Матфей.

Начинаем официальную часть христианства — Новый Завет.

В чём он состоит, этот завет, кто и с кем его заключал — неизвестно.

Но, может быть, в процессе чтения мы узнаем это? Очень может быть.

Поехали.

Первый вопрос — кто такой Матфей? Это всем известно — он апостол, один из учеников Иисуса Христа.

Считается, что он написал книгу о жизни своего учителя — для нас с вами. И назвал её евангелием — благой вестью. Почитаем.

Начинает Матфей простенько.

«Родословие Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова».

Меня интересует это имя — Иисус Христос. С Иисусом понятно — это транскрипция имени Иешуа. Или Иехошуа — как у Иисуса Навина. А вот Христос…

Что значит Христос? Говорят, что это слово — перевод иудейского Мессии, а Мессия означает «помазанник».

Помните, что это значит — помазанник? Это человек, которого помазали елеем на царство или на пророчество, или на судейство.

Христос — греческое слово. Матфей использует его, оговариваясь, что так называют его учителя. И он просто соглашается с таким именем.

Но почему Ездра так его называет? Более того, почему так называет его бог Саваоф? Он что, с Ездрой по-гречески говорил? В годы вавилонского плена?

И эта формулировка — сын Давидов, сын Авраамов. Он им не сын, не внук и даже не правнук. Потомок — другое дело. Так и написали бы — потомок.

Ведь, сколько раз перевели, и везде «сын». Тем более, мы его называем сыном божьим. Так чей он сын? Сейчас разберёмся — почитаем родословную.

Авраам родил Исаака, Исаак — Иакова (который первородство у брата украл), Иаков — Иуду и его братьев, Иуда — Фареса от Фамари.

Стоп. Вы помните эту историю? Иуда был женат на хананейке, которую звали Шуа. Она родила ему трёх сыновей. Старшего из них Иуда женил на Фамари. Когда он умер, Иуда женил на ней среднего сына — Онана, первого мастурбатора на деревне. Онан тоже умер.

Тогда Иуда приказал невестке жить в трауре, пока не вырастет младший его сынок. Но никто ничего дожидаться не стал: папаша использовал Фамарь, как проститутку. Заплатил ей деньги (вернее, пообещал заплатить) и «попользовал».

В результате такой проституции и родился Фарес. И этот байстрюк включён в божественную родословную Матфеем. Смелое решение.

Продолжим родословную. Фарес родил Есрома, Есром — Арама, Арам — Аминадава, Аминадав — Наассона, Наассон — Салмона, Салмон — Вооза, Вооз — Овида от Руфи.

Ещё остановка. А эту историю вы помните? Руфь была моавитянкой, которая овдовела и пошла со своей свекровью жить на чужбину — в Вифлеем. В Вифлееме она бродила за жнецами Вооза по полю и подбирала колоски. И ела.

Вооз покормил её хлебом и уксусом, разрешил собирать колоски и дальше, а она, в знак благодарности, приоделась, умастилась благовониями и пошла к Воозу спать на сеновал. Просто забралась к нему в постель — ничего не объясняя. Так родился Овид.

Далее мы не будем перечислять всех. Ещё заметим: Иессей родил Давида, Давид — Соломона (от чужой жены, между прочим), Соломон — Ровоама, и так далее. То есть, в роду Иисуса было три царя, а это немало. И вот дошли до плотников.

«Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус, называемый Христос».

Всё очень просто. И родословная неплохая. Подумаешь, было несколько пикантных моментов. Да у каждого из нас, если покопаться, такое в роду обнаружиться, что мама дорогая. Так что…

Да, а откуда Матфей узнал всё это? Ему Христос рассказал? Вряд ли, Христос о своём происхождении говорил иное. Тогда откуда?

И ещё раз, кто он такой, этот Матфей? Апостол — это понятно. А ещё? Что он делал до своего ученичества?

Он был мытарем, сборщиком налогов. Или, проще говоря — налоговым инспектором.

А эти ребята могут в архивах что угодно найти и раскопают вашу родословную до двадцатого колена — если им будет нужно. Матфею, видать, это было очень нужно.

И что Матфей рассказывает дальше? Дальше он описывает перипетии свадьбы Иосифа и Марии.

«По обручении Марии с Иосифом, прежде, нежели сочетались они, оказалось, что она имеет во чреве от Духа Святаго…»

Понятное дело, Иосиф был несколько удивлён. Невеста его оказалась беременной! Вот так-так. Но жених был добрый человек.

«Не желая огласить её, он хотел тайно отпустить её».

То есть, не хотел позорить девчушку. Но отпустить не получилось: к Иосифу заявился ангел. И сказал: «Иосиф, не дури, Мария беременна от Духа Святого. Пусть выносит ребёнка и родит. И тогда сбудется древнее пророчество».

Какое пророчество? А вот, какое:

Дева во чреве примет и родит сына, и нарекут его Еммануил, что значит: с нами бог.

Секундочку.

Во-первых, зря Матфей в архивах ковырялся. Вся родословная коту под хвост, ибо Иосиф не был Иисусу отцом.

Во-вторых, в пророчестве сказано Еммануил. А при чём тут Иисус?

Это типично для христианских книг. Евангелие — не благая весть. Иисус — сын Давида и Авраама, хотя он им не сын.

Родословная его восходит к Аврааму, хотя Иосиф ему не отец. Пророк говорил, что мальчика назовут Еммануил, а назвали его Иисус.

Все слова означают совсем не то, что означают — мы уже говорили об этом.

Ну, хорошо, Иосиф был редким добряком, но куда смотрела иудейская общественность? Ведь Мария была беременной, когда выходила замуж.

И, наконец, откуда Матфею известна история со Святым Духом? Ему тоже Иисус рассказал?

Иисуса тогда ещё не было — он мог и не знать всех перипетий. Сомневаюсь, что родители ему поведали этот пикантный момент.

Короче говоря, мы не знаем, кто был отцом Иисуса.

Итак, Иисус родился в Вифлееме, а в Иерусалиме в это время правил царь Ирод.

«Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним».

Тревоги Ирода понятны — в библейском аспекте. Но с чего тревожиться всему Иерусалиму?

Речь идёт об Ироде Великом, как я понимаю. Этот царь сидел себе на троне, в ус не дул, и вдруг приходят к нему волхвы с Востока. Персы, надо полагать. И говорят: «Мы хотим поклониться новорождённому иудейскому царю».

Ирод удивился: «Какому царю? У меня никто не рождался, уважаемые!»

Ну и тут началось. Ирод быстренько созвал придворных колдунов и спросил: «Где должен был родиться Христос?». Прямо так и спросил.

А ведь, волхвы ни слова о Христе не сказали. Они хотели поклониться новому иудейскому царю. Ведь иудейский царь, он всем царям царь, даже персидские мистики ему поклоняются.

Но Ирод сразу начал искать Христа. Откуда он имя это знал? У Ездры прочитал?

Придворные колдуны о Христе не сказали ни слова. Они нашли пророчество, в котором говорилось лишь о том, что в Вифлееме родится новый народный вождь.

Видите, как всё запутано? Волхвы ищут иудейского царя, Ирод спрашивает о Христе, а колдуны говорят о народном вожде. Речь идёт о трёх разных личностях.

Волхвы пошли в Вифлеем, нашли дом Иосифа и подарили новорождённому Христу золото, ладан и смирну. Золото — это хорошо. Подарили и ушли.

В ту же ночь к Иосифу опять пришёл ангел и сказал: «Забирай жену, ребёнка и иди в Египет». Иосиф пошёл.

А почему в Египет? А так ангелу захотелось. Чтобы сбылось пророчество.

«Да сбудется речённое Господом через пророка: из Египта воззвал Я Сына Моего».

Вот, зачем погнали их в Египет. Матфей не говорит, как звали этого предсказателя. Хорошо, что анонимный пророк не упомянул Северный полюс.

Ирод «почувствовал себя осмеянным», весьма разгневался и приказал убить всех младенцев в Вифлееме и его окрестностях. Убивали детей моложе двух лет.

А ведь Ирод знал время рождения и люди его были не идиотами — могли отличить двухлетнего младенца от двухдневного.

И опять эта оговорка — о сбывшемся пророчестве. Матфей так старательно пытается убедить читателя в том, что Иисус — Мессия, что сомневаешься — верит ли в это он сам!

«Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Раме слышен и рыдание, и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не утешится, ибо их нет».

Это и есть пророчество? Которое предсказывает избиение младенцев в Вифлееме?

Когда Ирод умер, а умер он в 4-м году нашей эры, Иосифу в Египте приснился ангел, который велел ему возвращаться с семейством в Израиль, ибо «умерли, искавшие убить» Иисуса.

Иосиф выполнил этот план наполовину. Из Египта ушёл, но в Израиле жить побоялся — в Иудее правил сын Ирода — Архелай.

И он поселился в Галилее. Есть там городок, Назарет называется. И опять,«да сбудется реченное через пророков, что он Назореем наречется». Пророк опять анонимен.

Иоанн Креститель проповедовал в пустыне. И говорил: покайтесь. И крестил народ в Иордане.

Что значит «крестил»?

Крещение, одно из христианских таинств. Обряд, означающий приобщение к церкви (человека погружают в воду, обливают или кропят водой).

Вот такое определение. Самое распространённое. Очень интересное. Получается так: существовала церковь. Христианская церковь, которая имела свои таинства — крещение, например.

Иоанн был священником этой церкви — кто ещё может осуществлять такие процедуры? Была христианская церковь, были священники — только Иисус ещё об этом ничего не знал.

От какого корня происходит слово «крестить»? От креста оно происходит. Крестное знамение — до распятия.

Тут не пророчества сбываются, нет. Тут сочиняется доктрина, записывается программа (в виде пророчеств), а потом выполняется.

Все поступки персонажей продиктованы не здравым смыслом, не божественной волей, а необходимостью выполнения «пророчеств».

Если для исполнения пророчества нужно приложить усилия, то это уже не пророчество, а приказ. Приказ, исходящий от священника.

Так много противоречий, но все они исчезают, если предположить, что Евангелие от Матфея написано задним числом, лет этак через четыреста после описываемых событий.

Самое то: последователи Иисуса перестали рисовать рыбу, как свой знак, и заменили её изображением креста — символом казни, которая уже не казалась такой позорной.

Они перестали быть сектой, отдельным направлением в иудаизме, из «назореев» они превратились в христиан. И христианство стало государственной религией.

Императоров устраивала доктрина, провозглашающая терпение и обещающая справедливость когда-нибудь потом. Это очень удобно — для императоров.

Фарисеи и саддукеи пришли креститься к Иоанну. Кто такие? Саддукеи — жрецы, высшая каста. А фарисеи — тоже религиозные люди. Они считали, что традиция должна передаваться устным путём.

Септуагинту эти ребята знали наизусть. Они стояли у истоков Талмуда.

Кстати, фарисей — греческое слово. В Иудее этих мистиков называли «перушим» — отделившиеся. Отделившиеся. Раскольники.

И вот, ортодоксы и раскольники объединились в порыве креститься у Иоанна. И пришли к нему в пустыню.

Но Иоанн не обрадовался неофитам, а очень даже наоборот.

— Порождения ехиднины! — так он их встретил, — кто внушил вам бежать от будущего гнева?

В самом деле. Но каков Иоанн! К нему пришли самые влиятельные священники и знатоки Писания — настоящие интеллектуалы. А он их пугает! И гонит в шею.

Новой церкви не нужны знатоки Писания. Они ей и сейчас не нужны.

«Я крещу вас в воде и в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня… Он будет святить вас Духом Святым и огнём… Лопата в руке Его… Он соберёт пшеницу свою в житницу, а солому сожжёт огнём неугасимым…»

Сразу видно — Иоанн очень слабо представлял себе, кого он ждал.

Есть ещё одно новшество — другие метафоры. Раньше говорили о точиле, винограде, овцах и пастухах. Теперь добавили пшеницу. География — великая наука.

Иоанн дождался. К нему пришёл Иисус из Галилеи. Который хотел креститься — влиться в лоно новой церкви. Их препирательство напоминает спор двух сверхвежливых людей.

— Проходите, пожалуйста.

— Нет, только после вас!

Иоанн был очень удивлён. Это удивление не покидало его до конца жизни. Жить, правда, оставалось недолго, но всё-таки.

Креститель ждал крутого парня с мечом, ещё более яростного, чем он сам. А к нему пришёл мягкий парнишка — ни меча, ни даже лопаты. Может быть, рубанок.

И, тем не менее — Иоанн склонил голову. Матфей объясняет это тем, что Крестителю явился Дух в виде голубя и послышался голос, говорящий: это Сын Мой возлюбленный.

Но Матфей рассказывает с чужих слов, даже если он был настоящим апостолом.

В те дни он ещё выбивал налоги с иудеев и ни о каких Царствах Небесных не помышлял — его интересовали вполне земные вещи. Деньги, например.

Если Духа видел только Иоанн, то мы можем об этом узнать лишь по его рассказу. Думаю, сигнал он действительно получил. Сигнал, который ему подал из толпы кто-то вполне осязаемый.

Иисус наверняка был удивлён не меньше Иоанна.

«Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола».

(Диавол — греческое слово).

Опять эти сценарии. У парня нет выбора — его ведут в пустыню и не спрашивают, хочет ли он туда идти. Более того, ведут специально для искушения. Зачем?

Тесты устраивают выпускникам — нужно проверить их знания и умения. Проверяют тех, в ком сомневаются. Значит, в Иисусе сомневались.

Поводы для сомнений были: его зовут иначе, он выглядит не так. Иоанн просто удивился, а кто-то и усомнился. И решил проверить.

На сороковой день поста Иисус «взалкал». Есть захотелось. И тут начались проверки.

Сначала ему предложили превратить камни в хлеба — и покушать. Иисус отказался. Не хлебом единым…

Тогда его вознесли на крышу Храма и предложили прыгнуть оттуда. Он отказался и на этот раз. Ещё бы! А в чём тут искушение, я не пойму?

Ну, и третий экзамен — на сообразительность. Ему предложили все царства мира, если он поклонится сатане. Иисус и на этот раз отказался.

Ответ был защитан — после этого в пустыню приехали ангелы и стали прислуживать Иисусу. В чём это служение заключалось, трудно сказать.

Опять — откуда об этом знает Матфей? Эту историю мог рассказать ему только Иисус.

Иоанн Креститель допрыгался. Его арестовали. И посадили в тюрьму. Примечательна реакция Иисуса.

«Услышав же Иисус, что Иоанн отдан под стражу, удалился в Галилею».

Галилея была другим государством. Иисус бежал за границу — от репрессий. В Галилее он не захотел жить в Назарете, а поселился в приморском городке Капернауме — «да сбудется реченное через пророка Исайю». Опять сценарий.

Поселился и стал проповедовать.

«Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное».

Он слово в слово повторял лозунги Иоанна. А Иоанн заговорил о близком Царстве Небесном после пребывания в пустыне. Стандартная процедура.

Потом что-то случилось. Иисус начал набирать команду. Сначала прошёлся по рыбачьим посёлкам.

Первыми были два брата — рыбака. Они ловили рыбу сеткой и этим зарабатывали на жизнь.

«Симон, называемый Пётр и Андрей, брат его».

Вот так. У Симона была кличка «Кифа», что означает камень. В греческом варианте — Пётр. Вряд ли эти ребята знали греческий.

Простим Матфею такую неточность. А ещё говорят, что эту кличку Симону дал именно Иисус — за твёрдость характера. Об этой твёрдости у нас ещё будет повод поговорить.

Итак, они ловили рыбу, а на берегу стоял Иисус.

— Вы рыбу ловите?

— Нет, мы рыбу ловим.

— Понятно. Бросайте это гиблое дело. Пошли со мной — я научу вас людей ловить.

Братья сразу бросили это дело и пошли — ловить людей.

Что мы делаем, когда ловим кого-то? Например, бабочку… Или рыбу, или птицу, или дикую лошадь…

Мы лишаем их свободы. А потом берём бабочку на булавку (или отрываем ей крылья — просто так), рыбу съедаем или продаём, лошадь взнуздываем, ставим в стойло, закрываем ей глаза шорами и заставляем таскать плуг, или возить нас на парад.

А эти пошли ловить людей. Интересно, зачем?

Троица прогуливалась по берегу Галилейского озера и увидела ещё рыбаков. Зеведей рыбачил, а его сыновья помогали ему. Сыновей звали Иаков и Иоанн.

Иисус «призвал их». Призыв был убедительным — братья бросили отца и рыбалку. И тоже пошли «ловить».

Впятером они ходили по Галилее. Иисус лечил людей, проповедовал «Евангелие Царства Небесного» и учил в синагогах. Допускали его, значит, в синагоги.

«И следовало за ним множество народа» — со всего Ближнего Востока. Когда толпа собралась порядочная, Иисус взобрался на гору и произнёс первую проповедь.

Сначала он перечислил тех, кто может быть блаженным. Иначе говоря, что приводит человека к блаженству?

А вот, что: духовная нищета, плач (а ещё лучше — рыдания), кротость, правдивость, милосердие, миротворчество (или пацифизм). Ещё очень хорошо быть гонимым за правду.

«Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески злословить… Радуйтесь и веселитесь, ибо так гнали и прежних пророков… Ибо велика ваша награда на небесах…»

Он описал идеального гражданина — с точки зрения царя. У этой религии было большое будущее. Гонения и пытки могут ублажить только мазохистов.

«Я не нарушать Закон пришёл, а исполнять его». Это чтобы в синагогу пускали. Ну, а дальше…

Дальше он говорил своё — собственное.

Если ваша праведность не выше праведности священников, то не видать вам Царства Божьего.

«Не убий» — этого мало. Судить надо не только за убийство, но даже за словесное оскорбление.

Кто обозвал брата идиотом — достоин гореть в аду.

Мирись с соперником, а то он тебя засудит, засадит в тюрьму, а в тюрьме тебя обдерут до нитки.

Если ты только посмотрел на женщину с желанием — ты уже прелюбодей.

Если твой глаз соблазняет тебя — вырви его.

Если рука твоя хочет украсть — отруби её.

Кто разводится с женой — толкает её к прелюбодеянию.

Кто женится на разведённой — прелюбодей.

Никогда не клянись — все клятвы нарушаются. Говори только «да» или «нет».

Не противься злому. Тебя ударили с правой — повернись другим боком, чтобы можно было ударить и с левой.

«И кто захочет судиться с тобой и отнять у тебя рубашку — отдай ему и верхнюю одежду».

И кто заставит тебя идти с ним одно поприще — иди с ним два.

Дай тому, кто просит у тебя.

Люби врага своего, благослови того, кто тебя проклинает. Молись за своего обидчика и гонителя.

Ведь солнце светит одинаково на грешных и праведных!

Кому это под силу? Кто может это выполнить? Пока не попробуешь — не узнаешь.

Я знаю многих людей, которые цитируют эту проповедь наизусть, но не могут выполнить ни одного из этих пунктов. И они называют себя христианами — последователями Христа.

В чём же они его последователи, если не выполняют этой проповеди?

Даже папа Римский не отдаст вам рубаху и щеку не подставит, и глаз свой не вырвет — не сможет.

Никто не сможет.

Если задача кажется нам невыполнимой, значит, она не для слабаков. Она для очень сильных людей, эта задача.

После Христа не было никого, кто хотя бы попытался взять эту высоту. Сам Иисус мог, а ещё Иоанн мог.

Одному отрезали голову, а второго приколотили гвоздями к кресту и оставили умирать на солнце. На этом и кончилось христианство, едва начавшись.

Но это ещё не вся проповедь. Мы продолжаем.

Если даёшь милостыню, делай это так, чтобы никто не узнал.

Когда молишься, делай это не на улице, не напоказ. Это так интимно, что никто не должен тебя видеть.

Куча самодовольных остолопов крестится и бормочет молитвы в общественном транспорте, на площадях и перекрёстках. О таких Иисус сказал: «Истинно говорю вам: они уже получают награду свою».

Молись в тайне, и получишь явно. Или не получишь — это не тебе решать.

В молитве не говори лишнего — бог знает, в чём ты нуждаешься.

И, конечно же, «Отче наш».

«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут».

Войдите в любой христианский храм и убедитесь в этом.

А ещё присмотритесь ко всей нашей верхушке, представители которой шагу не ступят, чтобы не помолиться в телекамеру и даже рабочий день начинают с похода в церковь. И на их «глубоко верующих» детишек гляньте. Иисус был бы в восторге.

«Никто не может служить двум господам… Не можете служить Богу и маммоне…»

Это точно.

«Не заботьтесь для души вашей — что вам есть и что пить, ни для тела вашего — во что одеться… Потому что всего этого ищут язычники… Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду в этом…

Ищите Царства Божия и правды Его, и все это приложится… Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам позаботится о своем… Довольно для каждого дня своей заботы».

Сегодня мы, христиане, таких людей называем тунеядцами и бездельниками. И ходим в церковь.

«Не судите, и не судимы будете… Как судите, так и вас будут судить, как мерите, так и вас померяют…»

Иначе говоря, не суйте нос в чужие дела. И ещё — суды в христианских государствах. Люди кладут руку на библию, клянутся — и начинают судить.

«Не давайте святыни псам и не мечите жемчуга перед свиньями».

А сам не удержался. Жаль.

После проповеди Иисуса обступил народ. Один прокажённый сказал:

«Если хочешь, можешь меня очистить ».

Так небрежно. Если хочешь — можешь начинать, я разрешаю.

Иисус захотел. И потрогал беднягу рукой. И тот очистился.

«Не рассказывай никому, но пойди и покажись священнику».

Как это — не рассказывай? Целая толпа лицезреет «сеанс», а тут «не рассказывай». Мало того — зачем идти к священнику?

После проповеди Иисус пошёл в Капернаум. Там к нему обратился сотник.

Подождите. Какой сотник? Это офицерский казачий чин? Ну, да ладно.

Сотник попросил Иисуса исцелить его слугу, который был «расслаблен». Иисус согласился и сказал сотнику:

— Веди меня к нему, я исцелю его.

Но сотник был непрост.

— Кхм. Не надо ходить ко мне домой. Ты просто замолви словечко — он и выздоровеет.

Иисус замолвил. Слуга выздоровел.

А потом они пошли к Петру домой. У Петра заболела тёща — горе-то какое. Так Пётр был женат? И бросил больную тёщу и пошёл ловить человеков? Ай да Пётр…

Да, Иисус потрогал и её. Тёща тут же пошла на поправку, встала «и служила им».

А вечером к нему привели целую толпу больных и бесноватых. Он их всех исцелил.

«Да сбудется реченное через пророка Исайю».

Толпа прибывала.

«Увидев же Иисус вокруг себя множество народа, велел ученикам отплыть на другую сторону».

А то ведь на всех бисера не напасёшься. Начали грузиться в лодочку. На пристани стоял шум. И гам.

Один книжник (в смысле — саддукей) попросился в попутчики. «Я пойду за тобой, куда бы ты ни пошёл».

Иисус саддукею тоже отказал. Правда, не так резко, как Иоанн. «Сыну Человеческому негде голову преклонить». Одним словом — отказал.

«Другой же ученик» хотел сбегать на похороны — умер его родной отец. Иисус приструнил апостола:

— Пусть мёртвые погребают своих мертвецов, а ты иди со Мной.

Очень жёстко. Матфей даже постеснялся называть имя апостола, которого так взнуздал Иисус.

Отчалили. На море (озере) сделалась буря. Лодка грозилась утонуть — апостолы боялись. Иисус спал. Они его разбудили. «Погибаем!». Он их высмеял. Буря утихла.

Матфей говорит, что Иисус «повелел ветрам утихнуть». Только это вряд ли — он с крыши храма прыгать отказался, а тут всего лишь какая-то лодочка.

На том берегу им встретились бесноватые, «вышедшие из гробов». Они были «весьма свирепы». И закричали Иисусу: «Что тебе до нас, Иисус, Сын Божий?». В самом деле, но они первые начали.

Он не стал панькаться с этими зомби — изгнал бесов в стадо свиней. Свиньи сразу преисполнились, побежали на обрыв и попрыгали оттуда в море. И утонули.

Пастухи очень удивились — только что они пасли стадо свиней и вот вам здрасьте — ни свиней, ни работы. Пастухи побежали в город и рассказали все жителям.

Горожане покачали головами и попросили Иисуса «удалиться от их пределов». Оно и понятно: сегодня свиньи, завтра овцы, а послезавтра лошади. Три дня — и жрать будет нечего.

Одним словом, его попросили. Он пожал плечами и сел обратно в лодку. И уехал «в Свой город». Это в какой, интересно? Наверное, в Капернаум.

Пожил там два дня и уже «свой город». Только приехал, а просители тут, как тут — принесли ему паралитика, прямо на постели. И сказали: вот!

Иисус подивился их вере и сказал паралитику: дерзай, юноша. Юноша дерзнул и поднялся. И взял свою кровать и пошёл домой. Всё, как обычно.

А вот и Матфей нарисовался.

«Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфей, и говорит ему: следуй за Мною. И встал он и последовал за ним».

Он их не спрашивает. Говорит: пошли. И они идут. Тут другое интересно.

Всё, что написано до сих пор, рассказано Матфею другими. С этого момента он был свидетелем происходящего, а до того — говорит с чужих слов.

Если, конечно, предположить, что именно Матфей написал это евангелие.

А дальше было так.

«И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с ним».

В каком доме? У него дом был в Капернауме? С мытарями понятно — вся налоговая инспекция оставила службу и пришла «в дом», чтобы возлечь. А грешники — кто такие? И почему они вместе — мытари и грешники?

Апостолам места в доме не нашлось и они стояли во дворе.

К ним подступились фарисеи и начали шпынять учеников в том смысле, что Иисус «ест и пьёт» с мытарями и грешниками. Учитель обладал отменным слухом.

Он сразу парировал: а здоровым врач не нужен — только больным.

Фарисеи — это ещё не всё! Сюда пришли «ученики Иоанновы».

Это очень интересный момент. Иоанн арестован, Иисус убежал в Галилею, а что делать ученикам Крестителя?

Человек, которому их наставник «не достоин шнурки на ботинках завязать», бросил их на произвол судьбы. А им, что делать?

Они тоже пошли в Галилею. И вот увидели, что Иисус кушает и пьёт с грешниками. И спросили: почему мы и фарисеи постимся, а твои ученики нет?

«Мы и фарисеи» — очень интересно. Иоанн уже не пугает фарисеев геенной огненной. Но не будем забегать вперёд.

Иисус ответил очень туманно:

— В старые меха новое вино не наливают. А невеста пусть радуется, пока жених с ней.

В смысле: шли бы вы домой, ребята. Ребята потупились.

И тут приятная трапеза была прервана — в гости заявился «большой начальник». И попросил вылечить его дочь.

Как не помочь такому уважаемому человеку? Иисус прервал пьянку с мытарями и пошёл в дом начальника.

Как странно изменилось поведение Иисуса после появления Матфея. Может быть, оно и не менялось — просто Матфей начал описывать то, что видел сам?

Больных хватало и было решено, что лечить теперь будут все. Не вообще «все», а все апостолы. Теперь их оказалось двенадцать. Матфей их перечисляет.

Симон (Пётр), Андрей, Иаков, Иоанн — этих мы уже знаем.

Филипп и Варфоломей, Фома — об этих мы пока знаем лишь то, что одному из них Иисус запретил хоронить отца, а второй был фарисеем.

Матфей мытарь — с этим понятно.

Иаков Алфеев и Леввей по кличке Фаддей.

Симон Канаит и Иуда Искариот, «который предал Его».

Два Симона, два Иакова, два Иоанна. Всех набрали в Капернауме, если верить Матфею.

Всех апостолов Иисус научил проповедовать и лечить людей.

И провёл кратенький инструктаж на дорожку:

К язычникам не ходить. Это значит — проповедовать лишь среди иудеев.

В Самарию не ходить. Это значит — проповедовать среди иудеев и никаких израильтян.

Лечить и проповедовать — бесплатно (вас даром научили, вы даром отдавайте умения).

С собой в дорогу ничего не брать. Вообще ничего.

«Всякий трудящийся достоин пропитания».

Это значит — работать за еду.

Пока что Матфей видит Иисуса — типично иудейского пророка. И мы — вслед за ним.

Инструктаж продолжался.

В любом селении заходить лишь к тем, кто достоин.

Что это значит — трудно сказать.

Заходя в гости, скажите: мир этому дому.

Если дом достоин — мир ваш на нём будет, а если не достоин — мир ваш к вам вернётся.

Но в День Суда этому дому мало не покажется.

Жестковато, как для Иисуса с баптистского журнальчика.

«Остерегайтесь же людей, ибо они будут бить вас и отдавать в судилища».

Людей всегда надо остерегаться. Даже если вы апостол. А если не апостол, то тем более.

Но, каков совет!

«Когда вас будут гнать в одном городе — бегите в другой».

Логично. Зачем вообще по городам ходить?

«Кто отречётся от Меня перед людьми, от того отрекусь и Я пред Отцом Небесным».

Бедный Пётр. Впрочем, до Петра дойдём. Но где всепрощающий Иисус? Я его не наблюдаю. А вы?

«Не думайте, что Я пришёл принести Мир на землю…

Не мир пришёл я принести, но меч…

Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью…

И враги человеку — домашние его…

Кто любит отца или мать свою более Меня — недостоин Меня…»

Как эта проповедь отличается от проповеди на горе! Она во всём отличается.

А знаете, какое главное отличие?

О первой проповеди Матфею рассказали, а вторую он слышал сам.

И ещё — первая проповедь была для общего пользования, а вторая — для служебного.

Инструктаж был окончен. Апостолы взяли под козырёк и разбежались по местам предназначения.

Иисус пошёл по своему собственному маршруту. В это время Иоанн прислал к нему своих учеников с вопросом.

«Ты тот, который должен был придти, или ждать нам другого?»

Странный вопрос, не правда ли?

Иоанн, который собрался завязывать шнурки на ботинках и кричал об Иисусе с лопатой, вдруг усомнился.

С чего бы это? Может, выслушал рассказ своих учеников о том, что творилось в Капернауме? (Кстати, что за тюрьма такая? — он свободно общается с учениками!)

Иисус отвечал им: скажите Иоанну, что больные выздоравливают. И отослал их обратно.

И тут же обратился к толпе зевак, которых всегда хватало:

— Вот вы все думаете — кто он такой, этот Иоанн? Пророк? Да, он пророк. Он даже больше пророка. Он нечто вроде ангела, который расчистил мне путь. Гигант! Земля ещё не носила таких людей. Среди людей он великан, а среди небожителей — карлик. (Явный намёк на себя самого).

Этот спич и был настоящим ответом Иоанну и тем, кто за ним стоял. Иисус дал понять, что он создал свою собственную организацию и мнение тех, кто втянул его «в дело» и проводил испытания в пустыне, больше его не интересует.

После такого «ответа Чемберлену» Иисус ещё немного поукорял жителей города Капернаума за то, что они так мало ценят его присутствие и дал шанс им исправиться.

«Придите ко Мне — и Я вас успокою…

Возьмите иго Мое на себя…

Ибо бремя Мое легко…»

Куда уж легче.

«В те дни проходил Иисус в субботу засеянными полями, ученики же его взалкали…»

Быстро они управились с проповедями. Да, а чего по полям засеянным шастать — пшеницу топтать?

Короче говоря, апостолы начали рвать колоски и кушать. А фарисеи (от них никуда не деться, вот джеймсбонды!) начали укорять Иисуса за то, что его ученики работают в субботу. Глупый вопрос.

Ответ был под стать вопросу. «Давид ел в храме хлеба в субботу».

Ну и что? И кто такой Давид? Бандюга, на котором пробы негде ставить. Который брата своего у жертвенника убил. И бог приводит этого маньяка в качестве аргумента!

Фарисеи начали совещаться — как бы убить Иисуса, но тот быстро «удалился оттуда». Бежал, одним словом.

И продолжал исцелять людей. И народ удивлялся. «Не Иисус ли это, сын Давидов?»

Матфей опять за своё. Иисус к Давиду никаким краем. Но народ мог этого не знать, ведь Иосиф поступил по-джентльменски, не сказал никому, что он Иисусу не папа.

Но всё-таки, чему дивился народ? И это удивление очень разозлило Иисуса. Он опять «показал лицо».

«Кто не со Мною, тот против Меня…

Если кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем…

Порождения ехиднины! Как вы можете говорить доброе, будучи злы?..»

Но это ещё не всё — о разозлённом Иисусе. Во время этой пламенной речи к дому, в котором всё происходило, подошла «Мать Его» и «братья Его». «И хотели говорить с ним».

Стоп. Что происходит?

Оказывается, Мария после Иисуса продолжала рожать — и уже не от Духа Святого. Нарожала мальчиков. Семья жила себе, никого не трогала. Иисус ушёл в Иудею, потом вернулся, но не в Назарет.

К матери он не наведался, братьям гостинцев не принёс (хотя братья уже взрослые, как я понимаю).

И тут приходят удивлённые люди и говорят: пани Мария, там ваш сын такие номера в Капернауме показывает!

Она взяла сыновей (на всякий случай) и пошла в Капернаум — к дому, где вещал Иисус. «Поговорить».

Звучит банально, но его просто посчитали сумасшедшим. И мать с братьями пришли взять больного «на поруки», а то фарисеи уже убить его решили.

И вот, Иисусу шепнули на ушко:

— Там твоя мать и твои братья стоят.

— Какие такие «мать и братья»? Не знаю никаких «мать и братья». Вот, — он показал на румяных апостолов, — мои «мать и братья», понятно?

Все всё поняли. Божья матерь и братья поплелись домой.

Ещё раз: он сказал ЭТО в глаза родной матери — женщине, которой поклоняется большая часть христианского мира. Женщине, которую чтут мусульмане.

Хороший мальчик. Настоящий сын.

Как только родственники с позором удалились, Иисус сел в лодочку и начал толкать оттуда новую речь перед народом, который собрался на берегу. Рассказал им притчу про сеятеля и зерно. Все эту байку знают.

Интересна реакция апостолов. Они спросили прямо: зачем ты народ грузишь этими притчами? Они и так не понимают, когда ты говоришь даже без метафор.

Его ответ многого стоит.

— Я потому рассказываю притчи этим людям, дорогие мои ученики, что вам дано знать тайны Царства Небесного, а им не дано.

Очень хорошо. Ответ, как говорится, на пятёрку с плюсом. Если им не дано, то зачем вообще рот открывать? Тем более — притчами. После этого он рассказал ещё три притчи — одна другой краше.

Все притчи были на сельскохозяйственную тему и касались земледелия на Ближнем Востоке. И говорил притчами весь вечер. И спросил, наконец, у апостолов:

— Вам всё понятно?

— Конечно! Что за вопрос.

После вечера притч Иисус пришёл в Назарет. И стал проповедовать в синагоге. И началось.

— Это же Иисус, сын Иосифа плотника и Марии! Смотри-ка, вот его братья с нами, Иаков, Иосий, Симон и Иуда, а вот и его сёстры. И все нормальные люди вроде бы. А этот…

«И соблазнялись о нём». Что бы это значило?

Да, теперь мы знаем, что братьев было четверо. Знаем их имена. И ещё знаем, что были сёстры. Иосиф был крепкий мужичок.

Земляки с сомнением отнеслись к новой ипостаси старшего сына Марии. И поэтому Христос не смог сотворить в Назарете ни одного, даже самого завалящего чуда. Именно тогда он сказал знаменитую фразу:

— Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем.

Мы эту фразу часто искажаем и говорим: «нет пророка в своём отечестве». Вроде бы похоже, но это — совсем не то.

В нашем варианте подразумевается, что если вы гений, то вас может признать весь мир, но дома всё равно посчитают идиотом.

Смысл оригинальной фразы иной: пророка чтут везде, но только не дома.

А ведь, это не так: пророков метелили всю дорогу — и дома, и на чужбине. И старались в любом населённом пункте побыстрее пустить им кровь. Поэтому мы её переиначили.

С Иоанном приключилась неприятная история — его убили. Нехорошо убили — отрезали голову.

История эта очень романтична. Ирод «четвертовластник» запутался в любовных делах — он закрутил роман с женой своего брата Филиппа, которую звали Иродиада.

Судя по имени, они и без Филиппа были не чужими друг другу. А тут ещё Иоанн масла в огонь добавил: нельзя тебе, царь, любовь с ней крутить! Ирод очень переживал по этому поводу. Но в дело вмешалась дочь Иродиады.

Она исполнила эротический танец перед придворными — зрители были в экстазе. За это Ирод пообещал исполнить любое желание племянницы. Племянница не долго думала — заказала голову Иоанна на блюде.

Ничего не поделаешь — пришлось резать Иоанну голову, водружать её на блюдо с голубой каёмкой и нести капризной племяннице.

Та порадовала маму — отнесла голову в её спальню. Мама была рада. Ох уж эти племянницы! Маленькие капризульки…

Ирод грустил по поводу этой головы. И стал неадекватен — услышав о подвигах Христа, он был уверен, что это Иоанн воскрес и творит чудеса. Голова на прикроватной тумбочке Иродиады его не убеждала.

Примечательна реакция Иисуса на смерть Иоанна. Он сразу прыгнул в лодочку и поплыл в поисках пустынного места на берегу. Нужно было всё обдумать. Оказалось, что пророк не в славе — и на родине, и на чужбине.

Жизнь пророка ничего не стоила — смерть «гиганта» Иоанна это доказала. Какая-то соплячка повертела тазом под музыку — и головы Крестителя, как не бывало. И границы ничего не значили.

Если после ареста Предтечи казалось, что можно просто убежать в Галилею, то после его убийства стало ясно, что тут ничего простого нет — всё очень сложно.

И эта толпа на берегу — от неё исходила опасность. Иисус постарался от неё спрятаться.

Но спрятаться не получилось — толпа пришла по берегу к уединённому месту и потребовала чудес.

Христос поисцелял больных. Начало темнеть. Апостолы посоветовали отпустить людей по домам — им надо поужинать и вообще.

И тут Учитель, который только что избегал этой толпы, прятался от неё, кардинально меняет политику.

«Не надо им никуда ходить — мы их тут накормим». И показывает свой знаменитый фокус с пятью хлебами. И накормили пять тысяч человек!

Очень ему не хотелось, чтобы кто-то ушёл из этого места до того, как он сам его покинет.

Дальше — круче. Иисус заставил учеников сесть в лодку и отчалить, «пока Он отпустит народ». Христос «отпустил народ» лишь, когда убедился в том, что ученики уже на середине озера. Только тогда Иисус бросил толпу и бросился догонять лодку «пешком по воде».

События начали принимать серьёзный оборот. Всё это напоминает боевик — с погонями и перестрелками.

Итак, Христос догонял лодку своим ходом. Апостолы напугались, когда увидели, что учитель не тонет. А вот Пётр не испугался — он попросил научить его «ходить по воде».

Они попробовали. Сначала у Петра получалось, а потом он начал тонуть. Иисус поукорял его за неверие. На этом урок плаванья кончился.

Конечно, плаванья. А как вы думали? Никто из апостолов не умел плавать. Помните, как они испугались шторма на озере? А всё потому, что плавать не умели.

Иисус не боялся — он знал, что выплывет при любой погоде. Озеро было маленьким — с берега Иисус видел его середину. Так что — речь шла о простых вещах.

Приехали на тот берег. Опять больные. Опять лечение. Опять фарисеи. Фарисеи были из Иерусалима — Матфей подчёркивает этот момент. На этот раз носители устной традиции задали убойный вопрос:

— Почему твои ученики не моют руки перед едой?

Да, почему? На Ближнем Востоке бывает жара. Гигиена там — вопрос жизни и смерти. А эти бродяги даже рук не моют, садясь за стол. Вернее — возлегая.

По доброму ближневосточному обычаю Христос ответил вопросом на вопрос:

— А почему вы нарушаете Писание?

— В каком смысле? — удивились фарисеи.

— В прямом. Бог заповедовал, что злословящий отца и мать подлежит смерти. А вы говорите, что совершающий «дар Богу» может не почитать отца и мать.

Фарисеи опешили. Я тоже опешил. Уж кто бы говорил про мать-то!

Христос, не давая им опомниться, выдвинул им ещё более серьёзное обвинение:

— Эти люди приближаются ко мне губами своими, «чтут меня языком», но сердцем они не со мной!

Вот так. И повернулся к людям:

— Знайте, что человек оскверняется не тем, что входит в его уста, а тем, что из них выходит.

Апостолы сразу шепнули ему:

— Учитель, а фарисеи-то «соблазнились» твоими словами.

Христос усмехнулся, рассказал ещё притчу, а потом добавил:

— Есть грязными руками — не оскверняет человека.

Так он поимел в Иерусалиме много новых друзей. Создаётся впечатление, что он специально провоцировал все эти конфликты.

Потом он пошёл в Финикию — края Тирские и Сидонские. По дороге ему повстречалась Хананейка. Она просила о помощи: её дочь бесновалась. Но Христос притворился глухим — не стал даже смотреть в её сторону. Апостолы удивились:

— Почему ты не хочешь помочь бедняге?

— А потому, что я пришёл помогать только «овцам дома Израилева». Помогать ей хуже, чем взять хлеб у детей и бросить собакам.

Вот так! Это к вопросу о Христе — боге всех народов.

Зачем он вообще туда попёрся — гордо отказывать всем необрезанным? Или демонстрировать кому-то свою лояльность?

Но женщина не унималась, ведь любящая мать — великая сила.

— Послушай, ведь и собаки едят крохи со стола. Тебе жалко, что ли?

Добрый Иисус смилостивился.

— Велика же твоя вера, женщина! Пусть будет по-твоему.

И дочь исцелилась. Иисус сразу же собрал учеников и пошёл к Галилейскому озеру. Нет, в самом деле, зачем он ходил к филистимлянам?

На берегу он ещё раз показал фокус с насыщением своих слушателей. Еды в этот раз было побольше, а народу поменьше — «четыре тысячи человек, не считая женщин и детей». Женщины и дети не в счёт — их не надо кормить. И сел в лодку. И поехал в Магдалу.

Магдала — интересный край. Во всех отношениях. Даже фарисеи там — романтики. Они попросили Христа показать какое-нибудь небесное знамение.

Он их высмеял в том смысле, что они по цвету заката не могут определить погоду на завтра, и поэтому до северного сияния ещё не доросли.

В Кесарии Иисус завёл странные разговоры с учениками:

— Как вы думаете, за кого меня люди держат?

— Одни считают тебя Иоанном Крестителем, другие — Илией, третьи — Иеремией, а четвёртые просто говорят, что ты «один из пророков».

Тут надо сделать маленькую остановку.

За 2 тысячелетия родилось много мифов по поводу Христа. И они продолжают появляться даже сегодня. Надо поговорить о нестыковках, их породивших. Сделать это надо сейчас, а то потом забудем.

Итак, в некоторых пророчествах предсказано появление Мессии, которого должны звать Эммануил. И родиться он должен в Египте. А мы видим Иисуса из Вифлеема.

Дальше: человек, который пришёл креститься к Иоанну, понятия не имел о том, что он сын божий. Более того, Иоанн тоже был очень удивлён. И даже в тюрьме продолжал удивляться — слал «малявы» на волю с требованием идентификации.

Далее — как только Иоанна арестовали в Иудее, Иисус начал проповеди в Галилее. Одновременно они не проповедовали. Возможно, Иоанн и Христос — одно лицо. Уйдя из Иудеи в Галилею, Иоанн продолжает проповедь под другим именем.

В Капернауме его не узнают и «удивляются». В Назарете его тоже не узнают и приводят Марию с сыновьями — для опознания. «Иисус» не узнаёт их. Апостолы не дают Марии войти внутрь, а «сын» отказывается от встречи с ней, когда понял, кто она такая и зачем пришла.

И даже Ирод уверен в том, что в Галилее проповедует ни кто иной, как Иоанн. В этом случае голову никому не отрезали.

Тут сразу несколько версий, но интересно не их правдоподобие (или неправдоподобие), а противоречия, породившие их.

И, наконец, вернёмся к беседе. Никому из апостолов не пришло в голову сказать, что люди принимают Иисуса за Иисуса. Никому кроме Петра.

Пётр был сообразительным малым — он быстро понял, какого ответа от него ждут. И сказал: ты Христос, Сын Бога Живого.

— Молодец, — похвалил его Иисус. — За это ты получаешь партийную кличку Пётр (булыжник) и ключи от рая. Ты станешь опорой, фундаментом новой церкви, которую я собираюсь создать.

Бурные аплодисменты.

После этого Иисус посвятил апостолов в план дальнейших действий.

— Надо идти в Иерусалим. Там на меня должны ополчиться старейшины, священники и книжники (саддукеи). Они меня убьют, а я на третий день воскресну.

Вот такой простенький план. Теперь понятно, почему иерусалимским знатокам Писания Христос грубил больше, чем остальным.

Петру не понравилась эта идея. Он попытался отговорить любимого учителя от этой гибельной затеи. Иисус, который только что так возвысил его, вдруг впал в гнев.

— Отойди от Меня, сатана! — так он ответил любимому Петру.

И привёл апостолов к «нормальному бою».

— Если кто собирается и дальше быть моим попутчиком, тот должен отказаться от себя самого. Я требую полной самоотдачи. Понятно?

Всем было понятно. Выбор был сделан. Цель определена — создание новой церкви. Речь шла об очень серьёзной организации.

Матфей был честным малым. Ему не удалось спрятать настоящего Христа. Ему не удалось сгладить все нестыковки. Возможно, он и не пытался это сделать.

Через шесть дней после этого разговора Иисус взял трёх апостолов на экскурсию. Повёл их на местную гору. В числе приглашённых оказались братья Иаков и Иоанн Богослов, а также каменный Пётр.

Его брат Андрей не был приглашён, хоть он и Первозванный. Матфей, понятное дело, описывает эту экскурсию с чужих слов. То есть, он не видел, что именно там происходило.

А происходили очень интересные вещи. Иисус на горе «преобразился», его одежда чудесным образом стала белоснежной. И вообще, мир вокруг засверкал красками.

Трёх апостолов повело — они увидели Илию и Моисея, мирно беседующих с Иисусом. Пётр впал в такую эйфорию, что тут же предложил соорудить три места поклонения — каждому по куще.

В этот момент с неба раздался голос, который сказал, что Иисус — его возлюбленный сын и поклоняться надо только ему. Голос так точно расставил акценты!

Апостолы, услышав голос, жутко испугались, упали ничком и притворились трупами. Иисус потрепал их по спинам и успокоил: не надо бояться, всё нормально.

Когда они подняли головы, видение исчезло. На обратном пути учитель запретил им рассказывать об этом эпизоде до тех пор, пока его не убьют, а он потом не воскреснет.

Кто-то не удержался. Наверное, Пётр.

Потом было изгнание беса из паренька, с которым апостолы потерпели неудачу. Иисус поукорял их за неверие, рассказал про горчичное зерно и провёл экзорцизм. А потом они опять пришли в Капернаум.

В Капернауме к Петру подошёл местный мытарь и потребовал, чтобы их учитель заплатил дидрахму. И ученики, заодно.

Пётр взял на себя смелость заявить, что Христос сейчас заплатит. Рисковый он был мужик, этот Пётр.

Иисус был в хорошем настроении — он посоветовал Петру пойти к озеру, забросить удочку, поймать первую попавшуюся рыбку, выпотрошить её и найти в рыбьих кишках деньги, и заплатить их — за себя и за Иисуса.

Ещё раз — Пётр платит только за себя и за своего учителя. Как будут выпутываться из этой ситуации остальные апостолы, ни Петра, ни Иисуса не волнует.

Настоящее ближневосточное братство.

Апостолы устроили с Христом философский диспут, который больше напоминал семинар на заданную тему.

Сначала они спросили, кто больше всех в Царстве Небесном.

Иисус был готов к такому непростому вопросу — он тут же привёл с улицы мальчика и сказал, что вот этот ребёнок в небесном царстве стоит выше всех. И кто его обидит, тому мало не покажется. И чтобы попасть в царство небесное, нужно уподобиться этому мальцу.

Не давая слушателям опомниться, Христос тут же сказал, что лучше отрезать себе ногу, руку и выколоть глаз, чем быть грешником. Все согласились. Иисус продолжил.

— Если твой брат согрешил против тебя, пойди и «обличи» его. Если он не согласится, возьми двух свидетелей, а лучше трёх, и обличи его ещё раз. Если он опять упрётся, пойди в церковь и настучи на него. Если и церковь ему не указ, то твой брат тебе — хуже мытаря и грешника.

Хм. Очень интересно. Главное, церковь уже выступает в «руководящей и направляющей» роли. Нет, не зря глава называется «Священники».

— А сколько раз можно простить своему брату? Семи раз хватит? — это отличник Пётр активность показал.

— Даже не семь, а я бы сказал — семь раз по семь.

После семинара Христос повёл своих учеников в Иудею. Видимо, он посчитал, что они готовы.

В Иудее начались обычные споры с фарисеями. Спорили по поводу бракоразводных процессов. Один юноша всё допытывался, что ему сделать для благой жизни. Христос сказал:

— Соблюдай заповеди.

— А я соблюдаю.

— Ну, тогда продай всё своё имущество, а деньги отдай беднякам.

Паренёк смутился. И ушёл. Апостолы засвистели ему вслед.

— Видите, он не смог.

— Да никто не сможет, — ответил Христос.

В самом деле. Есть смельчаки? Здесь и сейчас, а? Христиане, кто сможет? То-то же. Про игольное ушко и верблюда — это ещё мягко сказано.

— А мы вот смогли всё бросить, — торжествовал Пётр. — И что нам за это будет?

— Ну, за это… Вы сядете в небесном царстве на 12 престолов, и будете судить колена Израилевы. Как вам такая перспектива?

Перспектива была ещё та.

«Всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестёр, или мать, или жену, или детей, или земли — ради имени моего, получит сто крат и жизнь вечную».

Аминь.

Пётр радуется больше всех. Ещё бы — кроме папы и мамы он оставил ради Христа ещё и жену. И тёщу! Как тут не порадоваться?

И ещё — про эти самые «сто крат» Пётр никогда не забывал. У нас будет возможность в этом убедиться.

Итак, Христос и его команда вошли в Иерусалим. Каждый из них бросил дом и семью — ради высокой миссии. Но не все брошенные родственники остались дома. Некоторые пришли вместе со своими чадами — покорять столицу.

Мать Иоанна и Иакова, например. Сразу на входе она перегородила Христу дорогу.

— Чего тебе, женщина?

— Я хочу, чтобы мои сыновья заняли места по правую и левую руку от тебя.

Смотрите-ка, уже началась грызня за место у корыта! Прямо, как сегодня. «Во сто крат получить» — это вам не семечки. Ответ Христа был уклончивым.

— Это не от меня зависит.

Тут есть, о чём подумать. А какова реакция апостолов на эту заяву? «Услышав сие, прочие десять учеников вознегодовали на двух братьев». Больше всех негодовал Пётр, как я понимаю. Ведь его только что пытались подсидеть и лишить портфеля.

Войдя в Иерусалим, они вдруг оказались в Иерихоне. Так получилось, ничего не поделаешь. Но ведь шли-то в Иерусалим!

Пришлось выходить из города, знаменитого своими духовыми инструментами. На выходе из Иерихона Христос исцелил двух слепых. И они продолжили путь.

И опять приблизились к Иерусалиму. Чтобы снова не оказаться где-то в другом месте, решили сменить тактику. Иисус послал двух апостолов в селение и попросил их украсть ослицу и молодого ослика.

Они украли. Матфей не называет имен этих храбрецов. Оно и понятно. Воровство, оно и в Иерусалиме воровство.

Да. На ослёнка и ослицу ученики постелили свои одежды, а сверху сел Иисус. И так они въехали в столицу. Народ застилал дорогу своей одеждой, махали веточками и кричали: да здравствует Сын Давидов!

Никто не стал их поправлять — пусть порадуются. Я так понимаю, что все были голыми — кроме Иисуса. Весело было.

В самом городе люди спрашивали друг у друга:

— Что за шум? И вообще, кто это такой?

— А-а, это Иисус из Назарета, пророк.

Ещё раз: пророк.

Потом он вошёл в храм и разогнал менял и продающих голубей. С голубями понятно (хотя и тут есть разночтения). А менялы — откуда они в храме? Что они меняли? Они меняли валюту.

В Иудее ходили и римские монеты, а на них изображали императора, которого римляне приравнивали к богу. Делать пожертвования такими деньгами — богохульство. Вот и меняли.

Так было до Христа, так было и после него — с небольшими вариациями.

Потом было несколько исцелений в храме, разговоры о детях. Первый выход в свет удался — в меру скандально, в меру весело.

Христос был доволен. И ушёл ночевать в Вифанию. Это не там они ослов украли? Ну-ка посмотрим. Нет, ослов крали в Вифагии. Ну и ладно.

Утром Иисус решил опять посетить Иерусалим. По дороге он захотел кушать, подошёл к смоковнице, глядь — а на ней ни одного плода. Он так обиделся! Топнул ногой и проклял это деревцо — оно тут же и усохло.

Ученики подивились мастерству своего наставника. Он подмигнул им.

— Если будете верить, то сможете горы двигать, а смоковница — это мелочи.

Это был фестиваль притчей — Христос просто рассыпал их, как жемчуг. Или, как бисер? Кроме притч было задано много вопросов — фарисеями, саддукеями и простыми смертными.

Его спросили, нужно ли платить подать кесарю. Он сказал, что на римских монетах написано «цезарь», а значит: надо кесарю отдать кесарево, а богу — божье.

Сегодня все умиляются, и думают, что тут деньги, а тут духовное.

Неправда ваша! Эта загадка — отголосок сцены с изгнанием менял из храма. Римскими монетами надо платить налоги, а пожертвования в храм делать иудейскими деньгами. Только и всего.

Саддукеи затеяли спор о воскресении. В самом деле, в Ветхом Завете нет ни слова о бессмертной душе и загробной жизни.

Иисус их поймал на простенький софизм: бог, дескать, называл себя богом Авраама, Иакова, Моисея, которых уже давно нет. Но ведь бог не может быть у мёртвых — только у живых. Это значит, что они живы, хоть и умерли. То есть — душа бессмертна. Очень формально. Очень неубедительно.

Фарисеи спросили его о заповедях. Он ответил, а потом спросил сам: кто такой Христос? Ему ответили, что Христос — сын Давидов. Тогда Иисус им сказал: если Давид назовёт меня Господом, то, как я могу быть его сыном?

Фарисеи задохнулись в безумных поисках ответа. Но почему, почему он не сказал правду? Ведь мог же ответить иначе. Например, так: если Иосиф мне не отец, то, как я могу быть сыном Давида?

И все бы сразу замолчали. И ничего бы ему не было за то, что Мария родила не от мужа и забеременела до свадьбы. Ведь Давид тоже — сын прелюбодейки.

В армии советских времён бытовал анекдот. Разница между замполитом и политруком такова: политрук говорил «делай как я», а замполит — «делай, как я говорю». Хороший анекдот, но совсем не смешной.

Иисус поучал апостолов:

— Слушайте книжников. Делайте то, что они вам говорят, но не делайте того, что делают они сами.

Видите, это не так просто, как в армии, но очень близко. А дальше — интереснее:

— Никого в мире не называйте учителем. У вас лишь один учитель — это Я. И самих себя не вздумайте учителями называть — по той же причине. И никого на земле никогда не называйте отцом. У вас лишь один отец — он на небе.

Потом он повторил свой любимый лозунг:

«Кто захочет возвыситься, тот будет унижен, а кто сам себя унизит, тот потом возвысится».

Диалектика!

После этого Христос обратился к конкурентам.

— Горе вам, книжники, фарисеи и лицемеры!

Это для начала. Далее он перечислил, за что именно им горе.

«Затворяете Царство Небесное человекам, сами не входите и других не пускаете…

Поедаете домы вдов и лицемерно долго молитесь…

Обходите море и сушу, чтобы обратить хотя одного…

Даете десятину с мяты, аниса и тмина…

Строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведникам…»

Серьёзные обвинения. Затворять Царство, обходить море и сушу, чтобы обратить хотя одного — это он и сам умел. Вот десятину, правда, не платил. Ни мятой, ни анисом.

Христос постращал фарисеев ещё немного (страшным судом) и вышел на улицу передохнуть. Он переругался уже со всеми — оставалось ждать результата.

«И приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания храма».

— Учитель, смотри — это храм. Правда, красиво?

— Да вы что, неужели это и есть храм? Кто бы мог подумать… А ведь, не стоять ему — камня на камне от него не останется, можете мне поверить.

У Матфея есть тоже свой Апокалипсис — от самого Иисуса. Вот он.

«Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь…

Восстанет народ на народ и царство на царство…

Будут глады, моры и землетрясения по местам…

Будут предавать вас мучениям и убивать вас…

И вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое…

И тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга…

Умножатся беззакония, во многих охладеет любовь…

И будет проповедано сие Евангелие Царства по всей вселенной…

Очень радостная, действительно благая весть, правда?

И тогда придет конец…

И увидите мерзость запустения…

И будет великая скорбь, которой не было от начала мира доныне, и не будет…

Но ради избранных сократятся те дни…

И где будет труп, там соберутся орлы…

И вдруг солнце померкнет, и луна не даст света своего…

И тогда восплачут все племена земные и увидят Сына Человеческого…

И пошлет Ангелов своих с трубою громогласною…

И соберут избранных его от четырех ветров…»

Мне про избранных очень понравилось.

«Не пройдет род сей, как всё сие будет…»

Это значит, что уже всё давно произошло. А наши всё ждут. Подкрепления не будет!

«Когда же придет Сын Человеческий, тогда сядет на престоле Славы Своей…

И соберутся пред ним все народы, и отделит одних от других,

Как пастырь отделяет овец от козлов…

И поставит овец по правую сторону, а козлов — по левую…

Тогда скажет тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный,

Уготованный Диаволу и ангелам его…

И пойдут сии в муку вечную, а праведники — в жизнь вечную…»

Вот такой расклад. Ад уже нарисовали, до рая дойдет черёд.

Сын человека будет судить все народы, а никакой не бог-творец.

Вот такой вот Апокалипсис. Если учесть все предыдущие откровения этого рода, то бедному Иоанну вообще ничего описывать не остаётся.

После сеанса предсказаний Христос опять напомнил ученикам, что до Пасхи осталось два дня, по истечении которых его должны распять.

Конкуренты времени тоже не теряли. Все те, с кем он вёл такие жаркие споры, собрались в доме первосвященника Каиафы.

Кто это были такие? Первосвященники, саддукеи и старейшины народа. Совещались и постановили. «Взять Иисуса хитростью и убить».

Вот так просто: раз и всё.

Главное — «только не в праздник, чтобы не сделалось возмущение в народе». Мало ли. Вдруг народ будет праздновать, а тут ему праздник испортят — распнут Иисуса. Народ начнёт возмущаться, понятное дело. Так и до восстания недалеко. Только зря они боялись, но об этом чуть позже.

Ночевал Иисус опять в Вифании. Гостил у приятеля — прокажённого Симона. Этот парень болел проказой, в лепрозорий его не упрятали — уже хорошо.

Христа и его команду он с охотой взял на постой — а вдруг исцелят? Иисус, который исцелял всех в округе, как-то забыл помочь человеку, давшему ему приют.

Итак, сиеста. Иисус отдыхает, лёжа на кровати в доме прокажённого Симона. В комнате он не один — с ним женщина. Кто она такая, Матфей не говорит. Наверное, он её просто не знает.

Женщина принесла в алебастровом сосуде самую дорогую парфюмерию — мирр. Она наклоняет сосуд — драгоценный мирр льётся на голову Иисуса. Все в экстазе.

Нет, не все. Апостолы «вознегодовали».

— К чему такая трата? Лучше продали бы эти духи, а деньги отдали нищим.

— Не смущайте женщину, — ответил Христос, — она делает мне хорошо. А вдруг она к похоронам меня готовит? Может быть такое?

Апостолы усовестились. Но не все. Иуда Искариот, например, после этой сцены в спальне, побежал к первосвященникам. И задал сакраментальный вопрос.

— А что вы мне дадите, если я предам Иисуса Христа?

— Тридцать серебренников. Как тебе такая цена?

Они ударили по рукам. «И стал он искать удобного случая предать Его».

Вопрос — в чём должно было заключаться предательство? Ещё вопрос — откуда об этом знает Матфей?

Решили праздновать Пасху — как и все остальные иудеи. Иисус послал учеников в город по известному ему адресу и просил передать хозяину на словах: хочу отметить у тебя праздник со своими учениками. Почему вдруг такая конспирация?

Приготовились. Возлегли — повечерять. Вместо праздничного тоста учитель сказал:

— А ведь один из вас предаст меня.

Все сразу начали заглядывать друг другу в глаза и спрашивать Христа:

— Не я ли?

А он им строго ответил:

— Вот кто руку со мной в тарелку опустит, тот и предаст.

— Не я ли, учитель? — спросил в свою очередь Иуда.

— Ты это сказал, — ответил Христос.

И продолжили кушать. Пока Иисус преломляет хлеба, я недоумеваю: как после его ответа у всех могли остаться хоть малейшие сомнения в личности предателя? И опять: в чём заключалось предательство?

В момент вечери предательство ещё не случилось, оно лишь должно свершиться, хотя Иуда уже совершил сделку. Так в чём предательство? Ладно, посмотрим, что было дальше — вдруг прояснится?

А дальше Иисус разломал хлеб и роздал куски ученикам. И сказал:

— Это моё тело. Ешьте его.

Потом он налил в чашу вино. И сказал:

— Это моя кровь. Пейте её.

И они ели его тело и пили его кровь. А потом запели песню и пошли на гору Елеонскую. На горе Христос сказал ученикам:

— В эту ночь вы обо мне соблазнитесь. А я после воскресения встречу вас в Галилее.

Пётр, как всегда, порывался быть в передовиках.

— Я никогда о тебе не соблазнюсь.

— Ты не только соблазнишься, но отречёшься от меня три раза ещё до утра.

— Да умереть мне на этом месте — никогда не отрекусь.

— Да, не отречёмся, — загалдели апостолы.

Они были просто пьяны.

Иисус привел их к Гефсиманскому саду. Взял с собой Петра, Иоанна, Иакова и пошёл в сад — молиться. Андрея опять не взяли. Ну и Матфея не взяли. Так что, он опять всё пропустил, и записал с чужих слов. Интересно, с чьих?

Христос усадил трёх учеников на полянке, а сам начал «скорбеть и тосковать». Проще говоря, ему было страшно. И он молился! И просил у бога, чтобы «миновала его чаша сия», но чтобы при этом исполнилось желание бога, а не Иисуса. Хитро.

Помолился, подошёл к трем ближайшим друзьям, а они спят. Растолкал верных учеников:

— Я же вас просил пободрствовать хотя бы часик, а вы храпите на весь сад. Лучше помолитесь.

Апостолы согласились и пообещали исправиться. Христос опять пошёл молиться. Опять попросил бога «отвести чашу» и опять за «чужой счёт».

Вернулся. Верные апостолы опять храпят. Нехорошо. Разбудил. Поругал. Опять пошёл молиться. Вернулся, а они опять спят!

Вот такие ученики. Но ведь, вино и не таких ломало.

Христос растолкал их и сказал:

— Пора на выход, друзья мои. Вон идёт предатель.

И пришёл предатель со свитой. Началось предательство.

«Вот Иуда, один из двенадцати пришел, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных».

Вот видите, с Иудой пришла огромная толпа. С мечами и кольями. Видать, крепко полюбили Христа жители Иерусалима. Тем временем Иуда сказал толпе:

— Кого я поцелую, тот и есть — возьмите его.

Так вот, в чём предательство! А я-то думал, голову ломал. Всё дело в поцелуе.

Подождите, о чём речь? Иисус въехал в Иерусалим под рёв восторженной толпы. А теперь толпа стоит с мечами и кольями — и не знает, кого бить!

Он доводил в спорах священников до белого каления, а теперь они не знают, кого брать!

Есть только два объяснения этого феномена.

Первое: никакого въезда в Иерусалим и массовых сеансов психотерапии, изгнания из храма и религиозных диспутов не было — Матфей соврал. Это значит, что не было никакого предательства.

Ведь убить Христа решили за то, что он проповедовал и делал. А если не проповедовал и не делал — нет причины убивать. Вся история выдумана.

Второе объяснение: Иисуса подменили. И первосвященники, а заодно и толпа просто не знали, кого нужно арестовывать — они не могли опознать Иисуса.

Так же, как раньше его не могла узнать родная мать, и братья, и соседи. В этом случае был заговор, Иуда «подсказал» первосвященникам, кто «на этот раз» Иисус Христос, и взяли того, на кого он показал. И опять никакого предательства.

Но священники тоже хороши — «главное — не брать его на праздники». Ага! В самый разгар Пасхи взяли. Вернёмся в Гефсиманию.

Толпа с мечами и кольями стояла и не знала, что делать. Иуда подошёл к Иисусу и поцеловал его. И сказал:

— Радуйся, Равви!

— Друг, зачем ты пришёл? — удивился Иисус.

В самом деле, у него был повод удивиться. И порадоваться. Но не успел он порадоваться — тут такое началось! «Возложили на него руки и взяли его».

Люди с мечами и кольями. Которых только что вытащили из-за праздничного стола. Если апостолы были «выпимши», то простые горожане никак не были трезвее их.

Могу себе представить, как именно они возложили на него руки. И взяли. Началась потасовка. Один из апостолов «извлек меч свой» и отрубил ухо рабу первосвященника.

Да это же настоящий триллер! Сами посудите. Иуда приводит толпу арестовывать Христа. Толпа не знает, кого хватать, они не могут опознать Иисуса, который три дня всем глаза мозолил. Но Иуда точно знает, кого надо брать.

Он подходит к какому-то человеку, целует его и называет Учителем. Тот, кого он целует, тоже не узнаёт Иуду!

Он удивлённо спрашивает: зачем ты пришёл, друг? В смысле: чего надо? Так малознакомым людям говорят. Какой он ему друг? Он ему ученик!

Ещё момент — апостолы ходят со своими мечами! Даже на праздники. Во всяком случае, некоторые из них. И неплохо фехтуют! В темноте, после обильной выпивки отрубить ухо, и не задеть ничего остального — такое не каждому под силу.

А история продолжалась. Иисус приказал своему апостолу: меч в ножны! И пригрозил толпе небесным воинством (во всяком случае, арестованный действительно считал себя мессией). Апостол спрятал меч.

После этого все ученики разбежались! Все кроме Петра. Пётр пошёл за толпой, которая потащила арестованного в дом Каиафы, где уже собрался весь синедрион, чтобы вершить суд. «И войдя внутрь, сел, чтобы видеть конец». Контроль должен быть.

Синедрион начинает судилище на праздники, да ещё и ночью! Куда они так спешили?

Иисусу выдвинули обвинение.

— Говорил ли ты, что можешь разрушить храм и восстановить его в три дня?

Иисус молчал. Тогда Каиафа вскричал, страшно тараща глаза:

— Заклинаю тебя богом живым, ты Иисус Христос?

Ответ всех очень удивил:

— Это ты сказал. А я говорю, что вы теперь увидите Сына Человеческого на небесном престоле.

Первосвященник развёл руками. Он как будто разочаровался. В самом деле, человека спросили, как его зовут (вернее, попросили подтвердить, что его зовут Иисус Христос), а он вместо этого провозгласил себя царём — на территории римской империи.

Это уже было уголовным преступлением, наказуемым смертью. Об этом первосвященник и объявил — Иисусу и всем присутствующим.

Как только это случилось, Пётр вышел во двор и собрался ретироваться. Его опознала одна из служанок. Он громко отказался от Христа и сказал, что не знает этого человека.

Так произошло три раза подряд — он «клялся и божился», что не знает Христа.

Каменный Пётр. Кремень, а не человек. Правая рука Иисуса, который вручил ему ключи от рая. Он предал Христа — три раза. И ему за это ничего не было!

А ведь Христос говорил, что «отрекшийся от Меня» будет гореть в вечном огне.

Нет, это настоящий боевик. Двойники, погони, подставы.

Один Иисус проповедует любовь к ближнему и лечит больных.

Другой изгоняет менял из храма, устраивает скандалы, пугает всех резнёй, назначает себе тройку приближённых, которых посвящает в свои планы, проводит комбинацию с двойником, в которую втягивает весь синедрион.

Один из них — жёсткий, волевой, умелый организатор, настоящий лидер.

Другой — мягкий, улыбчивый, добродушный, блаженный «сын божий».

Одного из них, возможно, звали Иоанн. А второго — точно Иисус.

Одному предстояло умереть на кресте. А второму — продолжить своё яростное дело.

И этого второго Пётр не предавал — только первого.

А Иуда не предавал первого — он предал второго. И когда он до конца осознал это, то отнёс деньги обратно в храм, а сам повесился.

Ну, а Пётр, понятное дело, не терзался сомнениями — его ждало великое будущее.

Само собой, Матфей всего этого не видел. Записал, наверное, со слов Петра. Что говорил об этом сам Пётр, трудно сказать — он не писал евангелий, а занимался делом.

Возможно, что-то можно будет узнать из двух его писем, но всему своё время.

Утром Христа отвели на допрос к Пилату. Тот сразу спросил:

— Ты царь иудейский?

Его интересовал именно этот вопрос. При утвердительном ответе обвиняемый приговаривался к смертной казни. Христос отвечал:

— Это ты говоришь.

Тогда Пилат устроил ему очную ставку с первосвященниками, и они подтвердили свои обвинения. Христос молчал — ему стало понятно, что к чему.

Пилат повторил свой вопрос. Христос опять промолчал. Пилат удивился. И растерялся.

Если учесть, что его жена (!) прислала ему записку с просьбой оправдать осуждённого, то легко себе представить эту растерянность.

Но дело уже завели, там фигурировало именно такое обвинение, и теперь нельзя было отпустить Иисуса просто так.

Понтий Пилат попробовал отпустить его иначе. По обычаю одного из трёх приговоренных можно было помиловать. Шанс был.

Среди осуждённых был Варавва — отпетый убийца. И прокуратор обратился к толпе. А толпа потребовала отпустить Варавву, а Христа распять.

Понтий Пилат переспросил: что он плохого сделал? Толпа кричала: распни его!

Все эту сцену знают — фильмов насмотрелись, книжек начитались.

Но, какова толпа! Первосвященники не хотели арестовывать Христа на праздники, чтобы не было народных волнений.

Но арестовали именно на праздники — и никаких волнений. Наоборот — толпа радовалась и хотела, чтобы распяли именно Иисуса.

Все персонажи говорят одно, а делают другое. Здесь лжи больше, чем во всём Ветхом Завете. И не Матфей в этом виноват.

Христа распяли. При распятии присутствовали три женщины.

Мария Магдалина. О ней мы ещё ничего не знаем. Ещё была мать Зеведеевых сыновей — Иакова и Иоанна Богослова. Та самая, которая хотела для них продвижения в церковной иерархии.

А ещё была мама самого Иисуса. Матфей скромно так называет её — Мария, мать Иакова и Иосии.

Это двое из братьев Христа (по матери, понятное дело). Распинали именно её сына.

Христу было очень больно умирать. Когда стало невмоготу, он позвал отца. Мама была здесь, а папы не было. Он его позвал. И умер. «Испустил дух».

Он не был ни царём, ни богом. Богов не распинают. Боги не испускают дух.

Вечером появился новый персонаж — некий богач из Аримафеи, которого звали Иосиф. Матфей пишет, что этот человек «также учился у Иисуса».

Во как! Богач учился у Иисуса, но не был апостолом. Имущество своё не продавал, сквозь игольное ушко не пролазил. Странно, правда?

Всё зависит от того, у кого из них он учился. Но организация показала уши — дело не ограничивалось бедными рыбаками, покинувшими дом. Сеть конспиративных квартир, и вот — Иосиф со склепом.

Этот Иосиф забрал тело Христа, завернул в плащаницу, и положил в свой фамильный склеп.

Первосвященники тоже не дремали — они попросили у Пилата поставить стражу к могиле — чтобы тело не украли. Ведь Христос обещал, что через три дня воскреснет. Как бы не было подмены!

Ох уж эти первосвященники. В смекалке им не откажешь. Пилат им отказал — в охране. Тогда они решили охранять могилу своими силами. Но опоздали ровно на сутки.

В пятницу была казнь, в субботу первосвященники поставили охрану, а в воскресенье Мария и Мария пришли навестить могилу. Но могила была пуста.

Женщины побежали сообщить новость апостолам. В это же время первосвященники огласили, что апостолы украли тело, и теперь будут говорить о воскресении.

Апостолы пошли в Галилею — и увидели Иисуса. И пошли поклониться ему.

Но «некоторые усомнились». Ещё бы. Усомнились те, кого не смогли убедить Пётр, Иаков и Иоанн Богослов.

Аминь.