• Пролог
  • Начало
  • Школа и спорт
  • На крутых поворотах
  • Создать команду, научить побеждать
  • Знания!
  • Знания об успехе меняют мир
  • Про ВАЗ и про нас
  • Хронометраж моих будней
  • Три разорения – три моих университета
  • Почему я не стал политиком
  • «HOP-GO»
  • О рекламе
  • Как я стал миллионером

    Пролог

    Промозглый зимний вечер. На улице кромешная темнота. Холодный дождь стегает по плечам и тянет вниз мою промокшую куртку. Стою на остановке, и никто не видит, что я плачу.

    Я в отчаянии. Мне 25 лет, и моя жизнь похожа на кромешный ад. Дождь вперемешку со слезами стекает по моим щекам, но я не чувствую холода. Я не чувствую ничего, только боль, сжимающую сердце стальными клещами. Я не понимаю, для чего мне жить. Чтобы страдать и мучаться, приносить боль своим родным и близким? Что я за сын, если не могу обеспечить старость своих родителей, что я за отец, что за мужчина, если не могу прокормить свою семью? Если я ненавижу себя, как мне жить с ненавистью в душе к себе самому?

    Я работаю с утра до ночи. Просыпаюсь в 5.30 и бегу на работу. Отработав смену на заводе, полтора часа еду до института и с закрывающимися от усталости глазами слушаю лекции на вечернем факультете Тольяттинского политехнического института. Занятия заканчиваются около десяти, и я вновь бегу, чтобы успеть на свой рейс. Продрогнув в стылом, вонючем автобусе, уже далеко за полночь переступаю порог нашей маленькой перенаселенной квартирки.

    Кроме нас с женой и дочкой здесь живут и мои родители. Все давно спят. Стараясь не шуметь, глотаю холодный ужин, от голода даже не понимаю, что ем, и тут же на кухне сажусь за курсовую работу. Ее нужно сдать завтра, и потому я старательно вычерчиваю графики. Голова гудит от усталости, глаза слипаются. Одно утешение – сигареты и горячий чай. Из окна нашей крохотной кухни я вижу огромную холодную луну.

    Страшное одиночество, страшная пустота. Вроде бы в доме спят мои родители, спят моя любимая дочурка и жена, но мне одиноко. У меня полное ощущение, что я один на белом свете. Мне хочется вытянуть шею и завыть на луну.

    Холод, осень, ночь, одиночество. Нет ни одного человека на земле, с которым я мог бы поговорить, поделиться, который бы выслушал и понял меня. Конечно, я могу подойти к отцу, к маме, к жене и поговорить с ними, но имею ли я право перенести свою боль в их сердца? Да и поймут ли они меня?…

    Я работаю с утра до ночи, но денег катастрофически не хватает. Старая одежда выглядит на мне нелепо, мне стыдно перед окружающими.

    Что ждет меня завтра? То же самое! В 5.30 подъем, ненавистная работа, учеба, одиночество, курсовые, страшное желание спать – и никакого выхода.

    Я стою на остановке. Подсознательно уставился на мокрое колесо автобуса. «А не прыгнуть ли под это колесо? Свести счеты с жизнью…» Автобус отходит, но страшная мысль не покидает меня. «Сделай только шаг – и больше никаких страданий. Зачем такая жизнь?» – говорит сознание. Я больше не в силах ежедневно вести эту маленькую одинокую войну, мне опротивело мое бесцельное существование, вся эта колготня ради куска хлеба, ради жалких копеек!

    Смотрю на автобусы, которые подъезжают один за другим. Меня никто не замечает и никто не сможет остановить. Тело уже готово ринуться в эту бездну, но… Дочь! Что будет с моей дочерью? Что будет с моими родителями?

    Единственное, что в тот момент удержало меня от непоправимого поступка, – это мысль о моей крохотной дочурке и родителях. Да, я не могу их обеспечить, я не могу дать им нормальную жизнь, но добавить им страданий я тоже не имею права.

    Если бы кто-нибудь подошел ко мне тогда и сказал, что я буду известным, богатым, счастливым и абсолютно здоровым человеком, я бы принял это за злую насмешку. Я бы никогда не поверил, что настанет час, когда мои неизбывные страдания окажутся всего лишь ступенькой к успеху. Я просто не мог представить себе, что под моим началом сотни тысяч людей начнут заново строить свою жизнь, покорять сияющие вершины финансового Олимпа.


    Но сегодня именно так оно и есть. На нашем народном предприятии «Эдельстар» ныне работают 450 тысяч человек. Анализ темпов развития нашей компании говорит, что каждый день ряды «Эдельстар» увеличиваются на несколько сотен человек в более чем 380 городах России, в Латвии, Казахстане, Монголии, Белоруссии, на Украине.

    Лучшие из них уже стали миллионерами. Мои уважаемые друзья и партнеры ездят на чудесных новеньких машинах, они покупают особняки и виллы в Испании, Черногории, Финляндии. Мои соратники блистают на королевских балах в Европе. Их стремительные яхты бороздят океанские просторы. С каждым днем их число прибавляется. Каждый день еще один из тысяч переходит заветную черту и оказывается в когорте лучших из лучших.

    От того рокового момента на остановке меня отделяют каких-то полтора десятка лет. Иногда кажется, что это – миг. Но в то же время я пережил столько взлетов и падений, что этого с лихвой хватило бы на три-четыре жизни.

    Сегодня, как никогда, я понимаю: мои стартовые позиции в жизни были намного слабее, чем у большинства людей. Если бы вы меня встретили в школе, вы бы увидели очкарика с плохими оценками в дневнике и сказали: «Да я намного умней этого недоросля!» Если бы вы встретили меня в семнадцать лет, вы увидели бы юного инвалида и, наверное, подумали бы: «У этого парня пять хронических заболеваний, он принимает в день 60 таблеток, каждые три часа ему ставят укол – вряд ли он останется жив. Да я во сто крат здоровее его! У меня больше шансов добиться успеха!»

    Почему, дорогой читатель, я перед вами раскрываю свою душу? Почему я взялся за эту книгу, понимая, что придется ворошить старую боль, переживать ее заново? Только с одной целью – показать вам, что у вас тоже есть шанс изменить свою жизнь к лучшему. Главная моя задача – разбудить ВАШУ внутреннюю великую силу, зажечь ВАШУ внутреннюю яркую звезду.


    Даже если вы находитесь на самом низу социальной лестницы, больны, одиноки, бедны и заброшены, поверьте – все равно у вас есть все, чтобы добиться успеха, богатства, счастья и здоровья!


    Это вам говорит человек, который победил смерть. Это вам говорит человек, который три раза разорялся вчистую. (Первый раз я разорился и никому не был должен, второй раз я разорился и должен был 750 тысяч долларов, в третий раз, в 1998 году, я потерял сотни миллионов долларов, а мой долг составлял 20 миллионов долларов.)

    Но каждый раз после разорения, испытывая боль и невероятные страдания, я поднимался еще выше. И это не случайность. Вот почему я взял на себя смелость написать эту книгу.

    Моя книга – не обычный учебник по бизнесу. Она выстрадана с начала и до конца. Вначале я расскажу вам свою личную историю, поделюсь жизненным опытом, который, я абсолютно уверен, поможет вам избежать многих ошибок и наполнит ваше сердце уверенностью и силой.

    Вторая часть книги – это законы успеха, которым я научился у самых выдающихся людей на Земле.

    Начало

    Я родился на Дальнем Востоке, в семи с половиной тысячах километров от Москвы, в маленьком таежном поселке Ерофей Павлович, названном так в честь знаменитого исследователя этого края Ерофея Хабарова. Рождение мое проходило в помещении, которое с трудом можно назвать родильным домом, потому что оно представляло собой одну из секций барака.

    Персонал был совершенно не готов к рождению столь крупного ребенка, и я появился на свет перекрученным пуповиной. Меня откачивали две дюжие санитарки. Благодаря их объединенным усилиям в конце концов я громко заорал. Вспоминая об этом, мама смеется, что я не плакал, как все младенцы, а кричал басом. Так, в момент борьбы со смертью я начал обучение в школе выживания.

    Я выжил, но мое детство нельзя назвать радужным и беззаботным. Семья в прямом смысле слова боролась за выживание. В наших краях даже летом земля оттаивала только на глубину ладони. Помню картину: мой приятель Сережка с удивлением смотрит на румяное яблоко, которое ему протягивает приехавшая издалека родственница. Семилетний мальчишка недоверчиво спрашивает: «А что это такое?» Добрая женщина поражена: «Это же яблоко, возьми!» – «Я не знаю, что это, я никогда не пробовал…»

    Зато какая там была природа! На тысячи километров вокруг зеленела тайга, высились сопки, между ними журчали маленькие горные речки, чистые, как хрусталь, холодные, как лед. Нигде в мире я не видел такой величественной первозданной красоты.

    Господин Великий случай распорядился так, что именно в этом богом забытом месте встретились мои отец и мать.

    Папа мой – Виктор Довгань – вырос в украинском селе. Он рано лишился отца, и они с бабушкой жили в нужде и лишениях. Впервые он стал наедаться вдоволь, только уже став взрослым. Высокий и красивый, он, тем не менее, так и не пошел на свой выпускной вечер, потому что стыдился рваных ботинок. Других у него просто не было…

    Несмотря на голод и нужду, отец учился хорошо и был заядлым книгочеем. В крошечной комнатушке при керосиновой лампе, а чаще при лучине он ночами напролет просиживал за книгами, чем часто заставлял негодовать мою бабушку.

    Может быть, эта страсть к открытию новых миров и определила его выбор: он поступил в железнодорожное училище и получил профессию, открывшую ему возможность бороздить на стальном коне необъятные просторы России-матушки. Была и другая, сугубо бытовая причина: студентам училища выдавали настоящую суконную форменную шинель и обувь, а питание было бесплатным. Зачастую оно состояло из полбуханки черного хлеба и макарон без масла, но тогда отцу казалось, что это просто какой-то гастрономический рай! Стремясь навсегда вырваться из тисков нужды, он и распределение попросил туда, где была самая высокая зарплата. Оказалось, на Дальнем Востоке. Так юный помощник машиниста оказался в Приамурье.

    Здесь же, в поселке Ерофей Павлович, отец встретил и мою маму – Раису Соловьеву. Гордая черноокая дивчина так вскружила голову отцу, что он, не раздумывая долго, уже через несколько недель самолично явился к деду просить руки его дочери.

    Сыграли скромную свадьбу, через год на свет появился мой брат Валентин, а спустя пять лет родился и я.

    Шестидесятые годы нашей страны были полны высокой романтики. Промышленность вставала из руин, закладывалась база машиностроения. Прокладывались дороги, возводились города, поднималось село. Людям жилось трудно, это правда. Но правда и то, что это время было отмечено светлым, жизнеутверждающим энтузиазмом. Все верили, что жизнь будет налажена, как надо, нужно только хорошенько потрудиться.

    Общий дух глобального переустройства захватил и моих родителей. Отец решил ехать на одну из комсомольских строек. Он трезво рассудил, что только в перспективном месте есть возможность получить квартиру и дать детям хорошее образование. Узнав, что на берегу Волги строится новый город Тольятти, где будет крупнейший в стране автомобильный завод, он взял отпуск и поехал разведать обстановку.

    После тихого таежного захолустья размах строительства поразил его воображение. Отец был захвачен этим грандиозным масштабом и сразу решил, что останется здесь.

    Ему повезло – работа подвернулась в первый же день. Его не остановило даже то, что на первых порах ему предложили работу не машиниста, а простого грузчика.

    Первые три дня отец ночевал прямо на песке, закутавшись в свою шинель. Затем он снял маленькую времянку и поехал за нами.

    На новом месте отец работал днями и ночами, но денег хватало только на самое необходимое. Руководство стройки понимало, что, пообещав квартиры, рабочим можно и не платить. Отец получал всего 70 рублей в месяц, параллельно он вязал веники в бане и вообще брался за любую работу, лишь бы как-то прокормить нас. Сам он долгое время обедал на работе только бутербродами с маргарином. Мама устроилась на мясокомбинат, но вскоре из-за болезни была вынуждена на несколько лет оставить работу. Ей хватало забот и с нами.

    При нашем хроническом безденежье она все же умудрялась создать на столе впечатление разнообразия. В жизни я не едал ничего вкуснее маминой домашней лапши. И выглядели мы, несмотря на ношеную-переношеную одежду, вполне сносно. На фотографиях тех лет я сижу в аккуратных костюмчиках, хотя знаю, что долгое время родители ничего не покупали лично для меня – я донашивал одежду брата. Представляю, каких трудов это стоило моей матери: ведь все это отстирывалось вручную при отсутствии и дров и водопровода!

    С тех пор, наверное, я не люблю показной роскоши, не люблю пускать пыль в глаза. Я совершенно равнодушен к «цацкам», никогда не понимал, для чего нужны все эти «ролексы», дорогие шубы, костюмы от Версаче. По мне, одежда должна быть простой, удобной и чистой – это мое единственное к ней требование.

    Мы жили настолько бедно, что верхом лакомства для нас были леденцы из сахара, приготовленные на плитке. Мама расплавляла сахар, разливала в тарелки, намазанные растительным маслом, и вместо палочек вставляла спички. Для нас это были самые вкусные конфеты в мире – карамель с запахом растительного масла. Я запомнил этот вкус и запах на всю жизнь.

    В какой-то момент родители совершенно выбились из сил. Даже прокормить двоих детей им стало невмоготу. Так волею судьбы я вновь оказался в Ерофей Палыче, в гостеприимном дедовском доме.

    В первый же день я обежал всю округу: речку, где мы с Валентином удили гольянов, сад и рощу возле дома, знакомых пацанов. Эти два года, проведенные с бабушкой и дедушкой, отпечатались в моей памяти как самые счастливые дни в моей жизни.

    В Ерофей Палыче и в помине не было детских садиков, поэтому я всюду следовал за бабушкой. Она работала кассиром в местной бане, и мне безумно нравилось помогать ей. Я аккуратно раскладывал в отдельные стопочки тяжелые пятаки, копеечки и гривенники, а потом мы вместе убирали ее закуток. Помню, как мы с ней вдвоем, закутавшись, возвращались домой, она везла меня на санках, и так как морозы были страшными, мы первым делом растапливали печь. Дом к вечеру полностью вымерзал, и мы, растопив печь, не дождавшись, когда станет тепло, залезали под одеяло, накрывались им с головой и начинали быстро дышать, чтобы хоть как-то согреться.

    Наши с дедом походы в лес за грибами и ягодами превращались для меня в какое-то фантастическое приключение: то я воображал себя Дерсу Узала и разгадывал тайны следов на тропке, то становился кладоискателем, золотодобытчиком и рьяно рассматривал найденные кусочки пород. Однажды мы с дедушкой нашли-таки на склоне невысокой сопки камушек с крохотным вкраплением золота. Я спрятал его в коробке за печкой и часто воображал, каким я стану богачом и накуплю всей семье угощений и лакомств.

    На всю жизнь запомнил, как мы с дедушкой сидели вечерами у нашей печки «голландки» и пекли картошку. В этот момент я был, наверное, самым счастливым мальчиком на земле: треск огня в печке, запах картошки и удивительно добрый дедушкин голос, рассказывающий мне свои затейливые истории. Своей окладистой бородой дедушка напоминал мне какого-то доброго волшебника, да и сама природа вокруг была сплошным Берендеевым царством.

    Так я и прожил в этом таежном царстве до первого класса. Перед самым началом учебного года приехал отец и забрал меня в Тольятти – обживать новенькую квартиру. Я весело укладывал свои нехитрые пожитки в маленький рюкзачок, и вдруг кто-то тихонько толкнул меня в бок. Обернувшись, я увидел деда. Он, заговорщицки подмигивая, протягивал мне что-то в своей руке. Когда он разжал свою ладонь, на ней лежал тот самый камушек с золотой искоркой…

    Для меня дедушка с бабушкой навсегда остались самыми дорогими людьми после отца и матери. Я на всю жизнь запомнил тепло их сердец, любовь и заботу.

    Сегодня я понимаю, что в те годы я получил первые уроки жизни. В этом глухом краю можно было легко опуститься до звериного недоверия к людям, тем более что в поселке жили и самые настоящие уголовники, сосланные властью подальше от городов и областных центров. Но в то же время нигде более я не встречал настолько открытых и дружелюбных людей. Суровые условия жизни не только не ожесточили их, но словно отсекли все ненужное, наносное. В этом таежном тупике можно было выжить только благодаря взаимовыручке, не чуждаясь и поддерживая друг друга.

    Здесь же я получил и первую трудовую закалку. Помню, как мы с дедом строили сарай. Начали еще затемно: напилили досок, подготовили стропила, бревна для фундамента. Дед умело подгонял одно бревно к другому, не забывая попутно объяснять мне, для чего нужен мох и как лучше класть кровлю. Закончили уже поздним вечером, когда я просто падал с ног от усталости, но ни за что не хотел уходить, не увидев готовой постройки. С детства наблюдая, как азартно, на износ работают старшие, я уже тогда выработал отношение к труду.


    С тех пор я придерживаюсь мысли, что лучшая система воспитания – это личный пример.


    Никто из домашних никогда не сидел без дела. У нас в доме всегда было много разных инструментов. В Ерофей Палыче отец работал в маленьком сарайчике, а в Тольятти умудрился разместить целую мастерскую прямо в нашей квартире. Выдвижные шкафы, сделанные его руками, были наполнены самым что ни на есть богатством. Отдельная полочка с шурупами и болтами, полочка с гвоздями всех размеров, отдельно – электрические приборы, провода, отдельно – отвертки всех мастей, гаечные ключи, пилочки и стамески. «Гвоздем программы» была непозволительная для того времени роскошь – электрическая дрель.

    Конечно, нас с братом как магнитом тянуло к этой сокровищнице. Когда отец принимался мастерить новую вещь, мы всегда крутились рядом, подмечая и впитывая в себя отцовские приемы. Было удивительно наблюдать, как с помощью простых манипуляций неотесанная болванка в руках отца превращается в изящную ручку для двери или подставку для телевизора. Момент открытия, постижения мастерства превращений всегда был для меня чем-то похожим на волшебство. Это привлекало меня куда больше, чем игры с какими-то пластмассовыми магазинными игрушками. Свои игрушки мы делали сами.

    Целыми днями я занимался всевозможным конструированием: то собирал двухместный велосипед, то выплавлял из свинца в специальных гипсовых формах рыбацкие блесна, то мастерил из фольги ракету, то арбалет.

    Отец всячески поддерживал и одобрял нас. Он обладал каким-то врожденным чувством пропорций и мог с ходу скопировать довольно сложные конструкторские узлы и решения. Я думаю, сложись его судьба иначе, он мог бы стать знаменитым конструктором. Половина мебели в нашей квартире была сделана его руками, а в ванной, на диво всем соседям, отец оборудовал самую настоящую сауну.

    Он не упускал случая восполнить свое образование и долгие годы выписывал самые разнообразные технические журналы. Ему много раз предлагали идти на повышение, но отец между карьерой и семьей всегда выбирал семью.

    Отец сумел привить нам не только тягу к изобретательству, но нечто более важное: чувство природы материала, его вещности. В будущем оно мне очень пригодилось. Когда в начале 90-х мы начали разрабатывать наши первые производственные линии, я уже заранее знал, как поведет себя металл той или иной марки, – за этим стояли сотни попыток смастерить что-нибудь стоящее. А умение набрасывать эскизы стало первой тренировкой абстрактного мышления. Неудивительно, что мы с братом решили впоследствии получить техническое образование.

    Никогда не забуду, как мы с отцом вдвоем ходили рыбачить на Волжское водохранилище, прозванное в народе за его величину Жигулевским морем. Поскольку отец был заядлым рыбаком, он и меня приохотил к рыбалке на утренней зорьке. Какие это были утра!

    Вдвоем с отцом с рюкзаками за спиной мы вышагивали по спящему городу и наблюдали, как сизая мгла постепенно начинала алеть, потихоньку просыпались птицы, зажигались в окнах квартир первые огоньки, появлялись первые пешеходы. За городом становилось зябко, резко пахло травой и особенным речным запахом. На пирсе нас уже ждали знакомые рыбаки, ставшие за много лет больше чем просто приятелями. Среди них были и простые рабочие, и инженеры, но чинов здесь не соблюдали – общая страсть всех уравнивала и объединяла в дружное рыбацкое братство.

    Дома с уловом нас ждала не только мама, но и соседи. В те годы люди жили намного проще, и захаживать друг к другу без особых причин, на посиделки, было делом обычным, само собой разумеющимся. Добрый мамин характер как магнитом притягивал к нам в дом самых разнообразных людей. Мамина щедрая душа не позволяла радоваться нашей удаче за запертыми дверями. Мама раскладывала добычу сразу на несколько кучек: это Анне Ивановне с первого этажа, это Зворыкиным, это Сергеевым. К вечеру уже весь подъезд пропитывался ароматным запахом свежей жареной рыбы, и мы мчались с улицы наперегонки, предвкушая вкусный семейный ужин.

    Если отец воспитывал нас достаточно строго и без особых экивоков, мама просто растворяла нас в своей нежности и доброте. Что бы у нас ни происходило, в какие бы передряги мы ни попадали, я всегда знал, что мама будет на нашей стороне. Скажет, казалось бы, простые тихие слова, прикоснется своей ласковой рукой, и все беды и печали вдруг пропадут, словно их и не бывало! Для меня мама до сих пор – самая любимая, самая красивая женщина на свете, и я стараюсь окружить ее такой же нежной заботой.

    Сегодня у меня самого уже взрослые дети. С каждым днем моей жизни мое сердце и душа наполняются все большей благодарностью родителям. Для меня нет никого дороже на свете! Где бы я ни был, в какую страну или город ни забрасывала меня судьба, я всегда звоню, чтобы услышать родные голоса и пожелать им здоровья.

    В самые трудные дни, когда я переживал очередной крах в своей предпринимательской карьере, я знал, что за моей спиной есть крепкий тыл: родной дом.


    Что бы ни случилось в жизни, для родителей мы всегда самые лучшие, самые гениальные.


    Эта простая безрассудная вера иной раз помогает гораздо лучше каких угодно обоснованных доводов.


    Великой Россия была и есть не своими несметными богатствами, не огромностью своей территории, а людьми: нашими отцами, дедами и прадедами, отдавшими жизни за то, чтобы сегодня мы продолжили это каждодневное творение истории.

    Школа и спорт

    Мой первый поход в школу запомнился мне огромным букетом гладиолусов, которые папа принес рано утром с рынка, и большим коричневым ранцем с жесткими ремнями, которые больно впивались в плечи. Совершенно очумевший от суматохи первой в жизни общешкольной линейки – с громкоговорителем, колокольчиком и поздравлениями, – я испытал немалое облегчение, когда нас наконец завели в пустой гулкий класс и усадили за парты.

    Тольятти тогда еще трудно было назвать городом: в округе стояло всего несколько многоэтажных жилых домов да вдалеке высились корпуса ВАЗа. Отец получил квартиру одним из первых новоселов. Она была совсем небольшой – всего 36 квадратных метров, но у нас с братом была отдельная комната.

    Школа располагалась в старом, не приспособленном для такого количества детей здании, учебников хватало не всем. Да и учительский коллектив был собран наспех, из случайных людей, зачастую имевших только косвенное отношение к педагогике. К сожалению, это не могло не сказаться на учебном процессе.

    В начальных классах у меня были только хорошие отметки. Я очень хорошо помню этот короткий отрезок школьной жизни, когда я был счастлив. Я узнавал новое, получал пятерки, и в моей жизни был действительно яркий, светлый период.

    Но года через три все изменилось. Я даже не помню, с чего все началось, но школа невзлюбила меня, а я – школу. Теперь я понимаю, что виноваты были даже не учителя, а практикуемая тогда система обучения. Система, которую насаждали к тому же недалекие люди, по воле случая оказавшиеся в нашей школе.

    Мой независимый характер вызывал у них только одно желание: сломить, подчинить, загнать в установленные рамки. Естественно, я сопротивлялся. Вся моя натура бунтовала против такого насилия. В ответ я получал еще больший нажим.

    Математику у нас вела учительница с властным жестким характером. Она могла при всем классе разразиться бранью: «Довгань, ты идиот! Таких идиотов надо выгонять из школы!» Я не знал, куда спрятаться от стыда, вжимал голову в плечи и испытывал унижение, какое не приснится в самом ужасном кошмаре.

    Школа превратилась для меня в один большой стресс.

    Единственным моим оружием против горе-педагогов была возможность играть роль абсолютно равнодушного к оценкам ученика. Мне ставили двойки и тройки, но я знал, что этим людям не нужен ни я, ни мои знания. Соответственно вел себя и я. Я не мог открыть книгу и прочитать заданное произведение, я заранее отвергал любую возможность получить хорошую оценку, потому что это означало бы, что я сдался и, как и все, пошел на поводу. И напротив, я без труда успевал по тем предметам, которые преподавались неравнодушными, любящими свое дело педагогами. До сих пор с уважением вспоминаю учителей физики и истории. По этим предметам у меня всегда были пятерки. Я старался не из-за оценок. Мои доклады и отскакивающие от зубов формулы были всего лишь моими мальчишескими дарами на алтарь уважения и восхищения ими.

    Но поскольку мой дневник пестрел двойками и тройками по другим предметам и бесконечными «Вертелся на географии!» и «Вызвать родителей!», у меня сложился имидж махрового троечника, этакого гадкого утенка.

    Мои одноклассники, модно одетые, получающие пятерки и четверки, о чем-то любезничали с учителями, обсуждали новости. Я же, долговязый увалень в очках, в старой потрепанной одежде, чувствовал себя отверженным, недотепой, неудачником. На всю жизнь запомнилось, как две старшеклассницы смотрели на меня и потешались: «Это что за чучело такое, что за урод!» Я смотрел на них снизу вверх сквозь треснутые очки и готов был провалиться сквозь землю.

    Я прекрасно понимал, что неровня ребятам, которых хвалят на собраниях, которые ладят с учителями и подстраиваются под их требования. Было чувство, что это люди из другого мира, с другой планеты. Естественно, самому большому неудачнику ничего не оставалось, как найти себе такого же друга – разгильдяя и неудачника.

    С моим другом Дмитрием Васильевым мы бесцельно слонялись по округе все свободное время, без конца изобретая способы прогулять уроки. То мы наедались ледяного мороженого, то вставали босыми ногами в холодные осенние лужи, чтобы болеть как можно дольше. Врали родителям, лишь бы не ходить в школу…

    Теперь я понимаю, какое огорчение это доставляло моим родным! Родители трудились в три смены, недоедали и недосыпали ради нас – а тут я со своими выкрутасами. Когда запас родительских увещеваний иссякал, отец просто хватался за ремень…

    Глотая слезы, я долго лежал в темной комнате, пока не приходил из школы брат. Мы с ним всегда очень хорошо понимали друг друга, хотя по натуре были абсолютно разными: он – спокойный, усидчивый, я же всегда был в движении, словно маленький ураган.

    Валентин был одним из первых учеников в школе и уже тогда готовился стать инженером. Брат по-своему пытался защитить меня и помочь мне справиться с моими бедами. Перед сном мы часто подолгу разговаривали с ним обо всем на свете: о смысле жизни, о честности, о нашем будущем. Ему я поверял все свои горести без утайки. Я помню, как он своим добрым, мягким голосом говорил мне: «Братишка! Ты пойми, мы с тобой одни у родителей. Они надеются на нас. Возьмись за учебу, хватит лоботрясничать!»

    Умом я понимал, что он прав, но стоило мне на следующий день прийти в школу, как все начиналось сначала…

    В школе меня позорили и клеймили бездарью, а дома я получал еще больший нагоняй от отца. Одному Богу известно, как я выдержал этот двойной прессинг. За что было зацепиться детской психике, где найти поддержку? Когда мы бьемся о твердый предмет, появляются синяки. Мои школьные годы – это сплошной синяк, кровоточащая рана на моем маленьком детском сердце.

    Бог его знает, куда меня могли бы завести моя кипучая энергия и поиск опоры в жизни, если бы не одна встреча, которая полностью изменила мою судьбу.

    К нам в школу пришла необыкновенная женщина – тренер по гребле Татьяна Александровна Ильина. Она пригласила меня и еще нескольких мальчишек на тренировочную базу на берегу Волги. Я отважно уселся в байдарку, схватил весла и сделал два-три мощных гребка, таких, как, я видел, делали настоящие гребцы. Лодка встала на дыбы, как бешеный жеребец, потом вдруг перевернулась, и я очутился по уши в холодной воде. Так я открыл для себя мир спорта.


    Сегодня, уже обладая жизненным опытом и достаточными знаниями, я задаю себе вопрос: что в детстве больше всего повлияло на мою жизнь, помимо моих родителей и дедушки с бабушкой? Ответ однозначный: спорт!


    Спорт научил меня ставить цели, терпеть, общаться с людьми, работать в команде.

    До этого я занимался авиамоделизмом. Романтика, магнетизм авиации моего детства были, конечно, навеяны космическими полетами. Наша страна первой запустила спутник, первой отправила человека в космос. Мы, как завороженные, смотрели в телевизор, когда показывали возвращение наших космонавтов, мы наблюдали, как этих удивительных людей, героев, встречают в разных странах, как им аплодируют, забрасывают на улицах цветами, и мы гордились тем, что живем в великой стране, что мы причастны к этим удивительным рекордам.

    Первая ступень к космонавтике – авиация. Любой мальчишка моего времени бредил самолетами. Так как у меня было плохое зрение, я понимал, что никогда не стану летчиком. Но когда я с другом пришел в авиамодельный кружок, это помещение, пахнущее лаком, краской и деревом, показалось мне настоящим земным раем.

    Я уговорил преподавателя принять нас прямо в середине учебного года и начал строить модели.

    Воспоминания об этих днях до сих пор наполняют меня и радостью, и теплой грустью. Я впервые увидел там много новых материалов: самое легкое в мире дерево бальза, прочнейший шелк, редчайшие лаки. Узнал, что такое планеры, скоростные модели, чем они различаются, какие бывают виды двигателей. После школы мы с ребятами прямиком бежали в подвал, где проходили занятия. А в каникулы вообще пропадали там с утра до позднего вечера. Мы не думали о еде: буханка черного хлеба и повидло было самой лучшей едой на весь день. Но мы создавали маленькую авиацию, мы испытывали модели, и каждого мальчишку охватывал неописуемый восторг, когда его самолет взлетал к облакам.

    Сегодня я понимаю, сколько усидчивости и терпения мне дал авиамоделизм, сколько опыта, технических знаний нам здесь преподали. Это был не столько спорт, сколько творчество в чистом виде. Мы сами придумывали конструкцию крыльев, учились постигать азы самолетостроения. Многие из моих товарищей впоследствии стали работать в конструкторских бюро. Мне же привитое здесь терпение очень пригодилось в гребле.

    Гребная база располагалась в красивом месте: высокие обрывистые волжские берега, корабельные сосны, чистый желтый песок и огромная голубая ширь, сплошь усыпанная лодками и лодчонками, разноцветными байдарками и каноэ. Из этих речных вод выходили на берег настоящие титаны: высокие, мускулистые гребцы, обнаженные по пояс и игравшие мощными бицепсами. Я не мог даже представить себе, что когда-нибудь буду похожим на них. Меня привел сюда один интерес: покупаться, поплавать с другими и вернуться домой, к своим моделям.

    Все изменилось в один миг. Мне доверили выступить на соревнованиях. Я пришел тогда третьим среди новичков. Мне вручили грамоту, я поднялся на пьедестал и в этот момент на всю жизнь заболел спортом. Именно честолюбие, именно глубинные инстинкты, которые находятся в каждом из нас, изменили всю мою жизнь.


    Когда у великого философа Сократа спросили: «Что является главной движущей силой развития человечества?» – он, не задумываясь, сказал: «Честолюбие».


    Я уверен, что он был абсолютно прав.

    С этого момента я жил только от соревнования к соревнованию. Отныне вся моя жизнь была посвящена только одному – добиться лучших результатов, прийти завтра хотя бы на одну секунду быстрее. Человек, который не занимался спортом серьезно, вряд ли может представить себе, какую власть имеет над спортсменом дистанция, ринг или стадион.

    Ты начинаешь полностью служить своему спортивному богу. Спорт забирает твое сердце, твою жизнь полностью, без остатка. Не остается буквально ни секунды свободного времени. Ты просыпаешься с мыслью о победе и засыпаешь с мыслью о победе. Ты отбрасываешь все, что стоит между тобой и победой.

    Школьные обиды отошли на второй план. Успеваемость, правда, пришлось подтянуть: одним из главных условий тренеров было отсутствие двоек. Заниматься приходилось с удвоенными усилиями, так как времени на учебу оставалось гораздо меньше. Наши тренеры договаривались с директором школы, и прямо в середине четверти по нескольку раз в год забирали нас на подготовку к соревнованиям. Все лето мы проводили в спортивных лагерях, на сборах.

    Что такое сборы? Сборы – это массированная тренировка. Сборы – это когда рядом с тобой нет ни отца, ни матери, их заменил тренер. Сборы – это подъем ранним утром, еще до восхода солнца, и отбой после заката. Сборы – это горнило, где выковывается твой характер, твои бойцовские качества. Сборы подчинены одной главной цели – твоей будущей победе.

    Ты просыпаешься на рассвете, безжалостно поднятый за шкирку тренером, потому что измотан за вчерашний день и подняться самому невозможно. Построение, первая тренировка еще до восхода солнца. Затем – короткий сон, несколько минут на душ и завтрак. Дожевывая уже на ходу, мчишься на следующую тренировку. Отпахав эти полтора часа, бежишь на обед, потом падаешь на кровать. Следующая тренировка только через два часа, поэтому стремишься поскорее провалиться в сладостный восстанавливающий сон. Кажется, только заснул, но тебя уже нетерпеливо будят на третью, самую продолжительную тренировку. Ускорение, спокойный ритм, ускорение, снова просто гребешь, и под конец самое мощное, на грани сил, ускорение. Когда перед твоими глазами уже плавают красные круги, разрешают причалить. Ужин проходит в полусне, и каждый мечтает только об одном – как бы добрести до кровати.

    Три тренировки в день зимой, до пяти тренировок летом. Это нормальный график любого спортсмена. Никаких развлечений. Танцы, вечеринки, бесцельные посиделки на скамеечках – этого в моей молодости не было. Моя жизнь на годы разделилась на два состояния: нечеловеческие нагрузки, когда каждую минуту ты делаешь 80–90 гребков по 25 килограммов каждый, пот стекает по лицу, разъедает губы, непреходящая мышечная боль, непреходящее состояние усталости, – и сон.

    Когда ты становишься профессиональным спортсменом по гребле, ты используешь каждую минуту для отдыха. Лучше всего восстанавливает силы человека сон. Как правило, все гребцы спят по нескольку раз в день. Эта привычка, выработанная в юности, сохранилась у меня на всю жизнь. Мне абсолютно не важно, где спать и в какой позе. Если я испытываю перегрузки, то мне достаточно на 15–20 минут закрыть глаза, и я мгновенно засыпаю, а просыпаюсь совершенно выспавшимся и отдохнувшим.

    В 16 лет объем моих легких был 7,5 литра. У нормального человека – 3,5–4 литра. Когда бежит спринтер, у него в основном работают ноги. У гребца же работают абсолютно все мышцы – от кончиков пальцев до ушей. Представьте, вы в каждую минуту делаете в спокойном ритме до 80 гребков, а когда идет ускорение – до 140–150 ударов в минуту. Каждый гребок – это не просто красивый взмах весла, это 20–25 килограммов усилий. Возьмите две гири по 20–25 килограммов и начните поднимать одну за другой на протяжении 2–3 часов – и вы получите представление, что такое гребля. К концу любой тренировки у тебя все плывет перед глазами. Твои пальцы превращаются в сплошные кровяные мозоли. Для любого гребца-спортсмена вид ладоней и пальцев со стертой до мясных волокон кожей – привычное дело. На такие пустяки никто даже не обращает внимания.

    Когда я разговаривал со своими сверстниками, которые просто учились в школе, ходили на дискотеки, дружили с девчонками, мне всегда казалось, что я инопланетянин. Конечно, мне хотелось пойти на танцы, встретиться с девчонкой, но служение своей цели, служение спорту не позволяло расслабиться ни на секунду. Я впервые изведал сладость поцелуя только в 16 лет. Но я никогда не жалел об этом, потому что спорт подарил мне нечто более важное, чем все вечеринки и дискотеки мира, вместе взятые.

    Спорт подарил мне себя.


    Взлеты и падения, слава и горечь, а между ними непрерывные сверхчеловеческие усилия – вот что такое спортивная жизнь, вот что сделало из меня человека.


    Я никогда не устану пропагандировать спорт. Особенно, на мой взгляд, спорт нужен мальчишкам, нашим будущим мужчинам. Спорт дал мне то, чего я не нашел бы нигде: умение выкладываться на все сто, жить на полную катушку, достигать своего предела и двигаться дальше. Мудрено ли, что и теперь я встречаю своих товарищей по сборам и соревнованиям. Только теперь они одеты в стильные костюмы от Армани, ездят на машинах с водителем и руководят предприятиями. Умением ставить перед собой цель, терпеливо трудиться, умением держать удар их одарил наш всесильный бог – спорт. Даже те из них, кто впоследствии стал врачом, инженером или военным, благодаря спорту добились профессиональных высот гораздо быстрее, чем их изнеженные сверстники.


    За что я еще благодарен спорту – он подарил мне великое умение работать в команде.


    Мы ссорились, мирились, бывало, даже дрались, но когда наступал миг соревнований, каждый из нас делал все для общей победы. В командных соревнованиях ты особенно зависишь от слаженного взаимодействия тех, кто рядом с тобой: ты поднимаешь весло, опускаешь его в воду и даже дышишь в одном ритме с товарищами. Абсолютная синхронность, недоступная даже машинам, роботам, наполняет твое сердце радостью и неоспоримой уверенностью в победе. В этот момент мы становились братьями по крови, близнецами, и наши силы возрастали десятикратно.

    Я думаю, эта яркость жизни, это ощущение всесилия и не дает отказаться от спорта даже тогда, когда ты завоевал, казалось бы, все возможные медали и кубки. Большинство профессиональных спортсменов заплатили за это очень дорогой ценой – своим здоровьем. Нечеловеческие нагрузки, неестественные движения, к которым не подготовили человека даже пять миллионов лет эволюции, делают большинство профессионалов инвалидами.

    Но я абсолютно уверен: если любому спортсмену, страдающему от старых ран, предложили бы заново прожить ту же жизнь, он так же, как и я, не задумываясь, согласился бы и прошел именно этот путь сверхощущений и сверхнагрузок. Именно они сделали меня личностью, закалили и подготовили к встрече с трудностями в дальнейшей жизни.

    Я мечтал стать тренером, быстрее окончить школу, поступить в физкультурный институт и всю жизнь посвятить воспитанию спортсменов, чтобы никогда не расставаться с этим прекрасным, фантастическим миром.

    Но судьба распорядилась иначе.

    На крутых поворотах

    Сразу после выпускного бала я уехал в Краснодар. Выдающийся тренер по гребле Владимир Константинович Долгов пригласил меня в экспериментальную группу олимпийского резерва. Я был одним из перспективных молодых гребцов, входил в молодежную сборную Советского Союза, и вся моя дальнейшая карьера должна была быть выстроена по всем канонам большого спорта: выступления на соревнованиях, медали и победы, победы… Я принял решение посвятить спорту всю жизнь.

    И вновь трудовые будни. Я вошел в привычный ритм тренировок. Снова ранние подъемы, снова бешеные нагрузки, снова мечтаешь о сне. Но мне все это ужасно нравилось. Да я был просто счастлив! У меня была возможность реализовать свою мечту. Я был абсолютно уверен, что поступлю в физкультурный институт, поэтому работал с утроенной энергией. Мы ездили на соревнования, на сборы, где присутствовал командный дух, я действительно попал в волшебный мир, о котором всегда мечтал.

    Нельзя сказать, что я совсем не скучал по дому. Как бы занят я ни был, я всегда старался послать родным весточку о себе или вырваться к ним хотя бы на денек. Однажды мы поехали на сборы в Таджикистан, в маленький городок Курган-Тюбе. Зная, что уже через месяц я могу рассчитывать на поездку домой, я набрал своим близким и родным кучу сувениров. Больше всего гордился тем, что мне удалось купить брату, который учился тогда уже на третьем курсе Тольяттинского политехнического института, целую пачку чертежных карандашей фирмы «Koh-i-noor». В условиях тогдашнего дефицита каждый такой карандаш для студента шел на вес золота. Я уже предвкушал, как вручу брату эти карандаши и как он будет рад.

    И не знал, что судьба уже приготовила мне страшное испытание.

    Мы приехали из Курбан-Тюбе поздно вечером и только начали разбирать свои сумки, как в домик вошел сын нашего тренера. Пряча глаза, он молча протянул мне телеграмму. В телеграмме было написано: «Володя, приезжай срочно. Валентин погиб».

    Земля ушла из-под моих ног. Больше я ничего не соображал – удар, шок, боль, в глазах потемнело, и я только смутно помню, как меня везут в аэропорт и сажают в самолет. Я приехал домой и увидел страшную картину. Совершенно седой отец, постаревшая сгорбленная мать, слезы, в комнате стоит гроб с моим братом. Он погиб нелепой, случайной смертью: в тумане автобус, в котором он ехал, налетел на стоявший на обочине грузовик.

    Это была самая страшная трагедия. Валентин для меня был буквально всем: это пример, это человек, на которого я всегда равнялся, он воплощал в себе все позитивное, все благородное, для меня он был как свет маяка в черной тьме океана жизни.

    Психологи утверждают, что запах является самым сильным психологическим якорем. И это действительно так. Я не забуду свою последнюю встречу с братом, когда я прилетел из Краснодара буквально на два дня. Позвонил в дверь нашей квартиры поздно ночью и сразу же с порога спросил у отца: «А где Валентин?» – «Он спит», – сказал отец. Я забежал в комнату, начал тормошить своего брата, прижался к нему. Полусонный, он облапил меня: «Вовка! Приехал!» И вот этот запах тепла, запах дорогого человека остался у меня на всю жизнь.

    Целый месяц после похорон прошел как в тумане, в каком-то забытье. Мы ходили как потерянные, ничего не понимая, убитые, раздавленные этим горем. И без того слабое здоровье матери сильно пошатнулось. К нашему подъезду зачастили «скорые», и это добавляло мне и моему отцу еще больше страданий. Как-то вдруг я сразу повзрослел – понял, что вся ответственность за моих родителей лежит теперь на мне.

    Однажды я обнаружил в почтовом ящике письмо. Оно было от тренера. Он писал: «Скоро Кубок Советского Союза. Приезжай, я тебя жду!» Посоветовавшись с родителями, я с тяжелым сердцем поехал на сборы.

    Сборы проходили в одном из красивейших мест земли, в Абрау-Дюрсо, рядом с Новороссийском. Мы тренировались на прекрасном горном озере, в пяти километрах от моря. Ребята тренировались, а я выходил на воду, смотрел в это холодное и глубокое озеро и задавал себе вопрос: «Почему не я, почему Валентин?»

    Я находился будто в полусне, не осознавал происходящего вокруг. Что бы я ни делал, рядом неотступно стояло мое горе. Через несколько дней мы выехали в Гали, в Абхазию, на первенство Советского Союза.

    До этого я показывал очень сильные результаты. Все указывало на то, что я на пути к чемпионскому титулу, все говорило о том, что вот он – мой великий шанс, мой большой успех. Но сейчас, после смерти брата, для меня это уже не имело никакого значения. На отборочных соревнованиях я на автомате отгонял 500 и 1000 метров, попал в полуфинал, вернулся в гостиницу и лег спать.

    Ночью проснулся от страшной боли. Мне показалось, что мою голову стягивают железными обручами, и она сейчас треснет или взорвется. Прибежал встревоженный тренер, вызвал врача, померили давление. Оказалось – 240 на 200. (Гипертоники могут понять, что это такое, если еще вчера у меня было 110 на 70.) Меня напичкали таблетками, но боли не проходили. От дальнейшего моего участия в соревнованиях пришлось отказаться, потому что речь шла уже о борьбе не за золотые медали, а за мою жизнь.

    Меня срочно переправили в Краснодар и уложили в диспансер. Супруга моего тренера была врачом, кандидатом медицинских наук. И она, и другие врачи искренне хотели мне помочь, но ничего не получалось: боли не утихали, давление не падало. Дошло до того, что я пил в день больше 60 таблеток, мне ставили по 50 уколов, но мое состояние не улучшалось.

    Промучившись так месяц, я понял, что в большой спорт мне дорога закрыта. Рухнули все мои мечты, все мои надежды. Впрочем, в тот момент мне было на все наплевать. У меня было только одно желание – избавиться от боли. Я не мог ходить в туалет, потому что просто терял сознание от малейшего движения. Не мог читать, не мог смотреть телевизор. Все нормальные люди просыпаются от звона будильника или от пения птиц, я же просыпался от страшной боли. Мои глаза были еще закрыты, но мой мозг уже буравила страшная боль.

    Я раньше слышал выражение «лезть на стенку от боли», но не понимал его. Мне оно казалось слишком натянутым. Теперь же мне хотелось на эту стенку не просто влезть, но пробить ее кулаком, расколошматить в мелкие обломки.

    Ребята прибегали ко мне в палату такими веселыми, счастливыми, жизнерадостными, я же просто умирал. Родители, испуганные моим состоянием, добились, чтобы меня отправили на лечение домой. Но дома мне было еще хуже. Приехав в Тольятти, я постоянно натыкался на вещи, которые напоминали мне о трагедии. Однажды я обнаружил в столе коробку карандашей «Koh-i-noor». Со злостью сломал их и заплакал…

    Вся моя жизнь превратилась в круговорот непрерывного лечения. Днем приходил доктор и, хмыкая, осматривал меня. Затем шел черед разных процедур: от обертывания до массажа. Потом меня поили какими-то горькими, как желчь, настойками, таблетками – и уколы, уколы, уколы… Вначале уколы мне делала медсестра, затем я научился делать их сам. Одного укола мне хватало на три часа. Затем голову снова раскалывала невыносимая боль. Кроме гипертонии у меня обнаружился гастрит, хронический бронхит перерос в астму, и я начал задыхаться. Непрерывный кашель согнул меня в столетнего старика. Меня никто не узнавал. Я сам, глядя в зеркало, не узнавал себя в этом обритом наголо, худом, как щепка, чужом человеке.

    Так в 17 с половиной лет я стал инвалидом.

    В этой гнетущей атмосфере душевных и физических страданий пролетела зима. Однажды в погожий весенний денек я лежал на кровати и, следя глазами за солнечным зайчиком, весело поблескивающим на моем письменном столе, тяжело раздумывал. Мне было ясно, что я не смогу стать спортсменом, тренером. Висеть тяжким грузом на плечах родителей я тоже не хотел.

    Нужно было что-то делать. Мне пришло в голову, что меня может спасти только какая-то большая цель. Такой целью для меня могла стать учеба. Пусть не в спортивном, физкультурном вузе, но хотя бы в таком, где я мог бы получить профессию и зарабатывать себе на кусок хлеба.

    В нашем городе был только один институт – Тольяттинский политехнический. Это было совершенно непрестижное учебное заведение. Про него говорили: «У кого ни тех, ни тех, те идут в наш политех». Но, с другой стороны, это образование могло стать и трамплином в карьере. Я знал, что многие руководители местного и даже областного уровня получили свое образование здесь.

    У меня появилась конкретная цель – поступить в Тольяттинский политехнический институт, продолжить дело брата. Цель, признаюсь, недосягаемая с тем багажом знаний, который у меня был. Я не знал толком ни физики, ни математики, ни химии.

    Я стал бороться. На два фронта. С одной стороны, меня осаждала болезнь, с другой – недосягаемая цель поступить в институт.

    Уже в спортивной жизни я привык все планировать загодя, расписывать все тренировочные циклы, все тренировки. Здесь я поступил точно так же. Взял бумагу и рассчитал, сколько дней осталось до вступительных экзаменов. 104 дня.

    Я пошел в школьную библиотеку и попросил у знакомого библиотекаря учебники, начиная с третьего по десятый класс: математику, физику, химию – все предметы, которые нужно было сдавать на экзаменах. Затем попросил отца сделать мне очень жесткую кровать из ДСП. Я спал практически на голых досках, покрытых одной простыней. Для чего мне это было нужно? Просто для того, чтобы быстрее высыпаться и не расслабляться во сне. В день я работал по 12 часов. Все стены в моей комнате были увешаны плакатами с формулами и таблицами.

    На пятый день я понял, что работа моя неэффективна, потому что нужно давать мозгу какую-то передышку. Несмотря на страшную боль, я стал на один час приезжать на гребную базу и садиться в лодку. Конечно, это нельзя было назвать тренировками, потому что разрывающее вены давление и все мои болезни не давали мне напрягаться. Но даже само присутствие на гребной базе, в байдарке потихоньку возвращало меня к жизни. Я видел освобожденную от ледяных оков Волгу, слушал шум сосен, солнышко ласково пригревало мое бледное лицо, и я, успокоенный, умиротворенный, возвращался к своим учебникам.

    Это еще нельзя было назвать жизнью, потому что при ходьбе я по-прежнему задыхался, сердце мое колотилось, страшные стальные тиски сдавливали мои виски, но это было уже первым шагом к выживанию. Сами действия потихонечку давали мне какую-то жизнь, какую-то энергию.

    Каждая минута была на вес золота. Я спал ровно по четыре часа в сутки, а все остальное время отдавал учебе. Штудировал математику, продирался сквозь физику и химию. А родители, несмотря на нашу нужду – все средства уходили на мое лечение, – выделили какие-то деньги и нашли мне репетитора по математике. Я прикладывал нечеловеческие усилия, чтобы запомнить все эти формулы. Голова раскалывалась, страшная боль пронизывала мое тело, я задыхался, но зубами грыз каждую страницу учебника. Прошел третий класс, взялся за четвертый, пятый, шестой. Родители меня просто не узнавали – они никогда не видели во мне столько страсти и упорства.

    В день первого экзамена я чувствовал себя ужасно. Мне казалось, все указывают на меня пальцем и говорят: «Вот олух, он ничего не знает!» Однако вопрос билета оказался удивительно легким, и я как-то внутренне мобилизовался.

    Экзамены я сдал. Но для поступления мне все равно не хватило одного-единственного балла. Я не знал, что мне делать, возвращаться обратно в пропахшую болезнью комнату было выше моих сил. И вновь меня спас спорт. В институтском коридоре я встретил выдающегося, замечательного тренера, мастера спорта международного класса по гребле Константина Никитина, заведующего кафедрой физкультуры института. Он и декан факультета Александр Васильевич Гордеев, который прекрасно знал еще моего брата, помогли мне. На учебном совете было решено в виде исключения принять меня на первый курс института.

    Учитывая мои страшные болезни, мою борьбу за жизнь, поступление в институт для меня было великой победой, великим событием.

    Я, честно говоря, не представлял, как буду справляться с высшей математикой, с теоретической механикой – у меня не было реальной базы. Мое поступление было скорее большой удачей, чем закономерностью, основанной на знаниях.

    Но к этому испытанию у меня неожиданно прибавилось еще одно. Не обращая никакого внимания на то, что я очень занят и болен, мой уважаемый тренер Никитин настоял на том, чтобы я снова начал заниматься спортом. Я пытался втолковать ему, что я никогда не смогу показать серьезных спортивных результатов. Но он высказал важную мысль, которую я вспоминал потом на протяжении всей жизни. «Поверь мне, – сказал он, – тебе будет очень тяжело, но именно эти годы ты будешь вспоминать потом как самые счастливые». Смысл этой фразы я понял только через десятилетия.

    Тогда, на первом курсе политехнического института, я получил большой жизненный урок.


    Чем трудней, тем лучше, тем мы становимся сильней, тем больше потом испытываем счастья и гордости.


    Болезнь не выпускала меня из своих цепких пальцев, и поэтому мне приходилось тренироваться в прямом смысле слова на таблетках. Собираясь на сборы, я загружал полчемодана таблеток и спреев, чтобы убрать астматические спазмы, всевозможные полоскания, кучу шприцев, кучу таблеток, – моя спортивная сумка напоминала саквояж доктора. Но несмотря ни на что, я уже не лежал пластом в своей одинокой комнате, не жил от укола к уколу. Я отвоевал себя у болезней – я начал жить! Вернулись какие-то человеческие эмоции, я стал адекватно воспринимать реальность.

    Да, я болею, да, я разрушен болезнью и горем, но я живу…

    Забегая вперед, скажу, что полностью от своих болезней я избавился только через годы. Однажды я поехал в деревню к бабушке, она жила тогда уже недалеко от Тольятти, в Федоровке. Стоял солнечный морозный день, в воздухе был разлит бодрящий, какой-то яблочный аромат. За огородами на километры вдаль раскинулась ширь Волги. К тому времени я уже перепробовал множество методик оздоровления, от иглоукалывания до голодания, но ни одна из них не помогла мне стать по-настоящему здоровым. Я решился на кардинальный шаг.

    Схватив огромный дедовский лом, я, как был в своем длинном городском пальто, по колено в снегу спустился к реке. Выдолбив в полуметровом льду достаточно широкую прорубь, быстро скинул с себя всю одежду прямо на снег и прыгнул в ее темную глубину.

    Огромная сила сдавила мое тело, я ослеп и оглох, меня просто не стало… Тысячи иголок вонзились в меня и распяли на ледяном кресте, я растворился в бездне. Затем меня словно выбросило вверх… Когда очнулся, я уже стоял на снегу, и меня буквально захлестнула волна радости и ощущения грандиозной победы. Я победил, я смог это сделать!

    С тех пор я обрел мощного союзника – природу. Скоро исполнится 20 лет, как я купаюсь в проруби и не болею абсолютно ничем. Мой личный опыт я положил в основу своей методики эффективного оздоровления, и она помогла избавиться от болезней уже тысячам людей.

    Но все это произошло только спустя несколько лет. Пока же я выносил нечеловеческие нагрузки, пытаясь вернуться к жизни. Приезжая со сборов, набрасывался на учебники, на чертежи.

    Мой сон сокращался до трех – трех с половиной часов. Глаза под утро практически уже не видели. Я не успел оглянуться, как пролетел целый год – первый курс.

    И вот новый поворот судьбы: меня забирают в армию.

    Армейский период моей жизни – это особая история. Присягу я принимал в Казанском артиллерийском училище и, к счастью, задержался там недолго, всего десять дней, потом меня вызвали в армейский клуб ЦСКА. Но даже этих десяти дней мне хватило, чтобы ознакомиться с нравами, которые царили в армии. Постоянные драки, страшная дедовщина, унижение человеческого достоинства.

    Первый год службы в ЦСКА вспоминается как год очень успешных выступлений. Мы стали выигрывать все подряд. Тренировались, как сумасшедшие, чтобы не возвращаться в казарму.

    Командование давало спортсменам поблажки, нас чаще отпускали домой, а выезжая на тренировки в южные регионы, мы практически отдыхали. Этот отдых нас и сгубил. Почувствовав себя непобедимыми, расслабились, увлеклись девчонками, стали откровенно пропускать тренировки. Расплата пришла быстро.

    Приехав в Ростов на первенство Вооруженных Сил, мы все продули. Это была катастрофа! Отслужив год в ЦСКА, я попал обратно в свой сумасшедший дивизион.

    Мне повезло: вместе со мной служили два моих друга. Александр Воробьев – кандидат в мастера спорта по штанге, решительный, смелый человек. Он так же, как и я, примерно год отслужил в ЦСКА и, подравшись с тренером, угодил в обычную войсковую часть. В отличие от меня он был хулиганом, «авторитетом» на гражданке и, конечно, в нашей части стал заводилой. Из года службы 108 дней он просидел под арестом. Весельчак, балагур, прекрасно играл на гитаре, но если начиналась драка, из рубахи-парня он превращался в жесточайшую боевую машину. Представьте удары штангиста, который к тому же имеет огромный опыт уличных боев. С нами была еще одна ударная сила – Александр Огольцов – кандидат в мастера спорта по боксу. Очень добродушный парень, но обладающий поистине нокаутирующим ударом.

    В армии принято такое понятие, как землячество. Мы – три земляка из Тольятти. Комбат называл нас не иначе как «тольяттинская мафия». Мы держались друг за друга и готовы были броситься в самую страшную драку, лишь бы помочь земляку.

    Вся глупость ситуации заключалась в том, что мы должны были драться. В нашей части было так: если ты дерешься и побеждаешь, то ты авторитетнейший человек, тебя уважают. Правда, ты можешь попасть на «губу», в дисбат или угодить под срок, потому что драки были по-настоящему жестоки. Если тебя забили, запинали и ты сломался морально, то тебя называют «человек морально опущенный», что сокращенно звучит как «чмо», и совершенно лишают права на человеческое достоинство, твоя жизнь превращается в кошмар. Подчеркиваю, так было в нашей части. В других частях, возможно, было по-другому…

    Незаметно пролетел год, и вот уже впереди замаячила надежда на свободную гражданскую жизнь. Дни тянулись как вечность… Ты не можешь спать, не можешь есть, ты просыпаешься в четыре утра, и бродишь как лунатик, и встречаешь таких же лунатиков, которые, как и ты, тоже считают минуты.

    Демобилизация в армии – для многих хороший экзамен. Несмотря на всю агрессию, на всю злость, все становятся как одна семья, и при расставании проливается немало слез. Много объятий, добрых слов, обмен адресами. Сцену прощания невозможно описать. Песни под гитару, тебя несут к машине на руках, и действительно у всех текут слезы. Но те негодяи, кто издевался над молодыми, кто жил не по законам чести, как правило, покидали свою часть втихаря, ночью. Они боялись, что их просто изобьют и разорвут всю их дембельскую форму.

    Поразительно: ты считаешь каждую минуту до отъезда, но потом, в момент прощания, не хочешь уезжать из части, тебе кажется, что ты прощаешься с самыми близкими людьми. Именно в этом аду рождается настоящая мужская дружба, настоящее мужское товарищество.

    Так как за три месяца до демобилизации у меня была возможность съездить домой, я не преминул использовать это время, чтобы устроиться на работу.

    На следующий же день после демобилизации меня ждала моя первая работа – я стал тренером в спортивной школе, где готовились юные гребцы. Мне, конечно, очень повезло. Студентом я уже не сидел на шее у родителей и мог заняться тем, что мне нравилось.

    В институте мне предложили должность комиссара зонального штаба студенческих отрядов. Сегодня студенты, к сожалению, не имеют такой обширной практики, которая была в наше время. Каждое лето практически все студенты нашего института разъезжались по строительным отрядам. Работали проводниками, строителями, кто-то уезжал на Сахалин, кто-то собирал в Молдавии виноград или в Крыму персики.

    Интереснейшая, увлекательнейшая работа. Мы были молодыми ребятами, а нам, как комиссарам, выдали ключи от служебного автомобиля, предоставили офис, разместили в гостинице. Иногда мы проезжали по тысяче километров, чтобы объехать отряды и наладить работу, но не чувствовали усталости.

    Энергия во мне буквально бурлила. Я нашел себе еще одну работу – устроился бригадиром на кафедру теплофизики к Льву Ароновичу Резнику, выдающемуся ученому. Организовывал ребят на самую простую физическую работу: перетащить станки, принести заготовки, что-то сделать, что-то сконструировать, и платили мне, соответственно, небольшие деньги – рублей 70 в месяц. Итого, я получал стипендию 40 рублей, зарплату зонального комиссара студенческого отряда 160 рублей, 70 рублей на кафедре. На фоне обычного студенческого безденежья я чувствовал себя каким-то Крезом. Кроме того, мне удалось создать еще и небольшую строительную бригаду.

    С бригадой мы ремонтировали школы. Наша мобильная команда начинала работать около десяти часов вечера. Закончив все дела в студенческом штабе, мы пулей неслись в эту школу, надевали робы, месили цемент, делали кирпичную кладку, выносили мусор – одним словом, занимались ремонтом. Заканчивали обычно часа в 2 ночи, уже под свет прожекторов, и там же, в школе, спали в спальных мешках.

    А на рассвете я уже бежал на спортивную базу, где в полседьмого утра была первая тренировка. Ребята уже поджидали меня, я прыгал в катер, и мы выходили на воду. Руководству спортивной школы я не мог объяснить, что тренировки такие ранние потому, что у меня есть еще две работы. Зато по утреннему холодку греблось гораздо резвее, чем под палящими полуденными лучами. А мои ребятишки видели в этом своеобразную романтику и приучались соблюдать режим.

    Этот период стал для меня очень важной школой. В тренерской работе мне было все понятно. Перетаскивать на кафедре железо из угла в угол тоже много ума не надо, да и «шабашка» не требовала больших знаний. Кидай себе кирпичи, мешки и крась стены. А вот работа комиссара зонального штаба требовала настоящего управленческого опыта, знания психологии людей и совершенно другого уровня ответственности. Признаюсь, я провалил работу, более того, меня чуть не выгнали из института.

    Дело в том, что одна из главных задач комиссара зонального штаба – собирать деньги, взносы в обком комсомола. Каждый отряд должен был отработать бесплатно три дня и заработанные деньги перечислить на общие государственные нужды. Опытные комиссары выкручивали руки командирам отрядов и выбивали из них эти деньги еще до того, как отряды разъезжались. Я же, беспросветная наивность, полагался на хорошие дружеские отношения. Я искренне верил, что 36 командиров и комиссаров отрядов, работающих на нашей территории, выполнят обязательства и перечислят деньги вовремя. Есть ответственность, есть долг, есть честь, есть слово. Все должно произойти само собой.

    Но большинство командиров отрядов не стали перечислять деньги, а просто разъехались в конце сезона по своим институтам, по своим республикам, по своим городам. Найти их и получить с них деньги не представлялось никакой возможности.

    И вот я стоял на ковре в обкоме комсомола, вдавив голову в плечи, и получал страшный, совершенно справедливый разнос. Я не выполнил задачу. Я много работал, много ездил, старался, делал все, что мог. Но оказался излишне доверчивым. С одной стороны, за такое головотяпство меня грозили выгнать из института. С другой – было обидно, потому что меня обманули свои же ребята. Те, с кем мы пили чай, с кем обнимались, клялись в вечной дружбе. Они разъехались по своим городам, а ответ пришлось держать мне.

    Руководство студенческих отрядов меня помиловало, не стало выгонять из института.


    Я получил хороший урок на всю жизнь: доверяй, но проверяй.

    Создать команду, научить побеждать

    Первая моя работа была, наверное, самой увлекательной. Может быть, именно она определила всю мою дальнейшую судьбу. Студент, мальчишка, только вчера отслуживший в армии, сегодня я был уже тренером по гребле, уважаемым человеком, кумиром малышей, влюбленно наблюдающих за мной из-под навеса лодочной станции.

    Я чувствовал себя самым счастливым человеком в мире. Я мог передавать свой опыт и знания маленьким гребцам, открывающим для себя мир спорта. У меня была возможность учить их думать «по-взрослому» – оттачивать технику, овладевать стратегией, тактикой, уметь ставить цели. Мы вместе с ними мечтали о великих Олимпийских играх. Уже тогда я проводил свои первые совещания по планированию спортивного календаря, по анализу наших достижений и успехов. Практически на каждой тренировке я отрабатывал ораторское искусство, искусство мотивировать людей, пусть это и были всего лишь 10-12-летние ребятишки. Тем сложнее и интереснее.

    Вы только вдумайтесь, что такое гребля на байдарках. Это невероятный, нечеловеческий труд. Это самоистязание, работа на пределе человеческих возможностей. Каждая тренировка по гребле – это борьба. С тяжелой вязкой водой, с ветром и снегом в лицо, с болью в мышцах, с собственной немощью. Это борьба прежде всего с самим собой. И представьте, какие слова нужно находить тренерам, чтобы обычного мальчишку, который в наш компьютерный век не очень-то жалует физическую нагрузку, научить преодолевать самого себя! Сколько эмоций, сколько сил нужно вложить в каждого пацана, чтобы сделать из него спортсмена! Это бесценный опыт, который пригодился мне потом в жизни, но это и бесценные часы счастья, которые я испытал вместе со своими мальчишками.

    После тренировок мои питомцы не спешили разбегаться – мы вместе купались, играли в воде в догонялки. Крики, визг, фонтан брызг в лицо… Иногда я брал катер и катал мальчишек на водных лыжах. Видели бы вы, как гордо, выпятив грудь, они ехали за нашим стареньким катером, представляя себя суперменами, голливудскими звездами! Частенько мы брали палатки и шли в поход. В наше время мы могли себе это позволить, не беспокоясь за нашу безопасность. Уходили в самые глухие места, жили как робинзоны, тренировались. Никому и в голову не приходило, что может быть какая-то опасность или агрессия от бандитов, наркоманов или уголовников. Это было удивительное время!

    У меня всегда была тяга к наставничеству. Еще подростком я старался помогать ребятам, которые жили в моем подъезде, дворе или вместе занимались у одного тренера. Вечно собирал их вокруг себя, будил утром на зарядку, на пробежки, мы придумывали вместе упражнения, совершенствовались по вечерам на нашей спортивной площадке. Я делал это с огромным удовольствием, без всякой выгоды для себя – просто мне нравилось заражать всех своим энтузиазмом. Когда я стал комиссаром студотрядов, работа с людьми тоже была главным приоритетом в моей работе. Еще больше знания психологии и умения наладить с людьми душевный контакт потребовалось от меня на производстве – на третьем курсе я перешел на вечернее отделение института и пошел работать мастером на ВАЗ.

    Интересно, что я и тогда агитировал людей за то же, что и сейчас: за здоровый образ жизни или за выполнение какой-то задачи в два раза быстрей и лучше, бросая тем самым вызов времени и нашим внутренним силам. Те времена прошли, а надобность в этом не отпала и не отпадет, поскольку это вечные человеческие ценности. Даже когда я открыл свой первый бизнес – спортивный клуб, это тоже была чисто воспитательная работа.

    Клуб восточных единоборств «Будо» был основан на принципе «духовное и физическое совершенствование». Каждую тренировку с каждой группой я начинал с краткой лекции. Свои тогдашние выступления я вспоминаю с улыбкой, поскольку в то время у меня не было никаких ораторских навыков. Но я очень хотел донести до людей, что наша миссия в этом мире – развивать свою волю, силу духа, память и интеллект.


    Наша миссия в этом мире – совершенствоваться. Главный закон природы для всех один, будь то растение, микроорганизмы или животные, – это эволюция, это развитие, и мы, как высшие существа на нашей земле, обладаем правом выбора. Мы каждую минуту выбираем, что нам делать. Взять кружку пива и сидеть, тупо смотреть в телевизор или надеть спортивный костюм, кимоно и пойти в спортзал заниматься. Бесцельно просиживать, болтать всякую глупость с бездельниками или взять в руки интересную книгу.


    Может быть, это звучало наивно, коряво, но успех был ошеломляющим. За месяц мы набрали пять групп по 50 человек. Это была максимальная вместимость зала и максимальная нагрузка, которую я мог себе позволить между работой и занятиями в институте. Я проводил тренировки одна за другой, хотя после них мое кимоно приходилось просто выжимать.

    Моя мама всегда за меня переживала. «Отдохни сегодня! На тебе же лица нет, почему ты столько работаешь?» Я всегда отвечал одно и то же: слово «работа» – от слова «раб». Раба заставляют при помощи кнута, плетки. Я же не работаю, я занимаюсь любимым делом. Я получаю удовольствие, а мне за это еще и платят.

    Вообще, сегодня я могу смело сказать, что за проектами, в которых я добивался самых высоких результатов, которые буквально меняли мою жизнь, всегда стояли не деньги.


    Не стать просто богатым – а изменить мир, оставить после себя что-то очень важное, сделать для людей что-то очень большое. Вы можете не поверить, но это действительно так.


    И самое удивительное, что, только занимаясь любимым делом, ты делаешь мощный прорыв. Вокруг тебя действительно происходят чудеса, многие вещи не поддаются логике. Откуда-то появляются нужные люди с нужными знаниями, откуда-то приходят новые возможности. Мистика! Ощущение такое, что сам космос начинает тебе помогать. Так происходило неоднократно на протяжении всей моей жизни.


    Тогда же я понял, что нашу жизнь меняют не материальные продукты, не технический прогресс, а нечто более важное.


    Обратите внимание. Пока вы стоите и размышляете, по какому пути пойти в жизни, еще ничего не произошло, у вас нет потерь, поражений, ударов, болезней, неприятностей. Вы только думаете, проснувшись: «Куда сегодня пойти? Кому протянуть руку? Что делать? С кем делать? Как делать?» Вы просто задаете себе вопрос, и, казалось бы, еще ничего не происходит. Но именно в этот момент (а такой момент у нас наступает каждый час, каждую минуту) информация о том, как сделать этот шаг в более правильном, эффективном направлении, играет самую важную роль. Если вы не обладаете такой информацией, появляются проблемы, неприятности, катастрофы в личной жизни, в бизнесе, в области здоровья, вашем эмоциональном состоянии. Приходится тратить огромное количество времени, денег и сил, чтобы исправить ошибку. Но если б вы изначально, стоя на распутье, точно выбрали правильный путь, вы бы избежали страданий и потерь. А что нам помогает выбрать точный путь?

    Знания!

    Знания людей, которые прошли по этому пути, опыт людей, накопленный в этом направлении.

    Сегодня, анализируя свою жизнь, я понимаю, что, ставя перед собой любую задачу: построить машиностроительный завод, выпустить новый продукт, сделать яркую, незабываемую рекламу или открыть биохимическое производство – я всегда работал не директором производства, не президентом компании, а педагогом, тренером. Я не учил своих людей, как правильно выточить детали или как снять запоминающийся клип, – этому они и сами бы меня научили. Главной моей миссией было создать команду: собрать вокруг себя людей, сплотить их, зажечь сердца, дать силу, энергию, научить их думать по-новому, научить их побеждать. Вот главная задача, которую я выполнял на протяжении всей жизни, чем бы я ни занимался.

    Знания об успехе меняют мир

    Знания по математике или физике культивируются в нашем обществе уже сотни лет, а некоторым сведениям в области литературы, философии даже тысячи лет. Но могут ли они в корне изменить вашу жизнь? Миллиарды людей становятся образованными, но знание ими Вергилия или химической формулы золота не гарантирует им, что они станут богатыми, счастливыми – одним словом, успешными людьми.


    В наше время людям нужны особые знания – знания законов успеха!


    Сегодня я горжусь тем, что являюсь одним из ведущих тренеров успеха в области предпринимательства, бизнеса, в области оздоровления без таблеток. Мы создали Институт эффективного оздоровления. В нашем Институте мы учим людей, как зарабатывать деньги, как быть уверенным в себе, как управлять своей жизнью и жизнью близких, как стать в конечном итоге хозяином своей судьбы. Методика Института – это самый передовой опыт в области психологии и в области успеха. Мы собираем знания со всего мира, собираем опыт самых выдающихся людей на земле. Анализируем, систематизируем и при помощи самых современных методик передаем эти знания миллионам людей.

    Вы, дорогой читатель, приняли решение изменить свою жизнь. Да, это так! Эта книга попала вам в руки не случайно – вы ищете возможность максимально реализовать себя, вы ищете нужные знания. Вы спросите: «С чего начать?»

    Подойдите к зеркалу – вот точка приложения ваших усилий! Конечно, все начинается с себя. Нужно начинать учиться успеху. Нужно брать правильные книги. Книга Наполеона Хилла «Думай и богатей» должна стать вашей Библией и не сходить с вашего рабочего стола. Она должна стать началом вашей библиотеки, где вы будете собирать вдохновляющие, заряжающие энергией книги. Книги, которые написали сами успешные люди, или рассказы об успешных людях. Чтобы измениться, нужно стать самым старательным учеником и без сожаления отбросить коросту старых знаний, если они до сих пор не привели вас к успеху.

    К сожалению, в области успеха сегодня много лжеучителей. Самый лучший тест для тренера успеха – это простой вопрос: «А что ты построил в своей жизни? Какой завод? Какую компанию? Какой бизнес запустил? Сколько миллионов долларов лично ты заработал? На каком проекте? Какими крупными компаниями ты руководил?» В ответ эти горе-учителя обычно только хлопают глазами…

    Скажите, как человек, который не заработал ни одного миллиона долларов, может научить вас зарабатывать деньги?

    Как бы то ни было, наука побеждать, наука успеха в нашей стране развивается, и я счастлив, что стою у истоков развития этого нужного благородного дела.

    Обычно я на каждые выходные вылетаю в какой-нибудь город, в какую-нибудь страну и провожу там свой мастер-класс. В мае 2005 года я поставил перед собой большую задачу: за 27 дней облететь 27 городов.

    Как охватить все эти города? Как побывать в каждом и успеть вовремя добраться до другого, ведь они разбросаны на огромных расстояниях друг от друга? Естественно, только на самолете.

    Я арендовал на месяц хороший скоростной реактивный самолет. Конечно, такое удовольствие дороговато, обычно это стоит в среднем около 10 тысяч долларов в день, но по-другому, с учетом слабого развития в России региональной авиации, успеть было невозможно.

    Дальше – гостиницы. Мои помощники составили план поездки, рассчитанный буквально поминутно, и заказали на эти дни номера. Я не любитель эксклюзивных апартаментов, поскольку, для того чтобы хорошенько выспаться и отдохнуть, я совершенно не нуждаюсь в барах, плазменных телевизорах и дорогих коврах. Поэтому эта часть тоже была решена сравнительно быстро.

    Самое большое неудобство мне, пожалуй, доставил заказ одежды. Когда ты каждый день выступаешь перед людьми, которых ты глубоко уважаешь, естественно, нужно выглядеть с иголочки. В месячном турне, когда ты засыпаешь в одном городе, а просыпаешься уже в другом, это практически невозможно, если только не возить с собой целый штат визажистов. Но с этим я расправился тоже очень просто.

    Я заказал одежду в специальном ателье, где сделали компьютерный обмер и подобрали по моей фигуре рубашки, галстуки и брюки с тем расчетом, чтобы этой рабочей одежды мне хватило на весь месяц. В назначенный день менеджер привез мне в офис мою одежду, где на каждой рубашке, на каждых брюках были аккуратно вышиты мои инициалы DVV.

    Итак, гостиницы заказаны, самолет под парами, одежда сшита. Вперед, на встречу к моим друзьям!

    Это месячное турне стало для меня хорошим испытанием на выносливость. Время для меня в тот момент перестало существовать в том виде, как мы его привыкли понимать: день, ночь, сон, завтрак, обед, ужин. Сплошная волна работы, сплошная река встреч, школ и расставаний. Я давно уже не переживаю по поводу бессонницы или недосыпаний. Ну не поспал пару-тройку дней, потом где-нибудь отоспишься в длинном перелете. Удивляюсь, когда люди переживают по поводу бессонницы. Вместо того чтобы во время бессонницы взять интересную книжку, почитать или поработать, они начинают глотать всякие таблетки и тем самым убивают себя. Время бессонницы всегда можно провести с толком. Я в такие моменты сразу начинаю разгребать те дела, которые раньше откладывались из-за отсутствия времени. Благодаря бессоннице ты можешь сделать вдвое больше! Но, конечно, когда прилетаешь из России в Америку или из Москвы во Владивосток, испытываешь дополнительные перегрузки, так как часовые пояса сменяются. Времени на адаптацию нет, как нет и времени на отдых.

    На одиннадцатый день, признаюсь честно, я почувствовал серьезную усталость. Даже в какой-то момент стал ругать себя за то, что выбрал такой жесткий, нечеловеческий ритм мастер-классов. Но задал себе вопрос: «Кто принял это решение?» Ответ был однозначный: «Я сам!» Кто-нибудь заставлял меня это делать? Нет. Я сам захотел за короткое время посетить как можно больше городов и как можно большему количеству людей передать знания. Все, стисни зубы и работай дальше. Ты же сам учишь людей, что человеческие возможности безграничны. Это действительно так.

    Вернувшись в Москву, я посчитал, что за это время провел в воздухе более 60 часов. Я встретился более чем с 15 тысячами человек. И это самое главное. Людям не нужно тратиться на билеты и приезжать в Москву. Умнее было прилететь мне самому и передать ту важную информацию, которая реально меняет жизнь людей к лучшему.

    В первые три дня после турне я сильно скучал без мастер-классов. Усталость проходит, перегрузки проходят, их просто забываешь. А просветленные глаза людей, слова любви и благодарности, море бурных эмоций остаются с тобой на всю жизнь.


    Ставя перед собой максимальные задачи, нагружая себя донельзя, мы становимся сильнее. Только через пот, слезы, бессонные ночи, нечеловеческие перегрузки мы можем добиться совершенства.


    Пишу эту главу, и в памяти всплывают те мастер-классы, где я максимально выкладывался в работе. Чего стоит один наш 24-часовой мастер-класс! Проходил он в 2002 году в Подмосковье на турбазе «Покровское».

    В самом начале я объявил залу о своей, на первый взгляд, безумной идее: «Зачем нам работать двое суток по 12 часов, давайте всю программу пройдем за 24 часа!» В зале было 500 человек – люди самых разных профессий, самых разных национальностей. Возраст – от 14 до 82 лет. Я рассказал залу о безграничных возможностях человека и своим энтузиазмом зажег каждого человека в зале. Все проголосовали за то, чтобы включиться в этот суточный марафон!

    Руководство турбазы, узнав о нашем безрассудстве, пожало плечами. Сказали: «Ничего у вас не получится! К утру они все у вас будут клевать носом!»

    Но мосты уже были сожжены. В первой части мастер-класса я научил слушателей управлять своей энергией и своим эмоциональным состоянием. Я объяснил им, что они проведут эти 24 часа не только в прекрасном настроении и с ясным сознанием, но их эмоциональное состояние и энергия будут только повышаться.

    Ребята мне поверили, и мы ринулись в бой.

    Это был действительно удивительный мастер-класс. Вспоминаю, как мы делали мое любимое упражнение – хождение по углям.

    Ночью рядом с лекционным залом раскладывается огромный десятиметровый костер. Мы со слушателями выходим к этому костру и окружаем его тесным кольцом. Звучит музыка, и я объясняю, что огонь – это явление, которое вызывает в каждом человеке, животном и даже растении, страх. Страх огня записан в нас на уровне генов. Я попросил каждого участника мастер-класса представить, что огонь на самом деле – это его личный страх, его болезни, его бедность. Это жадно пожирающее все пламя – наша самая большая проблема, которая мешает нам жить и развиваться…

    Заходим в зал. В течение полутора часов я учу своих слушателей, как управлять своей волей, как концентрировать свою энергию, как раскрыть в себе внутренний источник силы.

    Снова выходим к костру. Теперь он прогорел, и мои помощники выложили из углей пламенеющую, пышущую жаром дорожку. Звучит жизнеутверждающая музыка, и под этот бравурный марш абсолютно все участники включают всю свою энергию и бесстрашно проходят босиком по горящим углям! Каждый!

    Обычно такие подвиги совершают люди, которые тренируются с детства – шаманы, колдуны, огнеходцы. Они держат это искусство в страшном секрете, поражая и восхищая людей своими возможностями. Представьте теперь, что чувствует обычный человек, неуверенный в себе, с болезнями, со своими страданиями, когда вдруг сам, без чьей-либо помощи преодолевает огненное море.

    Я – прошел! Я – победитель! Все его страхи рассыпаются, как разбитое стекло.

    Представьте темную комнату, куда грязное, закопченное стекло не дает проникать свету. Вы берете молоток, бьете по этому стеклу, оно рассыпается на мелкие кусочки, и комната заливается прекрасным солнечным светом, мир меняется. То же самое происходит и у нас на мастер-классе. Человек просто разбивает – раз и навсегда! – свои болезни, свою бедность, свою неуверенность и начинает жить заново. Мастер-класс можно сравнить со вторым рождением человека. За эти часы происходят настоящие чудеса!

    И вот утро. Мы отработали 24 часа. Работники «Покровского» уже толпятся возле двери зала, чтобы посмотреть на нас, измученных и сонных.

    Распахивается дверь, все видят весело смеющихся, активных, бодрых людей, которые отработали 24 часа и на подъеме, с триумфом заканчивают мастер-класс. Я же, закончив тренинг, прыгнул в автомобиль и поехал в офис проводить совещание.

    Обычно я учу своих учеников никогда не хвастаться, не говорить людям, что вы обладаете и управляете мощной силой. Люди в это все равно не поверят.


    Пока человек сам не изменит себя, не пройдет по углям, ничего доказать ему невозможно.


    Большинство людей живут в своем маленьком сером мирке и все окружение, все родственники, вся история их предков, которую они могут проследить, говорит им о том, что они – обычные. Живи и не высовывайся! Куда ты со своим свиным рылом в калашный ряд! На самом деле люди просто не знают о своих великих возможностях.

    Не могу не рассказать еще об одном удивительном мастер-классе.

    У меня возникла идея: что, если совместить обучение с отдыхом? Сказано – сделано! Я зафрахтовал самый большой корабль на Черном море. Многопалубная белоснежная махина водоизмещением 10 тысяч тонн! И пригласил на свой семинар 540 человек из числа наших лидеров. Когда я поделился своей идеей со своей командой, все меня горячо поддержали. Семь дней обучения, да еще и путешествие по разным городам и странам – это здорово!

    Попросил своего друга Игоря Львовича Якименко заняться административной частью путешествия. Когда Игорь Львович приехал к владельцам корабля, он попытался им объяснить, что поедут 540 человек, которые вообще не употребляют спиртного на отдыхе.

    Представляете, как нелепо звучали его слова для опытных рестораторов и барменов, которые всю жизнь плавали в круизах, и львиную часть дохода которых составляли именно продажи спиртного! Они посмеялись над его «наивностью».

    И вот 20 октября 2004 года 540 счастливчиков собрались на речном вокзале г. Сочи. Перед нами стоял многопалубный белоснежный лайнер, мы разместились в комфортабельных каютах. В первый же день путешествия наш корабль попал в сильнейший шторм. В шесть часов вечера у меня был первый тренинг. Корабль болтается из стороны в сторону, кому-то уже плохо. Но разве может какая-то стихия помешать нам в выполнении намеченного плана?

    Выхожу в конференц-зал, держусь за какую-то опору и начинаю тренинг. Корабль качает ужасно, и я смотрю на своих слушателей то сверху вниз, то, наоборот, снизу вверх. Я даже стал сомневаться в правильности нашей идеи. Неужели придется вести обучение в таких условиях, когда люди не могут нормально стоять, а кому-то уже плохо?

    Но судьба помогает решительным и смелым. Наутро мы наслаждались прекрасной солнечной погодой и не могли наглядеться на лазоревую голубизну тихого, присмиревшего моря.

    Свежий морской воздух, чайки, улыбки на лицах. Люди выходили в портах, гуляли по городам, занимались шопингом, наслаждались жизнью – мы действительно попали в десятку.

    На корабле только докторов наук было 17 человек, а кандидатов наук просто не счесть. Я пригласил в наше турне Владимира Борисовича Толстогузова – выдающегося ученого в области биохимии. Он специально прилетел из Швейцарии, чтобы присоединиться к нашему путешествию. Этот удивительный ученый подарил нам глубочайшие знания в области зарождения жизни на земле, в области иммунной системы, в области питания. Он свободно владеет пятью языками, редактирует несколько ведущих научных журналов и является четырежды доктором наук в области истории, химии, физики и экономики. Владимир Борисович буквально покорил нас гениальностью и простотой изложения, казалось бы, самых сложных мировых открытий.

    Но запомнился мне наш необычный мастер-класс удивлением обслуживающего персонала. Бармены и рестораторы были просто нокаутированы – в первый день они не продали ни капли алкоголя, во второй день произошло то же самое, и на третий день никто из нашей команды не покупает у них ни грамма спиртного… Тогда они объявили о наступлении «Нового года». А дело было летом. Это был просто отчаянный маркетинговый ход!

    Новый год! Праздник! Бармены в костюмах Деда Мороза протирают бокалы, предвкушая наплыв желающих расслабиться: ведь на Новый год пьют хотя бы шампанское. Но усилия тщетны. Мы с удовольствием подхватили идею, пели, дурачились, разыгрывали друг друга и танцевали. Но к стойке так никто и не подошел… На лицах барменов была растерянность. Финал же их финансового краха был просто уморителен.

    Это произошло в последний день. Наши ребята случайно подслушали разговор двух барменов. Один другому говорит: «Все бесполезно. Это же чокнутые, это же полные идиоты!» На что другой ему отвечает: «Все равно я их сломаю!» Он выносит ящик шампанского и ящик водки – на середину ресторана и громко объявляет: «Дорогие друзья! Я хочу сделать вам подарок. Совершенно бесплатно хочу угостить вас этими прекрасными напитками. Подходите и разбирайте!»

    Никто из 540 человек даже бровью не повел. Зато одна из слушательниц наших курсов подошла к изумленному покрасневшему парню и сказала: «Молодой человек! Мы тоже хотим сделать вам подарок. Возьмите, пожалуйста. Я с удовольствием дарю вам этот замечательный безалкогольный бальзам!»

    Вернувшись с бальзамом в руках, совершенно ошарашенный, к своему коллеге, этот бармен горестно сказал: «Ты прав. Они точно чокнутые…»

    Представляете, 540 человек радовались, веселились, прыгали, как дети. Проводили КВНы, дискотеки, всевозможные веселые конкурсы, обсуждали глобальные мировые тенденции в науке и в политике. И при этом никто не выпил ни капли алкоголя!

    Когда мы делали упражнение «Праздник», веселились, накачивали свое эмоциональное состояние, вице-президент нашей компании Ольга Александровна Смирнова, проводя разминку, громко кричала в микрофон: «Друзья, я вас не слышу! Друзья, я вас не слышу! Громче!». В этот момент все смеялись, свистели, дурачились громче в два раза.

    И еще один диалог – между двумя официантками. «Слушай, странные эти ребята. А старшая-то у них глухая. Постоянно кричит: „Я вас не слышу. Я вас не слышу“.

    Потом одна говорит другой: «Это, наверное, какая-то секта. Посмотри: не напиваются, ходят веселые, прыгают, как дураки, кричат и хлопают. Точно, секта». – «Нет, – говорит другая, – сектанты бедные, а эти богатые. Заказали целый корабль. Это точно не секта».

    Меня лично всегда забавляют оценки людей, которые со стороны смотрят на мои бизнес-семинары, на мои тренинги. Я всегда очень по-доброму отношусь к их непониманию, потому что точно знаю: если бы я шесть лет назад, будучи классическим бизнесменом, который не выходит из своего бизнес-мира, живет своей бизнес-жизнью: совещания, переговоры, презентации, перелеты, конференции, – попал на такое мероприятие и увидел, что взрослые дяди и тети прыгают, радуются, веселятся без всякой причины, я бы тоже подумал, что это какая-то секта или какие-то сумасшедшие.

    К сожалению, в современном мире мы привыкли ходить хмурыми, делать серьезный вид. Привыкли к таким правилам жизни, которые нас разрушают, воруют наше счастье, нашу энергию, нашу любовь. Так поступают все. Мы так привыкли. Тысячи лет люди вели себя именно так.


    Большинство людей ничего не знает о мировых открытиях в области физиологии, психологии, сознания, подсознания. Они не верят, что могут изменить свою жизнь всего лишь за один мастер-класс.


    Я тоже думал, что после 28 лет переделать свой характер, свою жизнь просто невозможно. Сегодня я понимаю, что это чушь.

    Спасибо, судьба! Спасибо за те страшные страдания, которые ты мне послала. Спасибо, матушка-природа! Спасибо за те испытания, которые мне пришлось преодолеть. Только благодаря этому я стал сильным. Только благодаря этому я могу изменять жизнь людей.

    Про ВАЗ и про нас

    Сегодня, оглядываясь назад, я спрашиваю себя: почему я столько лет посвятил машиностроению? Почему, если меня всегда тянуло преподавать, я тратил годы на создание новых производств?

    Тем не менее мой уход в машиностроение выглядел вполне логично.

    В то время мне казалось, что в карате я добился своего предела. Я уже стал неоднократным победителем межрегиональных боев и, поскольку карате не является олимпийским видом спорта, просто не видел для себя перспективы – куда двигаться дальше?

    Тренерская работа в детской спортивной школе, конечно, была отдушиной в жизни, но она не приносила достаточно денег, чтобы прокормить семью, – к тому времени я уже женился, и у нас родилась дочь Кристинка.

    В то же время, бывая на практиках на Волжском автомобильном заводе, я не мог не восхищаться масштабом этого гиганта автоиндустрии. Весь наш город был, по сути, придатком ВАЗа. Практически все мои знакомые и друзья работали или на самом ВАЗе, или на предприятиях, так или иначе с ним связанных.

    Поэтому мое решение связать свою жизнь с ВАЗом было вполне предсказуемо.

    Я чувствовал в себе способность управлять большими массами людей, знал, какие изменения нужно провести в первую очередь. Вдохновляло и то, что в стране началась перестройка.


    Мы все, особенно молодежь, не только задумывались о судьбе нашей страны, но и чувствовали необыкновенную веру в свои силы, возможность изменить то, что нам не нравилось.


    Но если копнуть глубже, вернуться к самым истокам – заняться машиностроением на самом деле меня подвигло то, что я всегда любил мастерить, делать что-то своими руками. В детстве это были нехитрые механизмы и приспособления, потом – занятия авиамоделизмом. А будучи студентом, я сделал три рацпредложения по облегчению труда рабочих на ВАЗе. Больше всего меня привлекало решение инженерных задач: как сделать какой-то механизм проще, технологичней, дешевле; как рациональней организовать процесс. Машиностроение мне тогда казалось той отраслью, с которой начнется преобразование и повышение конкурентоспособности всей нашей промышленности.

    Я попал в один из уникальных цехов ВАЗа. В КВЦ (корпус вспомогательных цехов) выпускали сложный зуборезный инструмент для изготовления гипоидных, то есть практически бесшумных, автомобильных передач. Тогда это были самые передовые технологии в области металлообработки.

    Под моим началом оказались настоящие мастера, асы своего дела. Я с уважением называл их кулибиными за их незаурядную сметку и хваткий ум. Это Владимир Николаевич Баранкевич, Маяк Маркович Розов, Вячеслав Александрович Редькин. За плечами каждого из них стояли десятки изобретений и рацпредложений, по уровню своего мышления они заткнули бы за пояс любого академика. При всем при том они работали обыкновенными слесарями и не имели никакого поля деятельности для приложения своих «золотых» мозгов.

    И представьте, какой стыд я испытывал перед ними, когда в конце месяца мне приходилось делить скудную 200-рублевую премию на 40 человек. Кроме мастеров-асов в цехе работали и лентяи, и прогульщики, но премию нельзя было давать все время одним и тем же. Приходилось лавировать, но недовольные находились всегда.

    Я понимал, что эти производственные отношения и такая система оплаты безнадежно устарели, они несправедливы по самой сути, и, со всей своей молодой энергией, решил, что все это можно и нужно изменить коренным образом – хотя бы на уровне цеха. Разработал модель перевода цеха на хозрасчет и выставил свою кандидатуру на выборы начальника КВЦ.

    Но иерархические жернова ВАЗа смололи в муку мою инициативу. Пост начальника цеха занял зять одного из руководителей производства, а я, распрощавшись со своими кулибиными (как потом оказалось, ненадолго), ушел на строительство здания научно-технического центра ВАЗа.

    Новая работа на первых порах поглотила всю мою неуемную организаторскую энергию. Центр строили генеральные подрядчики, а я курировал их работу как представитель ВАЗа. Темпы строительства были очень высокими, и мне приходилось проводить на площадке круглые сутки. Не счесть трудовых подвигов, которым я стал свидетелем.

    Мы работали под девизом: «Сделай или умри!»

    К примеру, нам поставили задачу: до 1 января закрыть цех от зимнего холода. Это в громадных километровых помещениях, где только ворот требовалось установить два десятка, не считая огромных окон и огромного количества щелей! Свою задачу мы выполнили: последние ворота ставили уже в темноте, под светом прожекторов, 31 декабря. После чего я слег с дикими спазмами в желудке, хотя до этого не болел ни язвой, ни гастритом.

    Но как бы я ни работал, я видел, что мой труд – это капля воды в море. Как бы я ни старался изменить что-то в существующей системе производственных отношений, мои усилия пропадали, поглощаемые громадой гигантского, циклопического производства. Я понял, что это не мой путь, но не представлял, где и как я могу реализовать свои амбиции.

    Я любил решать технические задачки. А если есть любовь к задачкам, задачка обязательно найдется.

    Однажды, гуляя по Москве со своим приятелем Игорем Ладониным, мы купили пакет вкусных хрустящих картофельных чипсов. Нужно отметить, что в годы моей молодости на весь Советский Союз с населением более 260 миллионов человек чипсы выпускали всего два завода. Один завод находился в Прибалтике, а другой в Москве.

    В общем, чипсы тогда были в диковинку.

    Стоял прекрасный солнечный зимний день, мы шли по улице и с удовольствием лакомились этим хрустящим чудом. Мне, как инженеру, стало интересно: как можно так тонко и ровно нарезать картофель, да еще в таких больших количествах? Затем я задумался: картофеля и подсолнечника в России с избытком. Если создать оборудование небольшого размера, которое могли бы использовать люди в маленьких городках, в деревнях, то можно сделать огромный бизнес, заработать деньги и создать сотни тысяч новых рабочих мест!

    Эврика!

    С этой минуты я не мог думать ни о чем другом. Все остальное мне стало неинтересно. Как сделать машину, как наладить серийный выпуск таких машин? Эта мощная идея превратилась в мою заветную цель и захватила все мое существо. Я не мог дождаться, когда приеду в Тольятти и окажусь на заводе в своем КВЦ. Поскольку цех был уникальным, в нем сосредоточилось самое сложное высокоточное оборудование, позволявшее сделать в области механики и машиностроения практически все.

    Эту идею я выложил своим кулибиным. У нас всегда были хорошие отношения, но на этот раз, я думаю, их привлекла сама сложность и нестандартность задачи, бросившая вызов их таланту. И они, умудренные опытом мастера, которым было уже далеко за 40, на удивление легко поддержали меня, мальчишку. Мы решили в нерабочее время помозговать над чудо-машиной.

    С чего начать? Решили начать с главного – c картофелерезки. Первое решение, которое пришло нам в голову, – это изготовить несколько десятков очень тонких ножей и натянуть их, как натягивают ленточки. У нас получилось что-то наподобие гребенки из многих стальных тонких, остро заточенных ножей. Но когда мы попробовали нарезать этой гребенкой картофель, у нас ровным счетом ничего не получилось. Один нож легко разрезал картофелину на две половины, потому что половинкам есть куда расходиться, но когда ножи стоят рядом, то картофелина раздавливалась на мелкие кусочки. Поэкспериментировав с «гребенкой», мы стали думать еще упорнее.

    Первые неудачи разожгли в моем сердце настоящую страсть. Мы опробовали десятки способов нарезки, постоянно собирались, обсуждали, делали мозговые штурмы. Хотя никому из кулибиных я не платил зарплату, моя команда точно знала, что, если мы добьемся успеха, они заработают большие деньги.

    В конце концов мне в голову пришла простая мысль: почему бы не съездить на сам московский «Колосс» и не посмотреть, как устроены западные машины? Ведь проще создавать машину, используя уже имеющийся опыт.

    Недолго думая, я пришел на фабрику и прикинулся студентом, который делает курсовую работу в политехническом институте. Я объяснил, что мне очень важно посмотреть технологический процесс, иначе курсовая не получится. В то время в Советском Союзе не существовало понятия «коммерческая тайна», люди были очень отзывчивыми, открытыми и простыми. Мне с удовольствием показали всю фабрику. Надев белоснежный халат, я вместе с начальником производства подошел к заветной машине. Машина была огромна, как паровоз, она гудела, излучала жар, отовсюду текла вода, свистел сжатый воздух. Вкусно пахло жареным картофелем.

    Более волнующих минут в жизни у меня не было. Мы столько сил отдали, чтобы узнать, как решить эту задачу, и вот, наконец, я получу ответ…

    Решение оказалось простым до гениальности: вращалась огромная центрифуга, раскручивала картофель, и он прижимался к стенкам барабана, где стояли восемь тонких ножей. С каждым кругом с картофеля срезалось восемь тонких, прозрачных ломтиков. Так как скорость была огромна – несколько тысяч оборотов в минуту, производительность у этого простого и удивительного механизма была невообразимой: десять тонн чипсов в час. Я стоял и смотрел как завороженный.

    Там же я узнал еще одну очень важную вещь: нужно вымывать из картофеля крахмал, иначе чипсы получатся жесткими и невкусными.

    Окрыленный, я приехал домой и, собрав своих мужиков, выложил им все, что узнал. Они почесали свои «золотые» головы, и мы с утроенным рвением продолжили создание нашего первого механизма.

    Нужно сказать, что в то время я параллельно занимался большим количеством дел. Учился на вечернем отделении института, работал на заводе, создавал наш первый кооператив со смешным амбициозным названием «Пландем», что расшифровывалось как «План. Делаем миллионы», занимался нашим чипсовым агрегатом. Вообще, я все в жизни делаю параллельно – это единственный способ сжать время.

    И вот мы начали творить чудо. Поверьте, друзья, создание нового оборудования, решение даже простых технических задач можно сравнить только с чудом.

    Представьте, у вас нет ничего, есть только задача – сделать хрустящий картофель, создать оборудование, которое было бы простым в обращении, чтобы его мог использовать любой фермер. Вы не знаете, как оно будет выглядеть, сколько оно будет занимать места, круглым оно будет или квадратным, – вы ничего не знаете.

    Вы просто начинаете творить.


    Момент творчества опьяняет, он является моментом концентрации вашего интеллекта, ваших знаний, вашего трудолюбия и вашего упорства. В этот момент совершенствуется ваш дух.


    Чертим эскизы, спорим, обсуждаем. К сожалению, я тогда много курил, и все наши обсуждения проходили в рабочих курилках. Как только наступал перерыв на обед, вместо того чтобы бежать в столовую, мы собирались тесным кружком единомышленников, закуривали, раскладывали бумаги, брали карандаши и начинали чертить и спорить. Каждый предлагает свою идею, свою версию, она тут же разбивается в пух и прах каким-нибудь метким замечанием, появляется новая, и так до бесконечности.

    В итоге появляется машина. Сначала это просто набор железяк. Но постепенно, шаг за шагом, она вырастает, как из зерна вырастает колос. А момент испытания – это всегда особый момент в жизни любого творца. Будет работать или не будет? Правильно мы все решили или нет?

    Никогда не забуду первое испытание нашей картофелерезки. Запустив ее, мы собрались вокруг и стояли завороженные, с широко раскрытыми глазами. Двигатель загудел, через редуктор все это передается на турбину, которая должна раскрутить наши картофелины со скоростью несколько тысяч оборотов в минуту. И вот Маяк Маркович Розов с трепетом высыпает первое ведро картошки в гудящую, прыгающую, трясущуюся машину.

    Прошли доли секунды. И вдруг на нас словно золотой дождь обрушились тысячи тонких, прилипающих, пропитанных водой и крахмалом ломтиков картошки! Как мы ликовали! Как радовались нашей победе!

    Грязные, мокрые, в крахмале жали друг другу руки, обнимались, хлопали друг друга по плечам. Этот момент был одним из самых счастливых в моей жизни!

    Итак, первую задачу мы решили. Но тут же перед нами выстроилась длинная цепочка других, не менее важных задачек. Как сделать, чтобы крахмал вымывался? Чтобы картофель подсушивался? Чтобы прожаривался в кипящем масле равномерно? Как сделать, чтобы масло с чипсов стекало, как фасовать, как запаивать пакетики?

    Бесконечное число задач. И каждую должен решать механизм: простой или сложный, но этот механизм состоит из десятка, а то и сотни деталей. Его нужно придумать, разработать, создать.

    Мы решали одну задачу за другой, но пришел день, когда я понял: денег не хватает. Тренерским трудом я зарабатывал очень прилично, но этого заработка было явно недостаточно, чтобы покупать материалы и оплачивать работу людей.

    Да, я и тройка кулибиных работали бесплатно, за идею, за будущую прибыль, за перспективу. Но чем сложнее становилась машина, тем больше требовалось привлекать сторонних мастеров. А это уже деньги.

    И вот мы остановились. Материалы купить не на что, подрядчикам платить нечем. Я всегда знал, что из любого положения есть достойный выход.


    Самое главное – направить на решение задачи весь свой интеллектуальный потенциал, весь свой дух, все время, которое у тебя есть, даже когда ты спишь. И выход обязательно найдется.


    Но об этом позже.

    Хронометраж моих будней

    Когда мы занимались машиностроением, мне одновременно приходилось выполнять очень много обязанностей. Во-первых, я был разработчиком и инженером. Во-вторых, продавцом. В-третьих, я лично рекламировал нашу продукцию, являясь и рекламным, и пиар-агентством в одном лице. Кроме того, мне самому приходилось участвовать в решении очень многих вопросов производства и выпуска готовой продукции.

    Сегодня, когда я вспоминаю тот свой рабочий ритм и то количество задач, которые параллельно решал, мне кажется, что это был не я. Такой объем работы просто не под силу одному человеку! Но тогда нам даже в голову не приходило измерять нашу работу, задумываться о нагрузках. Линия по производству машин, делающих чипсы, была уже налажена, и каждый день с конвейеров сходили тысячи маленьких агрегатов, расходящиеся по всей стране. Мы же были увлечены новой мечтой – построить 100 тысяч маленьких хлебопекарен, создать миллион рабочих мест, накормить свежим хлебом самые отдаленные регионы и села. Я не обращал в тот момент внимания ни на свою одежду, ни на машину, на которой езжу, ни на квартиру, в которой живу. Ни на что, кроме самого главного – работы.

    У Владимира Яковлевича Ворошилова – гениального телеведущего и мэтра нашего телевидения – был любимый тост. Когда заканчивался прямой эфир «Что? Где? Когда?», все собирались на фуршет. Выглядело это очень просто, демократично: нарезанные на скорую руку бутерброды с ветчиной и сыром, минеральная вода, шампанское, соки. Совершенно измотанный Владимир Яковлевич брал в руки бокал и говорил: «Я хочу выпить за самую любимую женщину в мире. С ней я ложусь спать, с ней я провожу все свое время, ею я восхищаюсь, ей я поклоняюсь. Если я предам ее, она может меня убить. Я поднимаю бокал за свою любимую работу!»

    Хронометраж моих будней сохранился в моих рабочих дневниках. Выглядели эти будни примерно так.

    Глубокая ночь. Я сижу за чертежным столом, делаю эскизы или чертежи, просматриваю готовую деталировку, и у меня создается впечатление, что эта чертежно-конструкторская работа никогда не кончится. Пока у нас есть только печка, но вся хлебопекарня состоит из тысяч разных элементов. Каждый из них нужно прочертить, рассчитать их соединения, – это кипа чертежей, гора нерешенных инженерных, технологических вопросов. И за все отвечаю я лично. Я понимаю, если я этого не сделаю, все пойдет насмарку, множество людей потеряют работу. Несколько лет нечеловеческого труда можно будет просто выкинуть в корзину. Несмотря на усталость, несмотря на слипающиеся веки, напрягаю всю свою волю и решаю очередную техническую задачу. Ну, все! Четыре часа утра, пора поспать, иначе не смогу эффективно работать.

    Я не засыпаю, а выключаюсь, как электрическая лампочка. Когда вы нажимаете выключатель, свет мгновенно исчезает. Так же выключается мое сознание: доля секунды – и я проваливаюсь в глубокий свинцовый сон.

    5 часов 30 минут. Просыпаюсь без будильника: за годы перегрузок мозг научился включаться в нужное время сам. Со студенческих лет пользуюсь часами, которые светятся в темноте: приоткрываю глаза и вижу, что есть еще 30 минут. Закрываю глаза и просыпаюсь ровно через 30 минут.

    За все эти годы я проспал только один раз, и то когда не было назначено встреч, не было обязательств перед другими людьми.

    6 часов утра. Автоматически, за считанные минуты привожу себя в порядок. Не занимаюсь ни зарядкой, ни физическими упражнениями, – просто некогда, вся жизнь превратилась в сплошную работу.

    6 часов 30 минут. Перед подъездом дремлет в машине мой бессменный водитель, воспитанник и друг Игорь Голубко. Едем на работу. То, что судьба послала мне такого толкового парня, такого помощника с его добрым сердцем и искренней заботой, – дорогого стоит. Он не просто был моим водителем, он был настоящим моим помощником, адъютантом, и я, конечно, до сих пор благодарен этому человеку, всегда называвшему меня «батей».

    7 часов. Офис уже гудит. Вся команда в сборе. В каждом кабинете горит свет: идут телефонные переговоры c Дальним Востоком, Сибирью, Уралом. Ощущение, словно у ребят и не было короткой бессонной ночи. В то время все офисы, все фирмы в Тольятти начинали работу с 9-10 часов, но у нас такой роскоши не было. Мы не могли себе позволить потерять ни часа.

    Я сижу в рабочем кабинете, и мой мозг работает, как компьютер. Заходит руководитель одного из подразделений, мы обсуждаем закупки комплектующих и материалов, из которых делаются наши хлебопекарни.

    Сегодня при стабильно работающей экономике при помощи Интернета найти что-либо очень просто. Но в тот страшный период «шоковой терапии», когда большинство заводов остановилось, когда экономические связи, налаживаемые в бытность Советского Союза десятилетиями, разрушились, не было никакой информации, и достать что-либо было большой проблемой.

    Выглядело все примерно так. Допустим, у нас нет двух скоростных моторов на 700 и 1500 оборотов в минуту. Они нам просто необходимы для наших тестомесильных машин. Мы не знаем, где их взять. Но мы знаем, что раньше их выпускали где-то на Украине, в каком-то городе. Украина уже другое государство, там другая валюта. В нашей стране бардак, а там еще больший бардак. Разруха, запустение. Одним словом, «шоковая терапия».

    Наши экономисты объясняли, что по-другому просто нельзя. К сожалению, у нас тогда не было своего Дэн Сяо Пина – перестройку мы начали раньше Китая. А оказалось, можно перестраивать экономику намного умней, безболезненней и человечней. Но тогда мы этого не знали. Мы решали те задачи, которые каждый день ставила перед нами жизнь.

    7 часов 05 минут. Вызываю Дмитрия Козлова: «Димка, срочно надо найти эти моторы. Без них мы не можем ничего сделать». – «Все понял. Ближайшим самолетом вылетаю».

    Мы тогда заказали в ателье специальные пояса, которые напоминают жилетку с множеством карманов, потому что платежная система тоже была разрушена. Переправить деньги в другой город было просто невозможно. Любой наш руководитель, любой снабженец надевал такую жилетку, распихивал пачки долларов по карманам так, чтобы не показала «рамка» в аэропорту при досмотре, и – вперед, навстречу судьбе. Отправляешь человека незнамо куда, незнамо к кому и незнамо по какой цене купить эти скоростные моторы, которые есть только там. Сегодня, может быть, кому-то из молодых предпринимателей это покажется диким, но мы жили именно так.

    Дмитрий Козлов исчез. Изредка он, правда, звонил, неразборчиво кричал в трубку, что жив, что ищет, что нашел, но завод не работает, и он выгребает у них все, что есть на складе и в сараях работников, которым не платили зарплату и которые растащили эти моторы по домам.

    И вот через две недели приезжает запыленная фура, из нее вылезает совершенно обросший, похожий на Робинзона Крузо наш Дима, уставший, разбитый, грязный, с бессонными, воспаленными глазами, и с гордостью объявляет: «У нас есть двигатели!»

    Открываем машину и видим гору двигателей, пересыпанных какой-то соломой, опилками, потому что и упаковки-то в то время нормальной не было. Куда разгрузить это богатство? Склад переполнен. Володя Фролов говорит: «Давайте отвезем к моим родителям в деревню. У них есть большой сарай». Гоним фуру в деревню километрах в 15–20 от Тольятти и разгружаем в сарае.

    Пишу эти строки и улыбаюсь: действительно, работали мы как в каком-то сумасшедшем доме. Всплывает в памяти такой эпизод. Проводим в Москве совещание дилеров, их у нас было 37 человек по разным нашим регионам и странам, и все они действительно были наши друзья. Мы доверяли им, как себе. Никто из них за все время работы не обманул нас ни на копейку. Мы отправляли им продукцию на миллионы долларов, и через какое-то время, когда были реализованы хлебопекарни, получали нужное количество денег.

    И вот из Ленинграда приезжает новый дилер. Почему новый? Да потому что старый не справился со своей работой и, наделав (не по нашей линии) кучу долгов, просто смылся от бандитов. В офисе осталась одна секретарша. И оставшись без начальника, без его ценных указаний, она, будто солдат, подхватывающий в бою знамя, просто подхватила работу и стала самым лучшим нашим дилером. Хрупкая, обычная девушка развернула такую бурную деятельность на северо-западе России, что мы все были просто поражены. И вот мы собираемся в гостинице, проводим совещание, обсуждаем новые образцы оборудования, улучшение сервиса, рекламную кампанию… А в конце совещания эта девушка подходит ко мне и говорит: «Владимир Викторович, я привезла деньги за продукцию». Деньги – это три серые картонные коробки, доверху набитые деньгами в разных купюрах и в разных валютах. Возможности проплатить иначе просто не было.

    Я беру документы, беру эти деньги и еду с ними в аэропорт. Прохожу контроль, мой багаж просвечивают, и милиционер, как сейчас помню, очень добродушный, толстый дядька, отзывает меня к себе в отделение. И с улыбкой, по-доброму так, говорит: «Слушай, у тебя там лежит много денег. Дай нам немножко, поделись с нами, а то ведь мы сейчас задержим тебя. Я вижу, что бумаги у тебя в порядке, но ведь снимем с рейса, начнем выяснять, сделаем запрос». Я просто был убит наповал его простотой и добродушием. С улыбкой открыл одну из коробок, достал не помню уж сколько пачек денег, отдал ему и, клянусь вам, с хорошим настроением поехал дальше.

    Вот такие были лихие времена.

    Случалось, конечно, что наших ребят грабили. Но, слава богу, за все это время не погиб и не был покалечен ни один человек. Судьба к нам была благосклонна, и мы пережили весь этот ад, весь этот бандитский беспредел, не понеся ни одной потери.

    Итак, возвращаемся в кабинет.

    7 часов 10 минут. Забегает с квадратными глазами главный инженер и сообщает: «Мы не успеем сдать чертежи. У нас заболели два конструктора». Даю ему страшный нагоняй.

    В то время я был совершенно другим руководителем: жестким, бескомпромиссным. Я был как огонь и вода, как тишина и взрыв. С одной стороны, обнимал, ласкал людей и восхищался ими, но, с другой – мог дать такой разгон, что человек готов был провалиться сквозь землю. Как я тогда любил говорить: «Наша школа жесткая, но справедливая».

    Даю разгон главному инженеру, и вместе с ним находим решение. Он берет чертежи, едет в свой бывший конструкторский отдел на Волжском автомобильном заводе и размещает чертежи там, заодно давая ребятам возможность подработать.

    7 часов 20 минут. Технолог с помощником заносят кучу хлебных форм. Обсуждаем, какие формы лучше закупить, как в каждой из них идет выпечка, сравниваем режимы выпечки, проясняем разницу в технологических процессах замеса и выбираем оптимальные рецептуры. На это совещание уходит около часа. Вопрос на самом деле архиважный – какой формы и какого вкуса хлеб будут выпекать в наших хлебопекарнях, сколько он будет весить, как будет выглядеть на полках магазинов, как его воспримут покупатели…

    Вкусовые качества, органолептика, рецептура – огромный пласт вопросов, в который нам всем приходиться погружаться заново, потому что до нашей компании все хлебопекарни Советского Союза работали по стандартным рецептурам, в стандартных формах выпекали стандартный хлеб, и технология его изготовления не менялась десятилетиями. Мы же открывали новый рынок. Наши маленькие хлебопекарни позволяли делать совершенно другую выпечку и сдобу, поэтому необходимо было параллельно с оборудованием создавать и сами рецептуры и формы – все то, чего до нас еще не было.

    Сначала это был темный лес. Но мы разобрались очень быстро. Подобрали талантливых специалистов, которые зажглись идеей и создавали поистине шедевры рецептуры. Во всем был творческий подход, энтузиазм и невероятная гонка со временем.

    8 часов 20 минут. Заканчиваем совещание, я делаю пометки в ежедневнике и при этом, нужно отметить, постоянно курю. На столе лежит пачка с сигаретами, огромная пепельница с бычками и огромная кружка с кофе.

    К вечеру голова просто раскалывалась от этих сигарет и от безумного количества выпитого кофе. Иногда мне казалось, что кофе скоро начнет вытекать у меня из ушей, настолько я накачивался этим вредным и ненужным напитком. Но это сегодня я такой умный и рассудительный. А тогда был просто единый водоворот. Водоворот судьбы, лиц, событий, поступков – страшные перегрузки, и думать о своем здоровье, честно говоря, было просто некогда. Да и не было такой культуры. Мы все курили, все пили кофе, алкоголь и считали, что это нормально.

    Конечно, с алкоголем я всегда боролся, но в тот момент нам было не до здоровья. Была только одна цель – создать лучший образец хлебопекарни и запустить его в работу.

    8 часов 30 минут. Бужу Голубко, мчимся на завод. Слава богу, тогда в Тольятти не было пробок и можно было за 15–20 минут добраться в любую точку города. Своих производственных площадей у нас не было, и мы арендовали их на заводе пожарных изделий в Комсомольском районе. Завод был практически разорен и уже несколько месяцев простаивал. Не помню, сколько мы платили за аренду, но главная проблема была в совершенно взбалмошном директоре. У него был оригинальный способ решать любые вопросы. Чуть что, и он давал команду закрыть на вахте ворота, – наших людей просто не пускали в цех.

    8 часов 45 минут. Подлетаем к заводу, наши ребята греются в машинах, кто-то стоит на улице, притопывая ногами, курит – на рабочие места попасть никто не может. Спрашиваю у нашего начальника смены: «Что произошло?» Он мне объясняет, что этот придурок, не помню, как звали директора, дал команду не пускать, потому что кто-то из наших рабочих послал его на «три буквы».

    Мы боремся за каждую минуту, у нас нет ресурса времени, чтобы долго делать проект, а мне приходится улаживать такие глупые конфликты.

    Залетаю к директору в кабинет с самой добродушной улыбкой, на какую способен. В душе я, конечно, готов просто выкинуть его из окна, но прекрасно понимаю, что конфликт только отбросит нас на несколько недель назад. Проблема машиностроения и сложность аренды чужих площадей в том, что у тебя оборудование, оснастка, инструмент – десятки, сотни тонн металла. Чтобы перевезти всю эту махину в другое место, смонтировать, подключить, потребуется время. А его нет.

    Пятнадцать минут уходит на то, чтобы, улыбаясь, рассказать этому негодяю, какой он великий, какой он мудрый и умный и какие мы дураки. И что я этого невоспитанного недоумка, который вам, ваша светлость, нахамил, обязательно выгоню, выгоню сегодня же, выгоню с треском. Естественно, это все слова, глупая игра. Но ситуация, согласитесь, нелепая: какому-то, мягко говоря, чудаку, которому нечего делать, мы платим деньги за то, что он не дает нам работать.

    Такие вот были издержки переходного периода.

    9 часов 00 минут. Сбегаю вниз, открываем ворота, начинаем рабочий день. Потерян целый час. Настроение – никакое. Но уже через несколько минут мы забываем про этот инцидент. Перед нами стоят конкретные технические вопросы.

    Еще месяц назад я расстался с надеждой, что наш конструкторский отдел сможет разработать достойную хлебопекарню. Ребята слабые, далекие от жизни, никогда не работали с креативными проектами, хотя и были лучшими конструкторами ВАЗа.

    Несмотря на то что на работу я брал только лучших специалистов, на выходе мы получали от них какие-то неуклюжие, тяжелые конструкции. Образцы, которые мы делали по их чертежам, напоминали тяжелые танки или бронемашины. Сколько ненужного металла, лишнего веса, сколько ненужных усилий! Я с болью смотрел на эти продукты их «творчества». При всем уважении к их человеческим качествам, преданности, самоотдаче, работоспособности, надо признать, что у ребят просто не было таланта.

    В технике мало просто что-то понимать, ее надо чувствовать, любить, ощущать как живой организм. Конечно, их вины в этом не было, они делали так, как их научили. Нужно учитывать и наш советский менталитет: ведь в Советском Союзе никакой борьбы за экономию не было. На словах-то она, конечно, была. Лозунги висели, плакаты: «Экономика должна быть экономной!» или такой перл: «Экономьте на сэкономленном!» Но в жизни всем было наплевать, сколько тонн весит станок или другое устройство. Десятилетия такой безответственности, конечно, воспитали целые поколения инженеров, не способных создать ничего конкурентоспособного в области машиностроения.

    Создание опытных образцов вообще и наших в частности – длительный и очень трудоемкий процесс.

    Сначала четко формулируется задача, затем начинается непрерывная, бесконечная череда совещаний, где каждый выдвигает идею, как эту задачу решить «по-крупному». Определившись с направлением, приступаем к изготовлению опытных образцов. Чтобы прочертить образец хлебопекарни, требуется до года времени. На образец отдельного узла или механизма уходит несколько недель. Но на этом мучения не заканчиваются, нужно еще и создать этот образец: подобрать и найти необходимые материалы, определенные подшипники, шурупы, нужные станки и нужных специалистов, которые в итоге и соберут работающий узел.

    Ты тратишь колоссальные усилия, эмоции, время, деньги. И наконец-то узел готов. Начинается испытание… Узел не работает. Начинаем сначала. Снова несколько недель на чертежи, несколько недель на опытный образец, снова испытания. И снова не работает… Опять по кругу. Сколько нужно образцов, чтобы найти то, единственно правильное решение?

    И когда ты смотришь в пятый, в шестой раз на неработающий образец, тебя просто охватывает отчаяние.

    11 часов 00 минут. Собираю на совещание своих дорогих кулибиных. Надежда на конструкторов угасла. Я понял, что они никогда не создадут компактный, недорогой, а главное, работающий образец домашней хлебопекарни. Конечно же конструкторы на меня обиделись, но мне уже наплевать, потому что мы действительно могли потерять все: у нас не было нескольких лет на разработки, обсуждения, пробы – нужно было искать свой путь.

    И вот собирается моя команда кулибиных: Марк Маркович Розов, Скорляков, Никулин, Владимир Николаевич Боронкевич. Это выдающиеся люди, каждый из них – слесарь, фрезеровщик, шлифовщик, сварщик шестого разряда в одном лице. Каждый из них обладает мозгами генерального конструктора. В тот момент у меня была самая сильная в Тольятти команда людей с золотыми руками. Я восхищался каждым из них.

    Шанс запустить вовремя наш опытный образец только один – если мы начнем работать без чертежей.

    Я попросил своего близкого друга Сергея Блинова возглавить эту группу. Делать для кулибиных все возможное и невозможное, отвозить их домой и в цех на автомобиле, обеспечить питанием, инструментом, материалом. Все свободные люди должны были обеспечивать им комфортные условия. Комфортные не в смысле шума, тепла или вентиляции, об этом мы даже не думали – мы работали в нечеловеческих условиях, как на войне. Но чтобы у них всегда были необходимые материалы и инструменты, чтобы они не ждали по две недели, когда привезут сталь той или иной марки, толщины, той или иной характеристики.

    Собираю свою команду кулибиных и ставлю задачу: «Ребята, надеяться нам не на кого. Вы видите, какой бред рисуют наши фантазеры-конструкторы. Мы не сможем запустить компанию, если вы не создадите опытный образец. Повышаю каждому зарплату в два раза. Даю слово: как только образец заработает, каждый получит в подарок по автомобилю». А тогда, во времена нищеты и разрухи, это был действительно дорогой, царский подарок. «Судьба проекта в ваших руках. Вы становитесь главными на этом направлении, все остальные работают только на вас. Сергей Блинов будет помогать вам, снабжать вас продуктами, сигаретами, напитками, всем необходимым, будет отвозить вас домой помыться, немного поспать».

    Бригадиром кулибиных стал Владимир Николаевич Боронкевич – это мой старший мастер с ВАЗа, у которого я учился и которого безгранично уважал. К сожалению, он умер от рака легких: если я выкуривал в день до полутора пачек, то он – по две. Два его пальца, которыми он держал сигарету, были абсолютно желтыми. Я ему всегда говорил: «Николаевич, бросай ты это дело!» На что он отвечал: «Я курю с семи лет и, если бросить, это очень плохо скажется на здоровье».

    11 часов 25 минут. Кулибины начинают работать. Я провожу с ними на заводе четыре часа. Мы обсуждаем технические решения, предстоящие трудности, список материалов, которые есть и которые могут понадобиться. Перекусываем там же, на ходу.

    16 часов 00 минут. Запустив команду кулибиных, прыгаю в машину, лечу в офис. Там телефон разрывается от звонков региональных дилеров, которые продают наши установки по производству чипсов. Все, как один, жалуются, что в установках выходит из строя важный узел в агрегате отмывки крахмала. Люди терпят убытки, люди злятся, наше оборудование рискует потерять репутацию. Надо срочно что-то делать.

    Звоню на завод в Оренбург и с директором завода, совершенно гениальнейшим человеком Александром Антоновичем Давыдовым обсуждаем сложившуюся ситуацию.

    16 часов 15 минут. Вызываю конструктора, который разрабатывал этот узел, достаем чертежи, разворачиваем, начинаем смотреть, что можно срочно изменить. Находим слабое место. Но это слабое место мы находим только на бумаге, в металле все совершенно по-другому. Опять непрерывные сигареты, непрерывный кофе, мозг работает, как часы.

    16 часов 38 минут. Время заняться рекламой. Утвердив дизайн нового рекламного плаката, набрасываю план рекламной кампании на будущее. Выясняю тираж крупных газет – пора охватывать новые регионы.

    17 часов 20 минут. Теперь – вопрос о кредите. Кредиты, кстати, тогда предоставляли только под 220–230 %. Представляете, что это такое для машиностроения, где оборот капитала как нигде долог! Надо съездить в банк, уважить людей, от которых зависит – обескровить наш бизнес или открыть зеленый свет.

    20 часов 00 минут. Возвращаюсь из банка. Меня уже ждет новый кандидат в команду, пришедший на собеседование. Нужно поговорить с ним, у нас сейчас каждый человек на вес золота и, принимая в нашу дружную семью нового человека, стараешься разглядеть в нем божью искру. Без этого нельзя. За соискателя поручается кто-то из сотрудников, и вопрос решен – завтра он приступит к работе.

    20 часов 30 минут. Совещание с информационной службой, которой делаю разнос за то, что неуважительно отвечают на звонки. В то время не было Интернета, и человеческий фактор играл огромную роль. У нас в офисе круглосуточно дежурили три телефонистки, которые принимали до 500–600 звонков в сутки, и все их фиксировали в обыкновенных тетрадках – компьютеров тогда у нас не было.

    И вот так каждый день. Каждую секунду – новая задача, новые неприятности, новые испытания. Уже поздний вечер, но с работы никто не расходится.

    21 час 30 минут. Еще раз связываюсь с Оренбургом, с Александром Антоновичем. Принимаем решение, что с новыми, исправленными чертежами я с утра буду у него на заводе.

    21 час 40 минут. Провожу последнее совещание. Решаем последние на этот день проблемы со снабжением: всех свободных людей, троих человек, отправляю в командировку. Каждый надевает пояса, распихивает в них пачки денег. Инфляция такая, что деньги приходится возить в прямом смысле слова килограммами. Кто-то летит в Минск за метизами, кто-то во Львов за электрооборудованием, кто-то в Пензу за проводами.

    Договариваемся, что в Оренбург выезжаем с Сергеем Блиновым – у него тоже есть вопросы к производственникам по новым образцам.

    22 часа 00 минут. Заскакиваю домой, переодеваюсь, беру бутерброды, прыгаем в машину и выезжаем в Оренбург. Нужно отметить, что тогда мы ездили на самых старых «Жигулях» шестой модели. Такие сейчас не производятся. Это не комфортабельная скоростная машина, а просто тарахтящая развалюха.

    Кроме чертежей нам нужно передать заводу крупную сумму денег, чтобы они могли закупить металл и комплектующие для увеличения производства машин по выпуску чипсов. Приходится брать охотничье ружье двенадцатого калибра: впереди 600 километров дороги через степи. Места глухие, очень опасные. Договариваемся с Сергеем, что машину ведем каждый по часу, и в таком режиме выдвигаемся в дорогу. Ночь, пурга, страшный ветер, мороз 25 градусов, и мы в маленькой железной коробчонке под названием «Жигули» пробираемся в этом кромешном аду.

    Честно скажу, было страшно. В то время между Тольятти и Оренбургом два участка дороги по 20–30 километров, где ни асфальта, ни бетона – просто разбитый грунт. По дороге – никакого освещения. Снег залепляет окна, мороз, и вот на одном из таких участков нас слегка заносит в кювет, мы буксуем – машина не двигается.

    2 часа 00 минут. Наша «тарахтелка» лежит брюхом на снегу, задние колеса шлифуют землю. Застряли. Вокруг темнота, ни одной проезжей машины. Достаем из багажника лопаты.

    Работаем, как сумасшедшие, потому что долго на улице находиться невозможно. Страшный мороз и кинжальный ветер пронизывает все тело, мы по колено в снегу, тонкие ботинки мгновенно промокли и превратились в ледяные колодки.

    2 часа 25 минут. Откопали машину. Сергей садится за руль – у него больше водительского опыта, я пытаюсь толкать машину сзади. Именно пытаюсь, потому что ботинки скользят по льду, и машина только слегка раскачивается. Затем Сереже приходит гениальная идея: взять автомобильные тряпочные коврики и подложить под задние колеса, тем самым увеличив трение. Набросали этих тряпок под колеса, и я снова пытаюсь толкать автомобиль, насколько это возможно. Потихоньку мы выползаем на дорогу. Радости нет предела! На сколько хватит бензина, непонятно, проедет ли кто мимо – тоже непонятно. Здесь, в степи, можно просто замерзнуть.

    Вспоминая наши поступки с высоты прожитых лет, не перестаю удивляться, какими же мы были бесшабашными, бесстрашными. Хотя само время было такое. Никто не знал, что будет завтра.

    Но это сегодня я думаю об этом. А тогда мы выполняли задачу, и никто даже не заикался о какой-то опасности – просто шел и делал свое дело.

    6 часов утра. В Оренбург приезжаем вовремя. При заводе есть гостиница – один номер с душем. Ночь мы толком не спали. По очереди дремали на переднем сиденье, но, учитывая мои габариты и небольшой размер автомобиля, мне пришлось сидеть, скорчившись в три погибели, и тело конечно же налилось свинцовой усталостью, мышцы затекли, суставы не работают. Но я не обращаю на это внимания. Быстро моемся, бреемся, приводим себя в порядок.

    7 часов 45 минут. С чертежами в руках идем на совещание. По ходу отдаем коробки с деньгами в бухгалтерию. Наши партнеры – совершенно удивительные профессионалы, поэтому вопрос не занимает много времени.

    12 часов 00 минут. Александр Антонович покормил нас вкусным обедом, наговорил много добрых слов. Действительно, есть люди, которых помнишь всю жизнь и всю жизнь ими восхищаешься. Более толкового, порядочного, жизнерадостного директора завода я просто не встречал. Задачу мы выполнили, недоработку в агрегате по отмывке крахмала нашли и исправили, с закупками металла и комплектующих определились, новые производственные планы обсудили – завод вполне успевает подготовиться к запуску хлебопекарен.

    13 часов 00 минут. Выезжаем обратно в Тольятти. Перед нами те же 600 километров пути, но настроение праздничное.

    Во-первых, мы не погибли ночью, во-вторых, очень быстро и эффективно выполнили все поставленные задачи, в-третьих, нас накормили вкусным обедом. Ну а самое главное – мы едем днем. Пурга улеглась, яркое солнце, морозный день, под колеса нашей машины весело стелятся километры за километрами! Мы радуемся, смеемся, рассказываем анекдоты. Никакого чувства опасности, никакого напряжения, просто зимняя, сверкающая на солнце дорога! Жизнь прекрасна!

    15 часов 00 минут. Чтобы перекусить и чуть-чуть отдохнуть, сворачиваем по проселочной дороге в сторону лесополосы, останавливаемся, выходим, распрямляем плечи. Мороз весело пощипывает щеки. Перекусывая бутербродами, поспорили, кто из нас лучше стреляет. Достали ружье, патроны, поставили пластиковую бутылку на двадцать шагов, и минут 15–20 палили в свое удовольствие. Мне повезло, я с пяти выстрелов попал четыре раза, а Сергей – три. Мое настроение поднялось еще больше, прыгаем в машину и едем дальше. Как мало все-таки нужно человеку для счастья!

    22 часа 30 минут. Приезжаю домой. Ночь. Больше полутора суток на ногах. Валюсь в кровать.

    А в семь утра я уже на работе.

    Работая в таком напряженном ритме, я получил отличную закалку и великолепную школу. Честно говоря, меня удивляет, как работал мой мозг в таком сумасшедшем режиме. Чтобы переключиться со сложной инженерной задачи на не менее сложную задачу по маркетингу, рекламе или сбыту, в обычных условиях требуется довольно много времени. Чтобы принять правильное решение в том или ином направлении, нужно усвоить и проанализировать очень много специальной информации.


    Но человеческие возможности действительно безграничны.


    И чем жестче сроки, чем жестче задачи, тем быстрее мозг – этот удивительный инструмент природы – раскрывает свой глубинный, скрытый потенциал.

    Только пройдя тяжелые испытания, ты начинаешь по-настоящему гордиться собой. Только преодолевая нечеловеческие трудности, выдерживая невыносимые нагрузки, ты по-настоящему живешь. Мне, честно скажу, очень жаль людей, не испытавших этого великого чувства полета, этого ощущения безграничной гармонии и счастья, когда ты преодолеваешь себя и становишься сильней. Когда ты становишься совершенно другим человеком!

    Я знаю, что бездельники или люди, которые живут без перегрузок, без великих целей, а обычной жизнью, даже не поймут, о чем я пишу.


    Но я прошу вас, дорогие мои читатели, дорогие мои звезды, поверьте, что только через сверхусилия, через сверхнагрузки можно прожить настоящую жизнь.


    Чтобы понять, в каких условиях мы родились, дорогой мой читатель, забудьте, что существуют книги по бизнесу, маркетингу, финансам, забудьте слова, касающиеся предпринимательства, которые вы каждый день слышите по телевизору. Ничего этого у нас не было. У нас были познания в области коммунистической идеологии, партийных съездов, в области техники, да и то поверхностные. А вот остальной объем знаний мы постигали исключительно через практические действия. Чтобы узнать хоть что-то, мы должны были что-то сделать: разориться, ошибиться, упасть. Потом снова сделать, снова ошибиться, снова потерять время и деньги, силы и нервы. Мы двигались вперед исключительно методом проб и ошибок. Наша школа бизнеса – это наши слезы, пот и кровь. А еще, представьте, периодически нужно было выезжать на разборки с бандитами, вести общественную жизнь, писать диссертацию, самому себя развивать, читать статьи, книги. Книги… Их было очень мало – этих первых переводных изданий по рыночной экономике, и они были для нас бесценны, будто глоток свежего воздуха в терпящей крушение подводной лодке.

    Молодежь сегодня даже не сможет понять, представить, как мы делали свой первый бизнес, в каких условиях мы выживали.

    Три разорения – три моих университета

    Я выжил, потому что умирал. В восточных единоборствах понятие победы напрямую связано с готовностью умереть. Побеждают именно те, кто готов пойти до конца. Трусы же, которые боятся смерти, которые боятся, что их покалечат в бою, всегда проигрывают. Трус всегда думает о поражении. Идя в бой, трус всегда думает о белом флаге. Победитель же перед боем всегда сжигает белый флаг, у него просто нет этого символа поражения.

    Что такое бизнес?


    Бизнес – это сражение, но более жестокое сражение, чем обычный бой. В бою вас могут убить, но вы умрете свободным. В бизнесе, если вы проигрываете, вы становитесь рабом. Вы попадаете в финансовое рабство. В рабство попадают ваши дети.


    Я стал богатым, потому что не боялся разориться. Я стал сильным духом, потому что деньги не смогли взять надо мной власть.

    К бизнесу я отношусь точно так же, как к физическим упражнениям на тренировке. Бизнес для меня – это инструмент для внутреннего развития и внутреннего совершенствования. Заметьте, моя цель – развитие, а не деньги. Вот почему я так легко переносил разорения. Ведь разорение – это точно такая же тренировка. Единственно эффективная тренировка в бизнесе для того, чтобы стать сильней.

    Представьте себе спортивный боксерский клуб, где спортсмены друг друга не бьют, а просто вместе пьют чай, смотрят телевизор, делают массаж и всякие восстановительные процедуры. Разве могут такие спортсмены стать чемпионами по боксу? Конечно нет. Это просто будут какие-то амебы, размазни, но никак не чемпионы. Для того чтобы в боксе стать чемпионом, нужны удары: нужно уметь держать удар, нужно уметь наносить удар.

    Я знаю, дорогой читатель, что вы мне сейчас скажете.

    Вам дома нечего есть, вам негде жить, ваши дети в очень трудном положении, а здесь богатый, счастливый умник пытается объяснить вам, что это хорошо. Где взять кусок хлеба – вот самый главный вопрос. Как выжить – вот самый главный вопрос. Как заработать бешеные деньги на квартиру при нищенской зарплате, при нищенской профессии, а мне здесь рассказывают, что бедность – это хорошо…

    Стоп, дорогой читатель! Не бедность – хорошо, а правильное отношение к разорению, к критической ситуации, к стрессовой ситуации. Это действительно единственный путь развития. Согласитесь, дорогой мой друг, судьба все равно будет посылать вам испытания, все равно будет бить вас то в живот, то по голове, то по заднице. Никто не сможет вас защитить: ни охрана, ни капиталы, которые лежат в швейцарском банке.


    Все равно мир устроен так, что мы должны держать удар. Главное – как относиться к этому удару.


    Большинство бедных людей потому и бедны, что им внушили, что любой удар судьбы – это наказание божье, невезуха, проклятье.

    Представьте, вас ударили по голове – а вы еще сами себя истязаете тем, что вам не повезло, что это судьба, что это было предопределено. Согласитесь, становится еще больней. Вместо того чтобы быстрей оправиться от удара и думать, искать выход, как быстрее изменить свою жизнь, большинство людей сидят и жалуются друг другу: «Ой, как мне плохо, какая невезуха, какая ужасная страна, какое ужасное время, в котором я живу».

    Другой же человек, который правильно относится к удару, который правильно относится к падениям, разорениям, поражениям, наоборот, поднимается и говорит: «Да, мне больно. Жалко потерь, жалко времени, жизнь опять отбросила меня на несколько лет назад. Но у меня есть опыт, я извлек позитивные уроки, я жив, мои руки-ноги целы, надо срочно двигаться дальше, а не сидеть и не наматывать свои сопли на кулак».

    Какой подход будет более эффективен, кто из них добьется большего в жизни? Тот, который плачет, или тот, кто, получив точно такой же удар, встает, старается как можно быстрей оправиться и идти вперед?


    Само отношение к неудачам – вот что определяет вашу эффективность, вашу конкурентоспособность.


    Давайте посмотрим, как древние относились к поражениям, к неудачам. В китайском и японском языках иероглифы, обозначающие поражение, имеют два значения. С одной стороны, это поражение, с другой – новые возможности. Много тысяч лет назад в Китае уже изобрели бумагу, фарфор, порох, и явно, что этот иероглиф придуман не одно тысячелетие назад. Этими своими двумя значениями иероглиф нам показывает, как нужно относиться к неудаче, к поражению.

    Это новая возможность.

    Пишу эти строки и вспоминаю Владимира Яковлевича Ворошилова – великого мастера российского телевидения, который придумал передачу «Что? Где? Когда?».

    Когда-то, еще в 1998 году, я вместе с моим другом Игорем Львовичем Якименко снимал телепередачу «Формула успеха». Идея была проста. По утрам в течение нескольких минут известные люди должны были рассказывать всей стране, как они добились успеха.

    И вот на одну из передач пришел Владимир Яковлевич Ворошилов. Когда я спросил его: «Что является вашей формулой успеха?», он ответил: «Это катастрофа. Это поражение». Я опешил.

    Только через несколько лет я понял великий смысл этих слов. Когда сам потерпел катастрофу и сумел из нее выкарабкаться.


    Когда я разорился в первый раз в своей жизни по причине нехватки оборотных средств, я еще не знал, что это называется разорением. Я не знал, что деньги имеют разные названия, такие как «оборотные средства», «прибыль», «рентабельность». У меня не было ни бизнес-плана, ни опыта. Мной просто двигало одно мощное желание – создать самую совершенную машину для производства чипсов в малых объемах для фермеров, у которых пропадает картофель, и дать им возможность зарабатывать деньги. В тот момент, буду откровенным, мной больше двигало честолюбие инженера – смогу ли я создать работающий образец, смогу ли я найти оригинальную конструкцию и заявить о себе как инженер-конструктор. В меньшей степени я думал тогда о производстве и о массовом серийном выпуске этого оборудования. И вот в своем инженерном вызове построить первую в мире компактную машину для производства чипсов я нашел выход своей энергии, своим амбициям. Я тогда еще не понимал, что рынок таких машин крайне ограничен, да и не знал, что такое рынок. Просто было желание реализовать свою энергию, свои амбиции.

    Мы собирали нашу чудо-машину из всего, что попадается под руку. Мотор от старой стиральной машины, выброшенный на свалку, металл из заводских отходов – все шло в дело. Работали на чистом энтузиазме. У меня не было денег платить людям, у меня не было возможности нанимать людей, но так произошло, что вокруг меня сплотился круг энтузиастов, которые верили, что, построив эту машину, мы станем богатыми. Прошло уже много лет, а вот рабочих с золотыми руками, с чистыми сердцами и с талантливыми мозгами я вспоминаю с самой большой благодарностью. Не руководителей, не каких-то менеджеров, а именно рабочих. Это действительно соль земли нашей. Низкий вам поклон, дорогие друзья!

    И вот полная остановка процесса – отсутствие нужных ценных материалов, агрегатов, которые нужно покупать. Мы готовы работать круглые сутки, но где взять оборудование? Где взять электроприборы, подшипники, нержавейку, которая стоит очень дорого? Где взять деньги, на которые все это можно приобрести? Так впервые кризис постучал в мои ворота.

    То, на что мы потратили месяцы труда, превратилось просто в ненужное железо, которое никому нельзя продать. Мне пришлось распустить свою команду – свой первый кооператив «Пландем» на неопределенное время. Команда готова была работать круглосуточно, но рабочие не могли вложить какой-то стартовый капитал в наш бизнес, потому что у них его не было, точно так же, как и у меня. У нас не было не только материалов, но и подходящего помещения для сборки.

    И вот жизнь свела меня с одним человеком, руководителем какого-то предприятия, который сжалился и готов был отдать нам в аренду маленький темный и сырой подвал. Для меня это был свет в окошке. Появилась возможность хоть где-то хранить наши детали, в которые вложены все мои деньги.

    С этой новостью прилетаю на завод, собираю свою команду кулибиных и говорю им: «Ребята, у нас есть помещение! Пусть у нас пока нет денег, но мы будем по возможности, с зарплаты доставать нужные детали. Мало-помалу мы соберем нашу машину!» Радости не было предела.

    Я нашел грузовик, в который мы погрузили наше бесценное сокровище. Пока что оно выглядело просто как набор тяжелых металлических деталей, которые хранились в старом заброшенном железнодорожном вагончике. Мы загружали их в грузовичок несколько часов. Выбиваемся из сил, работа подходит к концу. Звоню этому начальнику, чтобы узнать, у кого взять ключи от подвала. И вдруг получаю ответ: «Вы знаете, я не могу вам ничем помочь. Обстоятельства изменились. Извините меня». На том конце телефонной трубки длинные гудки.

    Я побледнел, мне стало плохо. Последняя надежда была убита. Я даже не знал, как сказать это своей команде.

    Загрузку нужно останавливать. Собрал мужиков и сказал: «Ребята, мы закрываем дело. У меня ничего не получается».

    Катастрофа, удар, страшная боль. Не от ощущения материального разорения: я практически не изменил свой материальный статус – как ездил на старенькой раздолбанной машине, так и продолжал ездить; как ходил в одной куртке, так и продолжал ходить. В этом плане мое первое разорение не было разорением.

    Но, поверьте, потерять мечту, потерять будущее, потерять свою цель, потерять надежду – это еще больнее, еще страшнее. До успеха оставался всего лишь один шаг. Но как выяснилось, от успеха отделяла целая пропасть. Я просто сидел и горько плакал. Я неудачник. Я потратил кучу денег, которые зарабатывал, проводя занятия по карате, влез в долги, которые нужно сегодня отрабатывать, мне стыдно даже поднять глаза и посмотреть на своих близких. Было такое ощущение, будто я стал меньше ростом. Согнулся, осунулся, постарел.

    Так прошло несколько недель. Я старался не думать о своем кооперативе, старался выложить все свои силы на занятиях по карате и нагнать в вечернем институте, который совсем было забросил. Впрочем, зачем мне нужен диплом, я не понимал. Унижение, боль, ощущение нереализованности угнетало меня каждый час, каждую минуту.

    Я чувствовал себя как мать, у которой погиб ребенок. Я столько приложил сил, я засыпал с мыслью о своем ребенке, я просыпался, брал ночью карандаш и рисовал эскизы, я рассчитывал, чертил, консультировался, собирал все по винтику, по проводочку, для того чтобы родить своего ребенка. И вот смерть. Вот коллапс.

    Но больше всего добивали усмешки друзей и знакомых. «Ну что? Стал богатым? Говорили мы тебе, что ты занимаешься ерундой, говорили мы тебе, не делай этого, не уходи с завода». Естественно, родные и близкие не смеялись, они просто жалели меня, но эта жалость была еще хуже насмешек. Тогда мне казалось, что это самая страшная боль, которую я испытывал за свою жизнь. Тогда я думал, что для меня больше никогда в жизни не будет ни одного светлого дня. Тогда я был абсолютно уверен, что я на самом дне пропасти, из которой мне не выбраться.

    Я не знал, что впереди меня ждут еще более сильные, страшные испытания и такие же немыслимые взлеты.

    Я постоянно повторял себе фразу: «Безвыходных положений нет». Не верил, а повторял. И на уровне подсознания, на уровне интуиции неожиданно нашел формулу выхода из кризиса.

    Однажды в зимний пасмурный день я сидел в своем стареньком «жигуленке» и размышлял. Я ждал своего друга, барабанил пальцами по рулю автомобиля, смотрел, как работают щетки, наслаждался теплом салона и в который уже раз перебирал в голове всевозможные способы добычи денег.

    И вдруг меня как будто осенило. Будто шарахнуло током. Эврика! Я знаю, где взять деньги!

    Я издам книгу по карате. Я почему-то был уверен, что это сработает. Я никогда не издавал ни одной книги, по русскому языку у меня всегда были одни двойки. На одной странице я всегда делал не меньше двадцати ошибок. Но я знал, что такая книга будет пользоваться бешеным спросом.

    В тот момент тяга людей к карате была просто огромна. Но не было сколько-нибудь стоящей литературы, методики. Свои знания мы собирали по крупицам. Придешь или приедешь в какой-нибудь город на тренировку, в каком-нибудь полуголом подвале потренируешься с ребятами, и вдруг видишь какой-то прием, вдруг ты ловишь обрывок фразы или кто-то делится опытом, который он получил от человека, который знал человека, который дружил в свое время с каким-то китайцем или японцем. Я записывал все это в школьные тетрадочки, хранил этот опыт, как святая святых.

    Я подумал: если это является действительно дефицитной информацией, если столько людей занимается карате, им же нужны такие знания. Они готовы будут заплатить за это деньги.

    Мы напишем книгу по карате!

    Я знал, что нужно написать, знал, какие главы должны быть, какие приемы мы передадим в этой книге. Но я никогда не писал раньше книг. Поэтому собрал команду своих преподавателей клуба «Будо» и каждому дал задание: «Ты разрабатывай эту главу, ты разрабатывай эту, а я буду разрабатывать эту». Встал вопрос об иллюстрациях – многие приемы и удары невозможно объяснить словами, их надо показывать. Здесь я поступил очень просто. Взял примитивный фотоаппарат, и Максим Сурнов, мой друг и ученик, продемонстрировал их перед объективом. Затем эти фотографии я отдал художнику, и он, ничего при этом не понимая в карате, нарисовал картинки, по которым можно было разобраться, как наносить удар, как защищаться, какие есть стойки, какие есть каты и кияны. В общем, дело пошло.

    Но пошло оно слишком медленно, сроки срывались, переносились, каждый приводил в оправдание тысячу причин: семья, дети, жена, работа. К намеченному сроку книга все еще не была написана. Я понял, что мы упускаем шанс, что моя мечта о возрождении ускользает буквально из-под носа. Помог случай. У Саши Булдынского мама уехала на неделю к своим родственникам, а у него была роскошная трехкомнатная квартира.

    Собираю свою команду и говорю: «Так, ребята, переходим на военное положение. В субботу и воскресенье мы все закрываемся в этой квартире, берем с собой еду, берем то, что нам необходимо для работы, и никто не выйдет из этой квартиры, пока мы не закончим эту важнейшую для нас книжку. Всем понятно?» Понятно было всем.

    Мы собрались на этой квартире и принялись творить. Изредка кто-то из нас выползал из своего угла и требовал немедленного общего обсуждения темы. Тогда мы собирались на мозговой штурм, и, бывало, менялись главами. Я координировал работу каждого своего тренера. Саша Булдынский лихорадочно отстукивал одним пальцем на доисторической машинке готовые страницы. Все мы дружно отпахали два дня и две ночи. Когда наступило утро понедельника, книжка была готова.

    Взяв рукопись в охапку, я стал методично обходить все типографии, но везде мощности оказались загружены. Нам же книга нужна была срочно. И вот последний мой шанс. При Волжском автомобильном заводе была своя маленькая типография, где печатались каталоги, инструкции и рекламные проспекты. Я подхожу к директору типографии, замечательному, пожилому, мудрому человеку – и мне удается договориться напечатать 40 тысяч экземпляров этой книги. Из этой типографии я вылетел как на крыльях!.. Я не шел, а парил над землей.

    …Когда книга была напечатана, мне позвонили с типографии и сказали: «Забирайте». Забрать мне ее было некуда. Я приехал к директору типографии, упал к нему в ножки и попросил, чтобы книга какое-то время полежала у них на складе. К моему счастью, он согласился.

    Я подписал договор с «Союзпечатью», которая была тогда абсолютным монополистом и владельцем книжных и газетных киосков и ларьков, отвез им какое-то количество экземпляров и стал ждать золотого дождя. Но столкнулся с жестокой реальностью. Мощнейший удар в челюсть, мощнейший удар по голове, да еще мощнейший удар в живот. Первый удар: за неделю продали всего лишь 60 экземпляров. Второй удар: нужно отдавать деньги за напечатанные книги, и мне, по всей видимости, придется продать все, что у меня есть. Включая мою старенькую машину и квартиру. Но где я буду жить? Где будет жить моя семья? На чем я буду ездить? И третий удар: часть магазинов вообще не отдали ни копейки. Проще говоря, кинули меня.

    Да, в мечтах подниматься к звездам очень легко, но и падать очень больно. Мое состояние можно назвать было одним словом – «шок». Я действительно, как боксер-тяжеловес, ушел в глубокий нокаут. Только в отличие от боксера на ринге ко мне никто не подбегал, не совал нашатырный спирт и не помогал подняться. Сколько же лет мне надо будет работать, чтобы отдать все долги!

    Но в этот раз я был умней и никому ничего не говорил. Мне хватило уже первого опыта насмешек, издевательств, которые я слышал от друзей и знакомых. Когда нужно найти выход из, казалось бы, безвыходной ситуации, когда ты решаешь задачу со многими неизвестными и нет никаких подсказок, нет никаких аналогов и примеров, которые тебе помогут эту задачу решить, в такие моменты лучше всего надеяться на свое подсознание, надеяться на свою интуицию.

    Меня это всегда выручало. Никакой логики, только интуиция.

    Рассматривая какую-то газету, я обратил внимание на рекламу. А что, если мне дать рекламное объявление, если попробовать продать свои книги почтой? Чем я рискую? Продать 40 тысяч экземпляров традиционным способом я не смогу, значит, надо биться до последнего. Я узнал расценки на рекламу. Цифры казались неподъемными. Небольшое объявление в газете «Аргументы и факты» стоило 20 тысяч рублей!

    А что, если взять одну из среднестатистических областей, сделать там рекламную кампанию и посмотреть, сколько я получу заказов? Таким образом я мог бы получить данные для крупной рекламной кампании! Идея мне понравилась. Я выбрал Саратовскую область, послал своего помощника – тренера Александра Булдынского, и в Саратовской области он разместил это объявление всего лишь за 300 рублей. Прошла неделя, полторы, и к нам пришли заявки на 543 книги. Победа была очевидна!

    И тогда я решаюсь на отчаянный шаг – взять кредит в 20 тысяч рублей и дать рекламу в недосягаемом «АиФе». Я не знал, как надо написать мое рекламное объявление, чтобы привлечь внимание читателей этой уважаемой и авторитетной газеты. Я просто взял ручку и написал несколько слов, почему эта книга может быть полезна читателю. У меня не было даже машинки, чтобы отпечатать его. Моя супруга тогда работала завкафедрой экономики в Тольяттинском технологическом институте, и у них на кафедре стояла печатная машинка. Когда она попросила одного аспиранта отпечатать ей это объявление и гарантийное письмо о том, что я оплачу его, парень просто катался от хохота. Он убеждал ее не делать таких глупостей и не платить сумасшедшие деньги за какое-то глупое и бездарное объявление. Меня это не смутило. Я поехал в Москву, пробился в редакцию «АиФ», познакомился с руководителем ее рекламного отдела Александром Аврухом и убедил его поставить мое объявление в следующий номер. Как мне это удалось? Я бился головой об стол, улыбался, снял с головы и подарил свою новую норковую шапку, объяснил, что, если мое объявление не выйдет срочно, то мне конец, и перед смертью я напишу записку, что в моей смерти прошу винить одного из руководителей «АиФ» – Александра Авруха. Посмеявшись, попив вместе чаю (а так получилось, что я просто влетел к нему в кабинет без всякой очереди), я получил от него «добро». Он пообещал, что мое объявление выйдет ровно через неделю. Оно занимало на странице совсем немного места, но для меня было самым дорогим в мире. Потому что все, что у меня было, и все, чего у меня не было, – все заложено за это объявление.

    Неделя прошла в томительном ожидании. Напряжение нарастало с каждым днем. Вроде бы я знал, что если в Саратове это сработало, то должно сработать везде. Но мы предполагаем, а Бог располагает. Прошла неделя – ни одного заказа, ни одного письма. С каждым днем страх за мое будущее возрастал в геометрической прогрессии. Я боялся даже представить, что со мной будет через пару недель, когда я не смогу отдать огромное количество долгов.

    И вдруг раздается звонок. Меня разыскивают с тольяттинской городской почты. Я с удивлением беру трубку и слышу с того конца голос: «Срочно приезжайте, вы заблокировали работу всей нашей организации». Я прыгаю в машину, приезжаю туда и вдруг узнаю, что каждый день я получаю более пяти тысяч заказов на книгу. Почта не справляется.

    После этого раздается звонок с сортировочного участка, где разбирают почтовые денежные переводы. Там тоже коллапс. Я приехал в типографию, вернул деньги за весь тираж, заказал еще 100 тысяч экземпляров дополнительного тиража. Для начала.

    Так закрутилось колесо бизнеса.

    Самое удивительное, что в моей компании в тот момент кроме меня было всего два человека: на полставки бухгалтером работала замечательная девочка Олечка, да еще мой помощник – Александр Булдынский. Совещания нашей компании мы проводили у меня, на маленькой кухоньке нашей квартиры. Наша крошечная компания из трех человек обеспечивала работой по совместительству более трехсот человек! Затрат никаких: офиса нет, телефонных разговоров нет, работников нет. Это действительно был самый рентабельный бизнес в то время.

    Победа меня настолько вдохновила, что я срочно издал вторую книгу по карате. Результат был таким же ошеломляющим. Естественно, мы задействовали не только «АиФ», но и всю прессу, которая выпускалась в то время в России, а тиражи у прессы были просто фантастические. «Аиф» выходил тиражом 41 миллион экземпляров, «Комсомольская Правда» – 28 миллионов, тираж журнала «Огонек» был за 40 миллионов, газета «Труд» – 20 миллионов экземпляров. И конечно, тогда эта реклама была очень эффективна, потому что люди читали газеты.

    Но и этой книгой все не закончилось. Я понял, что нужно написать книгу по атлетизму для тех людей, которые хотят накачать мышцы. И мы с чемпионом мира по культуризму Александром Иванюком создали книгу по культуризму. Затем мы выпустили книгу по бизнесу: как открыть свой кооператив, какие должны быть документы, какие ты должен пройти стадии и ступеньки, чтобы твоя фирма заработала. И эта книга пользовалась успехом. Я получал сумасшедшие авторские гонорары, просто невероятные кучи денег. И когда я в очередной раз обналичил деньги, то принес домой два огромных мешка денег, еще новеньких, в банковской упаковке. Положил эти мешки на пол. Дома никого не было. Я стал размышлять.

    Мальчишка, который десятилетиями страдал от отсутствия денег, от унижения, от невозможности купить нормальную одежду, от невозможности помочь своим родителям, своей дочери, своей жене, вдруг стал безумно богатым. Я сидел и курил сигареты одну за другой. Смотрел на эти мешки и не мог понять: если я достиг этого, почему я не прыгаю от радости? Почему мне грустно? Я добился мечты, но мечта не сделала меня счастливым. Я-то думал: стану богатым, буду каждый день веселиться, путешествовать, куплю себе шикарную машину, красивую одежду. Но в голове крутилась одна мысль: «Какая разница? Я же езжу на старенькой машине, что изменится от того, что я пересяду на новую, более красивую, более дорогую?» Да, в общем-то, ничего. Я точно так же буду добираться до той точки назначения, куда я доезжаю на своей развалюхе.


    И вдруг я понял, что не в деньгах счастье.


    Конечно, сейчас читатель, у которого нет денег на кусок хлеба, читает эти строчки, злится и думает: «Вот гад, разбогател и умничает». Но я ждал другой радости, другого счастья.

    Я себе представил тот момент, когда у меня денег будет в тысячу раз больше. Представил, глядя в окно, как двор нашего дома заполняют грузовики, груженные деньгами. Вот они заполнили весь двор… Что изменится? Ничего! На ста машинах не поездишь, сто костюмов не наденешь, сто жизней не проживешь.

    По всей видимости, смысл жизни в другом. Я обязательно буду искать этот смысл жизни. И обязательно его найду!

    После этого я все деньги направил на создание нашего первенца – установки по производству чипсов, запустил производство и добился колоссальных успехов в этом сложном виде деятельности – в машиностроении.

    Но речь в этой главе о разорениях.

    Второе разорение было для меня несоизмеримо больней и страшней, чем первое. Потому что к боли потерь, к боли разрушения прибавилась и боль клеветы и несправедливости.

    Перед кризисом я чувствовал себя королем, я был на высоте! Мы уже стали промышленниками, выпускали и продавали огромное количество хлебопекарен, до 140 штук в месяц. Мы продавали сотни собственных установок для производства чипсов, начали разработку сыроварни и машины по производству пончиков.

    Мы были известны во всей России и по всему СНГ, уже искали партнеров в Европе, в Германии, в Америке, вели переговоры для получения международных заказов. С нами сотрудничали десятки заводов, у нас работал свой завод в Тольятти, за короткое время нам удалось создать мощную команду. Мы процветали!

    Единственное, чего нам катастрофически не хватало, так это оборотных средств. Потребность в нашей продукции была колоссальна, но нам не хватало мощностей, у нас не хватало денег, чтобы купить больше металла, чтобы купить больше станков, и, конечно, мы от этого страдали.

    Первый признак успеха в России – это когда люди не просто платят за твою продукцию, но еще и дают взятки, чтобы получить продукцию вне очереди. Первая «взятка», которую получили наши ребята из информационного отдела, была огромной банкой икры. Когда я зашел, они мне рассказали эту историю, мы вместе посмеялись, и я сказал: «Все, ребята! Мы вместе с вами добились успеха. Наша продукция дефицитна, наша продукция востребована, и когда в России дают взятки, ты попал уже в самую цель».

    Конечно, выбиться из грязи в князи в машиностроении никому не удается просто так. За этот успех мы заплатили бессонными ночами, нечеловеческим трудом, колоссальными усилиями. Мы не знали, что такое выходные, мы не знали, что такое отпуск; пахали, как проклятые, – и победили!

    Посчитав, сколько в бывшем Советском Союзе маленьких населенных пунктов, сколько больших городов и сколько в них кварталов, где целесообразней печь хлеб на месте, мы получили цифру: потребность рынка бывшего Советского Союза – 100 тысяч хлебопекарен минимум. Эта цифра была написана на плакате и висела в моем кабинете: «Даешь сто тысяч хлебопекарен!» Но где взять деньги, чтобы удовлетворить такой спрос, где взять оборотные средства? Мы были известны, наша реклама не сходила с экранов телевизоров, мы рекламировали пиццерии, хлебопекарни, но, по сути, мы были нищими, потому что все деньги, всю заработанную прибыль вкладывали в развитие, в оборудование, в материалы и в новые проекты. Нас это нисколько не смущало. Это естественное состояние любого предпринимателя, который поднимается с нуля. Работали на грани невозможного, потому что в то время в бурлящем котле перемен заниматься машиностроением было безумием. Делая любые расчеты, я понимал, что по всем выкладкам мы не должны быть успешными, я понимал, что мы делаем что-то невероятное. От этого интерес к работе только возрастал. Чем крупнее задача, чем больше трудностей, тем больше энергии, тем больше азарта.

    И вот я получаю очередной страшнейший удар судьбы.

    Причин второго разорения было несколько.

    Первая причина – бешеный рост цены металла. Нержавеющая сталь подорожала в цене в 15 раз за один год. А это был основной материал, из которого мы строили пищевое оборудование.

    Вторая причина – совершенно сумасшедшие проценты за кредит: 230–240 процентов годовых. Для спекулянтов, которые покупали вагон сахара утром, а вечером его уже продавали, это были приемлемые ставки. Для производства это было просто губительно. Так, чтобы построить только одну печь в хлебопекарне (а хлебопекарня состоит еще и из мукопросеивателя, тестомесильной машины, расстоечного шкафа, кучи всякого вспомогательного оборудования), нужно купить 165 разных материалов и комплектующих. Это и провода, и нагревательные тэны, и электрооборудование, и лампочки, и шурупы, и болты, и трубы, и уголки. Но это только на одну печь. А хлебопекарня – это несколько взаимосвязанных агрегатов. Чтобы произвести хотя бы одну машину, нужно организовать и купить несколько тысяч комплектующих.

    И вот, представьте, дорогой читатель: вначале ты вкладываешь деньги в оборудование, в ремонт здания под производство или в его покупку. Затем ты к этому оборудованию делаешь оснастку: пресс-формы, кондуктора, всевозможные приспособления. Потом ты закупаешь сотни составляющих своего будущего оборудования, потом создаешь это оборудование. Обучаешь людей, платишь им зарплату в течение года, потому что цикл оборота капитала как раз происходит в течение года. В конце года ты должен дать рекламу и продать это оборудование. При этом нужно обучить людей еще и работать на этом оборудовании, потому что до нас никто не делал маленьких хлебопекарен (их выпускали только военные, но это были примитивные машины, не приспособленные для выпечки большого ассортимента). Мы не только создавали хлебопекарни, но и создавали заново науку выпекать разный хлеб.

    Представляете, какой объем работы? Каждый месяц вы должны выпускать огромное количество этих машин. И значит, каждый месяц докупать комплектующие, вкладывать деньги в зарплату, в налоги, в новое оборудование и в новые станки.

    Те кредиты просто подрубали нас под корень! Представляете, какие деньги ты должен отдать банку через год! А ведь ты еще ничего не продал, ты еще не получил прибыль, потому что все деньги крутятся в обороте, да еще и металл дорожает в 15 раз.

    Когда начал развиваться фондовый рынок, умные головы посоветовали нам выпустить акции. Я безгранично благодарен своему другу Сергею Алдюхову за то, что в тот момент он оказался рядом и своим опытом, своими знаниями спас нашу компанию. Однако спас ненадолго, потому что разгорелся еще больший кризис – кризис на самом фондовом рынке. Когда я встретился с Сергеем, он, как специалист, объяснил мне, что единственный выход получить дополнительные прибыли – это продать часть компании.

    Я сразу же поставил категорическое условие, что больше 49 процентов продавать не буду, потому что мне нужен полный контроль над предприятием. Я не представлял, что придут какие-то новые акционеры, чужие люди, и выгонят моих людей, которые потом и кровью создавали это оборудование. Для нас эта компания была больше, чем бизнес.

    Мы провели эмиссию акций. Люди не побежали, не выстроились в очередь за акциями «Дока-хлеб». Естественно, нужна была новая рекламная кампания. И тогда я сообразил и принял, на мой взгляд, очень правильное решение: «А что, если в одной рекламе параллельно продвигать и акции, и хлебопекарни?» Одним выстрелом мы убьем двух зайцев!

    Продаем еще больше оборудования и привлекаем еще больше капитала. Мой близкий друг, теперь уже покойный Николай Русанов создал совершенно гениальный ролик. Я просто восхищался его талантом, его умением донести до зрителей самую суть идеи. Он пригласил на главную роль замечательного актера Юрия Чернова. И вот, представьте: этот сильный человек с добрым, умным лицом берет бутерброд, на котором целая гора красной икры. Откусывает его, рекламируя наше изделие, икра падает, и толстый жирный кот лениво отворачивается от этой упавшей икры. Образ потрясающий! Он сработал. За нашими акциями выстроилась очередь, они улетали, как горячие пирожки. Мы продавали акции за доллар, спекулянты перепродавали их за пятнадцать. Естественно, обычные акционеры, которые покупали акции, даже не могли представить, что с этих денег, которые они заплатили, на производство, на оборотные средства нашей компании попадали только маленькие крохи. Но и это была спасительная энергия в виде новых финансов.

    Однако наше счастье длилось недолго. Буквально через два месяца лопнули мыльные пузыри, громадные пирамиды, такие как «Хопер-инвест», «МММ» и проч. Вместе с ними рухнули и наши акции, акции «Росалко» и других компаний, за которыми стояли реальные дела и нормальная финансовая отчетность.


    Россия действительно страна крайностей. Или разрешают всем делать что угодно – или всем отрубают головы. Среднего, разумного не дано.


    Естественно, в борьбе с финансовыми пирамидами появились политические деятели, которые на этом решили нажить свой капитал. Они стали бороться с негодяями. Но такому политическому деятелю абсолютно все равно, «МММ» это или «Дока-хлеб», «Росалко» и другие компании. Всех нужно молотить, мочить, уничтожать, сажать в тюрьму – и все это под прикрытием громкой идеи. Он зарабатывает политический капитал, привлекает внимание газет и телеканалов, делает себе бесплатную рекламу, а те страдальцы, что безвинно угодили под кампанию, не могут сказать ни слова в свою защиту.

    Только-только мы получили первые деньги, первую возможность развивать наше производство, как с нами начали бороться. Поливать грязью, клеветать. Сегодня-то я понимаю, что это была пустая критика, потому что мы не присвоили ни одной копейки. Все до последнего рубля было вложено в производство, и, более того, нам даже удалось получить прибыль. То финансовое вливание, которое мы получили в течение двух-трех месяцев после продажи акций, позволило нашей компании бурно развиваться. Но тогда было настолько обидно! Я был наивным провинциальным предпринимателем и никак не мог понять, почему те же газеты, те же люди, которые только недавно нас хвалили, говорили, какие мы благородные предприниматели, кормящие хлебом Россию, создающие новые рабочие места, теперь поливают нас грязью. Я сам лично ненавидел все эти финансовые пирамиды и создавших их негодяев. И вдруг превратился в глазах общества в такого же негодяя.

    Представляете состояние людей, которые несколько лет жизни отдали запуску такого нужного оборудования, как хлебопекарни, людей, которые гордились тем, что они делают, получали сотни писем с благодарностями, когда они вдруг открывают газеты и видят, что их поливают грязью!

    Это сегодня я понимаю, что, если ты из себя что-то представляешь, тебя обязательно будут поливать грязью. Как говорится, не пинают только мертвую собаку.

    Так было всегда. Так было с ведущими учеными, так было и с ведущими предпринимателями.

    А тогда я был романтиком, провинциальным предпринимателем, мальчишкой, который верил в справедливость и благородство. У меня в голове не укладывалось, почему и за что они так набросились на нас. Мне, честно говоря, по-человечески жаль многих журналистов, которые становятся инструментом в руках «хозяев жизни». Я вижу их несчастные глаза. Я искренне им сочувствую.

    Рядом со мной не было человека, который сказал бы: «Что ты переживаешь? Делай свое дело! Через три года вся эта грязь уляжется, твое доброе имя будет восстановлено».

    Финансовый кризис вынудил меня на тягостную вещь – пришлось начать увольнения. Люди, с которыми вместе до трех часов ночи я запускал оборудование, люди, которые верили в меня, ждали от меня машин, квартир, успеха, богатства и славы, остались у разбитого корыта. Точно так же, как и я. Они потеряли надежду, а я потерял все деньги.

    В один момент рухнуло все. От нашей мощной империи не осталось камня на камне, от моих десятков миллионов долларов не осталось ни копейки. Я чувствовал себя полководцем, потерявшим свою армию, разбитым и израненным.

    Сегодня я понимаю, что тогда невозможно было спасти компанию. При таких грабительских процентах, при обороте капитала длиной в год никто не смог бы этого сделать. Все мы и так работали круглосуточно на пределе. Но против нас была макроэкономика.

    Но тогда я этого не знал. Тогда была просто одна боль. Такую боль я испытал только при смерти брата. Мое лицо стало черным. Я осунулся, мои глаза потухли. Не было слез, был просто шок. Казалось, вместо сердца остался выжженный пепел. «Как же так? – по тысяче раз в день спрашивал я себя. – Мы столько сил отдали, чтобы сделать нашу страну лучше. Я не оставил себе ни копейки, все вкладывал в будущее нашей компании, которую мы связывали с будущим нашей страны. Почему такая несправедливость? Почему столько клеветы?»

    Я видел, как другие благоразумно занимались тем, что просто перепродавали «Жигули» или запчасти. У них были шикарные стеклянные офисы, лимузины, фотомодели разъезжали с ними на дорогих катерах. Они отдыхали то в Бразилии, то на Ямайке. Приезжали загорелыми и счастливыми, постоянно пропадали в спортивных клубах и в дорогих ресторанах.

    Я же, в отличие от них, был абсолютно нищим. Они ничего не делали и «зарабатывали» огромные деньги. Мы пахали несколько лет, задействовали все свое творческое мышление, решая технические, технологические, производственные, маркетинговые задачи, – и были нищими. Я не мог смотреть своим людям в глаза.

    Мое здоровье резко ухудшилось, снова поднялось давление, снова появилась эта страшная боль, которая сдавливает виски. Я уходил в лес и подолгу бродил один. Не было сил отвечать на телефонные звонки, общаться с людьми. Я был просто полностью раздавлен.

    Это сегодня я понимаю, что проходил высшую школу в жизни. Это сегодня я говорю, что без этой боли я не смог бы стать сильней. Но тогда, поверьте, если бы мне кто-нибудь сказал, что в кризисе рождается большой новый успех, я бы просто посмотрел на этого человека, как на идиота. Или врезал по морде, искренне думая, что эта сволочь надо мной издевается.

    Когда я, как Икар, упал с высоты с обожженными крыльями, разбился о камни и свалился в грязную яму под названием «нищета, разорение, катастрофа», всех «друзей» как будто ветром сдуло. Оказывается, люди смеются надо мной, они меня презирают.


    Я вспомнил слова Наполеона: «Когда ты карабкаешься вверх, тебе никто никогда не подаст руки, но когда ты катишься вниз, каждый считает своим долгом спихнуть тебя еще ниже». Так устроены люди.


    Но это были еще не все мои страдания.

    Я узнал еще более страшные вещи. Оказывается, руководство нашего завода воровало. Мои бывшие друзья, люди, которых я вытащил с самых низов общества и сделал руководителями, с которыми мы начинали с нуля и делили пополам кусок хлеба, оказались крысами. Воровали не у меня, а у всего коллектива, у компании, которая подарила им будущее.

    Не знаю, как я выжил в тот момент. Мои муки душевные, физические были настолько сильны, что нормальному человеку выдержать это было просто не под силу.

    Что меня спасло в тот момент? Ответственность за родителей и за мою дочурку, желание доказать этим негодяям и подхалимам, что я все-таки что-то в этой жизни значу, что рано они меня записали в неудачники. Доказать себе и всему миру, что я все-таки лидер!

    Когда последние удары переполнили чашу моей боли, я неожиданно для себя проснулся с решимостью бороться.

    Пришел в свой кабинет, взял чистый листок бумаги и задумался: «Кто из людей, которые меня окружают, которые говорили мне столько добрых слов на всевозможных днях рождения и пьянках, кто из этих людей будет переживать, если я завтра умру?» (Естественно, исключая моих близких и родных.) На чистом листе бумаги написал всего лишь восемь фамилий людей, которые действительно расстроятся, если завтра меня не станет. Вызвал секретаря и решительным голосом сказал: «Леночка, больше ни с кем меня не соединяй, кроме этих восьми человек. Кому надо, я сам позвоню».

    На дворе стояла морозная снежная погода. После того как я отсек все лишнее, вычеркнул из своей жизни всех этих прихлебателей и подхалимов, я занялся своим здоровьем. Понял, что, если не буду двигаться, заниматься физическими упражнениями, закаляться, я просто умру.

    Как сейчас помню – надеваю шорты, кроссовки и, практически раздетый, начинаю бегать по заснеженным дорожкам в лесу. Лыжники в теплых костюмах смотрят на меня, как на сумасшедшего. Я же повторяю про себя заклинание, которое в тот момент спасало мою жизнь, мою душу: «Матушка-природа, я тебя люблю! Братец-мороз, дай мне сил! Матушка-земля, дай мне здоровья! Матушка-природа, дай здоровья и счастья всем моим близким! Матушка-природа, дай здоровья и счастья всем людям на земле!» Я повторял эти слова с верой, с безграничной любовью к природе, к жизни. И мороз не разрушал мое тело, а, наоборот, давал мне энергию. Я чувствовал, как мои батарейки, мои аккумуляторы заряжаются невиданной энергией. Тридцать минут пробежки по морозу, купание в проруби, обращение к природе и снова пробежка.

    В этот момент я, как Феникс из пепла, снова возродился как лидер. Я почувствовал в себе великую силу, великую энергию.

    Предприятие мое было разрушено. Клевета сыпалась со всех сторон. Насмешки, оскорбления, унижения. Но я уже этого не воспринимал, я стал абсолютно другим человеком. Даже сам удивлялся тому, как это за короткое время во мне появились такие силы, такая уверенность, желание доказать всему миру, что рано меня похоронили.

    Эти часы, эти дни я могу смело назвать своим вторым рождением. Я действительно родился заново. Но более сильным, более умным, добрым и мудрым.

    Почему, дорогой читатель, я постоянно убеждаю вас начать с того момента, когда вы принимаете решение изменить себя? Ваш успех, ваше богатство начинаются именно тогда, когда вы говорите правильные слова, когда вы правильно думаете, когда вы правильно действуете. Денег в этот момент в кармане у вас не прибавляется. И общество точно так же относится к вам, как к неудачнику. Ваши родные, близкие, друзья смеются над вами, ругают вас, но вы уже становитесь другим человеком.

    Именно в этот момент я сконцентрировался на будущем. Что делать? Куда вести свой изголодавшийся, истрепавшийся отряд? Мне было приятно, что ядро моей команды – тридцать человек – не разбежались. Мы уже несколько месяцев сидим без зарплаты, нам стыдно смотреть друг другу в глаза, потому что мы живем, как альфонсы, на несчастные копейки, которые зарабатывают наши жены. Но мы команда. Я не один. Шелуха, мразь отвалилась, грязь отлетела. Осталась только истина, осталась действительно настоящая команда, сплоченная в единый кулак. Это уже великая сила.

    Я поручил своим заместителям подбить итоги: подсчитать убытки, потери и вывести «сухой» остаток. После нескольких дней анализов и расчетов мы выясняем, что долг наш – 750 тысяч долларов. Я эти деньги должен банку. Скорее, даже не банку, а своему другу Виталию Вавилину, председателю совета директоров «Россоцбанка». Это человек, который поддерживал меня на протяжении всей моей жизни и в трудный момент всегда подставлял плечо, за что я ему безгранично благодарен. Он знает, что в любой момент он так же может рассчитывать на меня. Благороднейший, честнейший человек из всех, кого я когда-либо встречал. Но долг есть долг. 750 тысяч долларов висят надо мной, как нож гильотины. Они сковывают, как цепи, мои мысли, мои движения.

    Когда я разорился в первый раз, я должен был практически копейки, которые можно было легко отработать. Но в этот раз сумма долга серьезней, зарплатой не отработаешь. У меня и зарплаты-то не было. Просто нулевой доход. Я сидел на шее у своей жены.

    С утра и до поздней ночи я думал, что делать дальше. Проходит несколько дней. Проходит несколько недель – никаких идей.

    И вдруг неожиданно для себя я увидел вещий сон. Настолько яркий, цветной, ясный! Во сне я держу в руке бутылку водки, на которой нарисовано мое лицо и написано «Довгань». Такой ясной картины, такого яркого сна я никогда в жизни не видел. Проснувшись, стал задавать себе вопросы: «При чем здесь водка? Я же не люблю выпивать и все делаю для того, чтобы пропагандировать здоровый образ жизни. При чем здесь „Довгань“? Как можно моим именем назвать водку, если я сегодня нахожусь в полном дерьме и просто символизирую неудачника и разорившегося предпринимателя, но никак не успешного человека, именем которого можно назвать продукт». Я стал размышлять. И буквально за несколько дней получил все ответы.

    Мне нужно было лететь в Москву – реструктуризировать долги, которые все появлялись и появлялись после нашего полного разгрома. Для меня покупка билета на самолет тогда была уже роскошью. Пришлось взять деньги у жены! В салоне я рассеянно взял в руки какую-то газету. Читаю статью. Оказывается, в 1995 году в России от некачественной водки умерло более 43 тысяч человек. Меня это потрясло. Почему же не реагирует государство? Почему же этих негодяев-производителей не приговаривают к высшей мере наказания за такое массовое убийство?

    Война в Афганистане унесла 18,5 тысячи жизней, и это была национальная трагедия. Об этом несколько лет писали во всех газетах, проклинали тех людей, кто принял решение отправить наших мальчишек на эту бойню. А когда 43 тысячи человек в год умерло от некачественной водки, убийцы на свободе, убийцы наживают сотни миллионы долларов, и никто не реагирует! И я вспомнил вчерашний сон. Я ничего в ту пору не знал о ликероводочном бизнесе, но идея спасти жизнь людей меня вдохновила.

    Поговорив с ребятами, узнал, что есть такие степени защиты, как голограмма. Если на каждую бутылку поставить такую трехмерную голограмму и установить жесткий контроль, чтобы твою водку не подделывали, можно действительно спасать людей. Отличная идея!

    Прилетаю обратно из Москвы, захожу в ларек купить минеральной воды. В тот момент я уже победил пристрастие к сигаретам, купался в проруби, закалялся, вел совершенно другой образ жизни. Но на этот раз я повнимательней присмотрелся к полкам с водкой. Смотрю: наверху стоит водка «Абсолют», «Смирновъ», «Финляндия», и где-то на самых нижних полках, по самым низким, унизительным ценам продаются наши отечественные сорта. Как спортсмену, мне стало не по себе. Взыграл спортивный азарт. «Что, если взять и победить этих конкурентов?! Смести их всех и занять первое место!» – пришла в голову смелая мысль.

    Я срочно нашел книжку академика Похлебкина о русских водках, прочитал об истории этого напитка и узнал много нового для себя. Оказывается, водку когда-то дарили царям как самый дорогой подарок. Считалось, что это живая вода, эликсир молодости, здоровья. Оказывается, водка рождена в России и является нашим национальным напитком, который завоевал весь мир. Поляки пытались когда-то отсудить у нас право на это открытие, но у них ничего не вышло благодаря тому же Похлебкину. Оказывается, водка в нашей стране влияет не только на наше здоровье, но и на политику, и ее роль в исторических событиях была далеко не последней. Я понял, что нужно выпускать водку и решить главную задачу – спасти жизни людей. Нужно взять ответственность на себя, лично гарантировать качество водки, а это произойдет только тогда, когда я назову ее «Довгань».

    Первым человеком, с которым я посоветовался, была моя жена, доктор наук. К тому времени она уже стала ректором института. Это был человек, к которому все приходили за советом: банкиры, руководители крупных предприятий, бизнесмены. И вот вечером, набравшись смелости, я сказал: «Посоветуй мне, пожалуйста. Я хочу заняться выпуском водки с защищенным качеством. Я хочу назвать эту водку „Довгань“, чтобы лично гарантировать ее качество. На мой взгляд, это будет очень хороший проект». Супруга посмотрела на меня, как на сумасшедшего, и сказала (дословно) следующие слова: «Довгань, ты с ума сошел! Ты от горя, наверное, потерял рассудок. Прекрати заниматься ерундой, займись чем-нибудь нормальным». Итак, первую реакцию общества на свой проект я получил.

    На следующий день собрал свою команду, потрепанную, но не павшую духом, и объявил им о своем решении. Я сказал, что буду выпускать водку «Довгань»: «Все, кто хочет со мной участвовать в этом проекте, беритесь срочно за книжки. Срок – две недели. Изучите историю водки, ее роль в обществе, ее технологию, изучите, из чего она состоит, изучите свойства и качества ингредиентов. Ровно через две недели самый жесткий экзамен буду принимать лично я».

    Никто не сказал мне, конечно, что я идиот и что я сошел с ума, но в глазах своих друзей я все это прочитал очень четко. Меня это не смутило.

    Еду в Москву, встречаюсь в ресторане «Панда» со своими друзьями – Николаем Русановым и Сергеем Харекно. Два профессионала в области маркетинга, два умных друга популярно объяснили мне, что моя идея нежизнеспособна. С точки зрения логики я был абсолютно с ними согласен.

    Во-первых, в России ненавидят богатых. Вспомним начало 90-х, середину 90-х, анекдоты про новых русских, ненависть к этим зажравшимся богатеям.

    Во-вторых, представьте, приходит в магазин человек, который ненавидит новых русских. Он видит на полке магазина несколько бутылок водки, и у него есть выбор: купить обычную водку или купить водку «Довгань», где красуется твоя довольная рожа. Он понимает, что, купив твою водку, он сделает тебя еще богаче, а себя еще бедней.

    Согласись, дорогой читатель, логика железная. Но в тот момент я слушал только свое сердце, только свой внутренний голос, только свою интуицию.

    Ни один человек на земле не поддержал мою сумасшедшую идею.

    Я хорошо помню, как на дне рождения какого-то бизнесмена ко мне подошел один ясновидящий и сказал: «Я знаю, что ты хочешь выпустить водку и назвать ее своим именем. Но послушай доброго совета! Мне от тебя не нужны ни деньги, ничего не нужно, я просто хочу спасти твою жизнь. Если ты выйдешь на экраны телевизоров и начнешь рекламировать этот продукт, ты подпишешь себе смертный приговор». Я спокойно выслушал еще одно возражение против моей идеи, поблагодарил этого человека и мысленно сказал себе: «Да я лучше умру, чем жить такой серой жизнью. Лучше встану во весь рост, заявлю о своем проекте и погибну, чем всю жизнь прожить серой и ничтожной мышкой!»

    Я бросился в омут с головой. Я благодарен своему другу Александру Коновалову: он оказался человеком, который быстрее всех поверил в мою мечту, быстрее всех подставил мне свое плечо. С тех пор мы сражаемся с ним бок о бок.

    Я безгранично благодарен своему другу Игорю Якименко, который тоже в тот момент поверил в меня как в лидера.

    Сегодня я с улыбкой вспоминаю, как резко изменилось отношение людей, когда ровно через год я стал зарабатывать огромные, фантастические деньги. Мое лицо не сходило с экранов телевизоров, и моя жизнь изменилась. Я опять увидел подхалимов, я опять увидел жополизов, «друзей». Откуда-то взялось огромное количество родственников, которые начали писать мне письма, признавались мне в любви, говорили мне, что они меня нянчили в детстве. Но я уже точно знал цену словам. Меня этот шум просто не касался. Я не обращал на него никакого внимания.

    Я выжил, я стал сильней, я выстоял – не сломался, а, наоборот, укрепил свой дух, свой разум, свою волю. Я поднялся еще на одну ступеньку.

    Третье мое разорение прошло уже абсолютно безболезненно по одной простой причине: я стал другим человеком. Я стал по-другому относиться к самому себе, к людям, к кризисам, к шумихе, к прессе. Я понимал прекрасно, что есть настоящее в жизни, а что – просто пена.

    И когда в 1998 году разразился страшный кризис и за один или за два дня деньги вдруг обесценились в шесть раз, конечно же мы снова разорились. Выяснилось, что мой долг кредиторам составляет 20 миллионов долларов.

    Дефолт парализовал всю страну, люди перестали делать покупки, открывать новые магазины, проекты не запускались – на экономику обрушился тотальный паралич. Бывшие друзья стали врагами. С утра до ночи звонят кредиторы, угрожают расправой. Мой начальник безопасности каждое утро начинал с того, что «вас хотят убить, вас хотят взорвать, нужно еще больше усилить меры по безопасности».

    Конечно, третий кризис я переживал болезненно, но внешне был совершенно другим человеком. Я относился к нему по-другому. Я искал в этой сложной задаче новые возможности. Благодарил судьбу за то, что я отказываюсь от алкоголя, от сигарет, потому что я ненавидел то, что делал. Представьте продавца алкоголя, который с экранов телевизоров, вместо того чтобы хвалить алкоголь как лучший продукт для снятия стресса, как повод для новых знакомств, ругает пьянку.

    Я не мог заставить себя сказать с экрана телевизора, что я люблю алкоголь, что я рекомендую выпивать. Наоборот, я говорил: «Купайтесь в проруби, не выпивайте, не курите, это все глупость, это все бред, это вредно, это все предрассудки…» Душа моя не лежала к этому бизнесу. Мне надоело работать торговой маркой. Приходишь в какой-нибудь ресторан, и все оборачиваются, шушукаются за спиной: «Вот идет Довгань! Вот он – Довгань!»

    И кризис помог мне принять правильное решение. Я быстрее справился с трудностями, чем в предыдущих двух кризисах. Я был даже благодарен судьбе за то, что у меня появилась возможность отказаться от алкоголя, начать жизнь заново. Я никогда еще не был так близок в своих мечтах, в своих размышлениях к строительству великой компании. И кто знает, может быть, для того чтобы мне отказаться от десятков миллионов прибыли, пришлось бы еще потратить несколько лет. Но дефолт все расставил по местам. Появилась возможность нового выбора.

    Новое наше дело – строительство глобальной компании EDELSTAR – не на один, а на несколько порядков масштабнее всех моих предыдущих проектов. Я выбрал действительно великое дело во всех отношениях. И с точки зрения самореализации, и с точки зрения духовности, с точки зрения финансовых возможностей.

    Мне сегодня 41 год. Я верю в чудеса, верю в Санта-Клауса, верю, что человек создан по подобию Бога. Ну и что, что люди в критические времена проявляют свою слабость, подлость, трусость?


    Сильный руководитель должен создавать такие условия, чтобы люди в них развивались.


    Путь к EDELSTAR был непростым. Чтобы дело нашей жизни получило хороший старт, нужно было многое проверить. Поэтому мы вместе с моими друзьями и соратниками Игорем Львовичем Якименко, Александром Сергеевичем Коноваловым засучили рукава и начали готовиться к великому проекту.

    Сначала создали компанию под названием «Служба Владимира Довганя». Идея была проста – служить людям, нести знания и просветление. Затем, чтобы не объяснять всякий раз, почему наша компания называется «Служба», мы стали просто «Компанией Владимир Довгань». Сделали много ошибок, сделали много открытий, но все это было репетицией, подготовкой к великому проекту.

    Название EDELSTAR уже жило, оно вдохновляло нас, мы видели возможность объединить весь мир, сделать его светлей, гуманней. Но сразу же начинать с великого проекта мы не могли. Надо создать систему, апробировать ее. Не дай бог, какое-то черное пятнышко упадет на эту великую, благородную звезду – EDELSTAR. Вот почему мы начали со «Службы Довганя», вот почему мы начали с «Компании Владимир Довгань» и испытали глобальный проект «HOP-GO». Все было посвящено одной идее, одному великому делу – EDELSTAR.

    Как один из казусов периода третьего своего разорения, хочу рассказать один случай.

    Иван Демидов, мой земляк, был тогда генеральным директором канала ТВ-6. Он пригласил меня сняться в передаче «Сделай шаг». «О чем передача?» – поинтересовался я. «О том, как начать свой бизнес с нуля. В зале будет много молодежи. Будет интересное ток-шоу».

    Я дал слово, что обязательно приеду на эту передачу и буду в ней участвовать. Но дефолт мгновенно превратил меня из богатого человека в бедняка. Не просто в бедняка, а в должника, который должен кредиторам 20 миллионов долларов. Я в печали, я сражаюсь с кредиторами за выживание и за свою жизнь, я уже подсчитываю, сколько лет мне потребуется, чтобы отдать все долги. В этот момент раздается звонок от редактора передачи «Сделай шаг». Меня приглашают на съемки. И я вспоминаю о данном слове.

    Честно говоря, совершенно не было никакого желания ехать, потому что я чувствовал себя очень скверно. А как еще должен чувствовать себя человек после такого разорения? Но дал слово – держи!

    Еду на передачу. Нас трое предпринимателей: я, Борис Смирнов и еще кто-то. Начинаем отвечать на стандартные вопросы. И вот встает из зала один юноша и говорит: «Я хочу задать вам, Владимир Викторович, вопрос. Как начать свой бизнес без стартового капитала?» Я сидел злой как собака. Только что разорился, потерял сотни миллионов долларов, у самого долг. Но этот вопрос меня просто рассмешил. Я вспомнил анекдот про Вовочку и его знаменитую фразу: «Мария Ивановна, мне бы ваши заботы».

    Смотрю на этого студента и сам себе говорю: «Эх, Вовочка. Мне бы твои заботы… Вот как начать бизнес с минус 20 миллионов долларов…» Не помню, что я ответил тому юноше, но сама ситуация меня в тот момент развеселила.

    Сегодня я опять же повторяю: «Я благодарен кризису 1998 года, потому что за столько лет поисков я нашел свое большое дело, которому буду служить всю жизнь».

    Я сегодня счастлив, как никогда. У меня столько сил, столько энергии! Мы создаем великую компанию EDELSTAR. Наша компания будет жить столько, сколько будет жить наша цивилизация. Сегодня мы объединяем сотни тысяч людей, но это только первый шаг к объединению сотен миллионов человек. Мы действительно создаем великие производственные отношения. Сегодня мы меняем жизни сотен тысяч людей, и это только начало.

    Почему я не стал политиком

    Иногда мне кажется, что я прожил не одну, а целых десять жизней. Моя судьба – узнавать жизнь не через книги или фильмы, не через советы старших мудрых товарищей, а через свои практические ошибки, падения и катастрофы. Так получилось и с политикой.

    Дорогой читатель, я нисколько не кривлю душой: для меня бизнес значит намного больше, чем прибыль, оборот и другие экономические показатели. Для меня бизнес – это всегда ребенок, живое существо, которое ты рождаешь, выращиваешь, воспитываешь. И не в одиночку, а целой командой. Это такой коллективный ребенок. Иногда ребенок болеет, и мы не спим ночами, ищем лекарство. Иногда он побеждает на соревнованиях, и мы вместе с ним радуемся.

    И вот очередной кризис. Кто-то из хитрецов создал огромную финансовую пирамиду под названием ГКО. И в какой-то момент, когда пирамиду уже невозможно было поддерживать, взял и обрушил ее. Конечно же заработав при этом невероятные деньги, попросту вынутые из карманов огромного количества людей.

    Для меня это было третье серьезное разорение. Я упал с невероятной высоты, и не просто на землю, а в глубокую-глубокую яму. Да так упал – как говорят в народе, костей не соберешь. Когда ты разоряешься по своей вине, тебе очень обидно, но в конце концов ты понимаешь, что это твоя собственная ошибка. Но если ты переживаешь уже третье «кидалово» со стороны чиновников – сначала от «павловской» реформы, затем в так называемый «черный вторник» и, наконец, августовский кризис…

    Когда человек занимает активную позицию, это сказывается во всем: от частной жизни до политики. Я в этом отношении – неисправимый оптимист. По моему мнению, в жизни всегда надо стараться что-то изменить к лучшему. Неважно, помочь одному человеку или же повернуть ход развития целой страны.

    Так как мой бизнес – мое дитя – в третий раз умирал на моих глазах, я уже точно знал, кто убивает моих детей.

    Я знал: это делают политики.

    Значит, вывод простой, решил я, нужно самому стать политиком и все изменить. Изменить не только для себя, но и для всех людей нашей матушки-России.

    Меня убеждали: «Не делай глупостей, политика – это грязь, ты испачкаешься, а сделать ничего не сможешь».

    Но я же – Фома неверующий. В то время я воспринимал политику сквозь призму таких исторических деятелей, как Рузвельт, Черчилль, Сталин, Вашингтон, Линкольн. В общем, тех героев, которым удалось перекроить карту земли и оставить после себя неизгладимый след в истории цивилизации. Я зачитывался их биографиями, мемуарами, с воодушевлением анализировал их поступки, их решения. Примерял их к нашей действительности.


    Чтение книг о великих политиках изменяет масштаб мышления, заставляет мыслить категориями великих дел.


    Это очень вдохновляет. Особенно таких романтиков и мечтателей, как я. Мне казалось, чистые помыслы в сочетании с эффективными решениями могут реализовать большие цели и направить развитие страны в позитивном направлении. Мне казалось, что в нашем правительстве просто не хватает трезвых управленцев, способных непредвзято и честно вершить историю без оглядки на принадлежность к правящей партии и старые советские воззрения.

    Но, окунувшись в реальную политику, я могу сказать только одно: не верьте тем, кто говорит, что политика грязное дело.

    Это – очень грязное и вонючее дело. Но расскажу все по порядку.

    Отрицательный результат – тоже результат. Так говорят ученые, и я совершенно с этим согласен. Мой поход в «большую» политику, который отнял у меня четыре месяца жизни, обернулся увлекательным и интересным приключением, еще одной школой мудрости. Если бы сегодня передо мной стоял выбор – повторить эту глупость еще раз или нет, я клянусь вам: обязательно прошел бы этот путь – так много интересного я почерпнул для себя, так много узнал. Потери, собственно, были небольшими, всего лишь четыре месяца, но опыт, который я приобрел, по-настоящему бесценен.

    Когда мне нужно оценить какой-то этап в своей жизни, я мысленно возвращаюсь в тот момент, когда принял ключевое решение. Если мой разум, мое сердце говорят, что я снова пошел бы тем же путем без колебаний, без сожалений, то я предполагаю, что решение было правильным.

    Итак, солнечным, морозным ноябрьским утром 1998 года я принял решение создать собственную партию.

    Партия начинается с названия. Как же харизматичный амбициозный лидер может назвать свое детище? Форд назвал свои автомобили «форд», я называю свою партию – «Партия Владимира Довганя». Расчет был простой. Через телевидение, газеты, водку и другие продукты «Довгань» мое имя в тот момент было уже раскручено – почему бы не использовать ресурс узнаваемости!

    Доводы моих друзей, что я испачкаюсь в политике сам и испачкаю свою торговую марку, меня мало убедили. Не потому, что в тот момент я все трезво рассчитал, просто я был упрямым.

    Итак, имя партии есть, флаг нарисовал наш замечательный дизайнер. Теперь самое главное, чего нам не хватало – так это национальной идеи, лозунга. Как, собственно говоря, и самой цели: что же мы в конечном итоге должны изменить в нашей несчастной стране?

    Нужна была национальная идея, которую наши уважаемые политики ищут полтора десятилетия, но найти так никто и не смог. Ведь национальная идея – это координаты, куда политики ведут (или обещают привести) огромный корабль под названием «Россия».

    Вспомним переломный момент в современной истории Америки. В 1929 году там разразился страшнейший кризис – на фондовом рынке был раздут огромный финансовый пузырь, который лопнул, и для большинства американцев начался настоящий ад. Экономика страны оказалась полностью парализованной: один за другим разорились банки. Закрылись фабрики, заводы. Людям нечего было есть, негде работать и не к чему стремиться. То тут то там вспыхивали стихийные бунты. Общество охвачено страхом и ненавистью. Начались погромы, ограбления магазинов, расцвел криминал – страна катилась в пропасть. Америку захватила Великая депрессия.

    В этот момент около 40 тысяч ветеранов войн, пенсионеров, инвалидов собрались в стихийный марш-протест на Вашингтон. Эти люди требовали не улучшений в жизни, а просто жизни. Потому что они страдали больше всех. В войнах во имя Америки они потеряли здоровье, стали инвалидами, а страна их просто «кинула». Как же этих несчастных ветеранов встретило правительство? Пулеметами. На площади, где собрались митингующие, осталось множество убитых и раненых.

    В такое время – время перемен – и рождаются яркие харизматичные лидеры. В ожидании предстоящих выборов Франклин Делано Рузвельт со своим штабом готовился к последним дебатам, к последним выступлениям, от которых зависело, станет Рузвельт президентом или нет. Нужно было указать стране выход из кризиса. Было просто необходимо найти ни много ни мало – новую национальную идею.

    Но идея не приходила. Уставший Рузвельт пошел спать. Ему нужно было отдохнуть перед последней битвой за президентское кресло. Команда же осталась работать. И где-то около четырех часов утра одному из помощников пришла в голову фраза «Новый путь!», на которую поначалу никто не обратил внимания. Затем, по здравом размышлении, именно эти слова решили сделать основой всей выборной кампании.

    На следующий день эта фраза прогремела на всю страну. Она прошла красной нитью через все выступление Рузвельта. Может быть, именно эти два слова и позволили ему стать одним из величайших президентов США, четырежды избранным на этот высокий пост. Во всех штатах, во всех больших и малых городах Америки, на самых отдаленных ее фермах и ранчо люди подхватили: «Новый путь!»

    Новый путь в политике, новый путь в экономике, новый путь в сельском хозяйстве, новый путь в образовании – эта фраза дала энергию всей Америке, вдохновила людей, зажгла невероятным энтузиазмом. Но заметьте, дорогой читатель, на тот момент ни команда Рузвельта, ни сам Рузвельт не знали, как они будут выводить страну из кризиса, у них не было ни четко прописанных программ, ни скорректированных по срокам, отраслям и регионам планов, в активе у них была одна только фраза «Новый путь!». Рузвельт выиграл выборы, и с этих двух слов начались новая Америка и новая мировая история.

    Точно так же и моя команда лихорадочно искала фразу, которая могла бы вдохновить наших сограждан в невеселый постдефолтовский период. В команду мне удалось собрать ярких, умных, талантливых людей. Каждый предлагал свой путь развития нашей страны. Мы спорили, мы обсуждали, мы росли. Мы становились умней. Но в команде всегда есть кто-то, кто видит дальше и глубже. Таким интеллектуальным лидером оказался Владимир Борисович Толстогузов.

    Владимир Борисович предложил гениальную идею: сделать россиян самыми богатыми людьми в мире. Богатыми не только финансово, но и духовно, интеллектуально.

    Эта идея и стала лейтмотивом нашей предвыборной кампании. Если бы мы рассматривали страну как фирму (на мой взгляд, в политике так и нужно действовать, потому что будет ясность в отношении финансов и самих планов), то в бизнесе это звучало бы так: «Наша компания поставила перед собой цель – стать на рынке компанией номер один!» Согласитесь, звучит здорово! Руководитель фирмы или компании, который не ставит перед своим коллективом амбициозных, высоких целей, не понимает абсолютно ничего ни в бизнесе, ни в жизни. И вот наша группа, во главе со мной, поставила, может быть, самую амбициозную и простую цель перед Россией – стать самыми богатыми в мире.

    Так как телевидение является решающим ресурсом в ведении предвыборной кампании, мы не стали изобретать велосипед. Сняли очень короткий и убедительный ролик. Представьте: стоит огромная очередь в большое здание, на здании висит вывеска «Партия Владимира Довганя». Затем появляюсь я и уверенно, потому что я действительно в это верю, говорю: «Я сделаю вас самыми богатыми людьми в мире!» Игорь Львович Якименко быстро организовал съемку этого телевизионного ролика, запустил его в прокат, и уже через три недели мы пожинали плоды своего успеха.

    Всего лишь за 18 дней к нашей новорожденной партии, по независимой оценке, склонились симпатии 4,5 % избирателей России! Это было чудо, это была настоящая победа – приобрести около пяти миллионов сторонников при смешном бюджете! Значит, наша идея нашла реальный отклик в сердцах сограждан! Другие партии тратили сотни миллионов долларов, начинали готовиться к предвыборной борьбе за два-три года, использовали «грязные» технологии, вели всяческие закулисные интриги. Мы же потратили всего лишь 200 тысяч долларов.

    Что нас еще больше вдохновляло, так это то, что в момент выхода на политическую арену у нас был четкий план действий (в отличие от Рузвельта). Мы точно знали, как мы это сделаем. И поверьте, дорогой читатель, если бы удалось воплотить в жизнь хотя бы треть наших разработок и идей, этого хватило бы, чтобы сделать россиян самыми богатыми людьми в мире.

    Я не буду пересказывать все идеи, которые касаются предложенных нами реформ политической, социальной и экономической жизни страны. Скажу только, что сегодня мы узнаем многое из своих разработок в политике стран «восточных тигров», которые смогли за десятилетие превратить Юго-Восточную Азию в один из самых динамично развивающихся регионов мира.

    Окрыленные успехом, мы решили обнародовать наши идеи и подготовили большую пресс-конференцию. Организовал ее мой друг и моя родная душа Владимир Викторович Капелькин. Профессионал, большая умница, трудяга, человек, рядом с которым все становятся чуточку мудрее и светлее. На пресс-конференции присутствовало множество журналистов ведущих изданий, телевидение и радио. В их глазах я читал неприкрытое любопытство, все они жаждали узнать, почему успешный бизнесмен решил обратиться к сугубо общественной сфере, какую сенсацию я им сейчас преподнесу.

    Но сенсация ожидала меня самого. Именно на этой пресс-конференции и обнаружилось, что политика – это не мой удел. Когда летчик проходит отбор в отряд космонавтов, его сажают в центрифугу и раскручивают, чтобы определить степень нагрузки, которую он может вынести. У людей, обладающих слабым вестибулярным аппаратом, быстро появляются тошнота и рвота. Они могут быть замечательными пилотами, но в космосе на первый план выходят не твои навыки и таланты, а элементарное устройство организма.

    Так и со мной. Пресс-конференция длилась около 40 минут, но в первые же пять минут у меня появилось предчувствие, что меня вот-вот вырвет. Не от вопросов, которые мне задавали. (Должен заметить, что многие вопросы были даже, скорее, сочувственными.) Не от ощущения, что сейчас на тебя смотрит весь мир. И уж совсем не оттого, что в несколько коротких фраз нужно было вместить все наши идеи и разработки. Нет.

    Приходилось врать, врать и еще раз врать. На двадцатой минуте пресс-конференции я уже ненавидел себя, был противен сам себе, потому что я не мог говорить людям правду. Если я скажу правду, то на этом моя политическая карьера закончится. И мне приходилось выстраивать образ, который бы обеспечил мне голоса наших граждан.


    Но я привык жить по принципу – говорить и делать одно и то же.


    Это удивительный принцип. Дорогой читатель, если вы попробуете жить так хотя бы несколько месяцев, вы обнаружите, что станете самим собой. Целостность мысли, души и тела является залогом развития внутри вас великой силы. На пресс-конференции впервые за многие годы я перестал быть самим собой: мозг мне говорил одно, слова я произносил другие, думал о третьем, а сердце, бедное мое сердце разрывалось на части и не понимало, что происходит. Состояние, которое я переживал, я не забуду никогда – казалось, земля уходит из-под моих ног.

    Почему мне приходилось врать? Да вы и сами понимаете это не хуже меня. Я не мог сказать людям с экранов телевизоров, что мы с вами, дорогие друзья, – лентяи, пьяницы, воры, бездельники, коррупционеры. Мой ум подсказывал, что нужно объяснить людям, как ты их сделаешь богатыми, – но при этом ни в коем случае нельзя обидеть этих людей, дорогих избирателей. Надо хвалить их, хвалить и еще раз хвалить. Найти образ врага, клеймить этого врага, но ни в коем случае не говорить людям, что враг – внутри нас с вами, внутри каждого из нас. Ведь перестраивать себя, менять стереотипы люди не любят.

    Если бы я говорил правду, то каждый человек, который слышал меня, понял, что он сам, а не какой-то злой политик или исторический ход событий виноват в том, что происходит в нашей стране. И надо начинать перестраивать мир с себя. Конечно же с таким подходом за тебя никто не проголосует. Люди всегда ждут доброго царя, доброго президента, который сможет совершить чудо, и всем станет хорошо. Вспомните народную сказку про Емелю. Пошел Емеля к проруби, зачерпнул воду, а там щука. Взмолилась щука и говорит: «Отпусти меня Емеля, я исполню любое твое желание!» И какие же желания были у нашего мифологического, а скорее всего, исторического предка? Сидеть на печи и ничего не делать! Даже для того чтобы получить в жены прекрасную царевну, он приказывает: «Печь, сама вези меня во дворец» (!). Образ полного бездельника, тотального лентяя…

    Мы такие, какие есть. Весь уклад нашей жизни отражен в наших сказках, нашей религии, нашем сознании. И сегодня люди точно так же ждут чуда, манны небесной, сошествия Царства Небесного, не желая преобразовать свое собственное сознание, свою жизнь. О том, что огромное большинство людей предпочитает жить в общем созерцательном потоке, а не самим выбирать свой путь, говорят и социологи. 95 % не могут четко сформулировать свои цели. 95 % не могут сказать, что они должны сделать, чтобы прийти к счастью, реализовать себя как уникальную, единственную в своем роде личность.

    Как это объяснить с телевизионных экранов? Ведь 95 % избирателей воспримут эту горькую правду как оскорбление и унижение. Всегда легче найти изъян в одном человеке, чем среди большинства. В колыбели демократии – Древней Греции умнейших из философов, не сумевших угодить большинству, навсегда изгоняли из государства, подвергали остракизму. И только по прошествии веков, когда ход истории подтверждал правоту человека, его возвеличивали и ссылались на него. Но, как сказал Черчилль, государственный муж думает о десятилетиях жизни государства, а политик – только о следующих выборах. Так и я должен был играть роль политика. Врать и врать.

    Пресс-конференция закончилась, и мы с Владимиром Викторовичем вышли на улицу. Была пасмурная, промозглая зимняя погода. Мы шли, и я повторял одно и то же: «Все! Надо с этим заканчивать. Это не мое. Может быть, я и стану политиком, может, я и добьюсь высоких государственных постов, может быть, мне даже удастся что-то сделать, но я перестану быть самим собой. Я убью самого себя ложью, обманом, грязью, я разрушу свою душу». Я не мог пожертвовать всем тем, что я строил столько лет, что я создавал внутри себя. Я не мог пожертвовать своим счастьем – счастьем быть самим собой, делать, думать и говорить одно и то же.

    Но самое главное, что я понял в процессе выборов: оказывается, в политике человек может сделать меньше, чем в бизнесе. Политика сегодня превратилась в виртуальную реальность. Это своего рода эрзац-жизнь, это какая-то игра для взрослых детей.

    Политики сегодня живут ради себя. О, они, конечно, ведут эту игру по каким-то своим законам, там принято соблюдать какие-то правила, и все это делается так важно, так внушительно – с использованием средств массовой информации, с выступлениями в газетах и радио, с большой помпой.

    Но в этой игре государство по большому счету не выигрывает. Люди, живущие в этой стране, в этой игре не выигрывают. Мы с вами, граждане, только позволяем политикам играть в эту странную игру ради, может быть, внешних признаков: видимости гражданского общества, видимости участия в выборах властей, видимости защиты прав человека, видимости защиты бизнеса. Но в реальности дело обстоит вовсе не так, как это выглядит в предвыборных обещаниях. К примеру, в Англии королевский дом служит чем угодно: брендом государства, источником привлечения туризма, символом традиций. Но реальную власть в стране вершат совсем другие люди!

    Горстка несчастных политиков играет не только с властью. Они играют с собственной душой. Подобно наркоманам, они счастливы только тогда, когда припадают к власти. У них не может быть собственного «я», у них нет возможности говорить правду. Они должны послушно следовать воле большинства и предавать сегодня то, что они говорили и думали вчера. Иначе их не выберут, иначе их отрешат от источника блаженства – власти.

    Какие качества мы ценим в людях? Доброту, искренность, мудрость, ум, порядочность. А какие – в политиках? Изворотливость, жестокость, хитрость, способность манипулировать, пронырливость, абсолютную аморальность. От этих качеств зависит, смогут ли они пробить нужный законопроект, стать влиятельной персоной в «большой» политике. Кто проявил подобные качества в полной мере, тот и пользуется большим авторитетом. Говорят, каждый народ имеет такую власть, какую он заслуживает.

    Политики – это зеркало общества. Мы как бы делегируем этим несчастным людям самые плохие свои качества и, соответственно, получаем то, что получаем.

    Я свободный человек. Меня волнуют такие вопросы: буду я счастлив или нет? Будет моя душа светла или нет? Проживу ли я жизнь в гармонии с самим собой? Смогу ли за прожитую жизнь создать самого себя? Что останется после меня людям?

    И я ушел из политики. Тридцати минут сильнейшего шока мне хватило, чтобы понять: я не хочу иметь ничего общего с этим виртуальным миром. Моя миссия, моя цель – оставить после себя дело, которое будет жить веками, тысячелетиями, столько, сколько будет жить наша матушка-земля.

    Придя на следующий день в офис, я собрал всех своих друзей, всех своих соратников, да простят они меня, и объявил: «Я не могу быть политиком. Я благодарю вас всех за то, что вы меня поддержали, за то, что вы вместе со мной добились такой выдающейся победы, таких успехов на политическом поприще! Но я даю вам и себе слово, что я больше никогда в жизни ни под каким видом, ни под каким предлогом не буду заниматься политикой!»

    Один Будда сделал намного больше, чем все политики в истории, вместе взятые, хотя он просто сидел под деревом и совершенствовал свою душу. Один Сергий Радонежский сделал больше, чем все правители России, вместе взятые, а ведь он просто жил в лесу одиноким отшельником. У него не было ничего: ни золота, ни бриллиантов, ни власти, – он просто работал над собой.

    Сегодня у меня есть чудесная, уникальная возможность – создать великую компанию, которая будет жить столько, сколько будет жить цивилизация; компанию, где люди будут счастливы, где люди будут расти и развиваться; компанию, основой которой будет являться помощь людям, потому что я точно знаю: если ты помогаешь хотя бы одному человеку, ты живешь не зря, – а мы помогаем уже сегодня тысячам и тысячам людей.

    Мы идем вперед как отряд отважных разведчиков, мы указываем дорогу человечеству из плена предрассудков, из плена иллюзий. В отличие от политиков, мы имеем дело с лучшей стороной человеческой личности, благодаря нам человечество продвигается к пониманию нетленных истин, непреходящих ценностей: достоинства, чести, гордости за себя и своих товарищей.

    Почему сегодня я благодарен судьбе за то, что потратил время и деньги на политическую карьеру? Потому, что опыт, который я почерпнул, дает мне еще большую уверенность в том, что я иду правильным путем: EDELSTAR – единственная моя возможность и возможность миллионов людей в мире изменить по-настоящему наш мир. По эффективности и по отдаче никакая политическая карьера не сравнится с тем, что мы делаем сегодня.

    «HOP-GO»

    Когда мы сформулировали стратегию развития EDELSTAR и увидели, насколько грандиозны масштабы и перспективы этого проекта, мы поняли: нужен пробный, подготовительный проект, с помощью которого можно учесть все сложности и нюансы при объединении людей на земле.

    Когда конструкторы запускают в производство новый самолет или корабль, сначала всегда создается его уменьшенная модель. В истории еще не было случая, чтобы построили самолет, посадили в него пассажиров и запустили в небо, а потом уже разбирали его конструктивные недостатки. Сначала всегда создается модель, и чем больше проект, чем он сложней и значительней, тем дороже эта модель обходится. Когда экспериментальная модель прошла испытания, показав создателям свои слабые места и выявив ситуации, в которых проект поджидают опасности, никто никогда не сожалеет, что модель разбилась или сгорела. Все понимают, зачем и ради чего это было сделано.

    Мы – необычная компания, и наши испытательные модели тоже необычные. Чтобы объединить 100 миллионов человек в единый мощный Клуб умных покупателей EDELSTAR – объединение прогрессивных людей, которые вырывают из лап торговцев, спекулянтов, оптовиков свои кровно заработанные деньги и покупают продукцию на 60 % дешевле, нужно было проверить всю концепцию: сколько времени уйдет на его создание? Какие технологические трудности нас ждут? Какая требуется бизнес-тактика? Сколько нужно специалистов?

    Экономическая, политическая и социальная ситуация на территории бывшего Советского Союза, допустим, нам хорошо знакома и понятна, но есть еще Америка, Европа, Китай, Индия, Япония. Это совершенно другие страны, и в каждой из них работают свои законы, свои технологии бизнеса. Чтобы выходить на их территории, принимать серьезные решения, предварительной информации из Интернета, брошюрок и книжек явно недостаточно – здесь нужна бизнес-модель. Причем не обычная, локальная, а глобальная бизнес-модель, на которой можно проверить сразу весь мир.

    В ближайшее время в EDELSTAR будет больше 50 тысяч наименований продукции. Чтобы управлять этой массой недорогих, вкусных, качественных, красивых, эксклюзивных продуктов, нужны особые технологии, особая, очень сложная схема логистики. Поэтому мы решили сначала найти один продукт, востребованный во всех странах, чтобы на нем и апробировать нашу глобальную идею.

    Согласитесь, задачка не из легких… Ведь в каждой стране есть огромное количество своих продуктов – самых разных, самых интересных. И если вы возьмете для эксперимента молоко, шоколадные конфеты или, допустим, витамины, даже самые вкусные и качественные, вы сразу столкнетесь с трудностями. Например, проблема длительного хранения. Шоколад летом быстро тает, а его сертификация занимает очень много времени во всех странах. Кроме того, придя с шоколадом в Америку или в Европу, где своего шоколада навалом, вы вряд ли вызовете интерес. Конечно, если вам посчастливится набрести на затерянное в джунглях племя мумбо-юмбо, которое никогда не пробовало шоколада, вы легко сядете с ними за стол переговоров. Но жителей европейских стран удивить шоколадом, сыром или колбасой, произведенной в России, согласитесь, довольно трудно.

    Как же найти тот единственно правильный продукт, с помощью которого мы могли бы изучить мир, провести рекогносцировку, создать карту с широкими ровными дорогами без оврагов, ям, болот и трясин, по которым пойдут продукты, начнется массовое глобальное объединение людей? Эти дороги можно построить, проверить и нанести на карту только с помощью необычного, интересного, эксклюзивного продукта, вызывающего бурный интерес во всех странах и во всех возрастных категориях.

    Я решил эту задачу путем простых логических размышлений. На мой взгляд, вам, дорогой читатель, моя логика может пригодиться в принятии решений или в момент создания своего продукта.

    Начали мы с того, что создали несколько рабочих групп. Одна группа просчитывала глобальную модель логистики EDELSTAR. Другая изучала и просчитывала финансовые потоки: где и как состыкуются марки, доллары, фунты, иены и т. д.

    Дело было глубокой поздней осенью, я ходил в раздумьях по прекрасному парку. С огромных старых кленов и лип медленно падали осенние листья. Под моими ногами шуршала разноцветная листва, воздух был чист и прозрачен. Но я не замечал этой красоты, я был глубоко погружен в свои размышления.

    Так! Глобальный проект EDELSTAR требует создания глобальной модели! Шанс, что модель полетит, – 50 на 50. В авиации, когда разрабатывается модель, это нормальное соотношение. За разработками стоит государство, и любой риск оправдывается последующей прибылью. В бизнесе все по-другому. Если наша экспериментальная модель не заработает, наши конкуренты будут трубить во все трубы, что мы не держим слова, что мы неудачники, что у нас глупые проекты. Этот минус – не очень большой, потому что слабые конкуренты всегда используют одну и ту же тактику. Вместо того чтобы гордиться своими достоинствами и рассказывать о своих преимуществах, они обычно охаивают конкурентов. Эта песенка стара, как мир!

    Я люблю размышлять на прогулках. Надеваешь куртку потеплей, засовываешь нос в воротник и, несмотря ни на какой мороз или ветер, вышагиваешь ровным шагом, не замечая, что происходит вокруг, сосредоточиваясь на главной задаче.

    Итак, найден первый минус – мелкое тявканье конкурентов. Наплевать! Идем дальше.

    Включаю железную логику и сам себе задаю вопросы. Вопрос первый. Можно ли за короткое время создать материальный продукт, при помощи которого мы охватим своим исследованием весь мир? Ответ однозначный: нет! Так как у нас только один патрон в обойме, и им нужно попасть во все мишени.

    Если мы выпускаем материальный продукт, то культурные, религиозные, национальные пристрастия не позволят получить точные тесты по всем странам. Что-то любят в Испании, но ненавидят в Китае, и о нем могут ничего не знать в Америке.

    Это первый минус материального продукта.

    И еще.

    Если мы найдем удачный продукт, то крупные компании-монстры его быстро повторят. У них и дистрибуция больше, и логистика отлажена, значит, они перехватят инициативу, а мы останемся с носом.

    Дальше. Большие материальные затраты.

    Чтобы выпустить материальный продукт, который охватит весь мир, нужны огромные автоматические линии. Вручную такой продукт не сделаешь, полуавтоматически тоже нельзя. Разработка автоматической линии займет минимум три года. Еще какое-то время потребует создание самого продукта. Это долго.

    Так, материальный продукт отпадает. Остается нематериальный.

    Гуляя по парку, я и не заметил, что уже зашло солнце и наступил вечер. Только решив первую задачу, получив ответ о том, что продукт должен быть нематериальным, я на секунду оказался в реальности и понял, что гуляю по парку, что вокруг прекрасный вид и холодный, осенний, пахнущий прелой листвой свежий воздух.

    Каким же может быть этот нематериальный продукт, который должен захватить весь мир? Под монотонные шаги опять погружаюсь в размышления.

    Может быть, это какое-нибудь телевизионное шоу? Вряд ли, отвечаю сам себе. Телевизионные шоу рождаются крайне редко. Я продюсировал три передачи и точно знаю, как сложно найти идею, которая охватила бы не одну страну, а весь мир. Прекрасные передачи «КВН» и «Что? Где? Когда?» не пошли за рубежом, хотя у нас в России это одни из самых лучших передач.

    Может, таким продуктом станет какое-то обучение, какой-нибудь семинар? Тоже сомнительно, ведь статистика прямо говорит: учиться в мире хотят всего лишь 5 %, остальных ты никогда ни на какую учебу не вытащишь. Значит, отпадает: знания – не массовый продукт.

    Что же все-таки может быть нематериальным продуктом? Не могу найти ответа. Захожу с другой стороны. Какие носители нематериальных продуктов известны в мире? Устная речь, видеофильм, аудиозапись, видеозапись, радио, печатная продукция, книги, картины, гравюры и Интернет.

    Стоп!

    Ведь по Интернету можно передать информацию в любую точку планеты со скоростью света! Значит, наш продукт должен легко перемещаться по Всемирной паутине.

    Отлично! Уже одна неизвестная в этой длинной формуле найдена. Интернет! Интеллектуальный продукт, который можно передавать через Интернет. Но что это за продукт?

    Интереснейшая задача. Возвращаюсь в реальность, осматриваюсь – уже ночь, пора спать. Но если я оставлю эту задачку на завтра, то в офисе или дома решить ее не смогу. Дома – мои любимые детишки, которым я и так недостаточно уделяю времени. Я всегда испытываю чувство вины перед ними, страшно по ним скучаю, но работать они мне не дадут. В офисе же так заведено, что любой человек может ко мне обратиться, и я никогда не отказываю людям, значит, и там мне не дадут остаться в тишине и решить эту интереснейшую задачу. Надо куда-то уезжать. Принимаю решение выехать в «Завидово», одну из самых замечательных турбаз в Подмосковье, где действительно можно остаться в тишине, особенно если выехать туда посреди недели. С утра заскакиваю на работу, разбрасываю оперативные дела и уезжаю в тишину, на свежий воздух. Работать.

    В обед я приехал на турбазу, расположенную в живописнейшем уголке на стрелке двух прекрасных рек – Волги и Шоши. Нахожу укромную дорожку и начинаю прогуливаться туда-сюда, как маятник старинных часов. Ритм шага задан, куртка застегнута, шарф замотан – теперь ничто не отвлекает меня от исследовательской работы.

    Итак, вчера я определил: продукт должен быть интеллектуальным и обязательно должен передаваться через Интернет. Но какой продукт? Может быть, Интернет-казино? Нет! Стоп, стоп, стоп! Не пойдет! Я ненавижу казино – все это от дьявола, да и, слава богу, есть правительства, которые контролируют эту заразу. Подобный эксперимент не может стать всемирным.

    Может быть, разработать какую-нибудь всемирную викторину? Или организовать какую-то игру в Интернете? Уже теплей. Ведь игры объединяют людей.

    А какое социальное значение имеют игры? – задаю себе вопрос. И совершенно неожиданно для себя вспоминаю, что за всю известную нам историю люди переставали убивать друг друга только во время Олимпийских игр. Больше 700 лет подряд, раз в 4 года, люди откладывали оружие, брали в руки лавровые ветви и собирались вместе, чтобы померяться силой, ловкостью и быстротой. Олимпийские игры проходили до тех пор, пока очередной папа римский не решил, что это против бога, и не наложил на них запрет. Но как только влияние церкви ослабло, Олимпийские игры возродились и последние десятилетия набирают обороты – и как бизнес, и как спорт, и как средство объединения мира.


    Тысячелетиями мир на земле поддерживался разными способами. Военачальники идут путем создания оружия: чем оно страшнее, тем лучше. Политики используют язык дипломатии: встречаются на каких-то конференциях, саммитах, подписывают красивые договоры, обмениваются рукопожатиями. Но никому на земле со времен шумерской цивилизации не удалось остановить братоубийство – только Олимпийским играм. Удивительную силу несет в себе спорт!


    Значит, желание соревноваться у людей больше, чем желание воевать.

    Как интересно! А каким может быть спорт будущего? Что, если создать самый демократичный вид спорта, в котором могли бы участвовать все люди, даже инвалиды, старики и дети? Это уже глобализм! Если предположить, что каждый человек заплатит за возможность участия в соревнованиях всего 1 доллар членских взносов, то при наличии 100 миллионов участников, призовой фонд составит 100 миллионов долларов!

    И я представил такую картину. Каждый день мы проводим соревнования в Интернете с призовым фондом 100 миллионов долларов, каждый день находится счастливчик, который выигрывает самые большие деньги в мире в области спорта.

    В этот день я закончил работу самым счастливым человеком на земле. Я просто летал. Я еще не знал, что это будет за спорт, не знал, каким образом мы будем проводить соревнования в Интернете, в конце концов, я просто ничего не знал об Интернете, но я понял, что продукт обязательно должен нести в себе позитивную составляющую.

    Какова позитивная составляющая в спортивных соревнованиях через Интернет? Во-первых, в них могут участвовать инвалиды с ограниченными физическими возможностями. Во-вторых, этот спорт объединит семью: детей, внуков и родителей. В-третьих, он объединит людей по всему миру. В-четвертых, этот проект даст замечательную возможность заработать огромные деньги самым разным людям. В-пятых, в-шестых, в-седьмых… Огромное количество плюсов.

    Но еще очень важный плюс! Конкуренты не смогут его быстро подделать, и не будет отторжений этого продукта по национальному или культурному пристрастию. Спорт понятен всем, будь то бег, шахматы или бокс. Отлично! Всего два дня работаю над решением сложнейшей задачи, но продвинулся достаточно далеко.

    На следующий день я не успеваю продолжить работу над проектом, потому что мне нужно улетать из Москвы на бизнес-семинар.

    Спустя три дня у меня вновь появилась возможность продолжить исследование. Я пока никому ничего не говорил, но внутри меня уже бурлила бешеная энергия. Ждал, что вот-вот закричу «Эврика!» Обложившись книгами, продолжил изыскания и сделал ряд удивительных открытий. Оказывается, современные спортсмены – одни из самых богатых людей на планете. Владелец коммерческой части чемпионата мира в гонках «Формула-1» Берни Эклстоун в год зарабатывает по миллиарду долларов.


    Олимпийские игры – это глобальный бизнес, который растет год от года. В их бюджет закладываются миллиарды долларов, но на «выходе» эти затраты окупаются в несколько раз. Особенно если учесть мерчендайзинг – производство товаров с олимпийской символикой, в огромных количествах продаваемых по всему миру.


    В общем, эти раскладки убедили меня, что спортивная игра в Интернете вполне может стать нашим бизнес-экспериментом.

    Дело за малым! Осталось только определить, во что же мы будем играть. Может быть, шахматы? Но так мы отрежем от участия огромную часть населения, которая всегда будет проигрывать талантливым ребятам. Может быть, викторина, игра в вопросы – ответы? Тогда сложно будет определить честно, кто выиграл. Ведь вопрос может касаться какой-то страны или какой-то области, которая неизвестна жителям другого континента. А при таком призовом фонде, представляете, какие начнутся скандалы, тяжбы, суды. Нет, только не это!

    Мне пришло в голову выделить основные группы игр, в которые с удовольствием играет человечество в Интернете. Их получилось четыре. Первая группа – это страшилки и стрелялки. Вторая – интеллектуальные игры: шахматы, шашки, го и другие. Третья – викторины «вопрос – ответ». Четвертая – это гонки, соревнования на скорость. Эта группа меня заинтересовала особенно! Людям во всем мире нравится гоняться друг за другом: бегать, скакать верхом, ездить на автомобилях, на яхтах, на мотоциклах, на велосипедах и даже прыгать в мешках. И главное, выяснять: кто быстрей?

    Хорошее направление – отметил я. Но нужно создать рабочую группу, хватит размышлять самому. Обратился к умным людям, к нашим «знатокам»: Александру Друзю, Александру Рубину, Владимиру Белкину, Игорю Якименко. Затем в эту группу я включил самых умных людей, которых мне приходилось встречать в своей жизни – Бориса Дмитриевича Полякова и Петра Игнатьевича Опрю, моего ангела-хранителя и выдающегося юриста. И как же я мог обойтись еще и без ближайшего своего друга Владимира Викторовича Капелькина?!

    Собираясь у меня дома, в моем кабинете, мы много спорили, много смеялись, пили чай, расходились на день-два, потом снова собирались. Каждый выдавал идею (одна глупее другой, одна невероятней другой), разбивали эти идеи в пух и прах, потом снова расходились, и так несколько недель. Амбициозные ребята, мы были полностью захвачены перспективой создания новой игры! Шахматы создавались столетиями, люди бегают наперегонки тысячелетиями, а мы – группа смельчаков, дерзких мыслителей, нам море по колено, создадим за несколько недель игру, в которую будет играть весь мир. Что ж, хорошая амбиция!

    Много мы выпили чая, много исписали бумаги, много поэкспериментировали, но в какой-то момент остановились и поняли, что игры, в которые играет человечество, были отобраны на протяжении нескольких тысячелетий самим человечеством, особенно те игры, которые распространены во всем мире. Пришли к выводу: не надо изобретать велосипед. Нужно взять самую обычную, широко распространенную игру «гонки» – «гонки на скорость». Но если мы возьмем просто «гонки», то опять выиграют геймеры, которые обладают исключительными природными качествами. Нам же нужно завоевать массы.

    Чтобы апробировать модель EDELSTAR, необходимо охватить самые разные пласты населения: пенсионеров, школьников, студентов.

    Мы остановили свой выбор на «гонках» с элементом случайности. Именно элемент случайности дает шансы выигрывать разным людям. Но каким должен быть этот элемент случайности, и где здесь граница? Как мы выяснили, в Америке в каждом штате есть свой закон в области азарта: что является игрой случая, рулеткой, а что – настоящим соревнованием. Допустим, в штате Северная Каролина шахматы признаны игрой случая. (Я думаю, поэтому наш выдающийся соотечественник Анатолий Карпов «случайно» более 150 раз становился чемпионом мира и всех престижных турниров.)

    Мы разработали модель игры, которую до нас еще никто не создавал. «Гонки» с гармонично вписанными элементами случайности, соответствующие ситуациям в реальной жизни! Нам удалось сделать уникальную игру.

    После того как мы сделали примитивную ее версию, поиграли сами и получили от этого удовольствие, мы поняли, что продукт для глобального испытания и объединения покупателей по всей земле готов. Теперь нужно было придумать название.

    И это, скажу вам, была та еще задача. Для тех, кто не знает: каждый день в мире регистрируется более трех тысяч торговых марок. Представьте, сколько их накопилось за 100 лет! Это означает, что придумать название для бренда мирового масштаба невероятно сложно. Придумано и зарегистрировано – практически все!

    Название нашего продукта должно быть международным, простым, понятным, интернациональным. Вот мы поломали голову!

    Название не давалось долго не потому, что у нас плохо с креативным мышлением, просто все интересное в мире уже давно «забито». Один раз мы даже чуть не смалодушничали и не отдали наше священное название глобального проекта – EDELSTAR – для испытания его же рабочей модели. Но потом одумались и решили: лучше мы еще поищем, но EDELSTAR – это название дела всей нашей жизни. Мы не имеем права им рисковать, потому что риск того, что рабочая модель не заработает, был очень велик. Из десяти авиационных испытательных моделей разбивается больше половины. И мы не тешили себя иллюзиями.

    Однажды кому-то в голову пришла такая абракадабра, как HOP-GO. Это ничего не означающее словосочетание имело в себе простоту произношения, простоту запоминания и хорошую энергию. Мы поняли: вот то, что надо!

    Разделили силы на две группы. Группа стратегических специалистов продолжала работать над концепцией EDELSTAR. Другая группа, которую возглавил я, начала стремительно создавать планетарную рабочую модель HOP-GO.

    Я составил маркетинг-план продвижения проекта, были разработаны стиль, дизайн, компьютерные ролики, рекламирующие наш новый продукт. Но я понимал, что, если мы пойдем только через Интернет, мы не получим нужных нам результатов по всем остальным направлениям. С Игорем Львовичем Якименко мы засели за разработку телевизионного шоу HOP-GO, но и этого мне показалось мало для достоверных испытаний. Мы разработали интерактивную игру HOP-GO, в которую люди могли играть в залах, собираясь от 10–20 до 20 тысяч человек, – современная техника это позволяет. При помощи современных беспроводных электронных устройств люди могут соревноваться, вместе распевать песни, танцевать, делать гимнастику и наслаждаться умным общением, находясь друг от друга в тысячах километров.

    И вот постепенно, шаг за шагом, родился уникальный продукт. Это был очень интересный ребенок – смесь Интернета, телевидения, интерактивного шоу и мерчендайзинга. Мы разработали очень мощную презентацию, и с каждой презентацией я все больше влюблялся в HOP-GO.

    Мы решили так. Все-таки это испытание, подготовка почвы, чтобы посадить семена великого проекта. Прорвемся – будет здорово! Не прорвемся – ничего страшного. Мы подготовим взлет главного дела нашей жизни, приобретем опыт, набьем шишки, которые позволят нам не ошибаться при строительстве великой EDELSTAR. Но об этом знал только узкий круг людей. Сегодня я могу раскрыть эту тайну, потому что уже прошло время, и всем здравомыслящим людям понятны масштаб и возможности, которые дает EDELSTAR для каждого человека на земле.

    Ну а тогда наша команда работала слаженно и быстро, бессонные ночи не в счет, каждая минута на счету. Мы понимали, что чем быстрее мы проведем испытание, тем быстрее запустим EDELSTAR. Мы развили бурную деятельность, и на презентацию HOP-GO собралось больше 10 тысяч человек. К тому моменту уже работали офисы HOP-GO в Германии и США. Мы сделали телемост. Это было очень символично: с огромного экрана наши сотрудники из Гамбурга и Нью-Йорка рассказывали о продвижении продукта в своих странах.

    На презентации присутствовали граждане более 30 государств. Вся наша команда была просто в ударе. Мы рассказывали о возможностях, перспективах, преимуществах этого удивительного продукта. Цена его была недорогой: 5 долларов в месяц за участие в этом глобальном проекте. Естественно, само программное обеспечение было чертовски дорогим, но мы не стали его продавать, а просто записали программу на диск и оценили его в 2 доллара – смешная, согласитесь, цена для сложнейшей программы. Посчитали так: людям удобнее будет купить участие в этой игре сразу на три месяца стоимостью 5 долларов в месяц плюс программное обеспечение за 2 доллара. 17 долларов – доступная цена на старте, причем не только для американца, швейцарца или француза, но и для русского человека.

    Презентация прошла блестяще, но в России всегда беда с дорогами и дураками. Некоторые словно сошли с ума и начали закупать не по одному диску, а намного больше. Мы не рассчитывали на такой поворот событий. Мы сделали несколько тысяч дисков на пробу, но никак не думали, что будет такой сумасшедший ажиотаж. В срочном порядке пришлось допечатать дополнительное количество.

    С нетерпением ждали понедельника, потому что программисты заверили нас, что именно с понедельника они запустят нашу замечательную игру в Интернет. Настало утро, весь наш офис возбужденно уткнулся в компьютеры, подключенные к Интернету, и с нетерпением ждал старта. Пробило 9 часов утра, условный старт, мы входим в игру, звучат позывные, на экране появляется наша заставка. По офису проносится рев восторга! Начинается игра, выходим на старт, все готовы принять участие в соревнованиях. Но тут по экрану пошли какие-то сбои, глюки, и наш старт заглох, так и не начавшись. Система не сработала…

    Для меня это был очень мощный стресс. Десятки подписанных договоров, личные обещания – все оказалось под угрозой срыва. У нас работало 12 компьютерных команд. Три из них были американскими, остальные – российские. Ребята из Новосибирска постоянно на нас обижались: «Зачем вы платите американцам, отдайте лучше деньги нам, мы сделаем все дешевле, быстрей и проще». Но мы объективно не могли передать россиянам разработку программ, связанных с подключением к банковской системе расчетов и выплаты налогов в Америке.

    Что удивительно, когда мы стали анализировать ошибки в программе, выяснилось, что американцы сработали блестяще, а подвели-то как раз те, кто громче всех кричал. Болтуны не смогли сделать ничего.

    Пережив первый шок, мы провели телефонное совещание, на котором попросили программистов дать точные даты запуска игры. Мы понимали, что даже «Майкрософт», насчитывающая десятки тысяч программистов корпорация, не может сделать работающий продукт с первого раза. Но все-таки хотели знать, когда же будет готово. Наши новосибирские друзья вновь заверили нас, что через неделю все заработает, как швейцарские часы.

    Мы встали перед сложным выбором: сказать людям, уже купившим карточки, что мы откладываем проект на какой-то срок? Вернуть им эти небольшие деньги и сохранить их уважение? Или попросить их подождать еще неделю? Согласитесь, для людей, живущих в других городах и странах, сам процесс передачи продукта, получения денег настолько сложный, муторный и затратный, что мы посчитали: ну хорошо, уж недельку-то и мы и наши клиенты сможем потерпеть.

    Проходит неделя – программа опять не работает. Еще больший удар. Но партнеры слезно просят нас заверить клиентов: через две недели уж точно все заработает. Мы опять попадаемся на этот крючок: затормозить все или же, наоборот, продолжать двигаться вперед? Логика подсказывала, что нужно продолжать двигаться вперед.

    Мы понимали, что рынок для этого продукта – весь мир, включая Европу, Америку и Японию. В тот момент в нашей стране не было достаточно мощных компьютерных сетей, да и самих компьютеров было не так уж много. Ради нашей главной задачи – апробирования объединения людей по всему миру – мы готовы были идти на жертвы.

    До презентации в Нью-Йорке оставалось чуть больше месяца. Мы провели еще одно телефонное совещание с этими негодяями-программистами, по-другому назвать их не могу, и поставили перед ними один-единственный вопрос. Мы поняли, что в России они нас уже сильно подвели, но мы еще не делали массовых продаж в Америке и Германии. Мы задали, как нам казалось, последний категорический вопрос: «Сможете ли вы гарантировать нам, что 24 сентября на презентации в Нью-Йорке все это будет работать как часы?». – «Да, сможем! – ответили наши злодеи. – Только заплатите нам еще денег!» Мы понимали, что это уже похоже на выкручивание рук, на какой-то рэкет, но обратного пути не было, нам нужно было провести и закончить эксперимент. Мы заплатили им еще.

    Я уже сел готовить нью-йоркскую презентацию. Карен Шахназаров, Юрий Добрунов, Юрий Рахубин составили костяк нашей американской команды.

    Молодые, дерзкие, целеустремленные, мы излучали мощную энергию успеха. Несмотря на то что реклама проекта была размещена во множестве американских газет, журналов, шла по радио, были расклеены тысячи плакатов, каждый из нас еще и раздавал флаеры, когда ездил в общественном транспорте.

    Карен Шахназаров жил в Нью-Джерси и каждый день на метро ездил в Нью-Йорк. У него была норма: каждый день раздать 100 флаеров – 50 с утра и 50 вечером, на обратном пути. Эту норму ему никто не ставил, никто его не уговаривал и не мотивировал.

    По профессии он адвокат очень высокой квалификации. Представляете, сколько стоит рабочее время адвоката в США? А он выполнял работу обычного промоутера. Его супруга Марина тоже помогала нам от всей души. Мы, наши друзья и наши семьи – все стали фанатами HOP-GO.

    И вот наступает день долгожданной презентации. Я купил себе в дорогом магазине новый костюм, ребята тоже надевают свои лучшие костюмы – стараемся выглядеть на все сто. Карен – переводчик-синхронист от бога – никому не доверяет перевод, чтобы чего не напутали. Собралось более 400 человек, что было просто великолепно. Поверьте мне на слово, в Нью-Йорке, этом самом скоростном по ритму жизни городе в мире, собрать 400 человек на презентацию непросто. Мы начинаем рассказывать о нашем проекте. Аудитория, вначале довольно прохладно встретившая нас, к концу совершенно расслабилась и вместе с нами скандировала: «Хоп гоу! Хоп гоу!»

    Все получилось очень удачно. Мы сидели практически до утра, потому что ребята, приехавшие из других штатов, не хотели разъезжаться, и каждый из них старался узнать как можно больше об этом проекте. И вот опять настало утро, мы с нетерпением включаем компьютер, ждем…

    Игра не идет…

    Представьте себе, что вы только что наступили на грабли и эти грабли со страшной силой врезали вам по лбу. У вас кровоподтек, шишка, страшная боль, но только вы увлеклись интересной работой и забыли про нее, как эти же грабли с удвоенной силой снова бьют вас по самому больному месту! Таким было мое состояние.

    Произошло это не потому, что мы идиоты, которые не понимали, что наши контрпартнеры не держат слово. Мы просто уже не могли остановиться. С одной стороны, нам нужно было делать исследования, работать, собирать данные для продвижения главного проекта EDELSTAR. А с другой стороны, нанять новых программистов в тот момент не предоставлялось никакой возможности, потому что старые были уже в теме около года. Чтобы передать весь объем информации другим программистам, понадобится не один месяц, а время для нас дороже всего. Поэтому нам ничего не оставалось, как утереть слезы, стерпеть боль и идти дальше.

    Действительно, быть исследователем, первооткрывателем, разведчиком очень больно. Вы знаете, как рискуют жизнью пилоты экспериментальных самолетов? Многие из них платят своей жизнью, чтобы потом пассажиры чувствовали себя в безопасности и комфорте.

    И мы не раскисаем, а принимаем предложение открыть еще один офис – на другом конце Америки, в Сан-Франциско. Чтобы досконально изучить эту страну, чтобы готовить плац-старт сразу с двух побережий. За офис в Нью-Йорке я не волновался. Он работал как часы, и нам оставалось только ждать, когда программисты все же исправят программу.

    Руководителем офиса в Калифорнии был яркий, интересный, никогда не устающий Юрий Рахубин. Он обладал таким обаянием и магнетизмом, что не мог не загореться идеей объединения мира. Приехав в Сан-Франциско, я оказался в эпицентре активности. Он арендовал огромный дом на тихой улице, который вмещал команду из 12 человек. Ребята из уважения выделили мне самую большую спальню, на балконе которой было огромное джакузи, и по вечерам мы проводили совещания, сидя в теплой ароматной воде. Юрий оказался не только замечательным менеджером, но и талантливым композитором и музыкантом. Всего за неделю он написал прекрасный гимн HOP-GO.

    Каждое утро этот неутомимый парень будил нас своим потрясающим гимном, исполняя его на жутко дорогом, огромном, блестящем синтезаторе. В 7 утра раздавались первые аккорды, и мы спускались по лестнице, словно под боевой марш. Готовил Юра тоже отменно. К нашему приезду он купил два огромных мешка муки – такие я видел только в Советском Союзе, – ящик кленового сиропа, и каждое утро баловал нас вкуснейшими блинами.

    Мы работали по 20 часов в сутки. Подбадривали друг друга, постоянно придумывали какие-то кричалки, поднимающие наш дух, постоянно пели наш гимн. Жили одной дружной семьей. Днями и ночами проводили презентации, расклеивали листовки и, где бы мы ни находились – в магазине, ресторане, такси, аэропорту, – везде рассказывали людям о нашем проекте.

    Последний срок, который мы дали новосибирским программистам, был 23 февраля. Рассказы этих специалистов были настолько убедительны, настолько красноречивы, что мы снова настроились на самую бешеную работу. Каждый день презентации, каждый день промоушн-акции, каждый день встречи.

    Ряды наших сподвижников росли быстро, у нас становилось все больше партнеров: и радиостанции, и телекомпании, и обычные служащие, и бизнесмены.

    И вот наступило 23 февраля. На эту, решающую, презентацию собралось 300 человек. Когда мы включили компьютер и снова не увидели ничего, я понял, что третий удар уже не в шишку, а в сплошную рану для меня и для всей моей многотысячной команды – последний.

    Все, стоп машина! Мы заканчиваем исследования.

    Человеку, который не знал, что HOP-GO является предтечей другого – великого проекта, этот проект мог показаться неудачей. На самом деле мы победили.

    Пока я самоотверженно, до последнего вздоха сражался за наш уникальный продукт HOP-GO, Александр Сергеевич Коновалов вместе с ведущими юристами, финансистами, аналитиками проделал колоссальную работу: он собрал все данные, всю необходимую информацию, чтобы проработать недостающие элементы, убрать белые пятна с карты в продвижении EDELSTAR. Были изучены тысячи документов, проведены тысячи переговоров, просчитаны десятки тысяч вариантов. С этого момента мы вплотную приступили к созданию величайшего проекта нашей жизни – глобальной планетарной компании EDELSTAR.

    О рекламе

    На подготовку специалистов по рекламе в университетах или институтах обычно тратят пять лет. Мне и моей команде, чтобы подойти к воплощению глобального проекта EDELSTAR, пришлось пройти обучение длиною в 12 лет. Обучение было фантастически интересным. Это вам не скучное сидение за партой и переваривание чужих идей – мы все создавали сами. С нуля. Для нас эта деятельность была как для полярников – исследование Северного полюса. В нашей стране в области рекламы мы во многом были пионерами.

    Мы были первыми.

    Этот опыт до сих пор помогает мне в продвижении идей. Я абсолютно уверен, дорогой читатель, что вы получите не просто большое удовольствие от этой главы. Вы не просто узнаете, как мы творили, как побеждали. Главная моя задача – научить вас думать по-новому, действовать по-новому. Я научу вас, как выбирать стратегию продвижения при запуске той или иной идеи.


    Первую свою рекламную кампанию я запомнил на всю жизнь. Когда я создал свой первый бизнес – клуб восточных единоборств «Будо», встал вопрос: как пригласить в него учеников? Как создать группы, чтобы они были рентабельны? Необходимо было платить за аренду зала, закупить инвентарь. Но денег не было. Учеников – тоже.

    Была только одна голая мечта.

    Передо мной стояла простая цель – придумать и сделать какую-то рекламу. Сегодня расклеить листовки – плевое дело. Есть персональные компьютеры, множество компьютерных программ, таких как Photoshop. В каждом отделении связи, в магазинах, организациях стоят черно-белые и цветные ксероксы, на которых за умеренную плату вам отпечатают любые плакаты, любые листовки в любом количестве. Но 12 лет назад в нашем городе не было ни одного компьютера! Ни одного ксерокса, ни одной типографии, которая могла бы разработать и распечатать листовки маленьким тиражом.

    Выход я нашел очень простой.

    Пошел в обычный магазин, купил несколько десятков листов ватмана, нашел на нашем строительном участке пьяницу художника, и за минимальную «жидкую» валюту он согласился сделать трехцветные рекламные плакаты. Я объяснил ему, что мне нужно: символ – каратист, наносящий смертоносный удар противнику. Конечно, художник ничего не знал ни о карате, ни об ударах ногами, но, подсмотрев их в какой-то книжке, блестяще справился с поставленной задачей.

    Увидев впервые эти чудесные трехцветные плакаты с крупной рекламой своего клуба, я прыгал от радости. Разноцветье красок в сером коммунистическом мире, где не было никаких средств печати, доступных начинающему предпринимателю, – это нечто, это превзошло все мои ожидания.

    Я не имел ни офиса, ни телефона, поэтому просто указал адрес нашего спортивного зала. На следующий день увидел возле дверей огромную очередь! За каких-то полчаса набрал первую группу в 50 человек. Возраст учеников колебался от 11 до 60 лет, всем было безумно интересно узнать, что это такое – карате.

    Успех окрыляет. Я тут же набираю вторую и третью группу. Все складывается как нельзя лучше. Но проходит всего два месяца, и бурный поток желающих заниматься карате превращается в тоненький ручеек. На третий месяц плакаты вообще перестают работать. Я лихорадочно ищу новый способ привлечения учеников.

    Таким способом стали рекламные объявления в небольшой районной газете, благо цены на газетную рекламу были тогда вполне приемлемые.

    Сейчас этот вид рекламы стоит немалых денег. Но для человека, который уверен в своих силах и хочет создать команду на всю жизнь, он, тем не менее, был и остается одним из самых эффективных.

    Профессионально составлять рекламные тексты я тогда еще не умел. Поэтому просто писал о том, что хотел передать людям, о том, чему хотел их научить. Эффект был ошеломляющим!

    Поначалу у меня не было ни помощников, ни консультантов. Я был и жнец, и швец, и на дуде игрец. Выполнял обязанности директора, тренера и промоутера своего клуба, да еще делал специальную экипировку для занятий карате – такую в то время никто не выпускал.

    Загруженность полная. Я тренировал пять групп по 50 человек. Причем с каждой из них проводил три двухчасовых занятия в неделю. На каждый день недели кроме воскресенья приходилось по две тренировки, заканчивались они поздно вечером. По воскресеньям я проводил в общей сложности пять занятий по два часа. При этом работал мастером на заводе и учился в институте.

    Представьте, в школьном зале 50 человек. Мне непрерывно, на протяжении нескольких часов приходится выкрикивать команды «эти, ни, сан, си, го» и так далее – так принято на занятиях по карате. После занятий мой голос срывался, а то и вовсе пропадал. Домой я не приходил, а приползал, переваливался через порог и валился с ног от усталости.

    Тем не менее я был абсолютно счастлив. Я занимался любимым делом. И с каждым днем, с каждой тренировкой становился сильней и сильней. Сейчас вспоминаю это время и думаю: эх, если бы у меня были микрофон и колонки! Можно было бы набирать группы по 100 и 200 человек. Однако в то время об этом можно было только мечтать.

    Следующим и вполне закономерным этапом развития клуба стала подготовка тренерского состава. За короткое время я сумел подготовить восемь человек, которые самостоятельно вели занятия в своих группах. После этого количество желающих учиться ударам и броскам стало расти от месяца к месяцу. «Будо» приобрел популярность.

    Мой следующий рекламный ход был новаторским, наверное, не только для моего города, но и для всей России.

    Я первым разместил рекламу на городских троллейбусах, первым поставил на улицах щиты наружной рекламы.

    Сегодня очень сложно представить город без такой рекламы. Но всего 12–13 лет назад в Тольятти не было ни одной крупной вывески за исключением рекламы Сбербанка и Аэрофлота. Никто из предпринимателей города не информировал людей о своих товарах и услугах с помощью наружной рекламы.

    Мы были первыми!

    Началось так. Я очень хотел произвести впечатление на местных банкиров и чиновников. Жизнь свела меня с Валерием Матвейчуком, начальником третьего транспортного депо, где я арендовал помещение: в нем собирали оборудование для изготовления чипсов. Мне пришла мысль украсить рекламой троллейбусы и установить в городе рекламные щиты. Поручаю выполнение этой задачи Валерию, он со своей кипучей энергией берется за дело и справляется почти мгновенно. За две бутылки коньяка были раскрашены два троллейбуса. Еще пять бутылок коньяка плюс несколько десятков рублей – и мы получили право размещать рекламу на улицах и магистралях города.

    Конечно, сейчас рекламный рынок находится под строгим контролем государства. Но тогда закона о рекламе не было, никто и не знал, что за рекламу надо платить. Мы обгоняли время.

    Город гудел. Шептались: что же это за компания такая, что же это за новые веяния? Это было действительно событие городского масштаба. Нас заметили, стали узнавать, и это помогло нам развиваться быстрыми темпами. Стало легче снимать помещения в аренду, у нас появился авторитет, который позволял легко договариваться с городской администрацией.

    Мы делали рекламу. Реклама делала нас. Она изменила наше представление о себе.

    К волшебной палочке-выручалочке – рекламе я прибег и во время моего первого издательского проекта.

    Никто не учил меня ремеслу рекламы, никто ничего не подсказывал. Я писал от своего сердца. Не все меня понимали. Любое объявление близкие и родные воспринимали в штыки. Но я никого не слушал. Я шел своим путем.

    Пишу эти строки и вспоминаю Генри Форда. Когда-то он сел и самолично написал рекламное объявление. Оно получилось не просто длинное, а жутко длинное. Заняло целый разворот газеты мелким шрифтом. Форд обращался к покупателю, как к другу и откровенно рассказывал, как они на своем предприятии строят прочные, надежные и дешевые автомобили, как они мечтают сделать жизнь людей лучше.

    Все специалисты того времени были категорически против публикации этого рекламного материала. Они объясняли наивному, на их взгляд, Форду, что ни один покупатель не будет читать целую страницу мелкого шрифта рекламного объявления. Форд своим поступком нарушил все каноны рекламы, которые существовали в то время.

    Но воздействие ее оказалось поразительным!

    Эта рекламная акция Форда была самой эффективной за всю историю существования компании. Благодаря этой рекламе они продали больше всего автомобилей.


    Вот что значит слушать свое сердце! Вот что значит идти за своей мечтой, за своим желанием изменить жизнь людей к лучшему.


    Это намного честней по отношению к людям, чем иные глупые тексты профессиональных рекламщиков, которые все время стараются выдумать какую-то новую, оригинальную идею.

    Честно скажу, ненавижу казенных работников от рекламы. Как правило, таким людям наплевать, сколько души и сердца вы вкладываете в свою работу, им безразлично, что от этой рекламы зависит ваше будущее, ваша жизнь. Современные деятели от рекламы, «специалисты», думают только об одном – о наживе. Поэтому, когда у вас есть выбор между вашим личным обращением к покупателям и тем, что вам советуют «специалисты», слушайте свое сердце! В этом и только в этом случае у вас есть шанс достучаться до сердца потребителя! Ваше обращение к нему – все равно что полное любовной страсти письмо к любимой женщине. Такие отношения не заменить общением с проституткой.

    Итак, у меня появился первый опыт крупномасштабных рекламных кампаний. Чему я научился в этот период? Мыслить масштабно. Обращаться сразу к десяткам, сотням миллионов людей. Заработав огромные деньги на издательстве книг по карате, по атлетизму, по бизнесу, я вложил все эти деньги в производство. Вернулся на несколько месяцев назад, собрал свое железо, свои чертежи по закуткам, подвалам и складам и принялся воплощать свою мечту. Мечту создать машину для фермеров, которая перерабатывает картофель в чипсы и позволяет им зарабатывать деньги.

    «Книжных» денег хватило, чтобы сделать более 100 экземпляров спроектированных и запатентованных мной чудо-агрегатов. И опять критический момент. Тогда еще не было бизнес-планов, не было культуры и опыта в финансовом планировании. Наши склады оказались забиты готовым оборудованием, а покупатель все не шел.

    Зачем я выпустил столько оборудования? Почему был уверен, что оно нужно людям? Потому что еще перед запуском в производство моих установок к нам приехал журналист из «Аргументов и фактов», и я дал ему небольшое интервью, рассказав о нашем бизнесе и нашей цели – создать новый класс фермеров, обеспечить их доступными и надежными средствами производства.

    И вновь я убедился в силе печатного слова. Эта маленькая заметка послужила поводом обращения к нам тысяч людей со всех концов России. Мы получили более десяти тысяч писем, где люди просили нас как можно скорее приступить к массовому производству столь нужных машин. Они готовы были хоть завтра приехать за ними!

    Наш маленький офис находился на первом этаже дома рядом с парикмахерской и столовой. Это была небольшая комнатка, где работало несколько человек.

    Мы все подменяли друг друга, мы все были рабочими лошадками. Что делать с письмами? Нужно их прочитать и ответить! Поэтому каждый день у нас заканчивался следующим образом: кто-нибудь шел на почту через дорогу, забирал мешок писем, каждый клал в свою сумку несколько десятков писем, и мы все расходились по домам. Вечером, ночью каждый обязан был прочитать эти письма и выписать адреса. Все это мы складывали в архив, потому что в тот момент у нас еще не было ни одной готовой линии по выпуску чипсов, была только мечта, которой мы поделились с людьми.

    На всю жизнь запомню письмо, которое нам написал выдающийся актер нашего времени Вячеслав Тихонов (все мы его знаем по роли знаменитого Штирлица). Когда пришло его письмо, мы, начинающие предприниматели, провинциалы, были просто поражены, у нас было такое ощущение, будто сам господь бог нам написал. Мы этим письмом так гордились! Показывали его всем знакомым.

    С письмами мы получили несколько тысяч заказов на оборудование для изготовления чипсов. Но когда больше 100 установок было готово, выяснилось, что за те месяцы, что ушли на их производство, наши клиенты или передумали, или вообще забыли о том, что писали нам письма. Что делать? Оборудование готово, а заказов нет. И деньги заканчиваются.

    Выход был тот же самый – общенациональная реклама.

    Опять бегу в банк, занимаю еще больше денег, потому что реклама уже подорожала. Мы снова садимся и придумываем простые, наивные, но безумно эффективные обращения. Посылаю нашего парня в Москву, он покупает по странице во всех национальных – а их тиражи все еще были многомиллионными – газетах. То есть вкладываем все занятые деньги в рекламу – и все начинается сначала.

    Мои сотрудники были категорически против того, чтобы занимать деньги. Партнеры и родные тоже. «Зачем рисковать? – говорили они. – У нас есть оборудование, поедем на выставку, будем предлагать. Сначала продадим одну линию, потом вторую, потом третью. И так потихонечку сделаем бизнес».

    «Потихонечку» меня абсолютно не устраивало. Я понимал, что, если разом продать все это оборудование, у нас будут миллионы долларов и мы поднимемся на совершенно другой уровень бизнеса. Нет! Никого не слушать! Я опять в одиночестве, опять иду против течения. Жребий брошен. Деньги заплачены. Реклама вышла.

    Ни одного заказа, ни одного звонка…

    Проходит неделя. Проходит полторы недели… Представляете, дорогой мой читатель, мои ощущения?! Все в офисе смотрят на меня как на идиота. Тишина стоит такая, что слышно, как в дальнем углу пищит комар.

    И вдруг снова – шквал звонков и заявок! Сработало! Мы мгновенно, в течение нескольких недель становимся фантастически богатыми. У нас есть деньги для развития, мы можем запускать новое производство. Победа! Наша компания превращается в крупную научно-промышленную корпорацию. Помню, мне очень нравилось слово «корпорация» на вывеске при входе в наш небольшой офис.

    Идем дальше. Мы стали первыми, кто предложил бизнесменам хлебопекарни.

    Для их продвижения мы впервые использовали телевидение.

    Сегодня стоимость одной минуты на рейтинговом телеканале в рейтинговое время доходит до 100 тысяч долларов. В США за минуту телевизионного времени платят до четырех миллионов долларов. В то время минута на TV стоила не больше полутора-двух тысяч долларов.

    Мы на ночь арендовали кафе, привезли туда необходимое оборудование, огромные генераторные машины, нашли актеров, включили прожектора, и ночь превратилась в день. У милиционеров нашли иностранный мотоцикл, который был задействован в этом телевизионном ролике. За небольшое вознаграждение стражи порядка доставили его прямо на съемочную площадку.

    Ролик был снят в американском духе. Красивый парень с длинными волосами и мощной мускулатурой делает на нашем оборудовании чипсы, затем забирает из кассы пачку денег, садится на шикарный мотоцикл, к нему за спину усаживается суперклассная девчонка, парень дает по газам и уезжает. В кадре остается название нашей компании и телефон.

    Сегодня такой ролик может показаться примитивным. Но тогда это был шедевр. Ничего подобного на отечественном телевидении не было.

    Двигаемся дальше! Нужны новые идеи. Если ты развиваешь свой бизнес, необходимо постоянно выдавать новые идеи, чем-то отличаться от конкурентов, предлагать рынку то, чего еще нет.

    Мы предлагаем пиццерию. Первая компания в России, которая начала производить лично мной разработанные пиццерии, конечно же «Дока-пицца». Но, произведя оборудование, мы вдруг обнаружили: в нашей стране никто не знает, что такое пицца!

    Срочно находим в Волгограде парня – талантливого повара, который знает, как печь пиццу. Срочно берем его на работу, он обучает других. Мы разрабатываем собственные рецепты. Изобретаем франчайзинг, не зная, что «Макдоналдс» и «Сбарро-пицца» давно уже работают во всем мире.

    Я пишу кандидатскую диссертацию на тему: «Франчайзинг. Путь к расширению бизнеса». Создаем первый бренд: «Дока-пицца». Я рассуждал следующим образом: мы научим людей выпекать пиццу, сделаем единую торговую марку, под которой объединим тысячи пиццерий. Моя задача – стать мультимиллиардером. Для этого мне нужно продать четыре с половиной тысячи пиццерий, наладить поставку им томатной пасты, муки, сыра и других ингредиентов, сделать мощную рекламу. Тогда за два года я покорю эту вершину. Такая перспектива меня вдохновила необычайно.

    Я наладил выпуск всего необходимого, разработал зонтики, одноразовую посуду, купил полиграфическое оборудование, наладил работу своей типографии, которая печатала коробки для пиццы, сшил фартуки, обучил людей. Мы были первыми, кто вместе с оборудованием предоставлял весь комплекс услуг: обучал производству пиццы и поставлял необходимые ингредиенты.

    Можно ли в таком масштабном деле обойтись без рекламы по Центральному телевидению и в других общенациональных СМИ? Конечно нет. И мы сделали мощнейшую рекламную кампанию пиццерий. Однако с франчайзингом пришлось вскоре распрощаться. На то были свои причины.

    Большинство наших франчайзи оказались людьми жадными и крайне недальновидными. У них была одна цель – как можно быстрее обогатиться, хапнуть деньги, спрятать их в кубышку и смотреть, где еще можно урвать кусок пожирнее. Казалось бы, поставил пиццерию, зарабатываешь бешеные деньги, ну так и работай на совесть, давай качество, будь добр, выполняй все инструкции, которые выдал тебе франшизер. Но алчность и жадность победила разум и логику. Эти люди работали не на клиента, а на себя. «Если я буду недокладывать сыр, я стану богаче. Если я буду разводить томатный соус, я стану еще богаче. А если я вместо дорогого сыра положу дешевый, то просто озолочусь» – так думали тогдашние бизнесмены.

    Что говорить, наши люди могут не только зарезать курицу, которая несет золотые яйца, но и, спокойно улыбаясь, срубить сук, на котором сидят.

    Вспоминаю замечательного предпринимателя Валерия Атмахова, который и сегодня держит «Дока-пиццу» в Тольятти. В самом начале он выгнал с работы профессионального повара, который вместо двух яиц, положенных по рецепту, клал в пиццу одно. Повар посмотрела на него и сказала с сожалением, искренне: «Ох, Валера! Разоришься ты! С таким подходом точно разоришься!» Но Валерий не только не разорился, но и стал богатым, очень успешным ресторатором. Он набрал молодых ребят, не связанных с торговлей и советским общепитом, и создал хорошую команду профессионалов.

    Я не буду в этой главе пересказывать наши перипетии с запуском водочного бизнеса, но через десять месяцев после нашей знаменитой рекламной кампании мы уже были фантастически богаты и зарабатывали огромные деньги.

    Тут на нас свалилась новая напасть. Антимонопольный комитет России объявил, что с нового года реклама водки по телевидению будет запрещена. К этому моменту я перестал прятаться за легенду, что водку «Довгань» мы создали по рецепту моего прадеда. Мой прадед действительно был предпринимателем и выдающимся человеком, но никакого отношения к водке он не имел. Я в тот момент просто прикрылся его бородатым портретом, потому что еще не был морально готов отвечать за качество водки не только своей фамилией, но и лицом, своей головой.

    В августе я поставил на этикетку свою фотографию. Меня все ругали, отговаривали. Но во мне говорило вовсе не честолюбие и не желание прославиться. На мой взгляд, это повысило бы продажи, потому что сама идея личной ответственности не могла не понравиться потребителям.

    И я решил: вызываю огонь на себя!

    Поместив на водочной этикетке свой портрет, я обратил внимание, что в России начинает пользоваться спросом минеральная вода. Мы нашли удивительный источник минеральной воды, у производителя которой не было сбыта. Подписали первый наш франчайзинговый контракт и начали разливать минеральную воду – как с газом, так и без газа – тоже под брендом «Довгань». На голубой этикетке красовался мой огромный портрет, и я опять же лично отвечал за качество.

    Скажу честно, в этом был и свой скрытый смысл: запрета на рекламу минеральной воды по телевидению не было.

    И вот мы с августа 1996 года с утра до ночи начали крутить ролик про минеральную воду с моим портретом и именем, поддерживая тем самым, естественно, и продажи нашей алкогольной продукции. Сегодня такой прием используют практически все, но тогда мы были первыми, по сути, мы изобрели этот нестандартный ход.

    Таким образом, мы очень корректно обошли антимонопольное законодательство.

    Решили идти еще дальше: превратить торговую марку «Довгань» в объединенный бренд для целого ассортимента самых разных продуктов. В тот момент я обратил внимание, что убивает людей не только плохая водка, но и огромное количество некачественной отвратительной продукции. Система нашей торговли еще только-только привыкала к изобилию предложений от западных производителей, на полках появилось множество низкосортной продукции.

    Поэтому мы решили создать целую линейку продуктов питания с гарантированным высоким качеством. Причем эти продукты были не просто качественные, но и имели дополнительное отличие – они были оздоровительными. Так появились знаменитые низкокалорийные мюсли и другие продукты, зачастую на голову превосходящие западные по всем параметрам: по вкусу, свойствам и внешнему оформлению. Наши совершенно уникальные конфеты «Горячее сердце» предлагались даже на приемах президента России.

    Я понимал, что, создавая из торговой марки «Довгань» объединенный бренд для такого огромного списка продуктов, я очень сильно рискую, но, чтобы подготовить свою команду к воплощению великих проектов, мне необходимы были практика, эксперименты и опыт.

    Всего лишь за один 1997 год мы объединили 116 российских производителей, всего лишь за 365 дней нам удалось выпустить более 500 наименований продукции. Я создал самое крупное в Москве, да и во всей России дизайнерское бюро. Тридцать дизайнеров круглосуточно разрабатывали промышленный дизайн для наших продуктов. Мы были одной из первых российских компаний, обративших самое пристальное внимание на внешнее оформление. Наши этикетки всегда отличались красотой, лоском, яркостью, оригинальностью и неповторимостью.

    И опять я ищу нетрадиционные ходы. Я абсолютно уверен, что необходимо делать то, чего еще никто не делал, – только так можно добиться успеха, только так можно сохранить лидерство.

    С Игорем Львовичем Якименко мы проводим мозговой штурм и придумываем «Довгань-шоу». Идея проста и гениальна.

    На паспортах качества, которые мы все равно были вынуждены печатать с десятью степенями защиты, с голограммой, криптограммой, которые невозможно было подделать, мы ставили и номера, чтобы был еще и учет. И я предложил по этим номерам раз в неделю разыгрывать один автомобиль, но не просто разыгрывать, как лотерею, а сделать из этого шоу.

    Игорь Львович увлекся этой идеей и создал на тот момент самую рейтинговую передачу на российском телеканале, она так и называлась «Довгань-шоу». Рейтинг был сумасшедший, люди смотрели, как в прямом эфире самые разные покупатели из разных городов разного возраста выигрывали автомобиль. Изумлению выигравших, их счастью и радости не было предела! За считанные месяцы мы разыграли более 70 автомобилей и более 280 туристических путевок во Францию, а уж всякие плееры, чемоданы и другую мишуру разыгрывали десятками тысяч. Эффект был потрясающий! Продажи росли, узнаваемость марки была невероятной! Люди покупали нашу продукцию, отклеивали круглые паспорта качества, хранили их, наклеивая на холодильники, столы, книги… Это был настоящий Довгань-бум!

    Но я делал ставку не на азарт людей, не на шоу, а на защищенное качество. Мы действительно серьезно отвечали за качество продуктов под брендом «Довгань». Наши специалисты дневали и ночевали на заводах, выпускавших для нас продукты. Контролировать качество я поручал самым доверенным людям. Только так я мог быть абсолютно уверен в том, что наша продукция не нанесет никого вреда здоровью ни взрослых, ни детей. Это была главная идея!

    В это время наша компания была настолько популярна, что от предложений иностранных телевизионных компаний, журналистов, корреспондентов просто не было отбоя. Я превратился в заложника нашей рекламной стратегии. За 1997 год о компании фильмы сняли SNN, BBC, Первый немецкий канал, японское телевидение и еще огромное количество телевизионных каналов, названия которых я сегодня даже и не вспомню.

    Иностранцам почему-то особенно нравилось, что председатель совета директоров Владимир Довгань каждое утро начинает с того, что купается в проруби. Чтобы сократить время на купание, я прямо во дворе нашего дома вырыл бассейн четыре на четыре – такую цивильную персональную прорубь.

    Журналисты прознали об этом, и моя жизнь превратилась в сплошное шоу. Такого я и врагу не пожелаю. Когда вы смотрите, дорогой друг, на жизнь звезд телеэкрана, эстрады или бизнеса, я вас уверяю – там нечему завидовать. Жизнь напоказ – это тяжелый труд, страшная психологическая нагрузка. Я испытал это на своей шкуре.

    Обычно в нормальных условиях, без телевизионщиков, без зрителей, я купаюсь полностью обнаженным. Потому что когда вылезаешь из проруби на двадцатиградусный мороз в трусах (а тебе еще нужно несколько минут помедитировать, постоять, подышать – выполнить ритуал), согласитесь, не очень-то приятно чувствовать на себе ледяной панцирь, этакий рыцарский пояс верности. Но когда ты проделываешь все это перед телевизионным камерами, приходится терпеть.

    Представьте, обычный день, в который мне предстоит хорошенько выложиться на работе. Рано утром я выхожу из дверей своего дома на 20-градусный мороз в одних плавках, и… просто слепну от направленных на меня огромных прожекторов. Вчера я лег в три часа ночи, спал всего три часа и вместо того чтобы спокойно почистить зубы, искупаться в проруби, настроиться на работу и начать действовать, я с первых минут начинаю сниматься в телевизионном шоу, подчиняться операторам, делать дубли, отвечать на каверзные вопросы. И так почти каждый день.

    Но делать нечего, сказал «А», говори «Б»! На моем лице жизнерадостная улыбка. Весело шагаю в сторону проруби. Опускаюсь в ледяную воду. Выхожу. Медитирую. Дышу. Пытаюсь просить у матушки-природы здоровья всем людям. Но вокруг прожектора, снуют люди, жужжат видеокамеры, а ретивый оператор лезет со своей видеокамерой прямо в морду. Конечно, ни о какой медитации, ни о какой гармонии души и речи быть не может!

    Ну, кажется, все, отмучался, можно уже снять эти ледяные трусы. Нет! Телевизионщики просят еще раз повторить все то же самое, потому что у них не получился дубль. Представляете мое настроение? Шесть часов утра. Ледяные панцирные трусы. С улыбкой сквозь зубы отвечаю, скрипя зубами: «Все нормально! Сейчас сделаю!» А сам ненавижу в этот момент и себя, и всю эту суету, и этих идиотов-телевизионщиков.

    Так заканчивается утреннее шоу.

    Выезжаешь из дома на работу, но тут телевизионщики, снимающие о тебе фильм, просят тебя несколько раз выехать и заехать в ворота, потому что у них не получаются дубли, нужно снять с разных точек. И так до бесконечности…

    При этом нужно сохранять спокойствие. Ведь ты все-таки руководишь компанией, ты председатель совета директоров. На тебе лежит колоссальная ответственность за людей. Каждую минуту ты принимаешь решение стоимостью в десятки миллионов долларов, и вся эта мишура, конечно, тебя порядком раздражает.

    В таком бешеном ритме, с бесконечными телевизионными записями, с посещением телевизионных тусовок, шоу, передач я прожил два года. Но нам этого было мало. И мы с Игорем Львовичем Якименко придумали еще одно, на этот раз авторское шоу под названием «Формула успеха».

    «Формула успеха» выходила каждый день, кроме субботы и воскресенья, по утрам. Игорь Львович, понимая всю сложность задачи, создал такую технологию, при которой мы записывали сразу по 20–25 передач в день. В офисе разворачивали студию, ставили камеры, свет, технику, делали гримерку, и редакторы непрерывно привозили гостей. Мы снимались целый день, и этих передач нам хватало на месяц.

    Такая работа, конечно, мне нравилось больше, чем прыгать морозными утрами, как каскадер, по нескольку раз в прорубь. Снимать и быть ведущим ток-шоу намного приятней. Прежде всего, это была прекрасная возможность познакомиться и пообщаться с интересными, успешными людьми, задать им сокровенные вопросы. Как и телезрители, я сам учился у них.

    На мою знаменитую телепередачу приходили самые разные звезды, но два человека меня удивили больше всех. Прежде всего, это Валентин Дикуль. Больше ни у кого в жизни я не видел таких ярких, светлых, голубых глаз! Я просто преклоняюсь перед этим человеком! Дай ему бог здоровья, счастья и сил и дальше творить столько добра! Второй человек, который меня поразил, это хирург – знаменитый Александр Белов, который в день делает две операции на сердце. Он спит по три часа в сутки, по ночам пишет очень нужные книги, через которые передает свой опыт всему миру. Со многими мне удалось побеседовать в этот бурный период, но эти два человека просто покорили мое сердце.

    В тот момент мы привлекали к нашим рекламным кампаниям таких звезд, как Клаудиа Шиффер, – она рекламировала наши продукты. Мы подписали рекламный контракт с Арнольдом Шварценеггером.

    У Шварценеггера девять адвокатов. Пока согласовали условия контракта с каждым из них, прошло добрых полгода. Мы сделали предоплату около полумиллиона долларов. Согласовали все тонкости. Подписали контракт, по которому Арнольд должен был приехать в наш офис для телевизионных съемок и пропаганды нашего бизнеса. Он обязан был провести пресс-конференцию, на которой должен похвалить продукцию нашей компании.

    Стоимость контракта была два с половиной миллиона долларов. Если бы все сработало и не разразился страшный дефолт, после которого в нашей стране абсолютно все рухнуло, мы бы не только вернули все деньги с этой рекламы, но еще и заработали. Вот это высший пилотаж: провести рекламную кампанию так, чтобы не вложить денег ни копейки, а еще и получить прибыль. Такое мог придумать только Игорь Львович Якименко, мастер сложнейших комбинаций в области маркетинга и рекламы. Если вспоминать все наши рекламные находки, ходы, идеи, не хватит и целой книги.


    Всем своим рекламным опытом я доказывал и доказываю, что главное – это не бояться новых идей, быть искренним, и, что важнее, не делать традиции ограничителем фантазии. Только новые идеи в рекламе, только новые идеи в текстах, видеороликах дают максимальный эффект.


    В рекламе нельзя идти по чужим следам. Да, у нас с вами есть набор инструментов. Почтовая рассылка, телефонный звонок. Объявление, листовка. Радиопередача, телевидение. Газета, журнал. Билборд, наружная реклама. Но это только инструменты, только железная дорога, по которой мы доносим свою идею, свою мечту до конечного потребителя или будущего нашего партнера. Самое главное, ЧТО вы проводите по этим рельсам. Самое главное, ЧТО вы хотите рассказать потребителям. Ваша искренность, ваша честность, ваша неординарность – вот что определяет успех рекламной акции.


    И конечно, второй вывод, который вы наверняка сделали, прочитав эту главу, – не бойтесь тратить деньги на рекламу, даже если эти деньги – последние.


    Конечно, не надо, как это делал я, закладывать квартиру. Вы рискуете благополучием своих близких и родных. Но первые заработанные в течение года деньги обязательно инвестируйте в рекламу. Это даст развитие вашей команде, даст развитие вашему бизнесу.

    Дорогой читатель, вы убедились, что я и моя команда, возглавляющая EDELSTAR, – суперпрофессионалы в области рекламы и маркетинга не только в России, но и за рубежом. Мы владеем всеми знаниями в области рекламы и маркетинга. И это дает мне право утверждать, что мы с вами – умные покупатели EDELSTAR – сегодня можем прекрасно обойтись… без рекламы!

    Без рекламы в привычном ее понимании.

    То, что мы делаем в нашей великой компании, – это новое качество рекламы, новый уровень достоверности, новый уровень экономики. Это революция в области продаж.

    Мы не тратим миллиарды долларов на рекламные щиты, рекламные ролики, эфирное время, журнальные обложки и газетные полосы. Представляете, те деньги, которые другие компании тратят на все это, вы можете потратить на свою семью, удовольствия, новые автомобили, путешествия, обучение детей.

    Дело в том, что в EDELSTAR информация передается от человека к человеку, от сердца к сердцу. И эта реклама, при том что она ничего не стоит, – самая честная и самая надежная, потому что вы никому – ни родственникам, ни друзьям не посоветуете купить ту или иную вещь, если она плохого качества. Вы рекомендуете только то, что сделало вас здоровым, принесло вам комфорт и кучу денег.

    Из чьего кармана берутся эти деньги, кто платит за рекламу? Мы с вами – покупатели! Мы платим, а рекламные монстры становятся от этого супербогатыми.

    Хватит нам быть дураками! Есть другой – простой, проще не придумаешь, и в то же время принципиально новый путь – не платить за рекламу!

    Как вам эта идея?

    Дорогой читатель!

    Эту биографическую часть моей книги я хочу завершить описанием одного удивительного открытия. 1 января Нового, 2006 года я проснулся самым счастливым человеком на свете. Меня переполняло чувство полета, мощные крылья восторга и радости поднимали меня к звездам. Я ощущал, как великая сила наполняет мою душу.

    Никогда в жизни я не писал стихов. Более того, я всегда считал, что поэзия – это удел романтичных лириков, а я – лидер, воин, победитель – не имею права туманить свой разум подобной эйфорией.

    Очень давно, еще в детстве, я прочитал слова замечательного писателя Анри Мари Бейля (Стендаля). Он был не только замечательным писателем, но и прекрасным воином. Он служил комиссаром по продовольствию и снабжению в армии Наполеона, держал в уме невероятное множество цифр и делал мгновенные расчеты: сколько пороха, зерна, лошадей, обмундирования необходимо для той или иной операции. И вот этот удивительный человек – воин-писатель поразил меня таким высказыванием: «Поэзия – это опьянение. Нельзя доверять судьбу пьяному капитану корабля».

    С тех пор я был уверен, что поэзия – это уж точно не для меня. Более того, я даже сдерживал проявление любых поэтических чувств и настроений.

    Но каждый день в нашей великой команде происходят чудеса. И каждый день чудеса происходят со мной, моим сердцем.


    28 декабря я заехал в книжный магазин на Кутузовском проспекте. Как всегда, я покупал подарки для своих друзей, для своей команды. Что может быть лучшим подарком, чем книга? Нагруженный стопками книг, я уже направился к выходу, но вдруг вспомнил, что давно хотел найти книгу великого философа и поэта древности Лао-цзы. Продавец, молодой парень, в прямом смысле слова обшарил все полки и чудом нашел один экземпляр из серии «Симфония разума»: «Лао-Цзы. Дао-Дэ Цзин, или Трактат о Пути и Морали».

    Раскрыв томик наугад, я прочел удивительные стихи. Они поразили меня своей глубиной, своей силой, но еще больше меня поразила, буквально потрясла мысль, что эти строчки, эти слова пережили две с половиной тысячи лет. Вдумайтесь, гибли одна за другой китайские династии, история перемолола десятки тысяч больших и малых завоевателей, ассимилировала потомков великого Чингисхана, сменялись правители и религии, перекраивались государства. Две с половиной тысячи лет войн и разрушений! Более 160 поколений людей ушли в вечность, сменяя друг друга. А эти несколько волшебных слов звучат все так же сильно, мощно и современно: «Познавший человечество – умом не обделен. Познавший себя – умней вдвойне. Кто победил другого – тот силен. Кто победил себя – в сто крат сильней. Чтоб долго жить – живи в ладу с собой. Чтоб вечно жить – войди в сердца людей».

    Согласитесь, от этих строк мурашки бегут по коже. Дух захватывает!

    На своих семинарах я всегда говорю о воздействии слов на нашу жизнь. Слова обладают великой силой: «В начале было слово. И слово было Бог». Много лет я учу людей бережно относиться к каждому слову, которое мы произносим. Но никогда слова не производили на меня столь сильного впечатления.

    Когда я приехал домой, я впервые в жизни взял одну из книг с полки моей супруги. Она филолог по образованию, у нее прекрасная библиотека. До этого, признаюсь, я всегда подтрунивал, иронизировал по поводу ее страстного увлечения литературой. Я искренне считал, что сегодня не время для поэзии. Я протянул руку и взял наугад книгу. Это был сборник стихов Назыма Хикмета. Пролистав несколько страниц, я зацепился взглядом за удивительное четверостишье: «Если я гореть не буду, если ты гореть не будешь, если мы гореть не будем, кто ж тогда рассеет тьму?»

    Опять звездная тема! Опять слова, волнующие душу любого здравомыслящего человека на земле!

    Предновогодние хлопоты вьюгой захватили мое время. Бесконечные поздравления, встречи, телефонные звонки вкрутили меня в водоворот предпраздничной суеты. Но в этом вихре я по-прежнему задавал себе вопрос: «Как мне сделать свои школы еще сильней, мощней, ярче, светлей? В Новом великом году я должен быть не только логичным, сильным, страстным и правдивым, передо мной стоит еще одна – не менее важная задача – войти в сердца людей».

    И вдруг я понял, что люди сегодня близоруки не только разумом – не видят самого правильного и короткого пути к своему здоровью, богатству и успеху. Люди сегодня близоруки сердцем! Сердце современного человека очерствело от непрерывных ударов судьбы, покрылось толстой скорлупой, словно страусиное яйцо. А ведь только звездный огонь, зажженный в сердце, может мгновенно изменить человека.

    Размышляя над эффективностью своих школ, я поставил перед собой задачу: «В новогоднюю ночь я обязательно напишу стихи!» Поверьте, друзья, я никогда в жизни этого не делал. Если бы вы сказали мне еще десять дней назад: «Довгань, заканчивая свои школы, ты будешь читать собственные стихи», – я бы вам не поверил. Я бы поспорил с вами на любые деньги, что этого не может быть. Все, что угодно, но только не стихи. Я же лидер, руководитель, я – воин, а не поэт!

    Но мы с вами живем в удивительное время – время настоящих чудес. Работая в нашей звездной команде, команде чемпионов, команде больших, великих людей, я уже привык не удивляться ничему. Даже чуду.

    Чудо стало нормой жизни.

    Проснувшись первого января очень рано, я, как обычно, пробежал по зимнему лесу десять километров, принял душ, и, клянусь вам, за десять минут эти звездные стихи на одном дыхании легли на бумагу:

    Мир состоит из тьмы и света
    Люди-звезды горят до конца.
    Их сердца согревают планету,
    Остаются в веках их дела!
    Слабые люди – сердца свои гасят
    В черной жиже невежества, тьмы.
    Их дыхание зависть сжимает,
    Серость жизни без яркой мечты!
    Глядя в небо, мы смотрим на звезды.
    Звезды – души ушедших людей —
    Нам безмолвно кричат: «Горите!
    Вы горите, горите сильней!»








    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх