Александр Бенуа и возрождение Версаля

Александр Николаевич Бенуа (1870-1960) Серия «Последние прогулки короля Людовика XIV»

Дани Савелли

Те, кто пишет о родственных чертах Версаля и Санкт-Петербурга, часто забывают, что их сближала и сходная судьба – пренебрежение к этим некогда величественным городам во второй половине XIX века. Название полузабытого романа Всеволода Крестовского напоминает нам, что было время, когда столица русской империи была похожа на трущобы. Но сегодня трудно поверить, что и старинный город французских королей находился в те годы в печальном запустении: Мраморный двор зарос травой, исчезли аллеи парка, дворец стоял пустой, без мебели и произведений искусства.

Забывают также, что в конце XIX века Петербург вновь оказался в чести, а Версаль был спасен от забвения усилиями всего-навсего двух человек. Первым был Пьер де Нолак, поэт и хранитель версальского замка с 1892 по 1920 год. Благодаря его стараниям Версаль преобразился: мебель, странствовавшая по распродажам и пылившаяся на чердаках, опять украсила залы, парк был разбит заново, и Версаль стал достопримечательностью, которую непременно показывали всем официальным гостям Франции. Самым «блестящим и значительным» 1* гостем Версаля стал Николай II: его визит 8 октября 1896 года был своего рода символической акцией, утверждающей неразрывность исторических связей французского и русского двора.

Вторым «спасителем» Версаля оказался Робер де Монтескью. Благодаря этому знаменитому персонажу культуры конца века – денди, поэту, коллекционеру – воскрес светский Версаль. Весной 1894 года Монтескью снял особняк на Парижской улице и стал устраивать вечера, иногда принимая гостей прямо в дворцовом парке – Нолак доверил ему ключ от «святая святых» версальской жизни. Обаяние личности Монтескью, ставшего прототипом гюисмансовского Дез Эсента и прустовского барона Шарлю, помогло Версалю превратиться в одно из самых любимых и модных дачных мест парижской знати. Отчасти благодаря ему Версаль стал и излюбленной темой французской поэзии символизма.


2. Джованни Болдини Ванна Везине

Холст, масло Частное собрание


3. Версаль. У Курция. 1897

Картон, акварель, гуашь. 44 х 62 IPM'


Осенью 1896 года Александр Бенуа, приложивший немало усилий для воскрешения Петербурга, открывает «скучный версальский парк» Мюссе, ставший благодаря Барресу, Монтескыо, Анри де Ренье, Эле, Нолаку, Лобру, Болдини – приютом поэтов и мудрецов»2* . Приезжая в Версаль, Бенуа встречается с теми, кому Версаль был обязан новым расцветом – Пьером Нолаком, его преемником Андре Ператом3* , Анри де Ренье, поэтом и, пожалуй, самым известным прозаиком этого времени4* , с Полем Эле, тончайшим гравером, «таким же поклонником Версаля», как сам Бенуа 5* , и, наконец, с Робером де Монтескью, которому он посвятит не одну страницу своих воспоминаний.

Заманчиво было бы предположить, что и одержимость Версалем возникла у Бенуа под влиянием этого самого блестящего из парижских денди. (Потом Бенуа увлечет ею и своих друзей Льва Бакста, Константина Сомова, Анну Остроумову-Лебедеву и своих племянников Евгения Лансере и Зинаиду Серебрякову.)

Однако едва ли такое предположение окажется верным: Версаль остается излюбленным мотивом Бенуа на протяжении всей его жизни – позднее, когда мода на Версаль давно пройдет, Бенуа по- прежнему приезжает сюда, проводит здесь целый год, с осени 1905 по осень 1906 года. В 1956 году, в возрасте восьмидесяти шести лет, тридцать из которых Бенуа провел во Франции, он жалуется на пошатнувшееся здоровье, которое мешает ему гулять по «парадизу», где он некогда жил6* . «Версальское» наследие Бенуа насчитывает более шестисот рисунков, акварелей, пастелей, гуашей, гравюр и полотен, свидетельствуя, что «божественный Версаль»7* , по крайней мере до 1926 года, оставался постоянным источником его вдохновения8* . Изучение мемуаров Бенуа, его переписки и статей подтверждает, что любовь художника к Версалю не была данью преходящей светской моде. День его первой встречи с Версалем, напишет он потом в Петрограде, «остался в моей памяти, как один из самых полных и счастливых дней всей моей жизни» 9* , «я приехал из Версаля одурманенный, почти больной от впечатлений» 10* . В 1905 году, живя в Версале, Бенуа признается своему племяннику: «Я упоен Версалем, это какая-то болезнь, влюбленность, преступная страсть» 11* . «Правда Версаля… оказалась более изумительной и чудесной, нежели все вымыслы» 12* , – пишет он далее, но при этом, «в сущности, эти настроения (в Версале) были в известной степени возобновлением или продолжением тех, что овладевали мной в Петергофе, в Ораниенбауме, в Царском Селе» 13* , «маленьких Версалях» под Петербургом, где работал отец художника, архитектор Николай Леонтьевич Бенуа. Александр Николаевич вспоминал, что его впечатления «приобретали небывалую, почти до физического страдания дошедшую остроту» 14* .

Эти признания удивительным образом совпадают с признаниями Пруста, посвятившего «волшебным местам» Версаля эссе в 1893 году 15* . Однако для Бенуа, потомка выходцев из Франции, воспитанного петербургской культурой, знакомство с Версалем было в какой-то степени «узнаванием» некоей унаследованной традиции. Вне всякого сомнения, воздействие на Бенуа парижской атмосферы и парижской моды было совсем иного толка, чем, например, на американских туристов, которые под влиянием Монтескью поселились в Версале. Но прав ли был Сергей Маковский, утверждая, что «сквозь русскую призму увидел Бенуа и поэзию Версаля»? 16* Другими словами, вполне ли своей стала для Бенуа французская культура?

На первый взгляд, работы Бенуа, посвященные Версалю, вполне сопоставимы с работами его французских современников, варьирующих версальскую тему. Как и художников Поля Эле, Мориса Л обра или Анри Ле Сиданера, как и поэтов Анну де Ноай, Анри де Ренье или Альбера Самена, Бенуа вдохновляет в Версале не пышность королевского двора, но осенняя тишина, когда «молчащий парк» 17* одевается «печальным и прекрасным убором» 18* . Так же, как и им, художнику близки «печальные и зыбкие воспоминанья о короле, что бродит по дворцу и по аллеям» 19* . Как и для них, для Бенуа «иллюзия становится хозяйкой в жилище царственной тоски» 20* , но странная осязаемость этих иллюзий («…я доходил подчас до чего-то близкого к галлюцинации» 21* ), пожалуй, отличает его работы от картин французских художников, зачастую сближающихся с условностью театральных постановок. «Тени», скользящие по версальскому парку, для Бенуа скорее сродни воспоминаниям, чем фантазиям 22* . Переживания, возникающие при созерцании созданных им образов Версаля (и, возможно, вдохновлявшие самого Бенуа), пожалуй, ближе всего к переживаниям Шарлотты Моберли и Элеоноры Йордан, «столкнувшихся с самым необычайным на свете явлением» 23* . Эти английские леди, прогуливаясь 10 августа 1901 года по Трианону, «встретились» с Марией Антуанеттой; сродни этим удивительным «встречам» и упоминания Бенуа о «странных наваждениях» 24* Версаля: перед ним, пишет Бенуа, проходят «образы того, что происходило здесь когда-то (или что могло происходить) среди этой грандиозной и поэтичной обстановки» 25* , что он увидел «создателя всего этого мира, самого короля Людовика и его окружение» 26* . Бенуа, «искусный русский художник» 27* , трактует версальскую тему не столько как погружение в прошлое, что было свойственно его французским коллегам, сколько как своеобразную «инкрустацию» 28* версальских пейзажей персонажами в старинных костюмах, порой едва обозначенными – некими силуэтами, выделяемыми контражуром. Такова, например, его версальская серия 1897-1898 годов. Образы «Последних прогулок Людовика XIV», безусловно, вдохновлены, а иной раз и позаимствованы из текстов и гравюр времени «короля-солнца». Однако подобный взгляд – подход эрудита и знатока – отнюдь не чреват ни сухостью, ни педантизмом и не вынуждает художника заниматься безжизненными историческими реконструкциями. Равнодушный к столь дорогим сердцу Монтескью «жалобам камней, мечтающих истлеть в забвеньи» 29* , Бенуа не запечатлел ни обветшания дворца, ни запустения парка, которые еще, безусловно, застал. Исторической точности он предпочитает полеты фантазии – и вместе с тем его фантазии исторически точны. Темы художника – течение времени, «романтическое» вторжение природы в классицистический парк Ленотра; его занимает – и забавляет – контраст между изысканностью парковых декораций, в которых «каждая линия, любая статуя, малейшая ваза» напоминают «о божественности монархической власти, о величии короля-солнца, о незыблемости устоев» 30* – и гротескной фигурой самого короля: сгорбленного старика в каталке, которую толкает ливрейный лакей.

Несколько лет спустя Бенуа нарисует столь же непочтительный словесный портрет Людовика XIV: «скрюченный старик с отвислыми щеками, с плохими зубами и лицом, изъеденным оспой» 31* . Король в «Прогулках» Бенуа – одинокий старик, оставленный придворными и цепляющийся за духовника в предчувствии близкой смерти. Но выступает он скорее не в роли трагического героя, а в роли стаффажного персонажа, статиста, чье почти эфемерное, призрачное присутствие подчеркивает незыблемость декораций и сцены, с которой уходит некогда великий актер, «безропотно вынесший бремя этой чудовищной комедии»32* .

При этом Бенуа как будто забывает, что Людовик XIV был главным заказчиком версальского спектакля и вовсе не заблуждался относительно роли, которую сам себе назначил сыграть. Поскольку история представлялась Бенуа неким подобием театральной пьесы, то неизбежна была и смена ярких мизансцен менее удачными: «Людовик XIV был превосходным актером, и он заслужил аплодисменты истории. Людовик XVI был лишь одним из «внуков великого актера», попавшим на сцену, – и потому очень естественно, что он был прогнан зрителями, причем провалилась и пьеса, недавно еще имевшая громадный успех»33*.

Любопытно, что впервые Бенуа увидел Версаль в виде театральной декорации. Его знакомство с парком и дворцом состоялось не в 1896 году, а в 1890, и не во Франции, а в Санкт-Петербурге, в Мариинском театре на балете «Спящая красавица». Собираясь поставить сказку Перро «в стиле Людовика XIV», директор императорского театра Всеволожский заказал музыку П.И.Чайковскому. Бенуа вспоминал, что был потрясен необыкновенными декорациями, воспроизводящими Версаль, но еще больше сходством принца Дезире с Людовиком XIV. Молодого художника восхищало, как в спектакле король возвращал к жизни, то есть в собственное время, принцессу Ренессанс, погрузившуюся в вековую летаргию, столь же безнадежную, как забвение или смерть.

Возможно, именно впечатления от этой постановки предопределили «театральную» интерпретацию версальской темы в искусстве Бенуа, «задали» ракурс взгляда. Вопросы героя из «Мушки» Мюссе, попавшего в Версаль: «Что, если за этими тяжелыми занавесями в глубине бесконечной сияющей галереи спит вот уже сто лет принцесса? Что, если, отодвинув золоченую панель, вдруг появится фея в фижмах, Армида в блестках или из мраморной колонны выйдет придворная дриада?» 34* – для Бенуа не были вдохновлены подлинным Версалем, но стали своего рода волшебным прологом знакомства с ним – ведь художник видел настоящих обворожительных маркиз, порхавших по дворцу из полотна и картона, и только потом увидел настоящий дворец.


4. Александр Николаевич Бенуа (1870~1962) Фантазия на тему Версаля. 1906

Бумага на картоне, тушь, гуашь. 49,6 х 67.1 ГТГ


Обратившись к версальской теме, Бенуа, возможно, стремился воссоздать (при помощи памяти истории и собственного воображения) то эстетическое потрясение, которое он пережил в двадцать лет. Критик Сергей Эрнст приводит слова художника: «Маленькая финальная вариация Гердта в «Спящей красавице» открыла мне весь XVIII век, Версаль, Людовика XIV, открыла мне больше, чем все фолианты и музеи» 35* . Более того, по собственному признанию художника, это потрясение сделало его балетоманом; впоследствии он станет одним из инициаторов и создателей «Русских балетов» 36* . Волшебный балет «на тему Людовика XIV» становится словно бы связующим звеном между завораживающим Бенуа Версалем и новым русским балетом, с триумфом прошедшим по европейским сценам.

Впрочем, и самого Бенуа Версаль вдохновлял на эксперименты в области театра. После успеха 37* «Последних прогулок Людовика XIV» Бенуа пишет либретто «Павильон Армиды» – варицию на темы «Освобожденного Иерусалима» Тассо и «Омфалы» Теофиля Готье – и рисует костюмы «по мотивам» рисунков Луи-Рене Боке (1717-1814). Ему удается передать «щемящую тоску по чему-то виденному, промелькнувшему, неуловимому» 38* , так растрогавшую Жана Кокто. «Приемные дети Версаля», Ро- бер де Монтескью, «один из самых восторженных наших друзей», и «сам Анри де Ренье»39* , немало способствовали успеху «Павильона Армиды», первого спектакля «Русских балетов» на Западе.

Опыт театральной сценографии словно бы пришел из графических серий Бенуа: некоторые из его парковых пейзажей, хоть и не принадлежат к «людовиковым капризам»40* 1897-1898 годов, композиционно выстроены наподобие пустой сцены: с просцениумом и «обрамляющими» кулисами – кустами и статуями 41* . Пример таких «театральных» композиций – гуашь 1906 года «Купальня маркизы»(существует два варианта этой работы, хранящиеся в ГТГ и ГРМ). Сюжет художнику «подсказала» история знаменитой ванны, упоминаемой в мемуарах Бенуа 42* : она была сделана для мадам Монтеспан из цельного куска райского мрамора и украшала собой ванную комнату Во времена стыдливой госпожи де Ментенон ее спрятали иод полом; Людовик XV вновь извлек ее на свет и подарил госпоже Помпадур, а она поместила ванну в парке Эрмитажа. Монтескью отыскал эту ванну в монастыре и выкупил у настоятельницы; единственная ванна версальского дворца обосновалась в саду поэта в Нейи. В честь этого знаменательного события был устроен грандиозный праздник, куда был приглашен «весь эстетствующий Париж» 43* . Знаменитая ванна была запе

чатлена знаменитыми художниками: восьмиугольник розового мрамора, окруженный зеленью, изображен Джованни Болдини 44* ; Бенуа не столь документально-точен: в изображенной им купальне ванна превращается в прямоугольный бассейн, его окружают зеленые боскеты, а вдали белеет храм Любви, напоминающий Трианон. Прелестная маркиза (возможно, госпожа Помпадур?), жеманясь, смотрит на зрителя; из зеленой аллеи выглядывает черная лукавая мордашка то ли негритенка, то ли человечка в маске. Самому Бенуа, пожалуй, ближе ли- бертинаж XVIII столетия, чем декадентство конца XIX века: от праздника Монтескью, «короля» декадентов, он увлекает нас в прошлое – фантастическое, иллюзорное, театральное.

В своих «фантазиях на тему Версаля» Бенуа остается «человеком театра» 45* , бережно хранящим впечатления от петербургского спектакля – и в этом, возможно, прав Сергей Маковский: «русская призма», сквозь которую Бенуа увидел поэзию Версаля, – это прежде всего «волшебный фонарь» 46* русского театра, блестящих петербургских театральных постановок. Впечатления же от самого Версаля отозвались в творчестве Бенуа – не только как художника, но и как историка искусства – весьма разнообразно. В 1918 году Бенуа был назначен хранителем художественной коллекции Эрмитажа: тогда, возможно, ему и пригодились «уроки» дру- зей-«версальцев», разумеется, не Монтескью, противника самой идеи восстановления и реставрации, а Пьера де Нолака, восстановившего Версаль после четырех революций. По примеру своего французского коллеги, который, приехав в Версаль, не последовал совету художника Гослена: «Не усердствуйте, пишите о Версале книги, но оставьте в покое музей, который никого не интересует», – Бенуа стал активно защищать от вандализма и произведения искусства, и сам императорский дворец47* . Восстановленный Нолаком Версаль был для Бенуа идеальным примером – наглядной иллюстрацией идеи «дворцов-музеев», которой он посвятил множество статей в 1917-1923 годах.


5. Константин Алексеевич Коровин (1861-1939) Аллея Версальского парка. 1900

Холст, масло. 55 х 45 Частное собрание, Москва


В 1926 году в Ленинграде распространился слух, что Бенуа, в свое время сделавший столь многое для спасения Петербурга, руководит реставрационными работами в Версале 48* . Бенуа поспешил опровергнуть эти слухи. Однако художник сделал для Версаля много больше, чем простая реставрация: своими работами Бенуа способствовал воскрешению города французских королей.

Перевод с французского Марианны Кожевниковой


Примечания

1* Nol.hac P. de. La Resurrection de Versailles. Souvenirs d'un conservateur. 1887-1910. Paris, 1937, p. 151.

2* Proust M. John Ruskin. Les pierres de Venise (1906) // Contre Sainte-Beuve. Paris, 1971, p. 520.

3* Письмо от 11-12 апреля 1958 года А.Савинову // Александр Бенуа размышляет… М., 1968, с. 667.

4* Бенуа иллюстровал два произведения А. де Ренье: в 1910 году для журнала «Аполлон» (№6) отрывок из «Г-на Горькосерда» и в 1928 – «Грешницу», которая так и не была опубликована.

5* Бенуа А. Мои воспомнания. Т. 2. М., 1990, с. 424.

6* Письмо Е.Климову, январь 1956 года // Александр Бенуа размышляет… с. 551.

7* Бенуа А. Мои воспоминания…, т. 2, с. 424.

8* Марк Эткинд, который предпринял попытку составить перечень произведений Бенуа, пишет, что 1926 году Бенуа снова и постоянно пишет Версаль. См.: Эткинд М. Александр Николаевич Бенуа. 1870-1920. Л.; М., 1965, с. 181-198.

9* Бенуа Александр. Версаль. Птб., 1922, с. 11.

10* Там же, с. 12.

11* Письмо Е.Лансере // ОР ГРМ. Ф. 137, ед. хр. 307, л. 7. Цитируется по: Бенуа А. Дневник 1905 года // Наше наследие, 2001, № 57, с. 49.

12* Бенуа Александр. Версаль. Пб., 1922, с. 12.

13* Бенуа А. Мои воспоминания…, т. 2, с. 182.

14* Бенуа А. Мои воспоминания…, т. 2, с. 120.

15* Proust M. Les Regrets, rкveries, couleurs du temps // Les plaisirs et les jours. Paris, 1971, p. 106.

16* Маковский С. Портреты современников. M., 2000, с. 427.

17* Regnier H. de. Salut а Versailles // La cite des eaux. Paris, Mercure de France, [s.d.J, 13e ed., p. 9.

18* Nolhac P. de. Les jardins de Versailles. Paris, 1906, p. 1.

19* Regnier H. de. Trianon. // La cite des eaux…, p. 32.

20* Nolhac P. de. Les jardins de Versailles…, p. 1,2.

21* Бенуа, A. Мои воспоминания…, m. 2, c. 209.

22* Интересно сравнить серию «Прогулки» Бенуа и рассказ «Двойник» (1907) А. де Ренье: у героя галлюцинация, он встречает в Версале Людовика XIV, но страшного и отвратительного, каким его изобразил предок Александра Бенуа Антуан Бенуа на восковой медали. Этим же изображением вдохновлялся и сам, Бенуа, считая его единственно достоверным портретом. См.: Бенуа А. Версаль (1905) // ОР ГРМ. Ф. 137, ед. хр. 124, л. 3.

23* См. предисловие Жана Кокто к книге: Moberly С.-А.-Е. Les fantфmes de Trianon. Monaco, 1959, p. 7. Переиздания в 1998 и 2000 годах этого текста, изданного впервые в Лондоне в 1911 году, свидетельствуют о том, что тема, эта не перестает интриговать и сегодня.

24* Бенуа А. Мои воспоминания…, т. 2, с. 182.

25* Бенуа А. Мои воспоминания…, т. 2, с. 442.

26* Бенуа А. Мои воспоминания…, т. 2, с, 182.

27* Выражение Робера де Монтескью. См.: Montesquieu R. de. Les Perles rouges. Paris, 1910, p. XVI.

28* Мы заимствуем этот термин у Б.Асафьева. См. его книгу: Русская живопись. Мысли и думы, Л.; М., 1966, с. 33.

29* Montesquieu R. de. Apollon aux lanternes // Les Hortensias bleus. Paris, 1979, p. 86.

30* Бенуа A. О памятниках (июль 1917 года) // Александр Бенуа, размышляет… с. 66. И далее в статье: «… между тем сейчас тот же памятник говорит как раз о чем-то обратном – о божественности искусства… , он низводит «Луи Каторза» в разряд актера, играющего роль в стильно-аллегорическом празднике, он убеждает в том, что устои рухнули».

31* Бенуа Александр. Версаль (1905), л. 3. Текст не был издан: издатели газеты «Русь», для которой он был предназначен, даже не рискнули представить его цензорам.

32* Там же, л. 4-5.

33* Там же, л. 5.

34* Musset A. de. La mouche (1853~54) // Oeuvres completes en prose. Paris, 1960, p. 665.

35* Эрнст С. Александр Бенуа. Пг., 1921, с. 22.

36* Бенуа А. Мои воспоминания,.., т. 1, с. 606. Немного преувеличивая, позволительно спросить: не будь Версаля, были бы «Русские балеты» ?

37* Бенуа А. Мои воспоминания…, т. 2, с. 120.

38* Слова Жана Кокто, процитированные в кн.: LArt du Ballet russe en Russie. 1738-1940. Paris, 1991.

39* Бенуа A. Мои воспоминания…, m. 2, c. 503.

40* Выражение Луи Рео. См: Alexandre Benois (1870-1960) In Memoriam //Revue d'etudes slaves. T. 37. Paris, 1960, p. 114.

41* Gendre C. Versailles et les peintres. Versailles, Musee Lambinet, 1992, p. 110.

42* Бенуа A. Мои воспоминания…, m. 2, c. 445.

43* Nolhac P. de. La Resurrection de Versailles…, p. 179.

44* Полотно Болдини «Ванна Везине» находится в частной коллекции и воспроизведено в кн.: Chaleyssin P. Robert de Montesquiou, mecene et dandy. [s.L], 1992, p. 172.

45* «Самый театральный человек, какого я в жизни встречал». См.: Грабарь И. Моя жизнь. Автомонография, М.; Л., 1937, с. 159.

46* Fonlbrune M. de. Pierre de Nolhac // Au carrefours de l'histoire, Dec. 1959-janvier 1960, № 27, p. 1356.

47* См.: Лерман 3. Александр Бенуа и Эрмитаж //Каталог выставки коллекций ГЭ. СПб, 1994, с. 9-20.

48* Бенуа, А. Заметки художника (3 июля1926) // Александр Бенуа размышляет…, с. 157.









Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх