Глава 2

ПЕРВЫЙ ПРЕЦЕДЕНТ.


Фиаско Эвианской конференции: американо-британский заговор

26 марта 1938 года евреи Австрии и Германии пребывали в приподнятом настроении. Две недели назад германские войска вошли в Австрию, и хотя преследования с каждым днем только усиливались, появилась надежда на их скорое завершение. Те, кому удавалось тайком слушать иностранное радио, сообщали радостную весть: вчера президент Рузвельт объявил о созыве международной конференции для решения проблем обездоленных жертв нацистов. Европа всегда считала Соединенные Штаты Америки эталоном свободы, и евреи ожидали, что по ее примеру другие страны тоже помогут им спастись. Спасение и новая жизнь казались столь близкими.

Слухи о предстоящей конференции ходили не только среди евреев. В США иммиграция регулировалась Актом об иммиграции от 1917 года с поправками 1924 г., так что этот документ считался полностью устаревшим. Он был основан на системе квот для разных национальностей[18], которые соответствовали ситуации своего времени и к 1930-м годам уже совершенно не отражали реальность. Общая ежегодная квота составляла 152 744 иммигранта, основная часть которой была у Великобритании (65 000), а вместе с Ирландией составляла 83 574. Однако после прихода к власти Гитлера британцы и ирландцы совокупно ни разу не превысили отметку в 4 300 иммигрантов. Следовательно, иммигранты из Германии и Австрии (их квота составляла 27 370) вполне могли бы рассчитывать на неиспользованную британо-ирландскую квоту в 79 000. Таким образом, до 106 000 беженцев из Германии и Австрии могли бы отправиться в США, не нарушая американское иммиграционное законодательство.

Поскольку президент Рузвельт созвал специальную конференцию, некоторые питали еще более оптимистичные надежды. Представитель Нью-Йорка Сэмюэль Дикстейн, председатель Комитета по иммиграции и натурализации Конгресса США, предложил законопроект, по которому начиная с 1 июля 1938 года все неиспользованные квоты всех стран должны отходить беженцам. Представитель Нью-Йорка Эмануэль Селлер предложил законопроект, дающий президенту право увеличивать квоту по мере необходимости.

Слушания по этим законопроектам были запланированы на апрель, однако они так и не состоялись. Президентская администрация настояла, что президента не следует «ограничивать», потому как он сам сделает все необходимое на предстоящей конференции. Выдвигался аргумент, что если слушания по законопроектам состоятся, это позволит мобилизоваться их многочисленным оппонентам.

В Германии и Австрии около 600 тысяч заключенных евреев с нетерпением ждали начала конференции. Уже было известно, что из всех приглашенных стран отказалась только Италия, так как она дружила с Германией. Тридцать две страны собирались ответить на этот сложный вызов и решить иммиграционный кризис.

Большинство еврейских семей относилось к среднему классу, и потому у них был атлас. Многие просиживали целые вечера с друзьями и родственниками, рассматривая карту мира и решая, где они начнут новую жизнь.

Первоначально конференцию планировалось провести в Швейцарии, но правительство этой страны ответило отказом. Его беспокоила антигерманская окраска мероприятия, и оно решило сохранить «нейтралитет». Тогда свои услуги предложила Франция, и конференция была организована в городе Эвиан-ле-Бен, роскошном курорте на берегу Женевского озера. Конференция должна была пройти с 6 по 16 июля.

На первом заседании Большой бальный зал отеля «Рояль» был битком набит делегатами. Бoльшая часть делегаций состояла из нескольких человек. Кроме того, присутствовали журналисты со всего мира, жаждущие узнать, чем мир ответит на чудовищное попрание нацистами прав людей. Были и журналисты, представлявшие страны, не участвовавшие в конференции, в том числе из Германии. Наконец, присутствовали представители еврейских организаций и благотворительных групп, а также гости.

Со вступительным словом к присутствующим обратился руководитель американской делегации Майрон К. Тэйлор. Многие уже знали, о чем он будет говорить, однако конкретное содержание его речи повергло многих в шок. Он говорил прямо и резко, без малейших попыток облечь мысли в обтекаемые дипломатические термины. Правда, он адресовал евреям пару комплиментов, назвав их «политическими эмигрантами», «несчастными человеческими существами» и «лицами в сфере интересов этой конференции», – при этом слово «еврей» тщательно заменялось синонимами. Если не считать этих слабых слов утешения, суть выступления сводилась к следующему:

1. США не будут вносить изменения в свое иммиграционное законодательство.

2. США не будут изменять и свои «процедуры» – способы применения иммиграционных законов.

3. США не ожидают от других стран, что те изменят свои иммиграционные законы и процедуры.

4. Ни одна страна не обязана нести финансовое бремя, вызванное иммиграцией. Этим должны заниматься исключительно «частные организации».

5. Для несчастных «политических эмигрантов» необходимо найти места убежища.

Все, кто понимал значение сказанного, были ошеломлены. Но прежде чем они пришли в себя, второй удар нанесла Великобритания, также поставив подпись под смертельным приговором для сотен тысяч евреев. Руководитель британской делегации лорд Винтертон понимал, что его страна обладает ключом к разрешению проблемы: самым очевидным убежищем для евреев был их собственный национальный дом в Палестине. Однако он ни разу даже не обмолвился об этом. В Бальфурской декларации Великобритания обязалась «приложить все усилия» для «создания в Палестине национального очага для еврейского народа».

В конце Первой мировой войны Лига Наций, предшественница ООН, передала Великобритании управление Палестиной в форме мандата, чтобы та от лица Лиги Наций учредила в Палестине еврейский национальный дом, что и пообещала сделать. Лондон должен был регулярно отчитываться Комиссии мандата Лиги Наций о проделанной работе.

В декларации Бальфура от 2 ноября 1917 года британская сторона заявляла:

«Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия для содействия достижению этой цели».

Менее чем через два года Уинстон Черчилль, тогда еще министр обороны, подтвердил это намерение и даже придал ему конкретное географическое выражение:

«…если, как вполне может произойти, в наше время будет создано на обеих берегах Иордана еврейское государство под защитой британской короны… (это будет) событие в мировой истории, которое со всех точек зрения выгодно, и особенно это в гармонии с подлинными интересами Британской Империи»[19].

Условия собственно мандата шли еще дальше: отталкиваясь от Бальфурской декларации как преамбулы, мандат говорит об «исторической связи еврейского народа с Палестиной» и предпосылках для «воссоздании его национального дома в этой стране».

Все попытки евреев поднять вопрос о Палестине перед конференцией провалились. На ней не разрешили выступить ни одной еврейской организации. Профессору Хаиму Вейцману, который был президентом Еврейского агентства и в силу этого воспринимался Лигой Наций и Великобританией как представитель еврейского народа, не разрешили не только выступить с речью, но даже просто поговорить с британской делегацией перед конференцией. Когда он попросил о встрече с американской делегацией, та ответила, что у нее на это нет времени. Итак, в чем же дело?

Большинство стран – участниц конференции с самого начала не испытывали энтузиазма от встречи с большим числом беженцев без гроша в кармане. Теперь же, когда США ясно задали конференции антиеврейскую направленность, Великобритания фактически отказалась от своих обязательств по мандату, а с еврейскими организациями обошлись в лучшем случае невежливо, остальные страны могли со спокойной душой заявить: «Это не наша проблема». Большие надежды возлагались на страны Латинской Америки, поскольку им не хватало населения для заселения огромных территорий, но даже они одна за другой отказались помочь. Как некоторые позже признались, у них не было ни малейшего желания принимать европейские «человеческие отбросы». Ряд мелких европейских государств, такие как Нидерланды, Бельгия и Дания, сказали, что при своем крошечном размере и высокой плотности населения они и так сделали более чем достаточно. Примерно в таком же духе высказалась Франция.

Великобритания привела любопытный двойной аргумент: во-первых, сами Британские острова перенаселены; во-вторых, нигде в огромной Британской Империи, простиравшейся по всему земному шару, для крупного поселения просто нет места. Правда, в качестве возможной альтернативы была упомянута Восточная Африка.

Единственная страна, которая сделала более-менее щедрое предложение, была Доминиканская Республика: она предложила немедленно принять 100 тысяч беженцев. Однако и это предложение было сведено на нет после переговоров с благоразумными американцами. Мы рассмотрим это чуть позже.

Итак, конференция полностью провалилась, причем это было ясно еще до ее начала.

Уже во время конференции немецкая газета Der Reichswart Grenzbote увидела в ней оправдание отношения немцев к евреям. 13 июля 1938 года в ней писалось: «Евреи относительно дешевы. Кому они нужны? Никому!» 15 июля, за день до завершения конференции, в похожем духе высказалась другая газета, Danziger Vorposten, причем даже более категорично: «Мы видим, что евреев жалеют только до тех пор, пока это помогает вести злобную агитацию против Германии, но при этом никто не готов бросить вызов культурному позору Европы, приняв у себя несколько тысяч евреев. Вот почему эта конференция оправдывает германскую политику против еврейства». Лондон Дэйли Геральд подводит лаконичный итог: «Если это называется помощь беженцам, тогда как должно выглядеть, если бы нации решили их бросить?»

Вот почему сказать, что международная Эвианская конференция потерпела фиаско, значит не сказать ничего. Она дала нацистам понять, что преследования можно продолжать, потому что мир не интересует судьба евреев. Конференция не только показала немцам зеленый свет – она оправдала их политику.

К сожалению, это была первая международная инициатива по «спасению», и во многом она задала тон всем последующим.

Весьма красноречиво то, что произошло затем. После окончания конференции был образован комитет для продолжения «работы по спасению», однако эта работа состояла только из одного шага: в Берлин была отправлена телеграмма, в котором германское правительство фактически получало карт-бланш на любые действия в адрес евреев. Скорее всего, так участники конференции хотели умиротворить немцев, чтобы те разрешили беженцам взять с собой хотя бы немного вещей. В телеграмме сообщалось, что ни одна из 32 стран не оспаривает право германского правительства на «законодательные меры в отношении некоторых своих граждан». Слово «еврей» было снова обойдено стороной. Сложно сказать, кого боялись обидеть «спасители» – немцев или друг друга.

Немецких и австрийских евреев охватило отчаяние большее, чем до этого радость и надежда. Конференция могла покончить с ненавистью и зверствами, но теперь их становилось только больше. Волна разочарования прокатилась не только по Германии, но и по многим другим странам. Даже такой близкий к американскому президенту человек как губернатор Нью-Йорка Герберт Леман признался, что не имеет ни малейшего понятия, зачем нужно было собирать конференцию. Он отправил своему другу телеграмму, состоящую из одного слова: «Великолепно».

В чем же было дело, что произошло на самом деле? Было ли американское правительство искренним в своем желании найти способы спасти жертв невообразимого варварства?

О настоящих мотивах американской администрации написал сотрудник Государственного департамента чуть позже в том же году. Сегодня этот отчет можно найти в Национальном архиве. В нем говорится о следующем. После аннексии Австрии интенсивность преследований евреев возросла. На Госдепартамент стали все больше стали давить с требованием либерализовать иммиграционную политику; главными источниками этого давления были «Дороти Томпсон и один конгрессмен с избирателями в крупных городах». Для нейтрализации этих инициатив Государственный секретарь Кордер Халл, его заместитель Самнер Уэллс и помощник Джордж Мессерсмит решили, что наилучшим решением будет следующее:

«перехватить инициативу и попытаться контролировать их давление, в основном с целью предотвратить попытки либерализации иммиграционных законов»[20].

Какой цинизм! Какая насмешка над воплями о помощи! Разыгрывается целый спектакль, при котором мы делаем вид, будто хотим помочь несчастным жертвам, а на деле манипулируем ими и срываем все усилия по их спасению!

Если эта схема, описанная тремя высокопоставленными чиновниками Госдепартамента, не является заговором, тогда что такое заговор?

В течение всего Холокоста американский Госдепартамент демонстрировал именно эту политику – перехватить инициативу, чтобы расстроить планы своих оппонентов.

Было наивно верить, что другие страны поверят в эту схему. (Кстати, несколько журналистов обратили внимание, что если прочитать слово «эвианский» задом наперед, то получится «наивный»{3}). Перу, отказавшись помогать беженцам, прямо заявила, что следует «благоразумному и мудрому» примеру американцев. Один за другим делегаты от разных стран вставали, выражали сочувствие к жертвам и говорили: «Нет, не моя страна. Мы не можем принять много беженцев».

Полный крах Эвианской конференции стал очевиден уже через несколько недель. Все больше евреев в Австрии и Германии получали уведомления Гестапо, в котором сообщалось, что если они не эмигрируют через 14 дней, они будут отправлены в концлагеря.

Евреи прекрасно понимали, что мир знал об их беде. Однажды им в руки попался выпуск лондонской газеты Таймс (что само по себе было серьезным преступлением) от 19 июня 1938 года. В газете сообщалось: «Мужчин и женщин, молодых и пожилых, ежедневно и еженощно, дома и на улицах арестовывают без всяких обвинений. Кому повезет, отправляются в австрийские тюрьмы, остальные – в Дахау и другие концентрационные лагеря в Германии. Эти рейды не ограничиваются только богатыми, задерживают всех: врачей, юристов, торговцев, рабочих, бедных ремесленников и крестьян. В стране не осталось ни одной еврейской семьи, в которой не арестовали бы одного или нескольких членов».

Многие евреи ожидали прочитать в газете об избиениях и пытках, но в любом случае факт был налицо: мир прекрасно знал об их ситуации. Однако почему никто не спешил на помощь?

События после Эвианской конференции показали, что она не только не облегчила участь евреев, но еще больше усугубила ее тяжесть. Сначала Бразилия согласилась выступить в роли заместителя председателя комитета по спасению. Однако после того, что бразильцы увидели и услышали в Эвиане, они сообщили Межправительственному комитету, что отказываются не только возглавлять комитет, но даже входить в его состав. В 1937 году Бразилия приняла 2003 еврейских иммигранта – каплю в море, учитывая размер этой страны и обилие в ней незаселенных территорий. А в год Эвианской конференции это число снизилось до 530.

Аргентина, которая также должна была принять большое число беженцев, в 1937 году приняла всего 5178, а в 1938-м – всего 1050. Затем это число только сокращалось, и в 1945 году упало до нуля. Аналогичная картина наблюдалась повсюду в мире: ручеек еврейской иммиграции был все тоньше и тоньше.

Когда Рузвельт предложил Муссолини выделить для беженцев территорию в Эфиопии, которая тогда принадлежала Италии, Муссолини отказался, заметив, что для этих целей лучше подходят внутренние районы Соединенных Штатов[21].

Вот четыре главных фактора, которые повлияли на решения американского правительства по вопросу Холокоста:

1) настроение американского населения, большая часть которого была против либерализации иммиграционной политики;

2) конфигурация американской политической системы, особенно Демократической партии;

3) неготовность президента к риску расколоть свою партию;

4) антисемитизм, часто подсознательный и тщательно маскируемый, но тем не менее определявший многие решения.

Когда конгрессмены Дикстейн и Селлер отозвали свои законопроекты, по которым беженцы могли получать всю неиспользованную квоту, а президент – повышать ее при необходимости, они знали, почему этим планам не суждено сбыться. Все говорило о том, что Конгресс никогда не примет эти законы. Антииммиграционные настроения были сильны как никогда, и политики прекрасно это понимали. В марте 1938 года, сразу же после аннексии Германией Австрии, был проведен опрос общественного мнения, который показал: 75% населения были против принятия «более крупного числа ссыльных евреев из Германии». Лишь 17% – меньше одной пятой – были за, и еще 8% воздержались.

В июле, месяце Эвианской конференции, журнал Фортьюн провел еще один вопрос, согласно которому против принятия беженцев проголосовали 67,4% опрошенных. 18,25% высказались за сохранение ограничительной системы квот, и лишь 4,9% поддержали идею повышения иммиграционной квоты для принятия большого числа беженцев. 9,5% опрошенных воздержались от ответа.

В декабре 1938 года организация Роупер Полл провела третий опрос. Это было как раз после событий Хрустальной ночи, которые получили широкое освещение в прессе. Подробности погромов оказались настолько отталкивающими, что идея принятия беженцев резко утратила популярность. Теперь уже 83% опрошенных высказались против повышения иммиграционных квот для принятия большого числа европейских беженцев.

Конечно, антисемитизм серьезно повлиял на рост антииммиграционных настроений в США, но были и другие причины. Америка только недавно преодолела последствия Великой депрессии 1929 года, и многие опасались, что иммигранты отнимут рабочие места у коренных американцев. Никого не интересовало, что иммигранты повысят уровень потребления; что они скорее создадут новые рабочие места, чем займут существующие; что даже если сложить британскую, ирландскую и германскую квоты, в итоге получится лишь одна десятая одного процента населения США – капля в море, не способная серьезно повлиять на экономику. Ну и, конечно же, мало кого интересовала чисто гуманитарная сторона проблемы.

Президент Рузвельт был в первую очередь политиком, причем жестким и прагматичным. Он не собирался рисковать своей хрупкой коалицией ради нравственных или гуманитарных соображений. Он и так включил в повестку дня много противоречивых тем, в результате чего коалиция стала хрупкой как никогда. Он просто не мог испытывать пределы этой хрупкости темой, которая, как он понимал, была и слишком эмоциональной, и не особо популярной. Рузвельт готовился к беспрецедентному третьему сроку своего президентства, и в этот момент раскачивать лодку было недопустимо. Его ближайшие соратники, госсекретарь Халл и его заместитель Уэллс, знали, что почти все советники и сторонники президента не разделяли идею либерализации иммиграционного законодательства. С другой стороны, президенту было жизненно важно поддержать образ либерала и гуманитария с большой буквы.

Наконец, четвертый, но не менее значимый компонент американской политики в отношении Холокоста – антисемитизм. Он был очень распространен и владел умами многих ключевых фигур американской политики.

В 1920-х годах Америку сотрясла невиданная волна антисемитизма. В первой главе мы коротко рассмотрели, что любая вспышка антисемитизма уходит корнями глубоко в двухтысячелетнюю историю. Неудивительно, поэтому, что Генри Форд так легко поверил в Протоколы сионских мудрецов – фальшивку, которая постепенно заменила собой миф о кровавой маце в качестве главного двигателя антисемитских настроений. Это верно, что позже Форд признал свою ошибку и даже предложил свою крупную недвижимость в Бразилии для лагеря еврейских беженцев. (Бразильское правительство отказалось от этого подарка.) Однако до этого момента принадлежащая Форду газета Диаборн Индепендент успела внести огромный вклад в становление американского антисемитизма.

В США всегда было немного открытых антисемитов. Антисемитизм не присущ образу той Америки, который с детства лелеет каждый американец. Однако наследие двух тысячелетий не смогло не коснуться Америки. Не только нацисты, но и такие люди и организации как Уильям Дадли Пелли с его «серебряными рубашками», Американо-германский Бунд и, в первую очередь, католический священник Чарльз Эдуард Кофлин прилагали огромные усилия для пропаганды ненависти в адрес евреев. Каждое воскресенье выступления Кофлина транслировали сорок радиостанций. Согласно опросу фонда Гэллапа, постоянная аудитория этих передач составляла 3,5 миллиона радиослушателей, а по меньшей мере один раз их прослушали 15 миллионов человек, причем 51% из них были согласны с точкой зрения Кофлина. Среди постоянных слушателей эта цифра составляла 67%. Принадлежащее ему издание Соушл Джастис опубликовало анонимную статью, которая слово в слово повторила речь германского министра пропаганды Джозефа Геббельса, произнесенную им в 1935 году. Речи отца Кофлина публиковались в самых массовых изданиях, в том числе газете католического диоцеза Бруклина с тиражом 100 тысяч экземпляров. Не отставали от своих католических единомышленников и антисемиты протестанты: преподобный Джеральд Уинрод из города Вичита (штат Канзас) издавал ежемесячный журнал Дефендер Мэгэзин тиражом также 100 тысяч экземпляров. На языке ненависти говорили и другие печатные издания, неся антисемитизм в тысячи домов. Пропагандисты не чурались использовать игру слов: refujew, Jew Deal и т. д{4}.

Волна протестов против еврейской иммиграции в США привела к появлению новых исследований о влиянии антисемитизма на американское общественное мнение. Между 1938 и 1940 годами было опубликовано несколько работ на эту тему, которые заставили содрогнуться всякого, кто понимал опасность антисемитизма. Причем это были опросы не только об отношении к спасательным инициативам, но и непосредственно об антисемитизме как таковом. Девять опросов показали, что от 12 до 15 процентов американцев были готовы поддержать общенациональную антисемитскую кампанию. Между 1939 и 1940 годами еще 20% благосклонно отозвались о подобной кампании: таким образом, треть всего населения США либо активно поддерживало антисемитскую повестку дня, либо относилось к ней благосклонно.

В 1942 году, когда США уже воевали с Германией и Японией, социологи спросили американцев, кого они считают главной «угрозой» для Америки. Вариант «евреи» набрал в три раза больше голосов, чем «японцы», и в четыре раза – чем «немцы»[22].

Вот почему Рузвельт понимал, что любое телодвижение в сторону еврейских беженцев вызвало бы шквал атаки, и он хотел всеми силами избежать этого. В любом случае голоса 4 миллионов 700 тысяч американских евреев были ему гарантированы. Он знал, что как бы ни сложилась ситуация, евреи все равно будут за него голосовать. Как выразился один автор, между евреями и Рузвельтом был «бурный роман». Впрочем, Рузвельт не отвечал взаимностью.

Если авторов и читателей антисемитской пропагандистской литературы было относительно немного, скрытых антисемитов было куда больше. Любое действие в пользу евреев было крайне непопулярным.

Госдепартамент разработал план, по которому Эвианская конференция использовалась бы как прикрытие для планов по блокированию спасательных мероприятий. Эта схема стала международной, когда на конференцию была приглашена Великобритания. Впрочем, Лондон иначе смотрел на проблему, и подобная конференция была ему не нужна. Англичане совершенно логично считали, что они обладают единственным ключом к решению проблемы, поскольку контролировали иммиграцию в Палестину, еврейский национальный очаг.

 Великобритания годами уклонялась от выполнения своих обязанностей по мандату. Со временем она изменила свою первоначальную позицию относительно евреев в Палестине и открыто нарушила ту роль, в которой должна была выступать от имени Лиги Наций.

Для англичан было крайне важно контролировать Палестину, потому что в ней располагался Суэцкий канал – путь в Индию и другие азиатские колонии Британской Империи. Англичане считали, что на одном берегу канала они закрепились достаточно хорошо. Они легко манипулировали арабами, и ничто не предвещало никаких проблем. Создавать на другом берегу канала еврейский национальный дом им совсем не хотелось. Они опасались, что отточенная колониальная политика в случае с евреями может дать сбой. Поэтому первое, что сделал Лондон, получив мандат, это разделил страну на две части. Вся территория к востоку от реки Иордан – а это 77% от обязательств Бальфурской декларации и мандата Лиги Наций – должны были отойти арабам. Лишь 23% территории должны были остаться под мандатом, чтобы со временем превратиться в еврейский национальный дом. В арабской части Палестины англичане посадили марионетку – члена влиятельной династии Хашимитов. Эта новая, арабская часть Палестины получила название Трансиордания, а ее вождь стал именоваться шейхом. Впрочем, в 1948 году он сделал себя королем, а свое королевство переименовал в Иорданию. За исключением самой Великобритании и ее союзника Палестины ни одна страна мира не признала это разделение и новообразованную арабскую страну. Сама Великобритания по уже упомянутым причинам, а также для умиротворения арабов, не хотела иметь еврейское большинство в усеченной части «еврейской» Палестины, что к востоку от реки Иордан. Таким образом, иммиграционная политика в отношении евреев была очень строгой, тогда как арабы могли приезжать в любых количествах, что они и делали. При этом еврейские поселенцы осушали болота, создавали поселения и в целом занимались повышением уровня жизни всех жителей региона.

Сейчас, когда на континенте происходили беспрецедентные события, на Великобританию все больше давили с целью открыть хотя бы оставшуюся часть подмандатной территории для еврейских беженцев из Европы. Эвианская конференция грозила превратиться для Великобритании в своеобразный суд Линча – вызвать шквал критики, против которой она не смогла бы найти аргументов. Следовательно, конференция была ей совершенно не нужна. Впрочем, конференцию можно было использовать и для укрепления антииммиграционной политики: для этого нужно было просто закрыть вопрос о Палестине. Это стало бы своего рода прецедентом, дающим понять, что Палестина исключается из любых обсуждений возможного места расселения беженцев.

Но как этого достичь? Это было довольно несложно. Америка очень хотела провести эту конференцию. Президент Рузвельт стремился показать активистам спасения евреев и всему миру, что США не будут стоять в стороне. Необходимо было лишь заручиться поддержкой американской делегации, чтобы вопрос о Палестине не поднимался. Если Америка и Великобритания будут доминировать на конференции, они смогут исключить Палестину из повестки дня.

Сама постановка проблемы, как ее сформулировала Америка при созыве конференции, уже давала Великобритании надежду, что деликатный вопрос Палестины будет обойден стороной. 26 марта американский посол в Великобритании Джозеф Кеннеди получил телеграмму, предписывающую ему выяснить у британской стороны, хочет ли она «от своего имени или от имени самоуправляемых доминионов совместно с правительством Соединенных Штатов учредить специальный комитет… для организации эмиграции из Австрии и, предположительно, Германии политических беженцев…»

Великобритания была готова сотрудничать, но не бесплатно. [23] [24]

Слабое место в предложении американской стороны, за которое ей придется заплатить определенную цену, упомянуто во втором абзаце письма Кеннеди. В нем мы читаем: «… должно пониматься, что ни от одной страны не ожидается, что она примет больше эмигрантов, чем допускается ее существующим законодательством…» Совершенно очевидно, что это правило, мягко говоря, серьезно затрудняло работу комитета. Он будет вынужден искать способ решения чрезвычайной и новой ситуации на основе устаревших законов, которые принимались в совершенно иных условиях. Нет сомнений, что Америка понимала весь вред этого правила. В первую очередь она стремилась оградить себя от любых попыток изменить свое собственное иммиграционное законодательство. И именно отсюда можно было перекинуть мостик к интересам британской стороны, которая хотела вывести за скобки любые вопросы о Палестине. Конференция должна была создать прецедент, шаблон, согласно которому в дальнейшем решались бы любые вопросы, связанные с постоянно растущей проблемой беженцев.

Сами англичане прекрасно знали, что президент Рузвельт не сможет обойтись без их участия. К тому времени Великобритания была ведущей силой в Европе. Огромная Британская Империя со своими доминионами охватывала существенную часть поверхности земного шара, а в колониях и доминионах было более чем достаточно места для людей, готовых начать новую жизнь. Конференция по вопросам расселения беженцев была бы просто немыслимой без участия англичан.

Однако Лондон колебался. Он понимал, что его участие в конференции неминуемо приведет к постановке вопроса о Палестине, а поскольку англичане были твердо намерены стоять на своем, это просто сорвет работу конференции. Соединенные Штаты согласились пойти на этот риск, однако заверили британскую сторону, что сами тоже не позволят обсуждать изменения в американских иммиграционных законах. В оригинальном письме Джозефу Кеннеди не было слова «процедуры», оно было вставлено туда позже.

Соединенные Штаты и Великобритания не просто совершили заговор, чтобы с помощью конференции навредить беженцам. Это сотрудничество было взаимовыгодным. Великобритания согласилась участвовать в конференции; хотя она была напрямую заинтересована в увеличении иммиграции в США (еженедельно сотни беженцев проезжали через Британские острова транзитом в Америку), она все же не стала настаивать на увеличении иммиграционных квот. Если бы англичане были уверены, что США положат палестинский вопрос под сукно, конференция была бы для них только выгодна.

Таким образом, США и Великобритания выжали из проблемы беженцев максимум пользы для самих себя. Что касается «лиц в сфере интересов этой конференции», то для них она стала сущим кошмаром.



Примечания:



1

E. Gumpel, Vier Jahre Politischer Mord. Berlin 1922.



2

Это следующие книги: I. Abella and H. Tropper, None is Too Many; L. Dawidowicz, The War Against the Jews; H. Druk, Failure to Rescure; H. Feingold, The Politics of Rescue, the Roosevelt Administration and the Holocaust, 1938–1945; M. Gilbert, Auschwitz and the Allies; R. Hilberg, The Destruction of the European Jews; Morse A.D., While Six Million Died; W. Laqueur, The Terrible Secret; M.N. Penkower, The Jews were Expendable; Gerald Reitlinger, The Final Solution; B. Wasserstein, Britain and the Jews of Europe, 1939–1945; D. Wyman, Paper Walls and the Abandonment of the Jews. Все эти труды обязательны к прочтению для серьезных исследователей проблематики Холокоста.



18

Национальность определялась по месту рождения.



19

Illustrated Sunday Herald (London), February 5, 1920, p. 5.



20

National Archives 840.48, Division of European Affairs, Memo on Refugee Problems, attached to Division of American Republics, Memo of November 18, 1938.



21

National Archives EDDF 840.48 Refugees 1319 1/2 December 10, 1938. Также Ciano Diaries 1939–45, p. 5.



22

Charles Herbert Stember, Jews in the Mind of America. Опрос общественного мнения.



23

Confidential Memorandum NE: PHA Mac В 88 6–9.



24

Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers 1938, Volume I General, p. 740. 31









Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх