• ТВОРИЛ ЛИ СТАЛИН БЕЗЗАКОНИЯ?
  • ЕВРОПЕЙСКАЯ ХУЦПА
  • ПОЕДИНОК

    ТВОРИЛ ЛИ СТАЛИН БЕЗЗАКОНИЯ?

    Н.С. ХРУЩЕВ И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛИ – ДА

    Г.Г. ЯГОДА – НЕТ

     Протокол допроса от 26 мая 1937 года

    Вопрос. Продолжаем прерванный допрос. Вы показали, что после убийства тов. Кирова у вас были намерения следствие по этому делу "потушить". Этому помешали обстоятельства от вас не зависящие. Но нас интересует, как вы намерены были это свернуть или, как вы говорите, "потушить"?

    Ответ. Никакого готового плана действий у меня не было. Уже по ходу следствия, когда определилось и стало ясным, что убийство Кирова дело рук троцкистско-зиновьевской организации, я очень жалел, что сам не остался в Ленинграде руководить следствием по делу. Совершенно ясно, что если бы я остался в Ленинграде, то убийство Кирова было бы изображено как угодно, но до действительных виновников, троцкистов и зиновьевцев, не добрались бы.

    Конечно, все это очень условно и предположительно, руководил следствием не я, в Ленинграде, как вы знаете, сидел Ежов, и в большей или меньшей мере действительное положение вещей вырвалось наружу. Зато я компенсировал себя в Москве тем, что свернул и направил по ложному следу следствие по делу бывших ленинградских чекистов.

    Вопрос. Как вы это сделали? Что именно было скрыто по делу бывших ленинградских чекистов?

    Ответ. Во-первых, к ответственности мною вначале не был привлечен участник заговора Запорожец. В списке отстраненных от работы в НКВД и отданных под суд ленинградских чекистов (список был опубликован в газете) фамилии Запорожца не было. Он был привлечен значительно позже по распоряжению из ЦК.

    Во-вторых, до начала следствия по делу я вызвал к себе Прокофьева и Молчанова и предложил им лично руководить следствием. Я поставил перед ними две задачи:

    1. Чтобы в материалах не было ничего компрометирующего центральный аппарат НКВД и его работников (в первую очередь меня самого).

    2. Свести дело к простой халатности и выгородить тем самым Запорожца и Губина, знавших о готовящемся убийстве Кирова.

    Мои указания были целиком выполнены.

    Я должен здесь заявить, что в этом деле принимал участие и Миронов. Действовал он не по прямым моим указаниям, а по своей доброй воле, он активно выгораживал меня во всех допросах, в которых он принимал участие.

    Если вы посмотрите материалы следствия по делу Медведя, то вам, несомненно, бросится в глаза, что почти все протоколы его допросов составлены таким образом, что я, Ягода, якобы неоднократно предупреждал о необходимости усилить физическую охрану Кирова, а Медведь это не выполнял. В итоге получилось, что я ни в чем не виноват, а виноват Медведь и его аппарат.

    Допрашивали Медведя, насколько я помню, Миронов с Прокофьевым или Миронов с Молчановым.

    Было в этом следствии еще одно обстоятельство, которое могло, если бы оно всплыло, вызвать неприятности.

    Вопрос. Какое это обстоятельство?

    Ответ. В 1933-34 годах СПО УНКВД Ленинградской области вскрыл и ликвидировал довольно серьезную троцкистско-зиновьевскую организацию. В материалах следствия, которые были присланы из Ленинграда Молчанову и мне, были данные о наличии этого центра в Москве. Ни я, ни Молчанов никаких мероприятий по этим материалам не приняли - положили их под сукно. Так вот, опасность состояла в том, что обвиняемые по делу ленинградских чекистов могли на допросах, в порядке своего оправдания, поднять этот вопрос. Говорили мы об этом с Молчановым и условились, чтобы данные эти вообще в следствии не фигурировали. Так и было сделано.

    Была и другая опасность. Она состояла в том, что кто-нибудь из арестованных ленинградских оперодовцев (Губин или другие) могли на допросах выболтать, что Николаев, убийца Кирова, при первом своем задержании (до убийства) был обыскан и у него были обнаружены материалы, свидетельствовавшие об его террористических намерениях, и оружие. Но Молчанов был прав, когда утверждал, что этого никто из них не скажет хотя бы из чувства самосохранения.

    Вопрос. Значит, Молчанов знал, что убийца тов. Кирова Николаев был освобожден в ленинградском Опероде после того, как было установлено, что он является террористом?

    Ответ. Да, знал. Молчанову и Прокофьеву я сообщил обо всех обстоятельствах, связанных с убийством Кирова после своего приезда из Ленинграда в первых числах декабря 1934 года.

    Вопрос. Что вы им сообщили?

    Ответ. Я сказал им, что Киров убит по решению центра троцкистско-зиновьевского блока, что я был об этом предупрежден заранее, что я предложил Запорожцу не чинить этому препятствий и рассказал им о случае освобождения Запорожцем задержанного в Ленинграде Николаева.

    Обо всем этом я вынужден был предупредить Молчанова и Прокофьева потому, что они руководили следствием по делу б. ленинградских чекистов и должны были знать все обстоятельства дела, чтобы не допускать прорыва этих данных в допросах. Я могу сообщить еще об одном материале профилактического порядка, которое я намерен был осуществить, но которое сорвалось, когда дело дошло до ЦК.

    Вопрос. Какого порядка мероприятие? Почему и как оно сорвалось?

    Ответ. После суда над ленинградским террористическим центром, после осуждения Зиновьева, Каменева и других, в Ленинграде были проведены массовые операции по высылке зиновьевцев. Высылали их почти без всякого предварительного следствия. И это меня устраивало, потому что была исключена возможность провала.

    Вопрос. Непонятно, почему это вас устраивало? Почему исключена была возможность провала?

    Ответ. Очень просто. Если бы всех, кто из Ленинграда был выслан, пропустили через основательное следствие, могло случиться, что в каких-либо звеньях следствия данные о заговоре, о центре троцкистско-зиновьевского блока прорвались бы. По этим же соображениям я намерен был аналогичную операцию провести в Москве. Мне было ясно, что удар по троцкистско-зиновь-евским кадрам в Москве неизбежен. Из двух зол я выбирал наименьшее; можно было бы пойти на серьезную ликвидацию организации или отдельных групп организации в порядке следствия и можно было просто выслать из Москвы какую-нибудь часть рядового учета троцкистов и зиновьевцев.

    Я пошел на второе. Предложил Молчанову приготовить соответствующие списки и поднял этот вопрос перед ЦК. Но в этом мне было отказано. Мне заявили, что удар надо нанести не по одиночкам из бывших троцкистов и зиновьевцев, а необходимо вскрыть нелегальные действующие и организующие центры троцкистско-зиновьевского центра. А этого я делать не хотел и не мог.

    Вопрос. Как же вы вышли из этого положения?

    Ответ. Никак не вышел. Не удалось, как вы видите, выйти из этого двойственного положения. Весь 1935 год я тормозил, саботировал, оттягивал требование ЦК громить центры троцкистско-зиновьевских организаций и правых. Когда по прямому предложению Сталина я вынужден был заняться делом "Клубок", я долго его тянул, переключил следствие от действительных виновников, организаторов заговора в Кремле - Енукидзе и др., на "мелких сошек" - уборщиц и служащих, и тем самым опять спас свое положение.

    Вопрос. Кстати, о деле "Клубок" и о Енукидзе. На допросе 4 мая вы показали, что во время следствия по этому делу к вам явился Карахан с предложением "выручить" Енукидзе и не проваливать его в этом деле. Как теперь устанавливается, вы были лично связаны с Енукидзе и вовсе непонятно, зачем вам нужен посредник, Карахан, в ваших делах с Енукидзе? Вы, значит, где-то напутали, неправду сказали?

    Ответ. Нет, я говорил правду и в одном, и в другом случае. Верно, что я был лично связан с Енукидзе как с членом общего центра заговора и верно также, что Карахан приходил ко мне, когда началось дело "Клубок", по поручению Енукидзе.

    Дело обстояло таким образом. Я уже говорил, что инициатива дела "Клубок" принадлежит Сталину. По его прямому предложению я вынужден был пойти на частичную ликвидацию дела. С самого начала мне было понятно, что тут где-то прорвалась нить заговора Енукидзе в Кремле, что, если основательно потянуть за оборванный конец, вытянешь Енукидзе, а за ним и всех нас - участников заговора.

    Так или иначе, но Енукидзе я считал в связи с этим проваленным, если не совсем, то частично. Поэтому было бы неосторожным с моей стороны продолжать свои встречи с Енукидзе именно в этот период, когда шло следствие по делу "Клубок". Поэтому я прекратил бывать у Енукидзе, как и он (по тем же соображениям) перестал звонить и приглашать меня. Но Енукидзе, должно быть, не очень в меня верил и опасался, что я могу его окончательно провалить. Поэтому он прислал Карахана для разговора со мной. А до этого по его поручению со мной говорил Петерсон.

    Вопрос. О чем вы беседовали с Петерсоном?

    Ответ. С Петерсоном я до этого несколько раз встречался у Енукидзе. Он знал о том, что моя связь с Енукидзе носит заговорщический характер. На сей раз, это было весной 1935 года, Петерсон сам начал разговор. Он заявил, что Енукидзе и он сам очень обеспокоены материалами о заговоре, который попал в НКВД. Он говорил мне, что некоторые факты об их заговорщической деятельности, которые прорывались в стенах Кремля, он задержал у себя и никому их, конечно, не показывал. Я ознакомил его с данными НКВД, сказал ему, что особых причин к беспокойству нет, что я стараюсь выгородить его и Енукидзе. Наряду с этим я попросил, чтобы он прислал мне все имеющиеся у него материалы. Петерсон прислал. Это были отдельные рапорты и сводки о контрреволюционных высказываниях сотрудников Кремля и т. п. О материалах этих я докладывал в ЦК, заявив, что они были мною изъяты при нелегальном обыске в столе у Петерсона.

    Вопрос. Зачем вы это сделали? Вы же обещали Петерсону выгородить его из дела?

    Ответ. В следствии я действительно покрыл Петерсона, но мне надо было его скомпрометировать, чтобы снять его с работы коменданта Кремля. Я все время стремился захватить охрану Кремля в свои руки, а это был удобный предлог. И мне это полностью удалось. Кроме того, я сообщил тогда же в ЦК, что Петерсон подслушивает правительственные разговоры по кремлевским телефонам (кабинет Петерсона находился рядом с телефонной станцией Кремля). Узнал я об этом из агентурных материалов, и мне вовсе не хотелось, чтобы и мои разговоры по телефонам контролировались Петерсоном. Петерсон был после этого снят, вместе с ним из Кремля была выведена школа ЦИК. В Кремль были введены войска НКВД.

    Вопрос. Известно, что по делу "Клубок" в качестве обвиняемых были привлечены Каменев и Зиновьев. Что вы сделали для того, чтобы скрыть их участие в заговоре?

    Ответ. По отношению к Зиновьеву и Каменеву у меня была двойственная политика. Я не мог допустить, чтобы следствие по их делу далеко зашло. Я боялся их откровенных показаний. Они могли бы выдать весь заговор. Поэтому Молчанов рассказ об их участии в деле "Клубок" свел к антисоветским разговорам, которые имели место между Каменевым и его братом Розенфельдом.

    Наряду с этим положение Зиновьева и Каменева, осужденных и находящихся в изоляторе, все время меня беспокоило. А вдруг они там что-либо надумают, надоест им сидеть и они разразятся полными и откровенными показаниями о заговоре, о центре, о моей роли (Каменев, как участник общего центра заговора, несомненно, знал обо мне и о том, что я являюсь участником заговора). Я говорю, что это обстоятельство все время меня тревожило. Правда, я принял все меры к тому, чтобы создать Зиновьеву и Каменеву наиболее благоприятные условия в тюрьме: книги, бумагу, питание, прогулки - все это они получали без ограничения. Но чем черт не шутит? Они были опасными свидетелями. Поэтому, докладывая дело в ЦК, я, чтобы покончить с ними, предлагал Зиновьева и Каменева расстрелять. Это не прошло потому, что данных для расстрела действительно не было. Так обстояло с делом "Клубок".

    Вопрос. Выше вы показали, что во время следствия по делу "Клубок" вы из конспиративных соображений не встречались с Енукидзе. Следствие по "Клубку", как известно, началось с 1935 года. До этого вы виделись с Енукидзе?

    Ответ. С Енукидзе я виделся после убийства Кирова, вскоре после ареста Зиновьева, Каменева и др. в Москве. Разговор происходил, как обычно, в кабинете у Енукидзе. Он спрашивал меня, как обстоят дела в Ленинграде, нет ли опасности полного провала, и выражал свое негодование по поводу партизанских действий троцкистов и зиновьевцев, выразившихся в убийстве Кирова.

    Вопрос. О каких партизанских действиях вы говорите? Ведь убийство тов. Кирова было санкционировано общим центром заговора?

    Ответ. Это верно. Но я уже говорил на предыдущем допросе, что правые были вынуждены пойти на санкцию теракта над Кировым только в порядке компромисса. Вообще мы были против отдельных терактов, не согласованных с общим планом заговора и захвата власти. Вот это именно и имел в виду Енукидзе, когда говорил о партизанских действиях. Тогда же Енукидзе сообщил мне, что вместо арестованного Каменева троцкистско-зиновьевский блок выдвинул в общий центр заговора Сокольникова. Енукидзе говорил мне, что в новой ориентации заговора роль Сокольникова имеет первостепенное значение.

    Вопрос. Что это за новая ориентация, и почему именно роль Сокольникова связана с этой ориентацией?

    Ответ. На одном из допросов я уже показывал, что в 1935 году к планам нашего заговора на государственный переворот только внутренними силами прибавилась ориентировка на немцев, вернее, на фашистскую Германию, как на союзника в деле свержения Советской власти. Вызвано это было следующими соображениями.

    Во-первых, в 1935 году перспектива войны со стороны окрепшей Германии против Советского Союза нарастала с каждым днем. В связи с этим надо было забежать вперед и договориться с ними. Енукидзе мне говорил, что Троцкий за границей установил полный контакт с германскими правительственными кругами, что сам Енукидзе тоже имеет линию связи с немцами.

    Во-вторых, убийство Кирова вызвало огромную настороженность со стороны партии и всей страны к троцкистским и зиновьевским кадрам и расчеты на какую-либо поддержку внутри страны исключались. "Бдительность, о которой они кричат на каждом углу, будет стоить голов нашим людям", - говорил мне Енукидзе.

    Именно эти соображения и легли в основу ориентировки заговора, начиная с 1935 года, на Германию. И именно в связи с этим роль Сокольникова в общем центре заговора, являющегося одновременно заместителем Наркоминдела, имела особое значение потому, что через него могла быть налажена связь с официальными кругами Германии.

    Вопрос. Вы говорите, что через Сокольникова "могла быть" налажена связь с немцами. А разве эта возможность не была реализована?

    Ответ. Этого я сказать не могу. Тогда при моем разговоре с Енукидзе речь шла только о возможностях. Было ли это в дальнейшем осуществлено, я не знаю. Но мне известно, что в ориентировке и заговорах с германскими правительственными кругами у троцкистов и зиновьевцев, с одной стороны, и у правых, с другой стороны, были свои особые, различные линии.

    Вопрос. Чем они отличаются и откуда вы это знаете?

    Ответ. Об этом мне говорил Карахан в одной из наших бесед с ним в 1935 году. Сущность этих двух линий в ориентировке и контакте с немцами состоит в следующем: троцкистско-зиновьевская часть нашего центра вела переговоры с германскими правительственными кругами через находящегося в эмиграции Троцкого, оторванного от Советского Союза, не знавшего внутренние процессы страны и готового все отдать, лишь бы скорее свергнуть Советскую власть и вернуться в Россию.

    Иначе к делу относились мы, правые. Мы не являлись сторонниками полного раздела России, как это делал Троцкий. Мы считали, что силы наши в стране довольно значительны и можем в переговорах с немцами выступать как равная сторона. Если дозволено на фоне наших преступных и изменнических дел употребить слово "патриотизм", то некоторая доля этого патриотизма в нас, правых, все же сохранилась. Этим отличалась точка зрения правых в их ориентировке на немцев от линии троцкистско-зиновьевского блока. Именно поэтому центр правых предложил Карахану установить связь с германскими правительственными кругами и вести с ними переговоры. Но об этом я уже рассказывал.

    Вопрос. Вы показывали совершенно не то, что говорите теперь. На допросе 4 мая вы показали, что Карахан установил связь с немцами по собственной инициативе. Сейчас же вы говорите, что вязь с германскими правительственными кругами Карахан установил по постановлению центра правых.

    Ответ. Никаких расхождений между тем, что я показал на допросе 4 мая, и между тем, что я говорю теперь, - я не лгу. Я только дополняю свои предыдущие показания. Связь с немцами у Карахана существовала давно. И эту, уже установленную линию связи центр правых использовал как реальную линию, предложив Карахану вступить с германскими правительственными кругами в официальные переговоры. Я уже показывал, что Карахан после этого был в Берлине, виделся там с Надольным и Гессом (или Геббельсом) и, как он мне говорил, уже в 1936 году добился значительных уступок от немцев.

    Вопрос. Каких уступок?

    Ответ. Уступок от кабальных условий, на основе которых было достигнуто соглашение с Троцким.

    Вопрос. На каких условиях Карахан достиг соглашения с немцами?

    Ответ. Я боюсь напутать в передаче того, что говорил мне Карахан. Политик я плохой, в международных вопросах слабо разбираюсь, еще меньше в экономических. Помню, что Карахан говорил о двух вариантах соглашения: один, если центр заговора приходит к власти самостоятельно без помощи немцев; второй, если заговорщикам в их приходе к власти помогут немецкие штыки во время войны.

    При первом варианте речь шла о следующих условиях: 1) Разрыв СССР договоров о союзе с Францией и Чехословакией;

    2) заключение военного и экономического союзов с Германией;

    3) ликвидация Коминтерна;

    4) предоставление Германии [права] на долголетние концессии источников химического сырья СССР (Кольского полуострова, нефтяных источников и прочее);

    5) установление в СССР такого политического и экономического строя, который гарантирует германским фирмам полную возможность развития своей частной инициативы на территории СССР.

    При втором варианте, т. е. при приходе к власти в военное время при помощи немцев, оставались в силе те же условия, плюс какие-то территориальные уступки, но какие именно, я не помню. Об этом должен подробнее и точнее показать сам Карахан.

    Вопрос. Вы показываете, что одним из вариантов соглашения с немцами являлся приход заговорщиков к власти самостоятельно, без помощи со стороны немцев. Каковы реальные силы, которые центр заговора мог использовать для свержения Советской власти?

    Ответ. Об этом я уже говорил на предыдущем допросе. Это были все те организации, которые входили в общий заговор против Советской власти.

    Вопрос. Вы дали только перечень организаций, входивших в заговор, но ничего не показали об их реальных силах.

    Ответ. Это верно, но я считаю, что все организации, входившие в общий центр заговора, теперь уже ликвидированы и поэтому не стоит их перечислять.

    Вопрос. Но вы знали о наличии этих организаций до того, как они были ликвидированы?

    Ответ. Об основных знал.

    Вопрос. От кого?

    Ответ. О некоторых я знал из материалов ОГПУ-НКВД, о других мне говорил Енукидзе.

    Вопрос. О каких организациях вам говорил Енукидзе? И когда он вам о них говорил?

    Ответ. Когда точно это было сказано, я сказать не могу. Мы неоднократно вместе с Енукидзе прикидывали силы организации заговора. О троцкистских, зиновьевских и правых организациях Енукидзе говорил, что они сильны, кроме Москвы, еще в Ленинграде, на Украине, на Урале, в Азово-Черноморском крае, в Западно-Сибирском крае и на Кавказе. Енукидзе говорил также, что военная организация наиболее сильна в Москве, но имеет свои группы на Украине и в Ленинграде. О меньшевиках и эсерах Енукидзе высказывал предположение, что у них имеются законспирированные организации в Сибири, в Средней Азии и на Кавказе. А силы мои в НКВД вам известны, я о них уже показывал.

    Вопрос. Но вы опять даете только голый перечень местных организаций.

    Ответ. Но Енукидзе мне ничего не говорил ни о количественном составе этих организаций, ни об их руководителях. Это стало мне известным уже по данным следствия в НКВД значительно позднее, в 1936 году.

    Вопрос. А как мыслился приход к власти на случай войны?

    Ответ. Речь шла о восстании наших партий в тылу, аресте членов правительства при одновременном открытии фронта неприятелю заговорщиками из военного блока. Но это были только планы, которым не дано было осуществиться, потому что в конце 1935 года, весь 1936 и 1937 годы прошли под знаком ликвидации всех наших организаций; сначала, пока я был в НКВД, при значительном торможении, а затем уже, при Ежове, начался полный разгром всех звеньев нашего заговора. О том, как мы, участники заговора в НКВД, прикрывали организации заговора, тормозили их ликвидацию, я уже говорил. Но одну деталь я еще не сообщил. А сейчас, когда я говорю всю правду, я не хочу больше ее скрывать.

    Вопрос. Что вы хотите показать?

    Ответ. Летом 1936 года из политизоляторов в Москву для привлечения к следствию по делу центра троцкистско-зиновьевского блока были доставлены Зиновьев и Каменев. Мне, как я уже говорил, нужно было с ними покончить: они все равно были уже провалены, третий раз привлекались; и я очень беспокоился, чтобы они где-нибудь на следствии не болтнули лишнего. Поэтому я стал практиковать обход некоторых камер арестованных во внутренней тюрьме. Почти во все камеры я заходил вместе с начальником тюрьмы Поповым. К Зиновьеву и Каменеву (в отдельности к каждому) я тоже зашел, предупредив Попова, чтобы он остался за дверью.

    За время 5-10 минут я успел предупредить Зиновьева и Каменева о том, кто арестован, какие имеются показания. Заявил им, что никаких данных о других центрах, принимавших участие в заговоре, тем более об общем центре, следствие не знает. "Не все еще потеряно, ничего не выдавайте сами. Центр заговора действует. Вне зависимости от приговора суда вы вернетесь ко мне", - говорил я им. И Зиновьев и Каменев на следствии и на суде, как вы знаете, выполнили мои указания. А после приговора они были расстреляны. Это было в августе 1936 года. В сентябре я был снят с работы в НКВД.

    Генрих ЯГОДА

    ЦА ФСБ. Ф. Н-13614. Т. 2. Л. 168-185

    (Продолжение следует)

    ЕВРОПЕЙСКАЯ ХУЦПА

    О пакте «Молотов-Риббентроп»

    Парламентская Ассамблея Организации по Безопасности и Сотрудничеству в Европе 3 июля 2009 года приняла резолюцию «Воссоединение объединенной Европы», уравнивающую сталинизм и нацизм и призывающую к международному осуждению тоталитарных режимов:

    «3. …отмечая, что в двадцатом веке европейские страны испытали на себе два мощных тоталитарных режима, нацистский и сталинский, которые несли с собой геноцид, нарушения прав и свобод человека, военные преступления и преступления против человечества…

    4. …признавая уникальность Холокоста…

    10. …напоминая об инициативе Европейского парламента объявить 23 августа, т.е. день подписания 70 лет назад пакта «Риббентроп-Молотов», общеевропейским днем памяти жертв сталинизма и нацизма…

    17. Выражает глубокую озабоченность по поводу восхваления тоталитарных режимов, включая проведение публичных демонстраций в ознаменование нацистского или сталинского прошлого…»

    На языке идиш есть слово хуцпа, которое означает сверхнаглость, поясняемую обычно таким примером: сын, убивший из корыстных побуждений родителей, требует у суда снисхождения к себе потому, что он теперь сирота.

    И только этим словом «хуцпа» можно точно описать то, что сегодня в Европе, а вслед за Европой и почти во всех странах СНГ вину за развязывание Второй мировой войны возлагают на «гитлеровский и сталинский тоталитарные режимы».

    Германии первой половины прошлого века для начала любой войны, а не только мировой, требовались силы, состоящие из людских и промышленных ресурсов. Да, к 1939 году Германия необходимые для войны силы собрала, но с чьей помощью?

    Разве в 1936 году воевавший в Испании СССР, а не Англия и Франция своим бездействием позволил восторжествовать в Испании фашистам – фактическим союзникам Германии во Второй мировой войне? Разве это СССР, а не Англия и Франция в 1936 году позволили Германии вернуть в состав Германии демилитаризованную Рейнскую область? Разве Сталин, а не премьер-министр Великобритании С. Болдуин успокоил мир уверениями, что вступление германских войск в Рейнскую область «не содержит угрозы военного конфликта»? Разве в 1938 году, накануне присоединения к Германии Австрии, Сталин, а не британский премьер Невилл Чемберлен заявил в парламенте, что Австрия не может рассчитывать на защиту Лиги Наций: «Мы не должны обманывать, а тем более не должны обнадёживать малые слабые государства, обещая им защиту со стороны Лиги Наций и соответствующие шаги с нашей стороны, поскольку мы знаем, что ничего подобного нельзя будет предпринять». Разве в 1938 году не тот же Чемберлен и премьер-министр Франции Эдуард Даладье, а Сталин сдал в Мюнхене Чехословакию Германии, на тот момент одного из крупнейших производителей оружия? (На Мюнхенский сговор СССР даже не пригласили, хотя во всем мире только Советский Союз подтверждал готовность воевать за независимость Чехословакии. И разве в августе 1939 года СССР, а не Англия, Польша и Франция отказались от оборонительного военного союза против агрессивных замыслов Германии?

    И разве это Англия и Франция, давно подписавшие с Германией пакты о ненападении, а не СССР, в 1939 году последним из европейских держав заключивший с Германией такой пакт, воспользовались этими пактами и лишили Германию людской и экономической мощи Западных областей Украины, Белоруссии и Прибалтийских стран? Разве это Англия и Франция, а не СССР в 1940 году (накануне решающих битв) привели в ослабленное состояние союзников Германии Финляндию и Румынию?

    Разве это в пакте «Молотов-Риббентроп», а не в договоре между Англией и Польшей от 25 августа 1939 года стороны договорились оказывать друг другу военную помощь? И не просто помощь в случае агрессии, но и в любом другом случае, кода эти стороны сочтут войну для себя «жизненно важной»?

    Пусть Ангела Меркель, пенсионеры Герхард Шредер и Гельмут Коль мысленно поставят себя на место канцлера Германии Адольфа Гитлера в августе 1939 года, но учтут военный союз Польши с Англией, узнают про то, что Польша уже отмобилизовала армию в 3,5 миллиона человек и начала вырезать мирное немецкое население на территории Польши, пусть услышат, как польский главнокомандующий Рыдз-Смиглы громогласно хвастается продиктовать Германии мир в Берлине.

    Разумеется, ни Англия с Францией, ни Сталин не ожидали, что польская армия начнет трусливо удирать от наступающих немцев. Этого не ожидал даже Гитлер, который и через неделю после начала войны в условиях перемирия с польским правительством соглашался отвести войска на запад и даже вернуть Польше уже взятый немцами Краков.

    Но речь идет не о ходе военных действий, которые обуславливались уже военной обстановкой, а о развязывании Второй мировой войны. Да, Англия, Франция и Польша хотели натравить Гитлера на СССР, а самим погреть руки на мировом пожаре. У них это не получилось, хотя они для этого и убили «маму» – Чехословакию – и «папу» – союз с СССР.

    Так разве это не хуцпа - прикидываться сегодня невинными сиротами, которых «обидели злодеи Гитлер и Сталин»?!

    О Катынском деле

    Это очередная польская хуцпа, которая проводится с поддержкой правящего в России режима.

    Польских офицеров, отказавшихся в 1939 году воевать за независимость Польши и сдавшихся в плен Красной Армии, безусловно расстреляли немцы в 1941 году. Однако сегодня нас уверяют в том, что их расстреляли русские. Доказывать это взялась Главная военная прокуратура СССР, а потом и России, и ее крики об этом убеждают всех, кто не знаком с подробностями расследования этого дела.

    На самом деле в 159 томах результатов этого расследования всё доказывает, что поляков расстреляли немцы, и только возникший неизвестно откуда в 1992 году комплект из, по сути, трех документов якобы «подтверждает», что поляков расстрелял НКВД. Но это такие фальшивки, что поверить «документам» может только тот, кто не уважает себя.

    Немного подробностей. В «Новой газете» 22 апреля 2009 года утверждалось: «…документально было подтверждено, что около 22 тысяч жертв катынского преступления казнили по решению Политбюро ЦК ВКП(б)…». По доверенности внука И.В. Сталина, Е.Я. Джугашвили, мы подали в Басманныйц суд города Москвы иск о признании данных сведений несоответствующими действительности.

    Клеветники представили суду упомянутые выше фальшивки, в свою очередь мы представили суду заявление об их подложности. Мы указали суду на 43 признака подделки, начиная от криминалистических признаков («письмо Берии» отпечатано на двух машинках – фальсификаторы к последней странице подлинного письма Берии приставили изготовленные ими три фальшивые начальные страницы), продолжая историческими (судебные тройки были запрещены в 1938 году, а в подложных документах утверждается, что поляки якобы были расстреляны на основании решений судебной тройки в 1940 году), кончая делопроизводственными (по этим «документам» Сталин якобы дал указание председателю КГБ Шелепину расстрелять поляков в 1959 году, и это при том, что Сталин умер в 1953 году, а поляки расстреляны немцами в 1941 году). Что обидно, так это то, что фальшивки исполнены крайне глупо, даже их текст исполнен с «иностранным акцентом», то есть так, как в СССР не говорили и не писали. Скажем, Председателю КГБ написать «советские органы власти», а не государственные органы власти все равно, что Гитлеру написать не «Вермахт», а «гитлеровские войска».

    Если о вине СССР в расстреле поляков утверждают президенты России, то полностью зависящий не от закона, а от власти российский суд не мог признать утверждения президентов ложью. Но глупость фальшивок была такова, что даже такой суд не смог признать фальшивки подлинными документами.

    И 13 октября 2009 года Басманный суд города Москвы отказался рассмотреть дело по существу и принял решение отказать внуку Сталина в иске на основании того, что утверждение о расстреле поляков НКВД СССР это не факт, а якобы «выражения мнения посредством газетной публикации, что отражает существенную роль прессы в обеспечении надлежащего функционирования демократического общества». Таким образом, Басманным судом установлено, а Мосгорсудом оставлено в силе судебное решение по Катынскому делу, из которого следует, что утверждения о расстреле пленных поляков органами власти СССР являются не фактом и не сведениями, а безответственной (не подлежащей суду) болтовней. Этими же российскими судами установлено, что клевета необходима для «надлежащего функционирования демократического общества».

    Таким образом, на сегодня по Катынскому делу имеются:

    - отказ Главной военной прокуратуры России предъявлять обвинение по Катынскому делу и передавать его в суд для судебного установления виновных в гибели польских пленных;

    - отказ Конституционного суда, рассмотревшего упомянутые документы в 1992 году, признать вину КПСС в убийстве пленных поляков;

    - отказ Басманного суда, рассмотревшего упомянутые документы, признать факт того, «что около 22 тысяч жертв катынского преступления казнили по решению Политбюро ЦК ВКП (б)».

    А Польша как ни в чём не бывало, ведёт войну за денежную компенсацию с России. Ну ни хуцпа?

    Ю.И. МУХИН









    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх