Не существует почти ни одной философской доктрины во всём мире, которая имела бы такое древнее происхождение и такое разумное основание, как учение о перевоплощении. Оно опирается на факт раскрытия человеческого духа на протяжении многочисленных возобновляющихся жизней на земле, и опыт, который собирается в течение земного существования и переходит во время промежуточного небесного состояния в душевные способности и совесть, так что ребёнок родится со своими прежними переживаниями, преобразованными в умственные и нравственные наклонности и силы. По верному замечанию Макса Мюллера, величайшие умы, появлявшиеся среди человечества, принимали идею перевоплощения. Эта же идея даётся и иллюстрируется в великих эпических писаниях индусов как несомненный факт, на котором покоится вся нравственность и вся величественная индусская литература, вызывающая к себе такое восторженное отношение среди европейских учёных; она насквозь проникнута этой идеей. Будда учил перевоплощению и постоянно ссылался на свои прежние рождения. Пифагор делал то же самое, и Платон включил ту же идею в свои философские построения. Древний еврейский писатель Йосиф утверждает, что учение это было принято среди евреев, и рассказывает по этому поводу историю капитана, который ободрял своих солдат во время смертного боя напоминанием о их будущем возвращении на землю. В Премудрости Соломона утверждается, что рождение в чистом теле есть награда за «доброту» (гл. 8, ст. 20). Христос тоже подразумевал это учение, когда говорил своим ученикам, что Иоанн Креститель есть Илия.

Вергилий и Овидий признавали истинность этой идеи. Похоронный ритуал древнего Египта содержал в себе также идею перевоплощения. Школа Неоплатоников принимала её, и Ориген, наиболее учёный из всех Отцов Церкви, признавал, что «каждый человек получает тело соответственно своим заслугам и своим прежним действиям». Хотя и осуждённое римско-католическим собором, учение это нашло себе приют в некоторых сектах, сохранивших старое предание, а в средние века оно вылилось в таких выражениях у одного из ученых сынов Ислама: «Я выступил из камня и стал растением; я выступил из животного и стал человеком; почему бы мне бояться смерти? Когда же я уменьшался, умирая? Когда же я, умирая, становился меньшей величиной? Со временем я выступлю из человека и стану ангелом».

В позднейшее время это же учение было близко немецким философам, среди которых мыслитель-поэт Гёте, а также Фихте, Шеллинг и Лессинг признавали его. Гёте в старости смотрел с радостным упованием на своё возвращение на землю; Юм заявлял, что это учение – единственная теория бессмертия, которую может принять философ, и то же самое высказывает современный профессор Мак-Таггарт, который, обозревая различные теории бессмертия, пришел к заключению, что перевоплощение – самая разумная из них. Множество поэтов, каковы: Вордсворд, Браунинг, Россети и др., верили в неё.

Следовательно, появление веры в перевоплощение не есть возврат к вере дикарей, всплывающий на поверхность среди цивилизованных народов, а признак того, что временное забвение этого высокого философского учения приходит к концу; оно является на смену тем не удовлетворяющим разум учениям, которые вызвали столько скептицизма и такой материализм в недавнем прошлом европейской интеллигенции.

Учение о сотворении души для каждого нового тела, из чего следует, что само появление души зависит от возникновения тела, ведёт к неминуемому выводу, что со смертью тела и душа должна прекратить своё существование.

И то, что душа, не имеющая прошлого, будет иметь вечное будущее, так же невероятно, как представление о палке с одним лишь концом. Только душа, которая не рождается, может быть бессмертной. Утеря идеи перевоплощения с его временной очистительной стадией для погашения бурных страстей и с его временными небесами для превращения опыта человека в его способности послужила к возникновению идеи вечного рая, которого не заслуживает решительно ни один человек, и вечного ада, для которого также не найдётся ни одного достаточно порочного преступника. Забвение этого учения свело всю человеческую эволюцию к какому-то непонятному, висящему в вечности отрывку бытия, который зависит исключительно от нескольких лет земного существования; и оно же превратило человеческую жизнь в непонятное смешение всевозможных несправедливостей и пристрастий – незаслуженной гениальности и незаслуженной преступности, сделало из неё неразрешимую загадку, с которой помириться могла только слепая, ни на чём не основанная вера.

Существует только три объяснения человеческого неравенства в смысле различия способностей, судьбы и окружающей среды:

1) Создание каждой человеческой души Богом, из чего следует, что сам человек ни при чем в своей душе к судьба его строится помимо него, произвольно и неумолимо.

2) Наследственность, признаваемая наукой; из неё истекает такая же беспомощность человека, так как он является в этом случае результатом прошлого, на которое сам он не мог иметь никакого влияния.

3) Перевоплощение, утверждающее, что человек может стать господином своей судьбы, так как он является результатом своего же индивидуального прошлого, что человек становится тем, что он сам сделал из себя.

Внезапное творчество как объяснение окружающих нас условий отрицается всеми мыслящими людьми; единственное исключение, которое допускается, относится к самому важному из всех условий – к характеру новорождённого и той среде, которая окружает его с рождения. Эволюция признается всюду, за исключением только духовной области человека; в этой области не признается индивидуального прошлого, хотя допускается бесконечное индивидуальное будущее. Моральный характер, который человек приносит с собой и от которого более всего зависит его судьба на земле, – по этой гипотезе создается специально для него Богом, навязывается ему без всякой возможности с его стороны свободного выбора; человек как бы вынимает из лотереи или счастливый билет, или пустой, олицетворяющий собой тяжелую судьбу; и каков бы ни был билет, он должен принять его.

Если ему достанется счастливый билет – хорошие наклонности, прекрасные способности и благородный характер, – тем лучше для него, хотя он ничего не сделал, чтобы заслужить эти дары. Если же на его долю достанется врожденная преступность, врожденное идиотство и болезнь, тем хуже для него, хотя он не сделал ничего, чтобы заслужить тяжелую долю. Если вечное блаженство будет связано со счастливым билетом, а вечное страдание с несчастливым, и та и другая судьба неотвратима для него. Разве гончар не имеет власти над своей глиной? Печально только, если глина обладает чувствительностью.

И с другой точки зрения, создание каждый раз новой души не выдерживает критики. Душа создается для новорожденного тела, которое может умереть через несколько часов после появления на свет. Если жизнь на земле имеет какое-нибудь воспитательное и развивающее значение, эта душа обеднеет, лишившись возможности жить и собирать опыт. Если же человеческая жизнь на земле не имеет существенного значения и несет с собой возможность страдания и зла, а в конце концов, в перспективе, рискует вечными муками, – в таком случае душа, посылаемая в тело, доживающее до глубокой старости, претерпевает большую несправедливость, ибо она переносит зло и бедствия, которых избежала другая душа, и к довершению всего при этом еще рискует заслужить вечные муки.

Перечень несправедливостей, которые истекают из идеи вновь сотворенной души, может бить продолжен до бесконечности, ибо сюда входят все возможные неравенства; следует прибавить, что именно эта идея создала большинство атеистов, которых она оттолкнула своей неразумностью и несправедливостью. Она ставит человека по отношению к Богу в положение противоестественное, вызывающее мучительный вопрос: «Почему Ты сотворил меня таким?»

Гипотеза науки объясняет, со своей стороны, только телесную наследственность; она не бросает света на эволюцию ума и совести. Дарвиновская теория пробовала включить и эту область, но ей совсем не удалось выяснить, каким образом общественные добродетели могут развиваться в борьбе за существование.

Кроме того, в период, когда родители приобретают духовную зрелость и высшие качества, они уже теряют способность иметь потомство; дети рождаются, по большей части, в расцвете физической силы родителей, когда их интеллектуальные и нравственные качества находятся еще в зачатке. Куда же уходит вся мудрость людей?

И позднейшие научные исследования показали, что приобретенные высшие качества не передаются потомству по наследству и что чем выше поднимается человек, тем меньше у него потомков.

Гений бесплоден, говорит наука, и это звучало бы как похоронный звон над всем человеческим прогрессом, если бы душевное развитие передавалось действительно по наследству.

Талантливость и воспроизводительные силы стоят в обратной пропорции одно к другому: чем ниже развитие родителей, тем они плодовитее. Благодаря установлению этого факта, – приобретённые качества не передаются по наследству, – наука подошла к мёртвой стене. Она лишилась возможности объяснить происхождение высокой гениальности и душевной святости. Сыновья святого могут быть беспутными, и потомок гения может отличаться тупостью. Таким образом, гении как бы «сходят с облаков».

Эта гордость человечества, с точки зрения науки, остается вне закона причинности. Наука не объясняет нам, как строятся сильные умы и чистые сердца для будущем. Правда, она не грозит нам произволом, но она не объясняет, откуда происходит поражающее нас человеческое неравенство. Она говорит нам, что пьяница завещает своим детям тела, наклонные к болезням, но она не выясняет, почему его несчастные дети заслужили эту страшную наследственность.

Факт перевоплощения возвращает в нашем сознании Богу – божественную справедливость, а человеку – внутреннюю свободу. Каждая человеческая душа вступает в земную жизнь зародышем, без знания, без способности различать добро от зла, без развитой совести. Путем опыта, приятного и неприятного, человек собирает материалы и из них, как было сказано выше, строит свои умственные и нравственные способности. Таким образом, прирождённый характер создан самим человеком, и характер этот отмечает ступень, которой человек достиг в своей долгой эволюции. Добрые наклонности, хорошие способности, благородная натура – это добыча, вынесенная со многих полей сражений, вознаграждение за тяжёлый и напряжённый труд. Дурные наклонности и плохие способности – показатели низкой ступени эволюции, ничтожного развития духовного зародыша.

Дикарь наших дней, – это святой будущего. Все идут по одной дороге, все имеют возможность достичь совершенства. Страдание следует за ошибками, к оно же несет в себе средство для исправления. Сила развивается благодаря борьбе. Мы пожинаем после каждого посева неизбежные плоды: счастье вырастает из добра, скорби – из зла. Младенец, умирающий вскоре после рождения, оплачивает своей смертью долг, сделанный в прошлом, а затем возвращается на землю, задержанный на некоторое время, но освободившийся от своего долга, – чтобы собирать опыт, необходимый для его дальнейшею роста. Общественные добродетели, хотя и ставят человека в невыгодное положение в борьбе за существование и временами заставляют его жертвовать даже своей физической жизнью, – строят в то же время благородный характер для его будущих жизней и готовят его к общественному подвигу.

Гений появляется как результат многих жизней, полных неутомимых усилий и высоких стремлений, а физическое бесплодие гения не изменяет его значения для будущего, так как он возвращается с каждым новым воплощением выросшим и с новыми силами.

Тело, отравленное пьяницей отцом, достаётся душе, которая должна путем страдания научиться жить более благородной жизнью чем та, которая осталась позади.

И так во всех случаях: настоящее каждой индивидуальности объясняется её прошлым. А когда человек узнает законы роста, он получит возможность, следуя этим законам, строить свою будущую судьбу с полной уверенностью, сознательно направляя свой рост по линиям всё возрастающей красоты, и это свободное созидание продлится до тех пор, пока человек не войдёт наконец в полный возраст Совершенного Человека.

Когда речь заходит о перевоплощении, чаще всего задается такой вопрос: «Если я действительно жил раньше, отчего же я не помню сваи прежние жизни?» Небольшое углубление в вопрос поможет найти на него ответ.

Прежде всего, отметим то обстоятельство, что даже относительно нашей настоящей жизни мы забываем гораздо больше, чем помним. Многие люди не могут вспомнить, как они научились читать; но тот факт, что они умеют читать, доказывает, что учение происходило. Различные случаи из детства и юности стираются из нашей памяти, а между тем они оставили следы на нашем характере. Опасное падение в младенчестве забывается совершенно, и в то же время упавший остается калекой навсегда. И это несмотря на то, что мы продолжаем жить в том же теле, в котором испытали позабытое падение.

А между тем, забытые случаи потеряны для нас не совсем; если ту же самую личность ввести в гипнотический транс, случаи эти можно извлечь из глубин её памяти. Они только погрузились на дно, но они не уничтожены. Горячечные больные говорят иногда в бреду языком, который они знали в детстве и совсем забыли в зрелом возрасте. Большая часть нашего подсознания состоит из этих потонувших переживаний, из этих воспоминаний, отошедших на задний план, но способных к восстановлению.

Если это верно относительно переживаний, бывших в этом теле, насколько же это вернее относительно переживаний, происходивших в телах, которые умерли и истлели столетия тому назад. Наше настоящее тело и этот наш мозг не принимали никакого участия в тех далеких событиях; как же бы могла память провести эти события через них? Наше неразрушимое тело, которое мы сохраняем на весь цикл воплощений, есть духовное тело; все низшие проводники отпадают от нас и возвращаются к своим элементам, прежде чем настанет время для нового воплощения.

Новая материя (ментальная, астральная и физическая), в которую мы облекаемся для новой жизни на земле, не получает от нашей духовной сущности, заключенной в одно лишь духовное тело, сведений об отдельных переживаниях прошлого, но лишь качества, наклонности н способности, образовавшиеся из этих переживаний. Наша совесть, наши инстинктивные ответы на эмоциональные и интеллектуальные запросы, наша способность отзываться на силу отвлеченного аргумента, наше утверждение основных принципов добра и зла, вот в чём состоят следы прошлых переживаний. Человек, стоящий на низком уровне интеллекта, не может «понять» логическое или математическое доказательство; точно также и человек, не поднявшийся над низким моральным уровнем, не может «чувствовать» непреодолимую силу высокого нравственного идеала.

Когда философские или научные проблемы схватываются и применяются быстро, когда тем или другим искусством овладевают без обычной подготовки, в этом проявляется сила памяти, хотя прежний процесс изучения и забылся вполне; это, как Платон утверждал, и есть припоминание. Когда мы чувствуем близость с человеком, которого видим впервые, тогда действует память, наш дух узнаёт друга прежних веков; и когда мы чувствуем внезапное отвращение к другому незнакомцу, здесь опять действует память, дух узнает старого врага.

Это сродство и эти предупреждения исходят от неумирающего духовного сознания, которое есть наша настоящая суть; мы вспоминаем, но, проявляясь через мозг, мы не можем запечатлеть в нем нашего воспоминания. Наше тело, мысли и его физическое орудие – мозг организованы вновь; дух же снабжает ум результатами прошлого, а не воспоминанием о событиях прошлого. Как коммерсант, закрывающий годовой счёт и открывающий новый, не станет вносить в новую счётную книгу все статьи старой книги, а только их баланс, так же и дух человека вносит в новый мозг лишь свои суждения о переживаниях закончившейся земной жизни, выводы, к которым он пришел, решения, которые он поставил перед собой. Это и есть тот основной капитал, который передается новой земной жизни, это и есть внутреннее наследие прошлого – истинная память человека.

Обильно и разнообразно бывает это наследие у человека высокоразвитого; если сравнить его с наследием, которое достается на долю дикаря, значение такой памяти прошлого станет совершенно ясным. Никакой мозг не мог бы вместить всех воспоминаний о событиях многочисленных существований; только когда все эти воспоминания сведены к их выводам – к умственному и нравственному сознанию, тогда только становятся они полезны для развития человека; целый ряд убийств привел человека к решению: «Я не должен убивать»; воспоминание о каждом отдельном убийстве было бы бесполезным бременем, но убеждение, основанное на результате этих убийств, приобретенный инстинкт святости человеческой жизни есть истинная память о них в культурном человеке.

И всё же бывают случаи, когда и воспоминание о прошлых событиях всплывает на поверхность; дети имеют от времени до времени мимолетные прозрения в свое прошлое, вызванные каким-нибудь событием настоящего. Так, один английский мальчик припомнил, что он был скульптором в тот момент, когда впервые увидел статую; другой – индусский мальчик – узнал реку, в которой он утонул в раннем детстве своей предшествовавшей земной жизни, а также и мать, давшую ему тело для этой жизни. Зарегистрировано много случаев таких воспоминаний о событиях прошлого.

Более того, такие воспоминания возможно вызвать. Но достижение такой памяти является результатом постоянных усилий и длительных медитаций, посредством которых непостоянный ум контролируется и приводится к успокоению для том, чтобы вызвать в нем способность чутко отвечать на голос духа и воспринимать от него воспоминания прошлого. Только тогда, когда раскрывается нам внутренний слух для тихого голоса духа, может развернуться перед нами весь свиток прошлого, ибо только один дух обладает истинной памятью, и он один может осветить ее лучами темноту низшей преходящей природы человека, с которой он временно связан воедино.

При таких условиях воспоминание прошлого возможно, звенья прошлом становятся видимы, старые друзья узнаются, сцены из прошлого восстанавливаются и внутренняя сила и тишина вырастают из подобного переживания бессмертия. Переживаемые бедствия кажутся ничтожными, когда они появляются в своих истинных размерах мимолетных событий в бесконечной жизни; переживаемые радости теряют также свою остроту, рассматриваемые как повторения прежних утех и наслаждений; и то, и другое принимается как полезные переживания, обогащающие ум и сердце и содействующие росту раскрывающейся жизни.

И до тех пор, пока человек не умеет рассматривать свои радости и страдания в свете вечности, до тех пор он не в состоянии стать безопасно лицом к лицу с сонмом воспоминаний прошлого; только когда их видишь таким образом, могут они умиротворять эмоции настоящего, и тогда то, что при иных условиях могло бы раздавить человека, становится поддержкой для него.

Гёте радовала мысль, что при его возвращении на землю он будет совсем свободен от своих воспоминаний, и менее значительные люди могли бы также радоваться при мысли о мудрости, которая обогащает каждую новую человеческую жизнь результатами всего пережитого и в то же время не налагает на нее непосильного бремени памяти прошлого.