Глава 4

Следствие — «путь во мраке»


Итак, имелся печальный факт: единственный в мире корабль, способный вести боевые действия с глубин до одного километра, испытанный плаванием на рабочей и предельной глубине погружения, за пятилетнюю безаварийную эксплуатацию оставивший за кормой сотни тысяч миль, пройденных за 540 ходовых суток, совершив за это время два трехмесячных похода на полную автономность, — эта уникальная субмарина погибла на 37-е сутки третьего такого же похода, на плановой боевой службе, хотя ей было предопределено совсем другое назначение…

Сразу же после гибели «Комсомольца» для расследования причин и обстоятельств катастрофы была назначена Правительственная комиссия. Подготовку материалов для этой комиссии осуществила специальная рабочая группа специалистов ВМФ и МСП, состоявшая из нескольких секций.

Военная прокуратура Северного флота уже 9 апреля 1989 г. возбудила уголовное дело по факту катастрофы по признакам преступления, предусмотренного ст. 260-1 УК РСФСР[53]. Проведение предварительного следствия было поручено следователю по особо важным делам майору юстиции С. А. Луневу.

Уголовное дело в отношении ЦКБМТ «Рубин» — проектанта К-278, 1-го ЦНИИ[54] Министерства обороны СССР, осуществлявшего наблюдение за проектированием, «Северного машиностроительного предприятия» — строителя корабля, Военного представительства МО СССР, контролировавшего строительство и испытания, штаба Северного флота, организовавшего операцию по спасению К-278, а также в отношении командира К-278 капитана I — го ранга Е. А. Ванина и членов его экипажа было прекращено за отсутствием состава преступления 22 мая 1990 г. Тем самым прокуратура Северного флота установила, что проектанты, строители, наблюдатели ВМФ, военные представители, штаб Северного флота (подчеркиваю: в части организации операции по спасению корабля — Авт.), а также командир АПЛ и его экипаж не причастны к произошедшему в Норвежском море чрезвычайному происшествию.

Однако, несмотря на то, что прокуратура Северного флота проводила предварительное следствие по признакам «злоупотребления властью, превышения власти и халатного отношен и я к службе», она н и как не оценила рол ь должностных лиц флота, являвшихся прямыми начальниками командира АПЛ и ее экипажа. Речь идет о командире дивизии и командующем флотилией. Работа этих должностных лиц и подчиненных им структур по исполнению требований руководящих документов, которые регламентируют боевую подготовку экипажей АПЛ, расследована не была.

Главный военный прокурор генерал-лейтенант юстиции А. Ф. Катусев 12 декабря 1990 г. отменил постаноатение о прекращении уголовного дела и перевел его в состояние приостановленного предварительного следствия, а 25 марта следующего года предварительное следствие по признакам преступления, предусмотренного ст. 260-1 УК РСФСР, было возобновлено.

Наверное, немногим известно, что с тех пор и до 28 января 1998 г. Главная военная прокуратура провела следствие по факту катастрофы и гибели большей части экипажа этого корабля и установила подлинные причины и обстоятельства этого чрезвычайного происшествия.

Мое участие в официальном расследовании заключалось в следующем: в середине апреля 1989 г., после личного обращения, Главнокомандующий ВМФ разрешил мне, вице-адмиралу Е. Д. Чернову, с августа 1986 г. — заместителю начальника Военно-морской академии, участвовать в работе секции рабочей группы, которая расследовала технические причины катастрофы. Эту секцию возглавлял начальник 1-го ЦНИИ МО СССР вице-адмирал М. М. Будаев.

Участвуя в работе секции, я подробно разобрался с официальной версией причин ЧП в Норвежском море, имел возможность исследовать все материалы комиссии.

В процессе работы выяснилось, что ни одна из секций рабочей комиссии не исследована качество работы экипажа корабля по эксплуатации его технических средств в походе, действий при борьбе за живучесть технических средств и корабля в целом при возникновении аварии, развитии аварийной ситуации и катастрофе. Об этом обстоятельстве я доложил Главнокомандующему ВМФ, предложив провести исследование этих вопросов. Он отдал такое указание и установил срок его исполнения.

Во исполнение этого указания Главкома в Военно-морской академии была организована внеплановая научно-исследовательская работа группы офицеров — профессиональных подводников: «Анализ действий личного состава АПЛ К-278 при борьбе за живучесть подводной лодки 7 апреля 1989 г. в Норвежском море».

Позже, в марте 1991 г., когда Главный военный прокурор возобновил предварительное следствие по факту катастрофы К-278, меня допросили в качестве свидетеля.

Опыт и знания, полученные в течение 33-летней службы в плавсоставе Подводных сил, личное участие в освоении и эксплуатации опытной глубоководной АПЛ К-278, в расследовании причин и обстоятельств аварии и катастрофы, доступ ко всем материалам Правительственной комиссии дают мне право и налагают обязанность рассказать российским подводникам правду о том, что в действительности явилось причиной катастрофы лучшей подводной лодки ВМФ СССР, и какие обстоятельства создали для этого предпосылки и условия.


Особенности работы органов расследования

Роль лидера в Правительственной комиссии занял один из ее членов — Главнокомандующий ВМФ адмирал В. Н. Чернавин. Он же определил официальную версию ЧП: корабль погиб из-за конструктивных недостатков, заложенных в проект ЦКБМТ «Рубин». В рамках этой версии и повели расследование военная прокуратура Северного флота, секции рабочей группы Правительственной комиссии, возглавляющие заместителями Главнокомандующего и начальниками ведущих управлений ВМФ, руководители привлеченных к расследованию проектных и научно-исследовательских учреждений Министерства судостроительной промышленности (МСП) и ВМФ.

Военная прокуратура Северного флота, послушно следуя заданной версии, не допросила многих профессионалов-подводников, причастных к эксплуатации К-278, показания которых, безусловно, могли быть полезны объективному расследованию. Не были рассмотрены и материалы выполненного в Военно-морской академии «Анализа действий личного состава АПЛ К-278 при борьбе за живучесть подводной лодки 7 апреля 1989 г. в Норвежском море», а также многие обстоятельства, имевшие причинно-следственные связи с катастрофой.

Весь экипаж К-278, включая прикомандированных на поход моряков, по представлению Главнокомандующего ВМФ «за мужество и самоотверженные действия, проявленные при выполнении воинского долга» 12 мая 1989 г. был награжден орденами Боевого Красного Знамени[55]. А 22 мая, как уже говорилось, прокуратура Северного флота прекратила уголовное дело из-за отсутствия признаков преступления.

В сентябре 1989 г. Военно-морская академия завершила начатое в мае 1989 г. исследование. «Анализ действий личного состава АПЛ К-278 при борьбе за живучесть подводной лодки 7 апреля 1989 г. в Норвежском море» содержал оценку адекватности решений ГКП и действий экипажа возникшей аварии и изменениям обстановки в процессе развития аварийной ситуации, а также анализ выполнения требований действовавшего «Руководства по борьбе за живучесть подводной лодки» (РБЖ-ПЛ-82)[56] всеми членами экипажа с учетом конкретной складывавшейся обстановки.

Однако адмирал флота В. Н. Чернавин выполненный специалистами Военно-морской академии «Анализ…», о завершении работы над которым ему было доложено, к рассмотрению не принял.

Тем не менее, на итоговом заседании руководства Правительственной комиссии, состоявшемся 28 декабря 1989 г., результаты выполненного в Военно-морской академии исследования были мною доведены до главкома ВМФ В. Н. Чернавина, сопредседателей комиссии О. Д. Бакланова и маршала Д. Т. Язова, а также до члена комиссии — главкома ВМФ. Комиссия была вынуждена продолжить расследование.

Действия высшего командования ВМФ свидетельствовали о желании не допустить объективного расследования причин и обстоятельств катастрофы, что явно противоречило подлинным интересам ВМФ. Стало ясно, что его руководители используют свое служебное положение, власть и авторитет занимаемых высоких должностей и воинских званий во зло Флоту, с целью сокрытия истинных причин аварий и катастроф от плавсостава ВМФ, т. к. они сами причастны к причинам их породившим своею некомпетентностью, халатностью и волюнтаризмом.

Ранее в том же стиле проводились расследования причин и обстоятельств катастроф подводных лодок С-178 (1981 г.), К-429 (1983 г.) и К-219 (1986 г.), когда истинные причины и виновники ЧП были сокрыты от следствия. Так же они решили поступить и с расследованием причин катастрофы «Комсомольца» и гибели большей части его экипажа.

К середине 1992 г. действия В. Н. Чернавина приобрели открытую форму злоупотребления властью, превышения власти, понуждения свидетелей и потерпевших к даче ложных показаний, клеветы и лжи в печати.

Его позиция в этом деле не является следствием недостаточного профессионализма — его действия являлись продуманной и преднамеренной акцией, имевшей цель в очередной раз избежать ответственности за потерю первоклассного и нужного флоту корабля и гибель большей части его экипажа.

Только поэтому он с первых дней расследования упорно вводил в заблуждение правительство, прокуратуру, обшественность страны и подводников, скрывая причины высокой аварийности корабельного состава флота, в первую очередь — подводных лодок. Попытки направить следствие по ложному пути продолжались В. Н. Чернавиным вплоть до освобождения его от должности главнокомандующего ВМФ Российской Федерации в 1993 г.

И все же в апреле 1990 г. Правительственная комиссия закончила свою работу. В завершившем эту работу Акте были учтены некоторые факты и обстоятельства, раскрытые в материалах исследования Военно-морской академии, но далеко не в полной мере. В сентябре того же года сообщение Правительственной комиссии было опубликовано в средствах массовой информации.

Из этого официального документа не стали ясны ни обстоятельства, ни причины, ни виновные или хотя бы причастные к катастрофе должностные лица флота. Полный текст Акта комиссии опубликован не был, но и он не содержал ответов на вопросы, которые уже тогда должны были определить адекватные меры.

Главкомат ВМФ мог и должен был внести ясность в постановление Правительственной комиссии, разъяснить конкретно (если не обществу, то хотя бы плавсоставу Подводных сил) все о причинах и обстоятельствах катастрофы, равно как и принять на всех флотах адекватные меры для недопущения подобных происшествий впредь.

Но командование ВМФ СССР никаких разъяснений и комментариев Флоту не дало, мер по недопущению подобного впредь не предприняло, виновных или причастных к катастрофе должностных лиц не назвало.

Главнокомандующий ВМФ продолжал «шлифовать» свою версию причин катастрофы: «Авария на К-278, переросшая в катастрофу, произошла в результате проявления конструктивных недостатков проекта АПЛ. С возникновением аварии корабль был обречен на гибель».

При этом главнокомандующий ВМФ не утруждал себя ссылкой на конкретные конструктивные недостатки. Он полагался на авторитет занимаемой им государственной должности и доверие к нему со стороны правительства как руководителю ВМФ страны. Мнение же офицеров флота по поводу происходившей под его личным руководством фальсификации причин трагедии ему было безразлично.

Он не был обеспокоен также и тем, что скрытие уже лично ему известных причин катастрофы от плавсостава Подводных сил таит в себе возможности повторения аналогичных происшествий, потерь и жертв…

Задача озвучивания перечня «конструктивных недостатков» как причин аварии на К-278 была доверена главкомом ВМФ тому же, кто их придумал — начальнику Главного управления эксплуатации и ремонта ВМФ вице-адмиралу В. В. Зайцеву.

Именно в этом ведомстве еще в 1989 г. был составлен перечень двадцати конструктивных особенностей АПЛ пр.685, которые ведомственной военно-морской прессой с подачи Главнокомандующего ВМФ были переименованы в «конструктивные недостатки».

Однако перечень этот был настолько бестолков, убог и нелогичен, что от его рассмотрения отказались даже коллеги вице-адмирала В. В. Зайцева из Главного управления кораблестроения ВМФ[57].

«Перечень», родившийся в секции рабочей группы ВМФ, которую возглавлял начальник Главного управления эксплуатации и ремонта вице-адмирал В. В. Зайцев, так и не дошел до Правительственной комиссии, т. к. ни один из пунктов перечня фактически не был связан с подлинными причинами возникновения аварии и перерастания ее в катастрофу[58].

К тому времени не осталось сомнений в том, что ни Главнокомандующий ВМФ, ни узкий круг его заместителей и непосредственных подчиненных, поименно допущенных им к расследованию, не желают знать о существовании в кругах ВМФ и МСП версии причин катастрофы, отличной от официальной, придуманной и объявленной лично В. Н. Чернавиным.


Возобновление уголовного дела по факту гибели К-278

Когда стало очевидным, что дальнейшему поиску истинных причин гибели «Комсомольца» и членов его экипажа препятствуют весьма влиятельные чиновники Министерства обороны, которым совершенно не нужна правда об этой трагедии, наступил черед независимой общественности.

В связи с возникшей ситуацией в Главную военную прокуратуру обратилась группа депутатов Верховного Совета СССР, судостроителей, офицеров-подводников и членов семей погибших подводников «Комсомольца» с представлением о возобновлении расследования причин и обстоятельств трагедии в Норвежском море.

После этого обращения, 12 декабря 1990 г. Главный военный прокурор отменил постановление о прекращении дела по факту катастрофы К-278 в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, а 25 марта 1991 г. предварительное следствие было возобновлено.

Следственную группу возглавил следователь по особо важным делам Главной военной прокуратуры майор юстиции Г. В. Целовальников, которого освободили от участия в каких-либо других расследованиях.

Дело взял под свой контроль президент СССР М. С. Горбачев.

Планировалось провести допросы в качестве свидетелей должностных лиц, причастных к судьбе «Комсомольца» и ранее не приааеченных к расследованию, а также исследовать ряд обстоятельств и ситуаций, не затронутых ранее.

Такой поворот событий, обещавший быстрое и объективное завершение предварительного следствия, как это ни парадоксально, был воспринят Главнокомандующим ВМФ негативно. Следственная группа уже на первых порах встретилась с противодействием со стороны должностных лиц ВМФ.

Казалось бы, имея дело с военнослужащими, следователь мог рассчитывать на лояльность и поддержку командиров войсковых частей, вызывая на допросы их подчиненных в качестве свидетелей. Но военная четкость и исполнительность проявилась обратной стороной: иногда неделями вызванные на допрос офицеры под разными предлогами не являлись в прокуратуру. Несмотря на заблаговременное оповещение месяцами не прибывали эксперты-офицеры, проходившие службу в подразделениях Главкомата ВМФ.

За ходом расследования заинтересовано наблюдай Главнокомандующий, держа подлинным контролем ключевые мероприятия: состав экспертов должен был отвечать его требованиям и согласовывался с ним лично, свидетели и эксперты получали соответствующие инструктажи, а непослушные — соответствующие внушения и даже социальные трудности, вплоть до досрочного увольнения со службы.

Особенно тяжело приходилось следствию с допросами свидетелей, которые являлись прямыми начальниками командира потерпевшего катастрофу экипажа, отвечали за использование и безопасность эксплуатации К-278. Их вскоре после катастрофы возвели на ответственные посты, и они быстро зашагали вверх по «карьерному трапу»[59].

Так, ссылаясь на служебные дела, бывший начальник штаба 2-й флотилии АПЛ Тихоокеанского флота, бывший командующий 1-й флотилией АПЛ Северного флота вице-адмирал О. А. Ерофеев, начальник штаба Северного флота, после долгих отказов (мотивированных «служебной занятостью») прибывал в Санкт-Петербург всего на несколько часов, снисходительно давал следователю показания (отнюдь не правдивые) и уезжал по своему усмотрению. Один из экспертов, капитан 1-го ранга, начальник одного из отделов Боевой подготовки ВМФ своей «служебной занятостью» (конечно, с одобрения начальства) сорвал несколько сроков предварительного следствия.

И в самой Главной военной прокуратуре с течением времени некоторые должностные лица изменили отношение к делу. Так, руководителю следственной группы Г. В. Целовальникову поручили ведение еще нескольких уголовных дел (взятки, воровство оружия и т. п.). Его единственного помощника постоянно заменяли, отзывали, направляли в командировки. Дополнительные нагрузки срывали сроки основного дела, сроки следствия многократно продлевались.

Однако, преодолевая ожесточенное сопротивление и препятствия, чинимые причастными к катастрофе должностными лицами, к концу 1997 г. предварительное следствие вплотную приблизилось к финишу…

Тернист и ухабист был путь следственной группы к правде о причинах катастрофы лучшего корабля подводной армады СССР, но Главная военная прокуратура все же нашла ключ к решению проблемы.

Таким ключом стали судебно-технические экспертизы.


Судебно-технические экспертизы

Почти год понадобился следственной группе майора юстиции Г. В. Целовальникова для того, чтобы разобраться с материалами предварительного следствия, проведенного прокуратурой Северного флота.

В январе 1992 г. в рамках возобновленного предварительного следствия по уголовному делу о катастрофе К-278 была назначена комиссионная (т. е. проводимая комиссией, а не отдельным экспертом) судебно-техническая экспертиза. Эксперты должны были ответить на вопросы, касающиеся условий и обстоятельств формирования, проведения боевой подготовки и подготовки к походу на боевую службу второго экипажа К-278, а именно:

— определить круг должностных лиц, на которых лежала обязанность обеспечить подготовку этого экипажа к последнему походу, всесторонне и объективно оценить уровень этой подготовки и принять решение о выпуске экипажа в море 28 февраля 1989 г.;

— определить, соответствовали ли действия этих должностных лиц при подготовке экипажа по вопросам борьбы за живучесть требованиям руководящих документов и сложившейся практике;

— определить, соответствовала ли подготовка к походу всех категорий личного состава экипажа предъявляемым к ним требованиям, с учетом их образования, опыта предыдущей службы, обучения в Учебном центре и боевой подготовки в соединении за весь период существования экипажа, а также с учетом действий при борьбе за живучесть во время аварии;

— исследовать, обеспечивала ли морально-психологическая подготовка экипажа высококачественное выполнение во время боевой службы стоявших перед ним задач.

Эксперты должны были также ответить на вопросы, касавшиеся качества действий личного состава второго экипажа непосредственно при борьбе за живучесть во время аварии, переросшей в катастрофу, а именно:

— отвечали ли действия личного состава второго экипажа требованиям руководящих документов по борьбе за живучесть с учетом конкретной обстановки и возможностей использовать технические средства?

— если требования «Руководства по борьбе за живучесть подводных лодок» и других руководящих документов не были реализованы, почему это могло произойти и какие вредные последствия это повлекло за собой?

— была ли возможность исключить массовую гибель людей?

Экспертам также предстояло оценить правильность и своевременность действий должностных лиц из числа высшего командования ВМФ и поисково-спасательной службы Северного флота по оказанию помощи второму экипажу.

В состав комиссии экспертов отобрали специалистов по планированию, организации, методике боевой подготовки экипажей подводных лодок: офицеров штабов плавающих соединений, имевших большой стаж и опыт работы. На роль экспертов пригласили и профессионалов-подводников, обладавших значительным опытом службы в инженерных должностях не только на подводных лодках, но и в электромеханических службах (ЭМС) плавающих соединений и объединений АПЛ. Им предстояло оценить качество подготовки экипажа к борьбе за живучесть и фактических действий при борьбе за живучесть в конкретной аварийной обстановке. Состав судебно-технической экспертизы был согласован с высшим командованием ВМФ.

В комиссию вошли двенадцать офицеров: капитаны 1-го ранга М. Г. Антонов, Н. И. Гонцарук, В. А. Голубев, П. П. Дерюгин, В. А. Деев, В. П. Жуковский, Г. В. Лушин, Б. Ю. Муратов, В. Н. Пасаженников, Н. Я. Щербина, капитаны 2-го ранга Е. Н. Власов и П. В. Чибиряк.

Работа комиссионной судебно-технической экспертизы продолжалась три года и десять месяцев.

Как и положено, эксперты ознакомились с материалами дела: документами боевой подготовки экипажа и подготовки к боевой службе, протоколами допросов оставшихся в живых членов экипажа и свидетелей, объяснительными записками, стенограммами, магнитофонными записями, материалами Правительственной комиссии, документами опытной эксплуатации, совместными решениями ВМФ и МСП (касающимися К-278), технической документацией пр.685 и всеми другими документами, имевшимися в распоряжении предварительного следствия.

В начале декабря 1995 г. работа экспертов была закончена. В заключении судебно-технической экспертизы на более чем полусотне машинописных страниц были даны ответы почти на все вопросы, поставленные старшим следователем по особо важным делам при Плавном военном прокуроре[60].

Эксперты пришли к выводу, что подготовка экипажа капитана 1-го ранга Е. А. Ванина в Учебном центре ВМФ (трижды, в период с 1984 по 1989 гг.) по вопросам борьбы за живучесть из-за отсутствия тренажеров и матчасти, а также специального полигона по борьбе с пожаром, водой и для тренировок по использованию индивидуальных и коллективных средств спасения личного состава, была проведена только в теоретическом плане. Практическая же подготовка по борьбе за живучесть обеспечена не была.

На качестве теоретической подготовки экипажа по борьбе за живучесть не могло не сказаться отсутствие специально разработанного для АПЛ пр.685 «Руководства по боевому использованию технических средств» (РБИТС)[61].

Перечисляя должностных лиц ВМФ, ответственных за полноту и качество подготовки корабля к походу на боевую службу, эксперты назвали следующих:

— командира корабля капитана 1-го ранга Е. А. Ванина;

— командира дивизии капитана 1-го ранга О. Т. Шкиря-това (в должности с августа 1988 г.):

— заместителя командующего Северным флотом по боевой подготовке контр-адмирала В. А. Порошина;

— заместителя Главнокомандующего ВМФ — начальника боевой подготовки ВМФ вице-адмирала А. А. Кузьмина.

Принятие же решения о выходе корабля в поход на боевую службу 28 февраля 1989 г. после всесторонней проверки готовности своим штабом и электромеханической службой являлось обязанностью командующего флотилией контрадмирала О. А. Ерофеева, находившегося в должности с августа 1987 г.

Эксперты установили, что действия названных лиц не соответствовали требованиям руководящих документов о допуске корабля к выполнению задач боевой службы, в т. ч. по вопросам борьбы за живучесть, и подробно аргументировали свое заключение.

Установлено, что боевая подготовка второго экипажа К-278 в течение первых двух лет после сформирования проводилась главным образом с целью обучения его навыкам содержания корабля в базе в период отпусков основного экипажа, выполнявшего задачи опытной эксплуатации по специальному плану.

Только после завершения опытной эксплуатации АПЛ основным экипажем (в марте 1987 г.) для экипажа капитана 1-го ранга Е. А. Ванина наступил период плановой боевой подготовки для ввода и последующего поддержания в составе перволинейных экипажей постоянной боевой готовности.

Экспертная комиссия определила, что в период, непосредственно предшествовавший началу подготовки экипажа к боевой службе (с 29 июня по 6 октября 1988 г.), «отработанные» на корабле и проверенные на контрольных проверках задачи боевой подготовки Л-1 и Л-2 (соответственно, за два и три дня) не могут считаться отработанными и сданными в полном объеме, как того требует «Курс боевой подготовки атомных подводных лодок» (в данном случае, КАПЛТ-75), поскольку перерыв в плавании экипажа превысил шесть месяцев. Не было никаких оснований считать, что второй экипаж К-278 таким формальным образом действительно вновь обрел утраченные в связи с длительным простоем практические навыки управления кораблем и восстановил боевую слаженность и организацию службы.

В дальнейшем эти задачи также не были отработаны в полном объеме, т. е. вредное влияние увеличивающегося перерыва в плавании продолжало нарастать, а этот перерыв достиг и превысил предельно допустимый восьмимесячный срок.

По достижении этого перерыва в соответствии с требованиями КАПЛТ-75 экипаж перестает быть линейным и боего-товым. В этом случае командир соединения обязан своим приказом вывести экипаж из числа перволинейных и спланировать ему отработку всех задач «Курса» в полном объеме в сроки, предусмотренные для нелинейного экипажа.

Перечисленные нарушения методики, сроков отработки курсовых задач и требований «Курса» по поддержанию экипажа в боеготовом состоянии объясняют причины роковых недостатков в действиях личного состава второго экипажа при борьбе за живучесть и дают основание сделать вывод о несоответствии подготовки к походу на боевую службу требованиям руководящих документов — «Курса боевой подготовки торпедных АПЛ» и «Руководства по боевой службе».

Исследование морально-психологического состояния личного состава в период проведения боевой подготовки, подготовки к походу и при аварии, выполненное с учетом конкретной обстановки, привело к следующим выводам:

— морально-психологическая подготовка экипажа обеспечивала выполнение поставленных кораблю боевых задач только в простых условиях:

— в возникшей экстремальной ситуации сложившийся комплекс недостатков в подготовке личного состава сформировал в экипаже психологическую атмосферу нерешительности, а в отдельных случаях — и беспомощности, в которой экипаж оказался неспособным грамотно и эффективно вести борьбу за живучесть корабля.

Экспертное исследование выполнения экипажем требований «Руководства по борьбе за живучесть подводной лодки» (РБЖ-ПЛ-82) при аварии К-278 проводилось с учетом конкретной обстановки, сложившейся на корабле, оценки возможностей использования технических средств борьбы за живучесть и с учетом ряда факторов и обстоятельств, выявленных следствием ко времени производства судебно-технической экспертизы.

Эксперты исследовали качество выполнения ГКП корабля «главных задач и обязательных первичных действий» при борьбе за живучесть, а именно: при пожаре в VII отсеке, при пожаре в VI отсеке, при поступлении ВВД в VII и VI отсеки, при поступлении забортной воды в VII и VI отсеки.

Установлено, что ГКП:

— из четырех главных задач борьбы за живучесть при возникновении пожара не решил ни одной;

— из двух главных задач при поступлении ВВД в VII отсек не решил ни одной;

— из двух главных задач при поступлении воды внутрь АПЛ не решил ни одной;

— из четырех обязательных первичных действий при возникновении пожара в VII отсеке выполнил две;

— из шести обязательных первичных действий при поступлении ВВД в VII отсек не выполнил ни одного;

— из четырех обязательных первичных действий при поступлении воды внутрь АПЛ не выполнил ни одного.

Была проведена экспертиза действий личного состава аварийных отсеков, выполняемых без приказания, при пожаре в VII и VI отсеках и при локальных возгораниях в V, IV и III отсеках (ст. 90 РБЖ-ПЛ-82).

Установлено, что личный состав VII и VI отсеков при пожаре в отсеках отсутствовал, за исключением вахтенного VII отсека старшего матроса Н. О. Бухникашвили и вахтенного кормовых отсеков мичмана В. В. Колотилина.

Судебно-техническая экспертиза считает, что в VII отсеке из семи подлежащих выполнению без приказания и возможных действий было выполнено четыре, а в VI отсеке — два. Личный состав V, IV и III отсеков при локальных возгораниях в отсеках выполнил в V отсеке четыре из шести возможных, выполняемых без приказания действий; в IV отсеке — три из пяти и в III отсеке — шесть из девяти.

Подлежащие выполнению без приказания действия при поступлении ВВД в VII отсек (ст. 123 РБЖ-ПЛ-82) не выполнялись, т. к. аварийная тревога («Поступление ВВД в VII отсек») по кораблю не объявлялась. Действия без приказания выполнялись только личным составом I и III (неаварийных) отсеков. При этом в I отсеке были выполнены два из трех, а в III отсеке — одно из трех действий.

Экспертиза действий личного состава неаварийных отсеков, выполняемых без приказания по аварийной тревоге «Пожар в VII отсеке» (ст. 91 РБЖ-ПЛ-82), позволила установить, что в I отсеке было выполнено семь из девяти, во II отсеке — шесть из десяти, в III отсеке — семь из двенадцати, в IV отсеке — три из девяти, в V отсеке — пять из восьми и в VI отсеке — от трех до восьми из девяти возможных действий (всего 31 из 57).

Проведенной экспертизой выполнения должностными лицами экипажа действий при борьбе за живучесть (ст. 38–40, 42–45 и 47 РБЖ-ПЛ-82) было установлено, что часть предписываемых РБЖ-ПЛ-82 обязательных первичных действий и действий, выполняемых без приказания, ГКП, личный состав отсеков и должностные лица корабля не выполнили в связи с выбранным командиром корабля способом всплытия в надводное положение («с ходом под ГТЗА») и из-за того, что по кораблю не были объявлены аварийные тревоги: «Поступление ВВД в VII отсек» и «Поступление воды в VII отсек».


Эксперты стесняются?

Эксперты сделали попытку определить причины невыполнения во время борьбы за живучесть требований РБЖ-ПЛ-82.

Так, причиной всплытия корабля с глубины 387 м в надводное положение способом «с ходом под ГТЗА», а с глубины 152 м (после срабатывания защиты ГТЗА, т. е. после прекращения работы главной турбины) — продолжения всплытия в надводное положение двукратным поддувом средней группы ЦГБ они назвали «Принятие решения на всплытие». Это, конечно, не ответ на вопрос.

Очевидно, что причиной выбора способа всплытия «с ходом под турбиной» и применение частичного продувания средней группы ЦГБ при срабатывании защиты ГТЗА при прохождении глубины 152 м является недостаточное знание особенностей управления АПЛ пр.685 при всплытии и недостаточная практика в управлении кораблем в подводном положении.

Не удался экспертам и ответ на вопрос, каковы вредные последствия всплытия «с ходом под ГТЗА». Таковыми они считают невозможность выполнения части мероприятий по борьбе за живучесть и распространение аварии в VI отсек (пожар, поступление ВВД, а затем и забортной воды). Однако эти «вредные последствия» столь серьезны, что говорить о них такой «скороговоркой» нельзя.

Очевидно, что пагубными последствиями неправильного выбора способа всплытия стала невозможность герметизации поперечной переборки между VII и VI отсеками при работающем на гребной винт ГТЗА (т. е. при вращающейся главной линии вала). Это, в свою очередь, повлекло за собой сокращение промежутка времени для создания рубежа обороны на кормовой переборке VI отсека для локализации и ликвидации пожара в VII отсеке (т. е. времени, необходимого для прибытия в отсек отсечной аварийной партии для герметизации концевых поперечных переборок VI отсека, подачи огнегасителя системы ЛОХ из VI в VII отсек, установления контроля за температурой и давлением в VII отсеке, создания воздушного подпора в VI отсеке и пр.).

В результате рубеж обороны на кормовой переборке VI отсека создан не был. Переборочный сальник главной линии вала не был загерметизирован, масляные трубопроводы из VII в VI отсек не отключены, пожар в VII отсеке не был локализован, и из него пожар и повышенное давление распространились в VI отсек.

От повышения давления в VI отсеке сработала защита ГТЗА и турбогенератора, а за ней — и защита ядерного реактора.

Расход ВВД на поддувание средней группы ЦГБ на глубине 152 м и повторный поддув ЦГБ был напрасен, т. к. лодка в момент остановки ГТЗА имела положительную плавучесть около Юти ускоренно всплывала, увеличивая по мере уменьшения глубины положительную плавучесть.

В дальнейшем последствием всплытия способом «с ходом под ГТЗА» явилось поступление забортной воды из VII в VI отсек, что при отсутствии действий по сохранению запаса плавучести АПЛ, а позже — по восстановлению этого запаса, привело к потоплению корабля.

Вторым примером малообъективной оценки экспертов является трактовка причин невыполнения ГКП обязательного первичного действия при поступлении ВВД в VII отсек.

Одно из требований РБЖ-ПЛ-82 гласит, что при поступлении ВВД в отсек ПЛ в надводном положении необходимо сообщить аварийный отсек с атмосферой, не допуская поражения личного состава, а также разрушения оружия и технических средств в отсеках, через которое снимается давление.

Эксперты, справедливо отмечая, что это требование ГКП не было выполнено, причины невыполнения объясняют тем, что наличие пожара и поступление ВВД в отсек требовало взаимоисключающих действий по ст. 90 и 121 РБЖ-ПЛ-82.

Действительно, при пожаре в отсеке ст. 90 РБЖ-ПЛ-82 требует герметизировать аварийный отсек, а при поступлении ВВД в отсек ст. 121 требует разгерметизировать его (т. е. сообщить аварийный отсек с атмосферой)[62].

Очевидно, что требования и той, и другой статьи направлены на снижение поражающих факторов аварии: при пожаре — герметизацией аварийного отсека для прекращения доступа в очаг пожара свежего воздуха (в котором объемное содержание кислорода составляет 21 %), а при поступлении ВВД в отсек — сообщением его с атмосферой, для уменьшения доступа в очаг пожара свежего воздуха, снижения давления в целях недопущения поражения личного состава, а также разрушения оружия и технических средств в отсеках повышающимся давлением.

«Руководство по борьбе за живучесть» напоминает подводникам, что повышение давления в отсеках (помещениях) способствует развитию пожара, а эффективность средств пожаротушения при этом снижается (РБЖ-ПЛ-82 гл. 3, ст. 87). Стало быть, снижение давления в аварийном отсеке способствует уменьшению интенсивности пожара, а эффективность средств пожаротушения при этом повышается.

Вернемся к пожару в VII отсеке.

Давление воздуха в нем возросло и достигло 13,5 кгс/см2 (превысив допустимое на 3,5 кгс/см2). Соответственно, в 13 раз увеличилось количество кислорода, поступившего в очаг пожара, что, естественно, способствовало его развитию.

Этого бы не случилось, если бы аварийный отсек (в соответствии со ст. 121 РБЖ-ПЛ-82) был сообщен с атмосферой для снижения в нем давления.

Этого не случилось бы тем более, если бы (в соответствии со ст. 89 РБЖ-ПЛ-82) немедленно («обязательно и первично») ГКП отключил трубопроводы корабельных систем ВВД от аварийного отсека для недопущения поступления в очаг пожара около шести с половиной тонн воздуха из баллонов, расположенных в I и III отсеках (что и произошло фактически, создав в отсеке эффект «доменной печи»).

Этого не случилось бы и в том случае, если с обнаружением пожара в VII отсеке или поступления в него ВВД Главный командный пункт немедленно стравил бы за борт воздух из баллонов перемычки ВВД, расположенной в VII отсеке (как того требует ст. 121 РБЖ-ПЛ-82).

Таким образом, становится очевидным, что заключение экспертов о том, что пожар и поступление ВВД в отсек требовали выполнения взаимоисключающих действий по ст. 90 и 121 РБЖ-ПЛ-82, не соответствует действительности.

Действительности соответствуют другие факты:

— в течение всего времени от возникновения пожара до потопления корабля VII и VI аварийные отсеки загерметизированы не были;

— в начальной фазе аварии, в течение 40 минут воздух из баллонов 1-й и 3-й перемычки ВВД поступал в VII и VI отсеки до тех пор, пока давление в отсеках и баллонах ВВД не сравнялось, оказавшись на уровне 13–13,5 кгс/см2.

Приказание ГКП закрыть подгрупповые клапаны на перемычках ВВД № 1 и № 3 было безнадежно запоздалым и ошибочным.

Конечно, эксперты разобрались в ситуации с «взаимоисключающими действиями». Но как они могли высказать свое мнение, когда Главнокомандующий ВМФ адмирал флота В. Н. Чернавин от имени Правительственной комиссии уже изложил свою версию в журнале «Морской Сборник» (№ 12— 1990), а военно-морская пресса в десятках тысяч экземпляров газет на всех четырех флотах растиражировала это «откровение» в десятках военно-морских баз, флотилий и эскадр? И Правительственная комиссия также, уже как аксиому, отметила: «особенность данной аварии — редчайшее наложение…»

Автором этого абсурда являлся… 1-й ЦНИИ МО СССР, решивший также поучаствовать в обосновании заданной руководством ВМФ версии неизбежности фатального исхода возникшей на К-278 аварии.

Осталось понять, для чего же «ученые» — подводники Главкомата ВМФ организовали эту дезинформацию.

Не для того ли, чтобы обойти молчанием очевидный факт: в аварийных VI и VII отсеках «Комсомольца» в течение шести часов аварийная ситуация развивалась по максимальным параметрам поражающих факторов — в полном соответствии с законами физики — и при полном невмешательстве и невольном попустительстве человеческой составляющей терпящей бедствие системы «человек-машина»?

Ваше внимание, уважаемый читатель, не случайно остановлено на экспертных оценках двух эпизодов, заключения по которым необъективны. Они свидетельствуют о напряженной борьбе за объективность расследования, которая велась между официальными представителями следственного управления Главной военной прокуратуры и экспертами, работавшими в рамках определенных следствием задач — с одной стороны, и занимавшими высокие посты лицами, причастными к расследуемому чрезвычайному происшествию — с другой.

И чем ближе подходила работа экспертов к заключительному этапу, когда они должны были вынести свой вердикт о причинах невыполнения требований РБЖ-ПЛ-82 и вредных последствиях этого, тем большее сопротивление испытывала и комиссия экспертов, и следственная группа Главной военной прокуратуры во главе с Г. В. Целовальниковым.

Вот еше один пример.

Известно, что в самом начале развития аварийной ситуации с обнаружением пожара в VII отсеке ГКП должен был приступить к выполнению девяти обязательных первичных действий, предусмотренных ст. 89 РБЖ-ПЛ-82.

Практика борьбы за живучесть предусматривает, что по всем перечисленным в статье действиям (за исключением тех, которые не следует или невозможно исполнить по каким-либо конкретным причинам) ГКП обязан немедленно принять решения, объявить их по кораблю, отдать соответствующие приказания, подать необходимые сигналы и руководить исполнением своих решений, контролируя и корректируя их в зависимости от развития аварийной ситуации.

В данном случае из девяти обязательных первичных действий немедленно должны были выполняться пять. Из них с некоторым запозданием ГКП выполнил только два. Среди невыполненных оказалось требование установления контроля за давлением в аварийном отсеке, в системах ВВД и гидравлики и руководство отключением участков этих систем, проходящих в аварийный отсек.

Причиной неисполнения требований ст. 89 РБЖ-ПЛ-82, по мнению экспертов, явилась «неотработанность ГКП по организации контроля энергосред и по руководству по их отключению при пожаре».

Вредные последствия невыполнения этих действий эксперты формулировали так: «расход ВВД, расход гидравлики, наддув отсека до давления 13 кгс/см2, распространение аварии в V и VI отсеки, перерастание возгорания в пожар большой интенсивности».

Очевидно, что эксперты не смогли пройти мимо бездействия ГКП, что предопределило развитие аварийной ситуации.

Однако правильно назвать причины неисполнения простейших, обязательных и ничем не затруднявшихся действий они не решились — несмотря на то, что уже знали: в море был направлен второй экипаж К-278, изначальная боевая подготовка которого, как и подготовка к походу на полную автономность, проводилась с грубыми нарушениями требований КАПЛТ-75 и специального руководства. Они уже знали, что в результате в поход пошел экипаж, не имевший права на выход в море.

Экспертам было предельно ясно, что причиной невыполнения большей части обязательных первичных действий явилась неудовлетворительная подготовка экипажа к борьбе за живучесть, что явилось следствием халатности командования, штаба и электромеханической службы дивизии, в состав которой входила К-278.

Эти люди не сумели организовать боевую подготовку, подготовку к походу на полную автономность и контроль качества подготовки впервые назначенного в такой поход второго экипажа К-278.

Командование, штаб и электромеханическая служба флотилии, вопреки существовавшему совместному решению ВМФ и МСП о дальнейшем использовании глубоководной АПЛ, включили ее в план оперативной подготовки и оставили без контроля подготовку корабля и экипажа к походу на полную автономность.

Обнаружив на заключительной стадии подготовки неготовность экипажа к борьбе за живучесть, командир дивизии, начальник штаба флотилии и командующий флотилией, проявив халатность и злоупотребив своей властью, направили в море не прошедший должной подготовки экипаж, имевший к тому же запредельный перерыв в плавании, на корабле, имевшем неисправности в системе жизнеобеспечения, что и привело к первичной аварии — пожару в VII отсеке.

Не подготовленный к руководству борьбой за живучесть ГКП невыполнением элементарных требований РБЖ-ПЛ-82 допустил перерастание первичной аварии в катастрофу. Первым шагом к катастрофе стало невыполнение требования ст. 89 РБЖ-ПЛ-82 в части отключения от аварийного отсека систем ВВД.

Вредными последствиями невыполнения явились:

— потеря 75 % запаса ВВД — основного средства поддержания запаса плавучести и остойчивости ПЛ;

— перерастание первичного пожара в пожар максимальной для ПЛ интенсивности и максимальными поражающими факторами: температурой +800—1100 °C, давлением в аварийныхотсеках 13,5 кгс/см2 и продолжительностью действия предельных факторов пожара более часа.

— потеря герметичности прочного корпуса VII отсека от воздействия поражающих факторов пожара с интенсивным поступлением в аварийный отсек ВВД;

— распространение пожара в VI отсек;

— повышение давления в VI и VII отсеках до 13,5 кгс/см2, что на три с половиной атмосферы превышает прочность носовой переборки VI отсека.

Разгерметизация арматуры ВВД в VII отсеке стала возможной только потому, что в VII отсеке еще до начала первичного возгорания была создана пожароопасная обстановка из за перенасыщения атмосферы отсека кислородом, бесконтрольно поступающим из неисправной системы раздачи кислорода.

Установлено, что первичный пожар в VII отсеке мог перерасти в пожар, температура и продолжительность которого стали достаточными, чтобы повредить (разгерметизировать) находящуюся в отсеке арматуру ВВД, не отключенную от трубопроводов, подающих воздух из носовых отсеков корабля, только в том случае, если содержание кислорода в атмосфере отсека ко времени начала пожара достигало 30–35 % (при норме 21 %).

Только эти обстоятельства послужили причиной перерастания первичного пожара в пожар предельных для АПЛ параметров: температуры, продолжительности воздействия огня и давления в VII и VI отсеках, на 30 % превысившего прочность поперечной переборки, отделявшей эти отсеки от пятого, неаварийного отсека.

Эксперты установили также, что ГКП не выполнил ни одного из первичных и обязательных действий, предписанных к выполнению при поступлении ВВД в отсеки АПЛ, а впоследствии — и при поступлении забортной воды в VII отсек. Бездействие ГКП не позволило решить ни одну из семи главных задач при борьбе с пожаром, с поступлением ВВД в отсек и с поступлением забортной воды внутрь АПЛ.

Аварии не были локализованы, не были приняты меры по недопущению потери запаса ВВД, сохранению и восстановлению запаса плавучести и продольной остойчивости, а также по спрямлению корабля.

Не применялись технические средства, системы, запасы и снабжение для решения задач борьбы за живучесть. Не предпринимались меры для предотвращения поражения личного состава токсичными продуктами горения.

Экипаж не исполнил обязанности и действия по борьбе за живучесть, выполняемые без приказания при поступлении ВВД и забортной воды в VII отсек, т. к. ГКП соответствующих аварийных тревог не объявлял и сигналов не подавал.

Командир БЧ-5 (электромеханической) и его заместители — командиры дивизионов БЧ-5 своих основных обязанностей при борьбе за живучесть не выполнили.

Старший на борту — зам. командира соединения (наделенный на поход правами командира соединения) какого-либо положительного влияния на происходящие события не оказал.

Наконец, командование АПЛ не отдано экипажу своевременных распоряжений о подготовке к оставлению корабля и само приказание покинуть корабль.

Причины неисполнения требований РБЖ-ПЛ-82.

Причиной невыполнения Главным командным пунктом главных задач при борьбе с пожаром, поступлением ВВД, а затем забортной воды в отсек явилось неисполнение обязательных первичных действий (ОПД) из-за недостаточной подготовки ГКП к руководству борьбой за живучесть корабля.

Причинами невыполнения должностными лицами корабля части обязательных действий являются недостатки в их подготовке по руководству борьбой за живучесть АПЛ.

Причиной невыполнения части обязательных действий личным составом в отсеках стала недостаточная натренированность людей по выполнению первичных мероприятий при борьбе за живучесть и не объявление ГКП аварийных тревог при возникновении аварийных ситуаций.

Эксперты не усмотрели в числе причин невыполнения требований руководящих документов по борьбе за живучесть существование в конструкции устройств и систем корабля каких-либо «порочных» и присущих только данной АПЛ технических решений, которые препятствовали бы экипажу в выполнении своих обязанностей.

Вместе с тем, исследование морально-психологической подготовки и состояния экипажа привело специалистов и экспертов к заключению, что его морально-психологическая готовность обеспечивала выполнение поставленных подводной лодке задач только в простых условиях обстановки.

В возникшей же экстремальной ситуации комплекс организационных и мобилизационных, социально-психологических и воспитательных недостатков в подготовке личного состава сформировал в экипаже психологическую атмосферу нерешительности, а в отдельных случаях беспомощности, в которой экипаж оказался неспособным эффективно вести борьбу за живучесть корабля.

На выполнении ГКП части обязательных первичных действий отрицательно сказалось решение командира всплывать на глубину 50 м, что можно было исполнить, только всплывая «с ходом под ГТЗА», а также отсутствие первичного доклада об обнаружении пожара из-за гибели вахтенного VII отсека.

Эксперты отмечают, что именно перечисленные выше причины повлекли за собой «вредные последствия»:

— перерастание возгорания в VII отсеке в пожар высокой интенсивности и продолжительности;

— увеличение давления в VII и VI отсеках, потерю запаса ВВД из баллонов 1-й и 3-й перемычек, расположенных в I и II отсеках;

— разгерметизацию прочного корпуса VII отсека и концевой ЦГБ правого борта.

«Вредные последствия» не были локализованы и ликвидированы по тем же причинам, по каким они были допущены. Это и повлекло за собой перерастание аварии в катастрофу: затопление двух кормовых отсеков, увеличение дифферента на корму, увеличение осадки АПЛ, потерю ею запаса плавучести и продольной остойчивости и опрокидывание корабля на корму, окончательное затопление и гибель людей в воде от переохлаждения.

Обращает на себя внимание, что эксперты установили четкую причинно-следственную связь между неудовлетворительно проводившейся боевой подготовкой второго экипажа на всех стадиях его существования, недопустимым, превысившим предельные специально установленные нормы перерывом в плавании перед походом на боевую службу, наличием в экипаже шестерых, не допущенных к самостоятельному исполнению обязанностей, но стоявших на штате моряков, и невыполнением личным составом обязательных первичных действий при возникновении пожара в VII отсеке, при поступлении в отсек ВВД и при поступлении забортной воды в прочный корпус АПЛ.

Эта же связь существует и в феномене неготовности индивидуальных и коллективных средств спасения экипажа к использованию по прямому назначению при оставлении корабля, что явилось основной причиной смерти большей части погибших моряков.

Эти же обстоятельства явились причиной того, что экипаж не использовал конструктивно-технических возможностей систем и устройств, предназначенных для борьбы за живучесть, для локализации и тушения пожара, недопущения потери и восстановления запаса надводной непотопляемости и продольной остойчивости, утраченной в связи с повреждениями, причиненными пожаром системам, механизмам, прочному и легкому корпусам аварийных отсеков.

Установлено, что роковую роль в создании аварийной обстановки сыграл необычно низкий уровень обученности и практической подготовленности как отдельных специалистов экипажа, так и боевой слаженности и обученности экипажа в целом.

Как уже говорилось, в этом обстоятельстве экипаж не повинен.

Планирование боевой подготовки экипажей, ее организация, проведение и обеспечение в соответствии с методикой, нормативами и регламентами «Курса боевой подготовки», Корабельного устава, руководств и наставлений, является прерогативой командиров соединений и объединений, их штабов и служб. На эту же часть личного состава ВМФ возлагается и контроль качества и результативности боевой подготовки экипажей и оценка готовности экипажей к выполнению поставленных перед ними задач.

В процессе проведенных судебно-технических экспертиз и следственных мероприятий были получены ранее неизвестные сведения и доказательства причин и обстоятельств катастрофы К-278.

Во-первых, это направление К-278 в море со вторым экипажем, несмотря на превышение предельной нормы перерыва в плавании, установленной КАПЛТ-75. Эта норма предусмотрена для обеспечения безопасности направляемых в море кораблей от аварий, связанных с потерей экипажем квалификации вследствие длительного перерыва в плавании, отсутствия практики эксплуатации технических средств, а также потери боевой слаженности экипажа в целом.

Качество фактических действий экипажа капитана 1-го ранга Е. А. Ванина при возникновении аварийной ситуации и при борьбе за живучесть корабля и технических средств является иллюстрацией последствий той самой дисквалификации экипажа, для предупреждения которой существуют точные и строгие требования КАП Л.

Во-вторых, корабль был направлен в море с шестью членами экипажа, не допущенными к самостоятельному исполнению обязанностей по штатной должности.

Выход АПЛ в море не мог быть разрешен, т. к. вследствие приведенных выше обстоятельств экипаж являлся небоеготовым и нелинейным, и выход кораблю с таким экипажем в море запрещался специально предусмотренными для таких ситуаций статьями КАПЛТ-75.

Вследствие потери как индивидуальной квалификации членов экипажа, так и боевой слаженности экипажа в целом по указанным выше причинам, экипаж не выполнил около 80 % обязательных первичных действии по борьбе за живучесть:

— при обнаружении возникшего в VII отсеке пожара не были отключены трубопроводы, соединявшие его с находившимся в носовой части АПЛ запасом ВВД — по ним в аварийный отсек поступило 6500 кг свежего воздуха; не был стравлен за борт ВВД, хранившийся в кормовой части корабля и подключенный к трубопроводам, по которым он поступил в аварийный отсек в количестве 1350 кг;

— после самозатухания пожара в VII и VI отсеках, при явных признаках разгерметизации прочного корпуса VII отсека не были приняты обязательные первичные, реальные и общеизвестные подводникам меры по недопущению потери запаса плавучести и продольной остойчивости корабля, а в дальнейшем — по восстановлению этих запасов;

— при оставлении тонущего корабля не были подготовлены индивидуальные и коллективные средства спасения и жизнеобеспечения личного состава в воде; таких средств в неаварийных отсеках было достаточно, чтобы не допустить переохлаждения и гибели людей в течение нескольких часов.

Экспертиза убедительно показала, что не конструктивные недостатки корабля явились причиной аварии, катастрофы и гибели членов экипажа. Экспертами установлено, что причиной ЧП стала неготовность экипажа к боевой эксплуатации корабля, что стало следствием грубых нарушений установленного в ВМФ и оправдавшего себя на практике порядка проведения боевой подготовки вновь сформированных экипажей.

Действием последнего момента, достаточным для предотвращения ЧП, могло стать запрещение выхода в море К-278 со вторым экипажем в связи с превышением предельного (восьмимесячного) перерыва в его плавании и невыполнением обязательных, строго регламентированных мероприятий боевой подготовки, перечисленных в ст. 16 и 20 Общих правил «Курса боевой подготовки АПЛ».

Такое решение должна была принять хотя бы одна из четырех инстанций, отвечающих за подготовку корабля к выполнению задач боевой службы: командование второго экипажа К-278; штаб, электромеханическая служба и командир дивизии; штаб, электромеханическая служба и командующий флотилией: штаб, электромеханическая служба и командующий Северным флотом.

Информацией о состоянии боевой подготовки второго экипажа К-278, готовившегося к походу на боевую службу с ядерным оружием на борту, в полном объеме владели все названные инстанции. Вторая и последующая инстанции имеют в своих штатах структуры, занимающиеся учетом и контролем боевой подготовки перволинейных экипажей, за соблюдением сроков и норм, определяющих их боеготовность. Они не могли и не имели права не знать о результатах предпоходовой проверки готовности экипажа к походу и о нарушении предельно допустимых норм содержания экипажа в первой линии.

По поводу выполнения требований соответствующих нормативных документов при организации оказания помощи аварийной К-278 должностными лицами из числа командования и Поисково-спасательной службы Северного флота и Главкомата ВМФ, эксперты заключили, что по полученной с борта К-278 информации Главкоматом ВМФ, Поисково-спасательной службой Северного флота и его командованием были приняты необходимые меры, но они не были адекватны фактической обстановке на аварийной АПЛ[63].

Последним вопросом экспертизы была возможность исключения массовой гибели личного состава аварийной АПЛ.

Экспертиза установила, что командование корабля не приняло своевременных мер для подготовки к использованию коллективных и индивидуальных средств спасения, что не позволило личному составу с получением приказания на эвакуацию выполнить в полном объеме все действия, предписываемые специальной инструкцией, которые необходимо было выполнить. Поэтому из имеющихся по полной норме средств спасения экипаж использовал только один спасательный нагрудник, один спасательный плот (в перевернутом положении) и ВС К.

Массовую гибель личного состава можно было исключить при условии правильного приготовления средств спасения, а также при использовании других средств спасения (изолирующего снаряжения подводника, спасательных нагрудников, водолазного белья, спасательной лодки ЛАС-5) и при выполнении требований инструкции. Имевшийся на К-278 комплекс спасательных средств обеспечивал спасение всего экипажа аварийной АПЛ, находившейся в надводном положении.

В итоге члены экспертной комиссии пришли к таким выводам:

1. Нарушения требований руководящих документов ВМФ по боевой подготовке привели к тому, что 28 февраля 1989 г. в море вышел потерявший свою линейность второй экипаж К-278.

2. Любой выход в море этому экипажу был запрещен, т. к. в его составе были шесть штатных специалистов, не допущенных к исполнению обязанностей по занимаемой должности.

3. Недостаточно подготовленные к действиям в сложных условиях ГКП и личный состав корабля при аварии на 7 апреля 1989 г. не обеспечил своими действиями решение главных задач при пожаре, поступлении ВВД в отсек и забортной воды внутрь прочного корпуса АПЛ, спасения людей, что привело к гибели корабля и части экипажа.

По мнению экспертов, к наиболее существенным факторам, приведшим к усугублению аварии, относятся следующие:

— невыполнение ГКП и личным составом ряда (по существу, большинства) требований РБЖ-ПЛ-82[64];

— гибель вахтенного VII отсека старшего матроса Н. Бухникашвили и мичмана В. Колотилина — вахтенного V–VI отсеков:

— позднее выявление (обнаружение) аварии[65];

— негерметичность межотсечных переборок между V, VI и VII отсеками при всплытии АПЛ в надводное положение с ходом под ГТЗА:

— отсутствие дистанционного управления арматурой противопожарной системы ЛОХ, неэффективное использование средств пожаротушения[66];

— бесконтрольный расход ВВД в аварийный отсек[67].

Выход из строя громкоговорящей связи после 11.16 ограничил возможности ГКП по руководству борьбой за живучесть корабля[68].

Итак, многолетняя судебно-техническая экспертиза завершила семилетнее предварительное следствие, которое, выполнив все запланированные и необходимые следственные мероприятия, подошло к заключительному этапу — подготовке обвинительного заключения.

Но не тут-то было! Еще не просохли чернила на подписях экспертов под заключением судебно-технической экспертизы, начатой 20 января 1992 г., продлившейся три года и десять месяцев и закончившейся 9 декабря 1995 г., как следственная группа была вынуждена организовывать еще одну, уже восьмую по счету, экспертизу…


Дополнительная экспертиза

Высокие флотские начальники, наблюдавшие за ходом расследования, заявили Главной военной прокуратуре ходатайство о якобы недостаточно полном исследовании влияния конструктивных недостатков К-278 на возникновение аварии и перерастание ее в катастрофу.

Главная военная прокуратура не смогла отказать заявителям, несмотря на то, что в заключении, только что завершенной экспертизы, имелись исчерпывающие ответы на предложенные для дополнительного расследования вопросы, причем подтвержденные показаниями свидетелей и другими следственными действиями и материалами. Было принято решение о проведении еще одной экспертизы, на подготовку которой ушло полгода…

Старший следователь по особо важным делам при Главном военном прокуроре подполковник юстиции Г. В. Целовальников поставил перед комиссионной судебно-технической экспертизой вопросы, среди которых основными являлись:

1. Какова непосредственная причина пожара на К-278?

Не возник ли пожар:

1.1.В результате неисправностей электрооборудования систем и механизмов?

1.2. Из-за самовозгорания находившихся в VII отсеке веществ и материалов?

1.3. Из-за создания в VII отсеке пожароопасной обстановки по причине перенасыщения атмосферы отсека кислородом из системы раздачи кислорода установки электрохимической регенерации воздуха, имевшей в VII отсеке неисправный датчик газоанализатора?

2. Где в VII отсеке произошло возгорание, что горело в очаге пожара, каковы скорость и пути распространения огня и продуктов горения?

3. Имелись ли в конструкциях устройств и систем, обеспечивающих живучесть АПЛ и жизнедеятельность личного состава, технические решения, непосредственно повлиявшие на перерастание аварийной ситуации в катастрофу?

Если имелись, то:

3.1. Каким образом проявилось их отрицательное воздействие на ход борьбы за живучесть и жизнедеятельность личного состава?

3.2. Проявлялись ли каким-либо образом эти технические решения в период эксплуатации АПЛ основным экипажем?

3.3. Существуют ли эти технические решения на других подводных лодках?

4. Если гибель людей и корабля произошли по причинам, указанным в п. 3, то не явилось ли исполнение этих устройств и систем результатом отступлений от требований руководящих документов МСП и ВМФ по проектированию, строительству и испытаниям АПЛ пр.685? Если да, то каких именно, и кем были допущены эти отступления?

Назначение судебно-технической экспертизы является прерогативой следствия. В данном случае, казалось бы, у следствия не было необходимости в назначении дополнительной и такой объемной экспертизы, т. к. предыдущая, только что закончившаяся, уже убедительно ответила на вопросы 1.1, 1.2, 3 и 4, поставленные перед новой.

Похоже, что очередная экспертиза была задумана ради тщательного исследования вопросов 1.3 и 2, которые не были вынесены на предшествующую экспертизу. На остальные же вопросы восьмой экспертизы (кроме 1.3 и 2) следственная группа могла ответить самостоятельно, используя заключение предшествующей.

Почему же Главная военная прокуратура решила провести эту долгую и ненужную следствию процедуру? Кто инициатор?

«Ларец сей просто открывался» — предложение о проведении новой экспертизы исходило от должностных лиц, которые де-юре должны быть заинтересованы в завершении следствия, а де-факто продолжали делать все возможное для его развала.

Такими деятелями изначально и до последних дней их действительной службы в ВМФ являлись адмиралы В. Н. Чернавин[69], его преемник Ф. Н. Громов, его заместитель адмирал И. В. Касатонов и командующий Северным флотом адмирал О. А. Ерофеев.

Возникла реальная угроза передачи законченного производством уголовного дела в суд с предъявлением О. А. Ерофееву, В. К. РешетовуО. Т. Шкирятову, Б. Г Коляде, Л. К. Жуку и другим причастным к катастрофе высокопоставленным должностным лицам ВМФ обвинения по признакам преступлений, предусмотренных ст. 285 и 293 Уголовного кодекса. В связи с этим предварительное следствие оказалось бы перед необходимостью расследовать и деяния В. Н. Чернавина — по признакам преступлений, предусмотренных ст. 260 п. «а», 130, 131 и 133 УК РСФСР (злоупотребление властью, превышение власти, заведомо ложные показания, понуждение свидетелей и потерпевших к даче ложных показаний, клевета в печати).

Вот тогда-то и возникла идея торпедировать результаты многолетнего предварительного следствия проведением восьмой судебно-технической экспертизы, включив в нее вопросы, на которые эксперты не смогут ответить без осмотра следователями и экспертами затонувшей в Норвежском море подводной лодки.

В состав экспертной комиссии вошли специалисты института пожарной безопасности (Н. А. Озеров), ВНИИ противопожарной обороны (В. И. Востряков), ВВМИУ им. Ф. Э. Дзержинского (А. М. Гавриленко и А. И. Кулигин), ЦНИИВК (А. А.Лавров, В. Ш. Китабови Ю. Ф. Плигин), Военного представительства при «Севмашпредприятии» (В. С. Митрофанов и В. М. Кибиткин), СПМБМ «Малахит» (В. В. Каталевский) и другие (всего 15 специалистов).

«Заказными» вопросами экспертизы были следующие:

— Где в VII отсеке произошло возгорание? Не возник ли пожар из-за создания в VII отсеке пожароопасной обстановки по причине перенасыщения атмосферы отсека кислородом из системы раздачи кислорода установки электрохимической регенерации воздуха, имевшей в этом отсеке неисправный датчик газоанализатора кислорода?

— Что горело в очаге пожара, каковы скорость и пути распространения огня и продуктов горения?

Очевидно, что представить прямые вещественные доказательства того или иного ответа на вопросы о причинах пожара и точном месте его возникновения эксперты не могли, поскольку К-278 лежит на дне Норвежского моря на глубине 1650 м и подъем ее для осмотра — дело мало реальное, а посему появляется возможность дело прекратить или хотя бы приостановить до получения результатов осмотра… Эксперты дали следующие ответы:

На вопросы 1.1 и 1.2: «Непосредственную причину возникновения пожара в VII отсеке К-278 7 апреля 1989 г. по предоставленным материалам следствия установить не представляется возможным».

На вопрос 1.3: К версиям Правительственной комиссии, по материалам следствия может быть предложена и «кислородная версия». Эксперты считают, что причина пожара может быть установлена в результате дополнительных действий следствия после осмотра аварийного отсека затонувшей АПЛ.

На второй вопрос: «место возгорания, скорость и пути распространения огня при пожаре по материалам следствия установить не представляется возможным».

Однако среди специалистов существует другое мнение.

На вопрос 1.1 эксперты имели основание ответить отрицательно — ведь следствие не располагает сведениями о каких-либо неисправностях электрооборудования VII отсека, которые могли бы стать первопричиной возникновения пожара.

На вопрос 1.2 эксперты имели основания ответить, что это могло произойти при повышенном содержании кислорода в VII отсеке (что было установлено следствием).

На вопрос 1.3 эксперты имели все основания ответить положительно, т. к. следствием установлено, что данная неисправность в системе раздачи кислорода имела место фактически в VII и V отсеках.

Установлено также, что контроль содержания кислорода в VII отсеке в предшествующие аварии дни отсутствовал. Известно, что на контрольном выходе в море перед походом в VII отсеке наблюдалось повышение содержания кислорода (до 30 %).

Таким образом, отвечая на первый и второй вопросы последней экспертизы, эксперты уклонились от исследования «кислородной версии» возникновения пожара и необоснованно связали возможность установления причины пожара с необходимостью осмотра аварийного VII отсека затонувшего корабля.

Заключение последней судебно-технической экспертизы по вопросам № 1 и № 2 явилось для руководителя следственной группы основанием для принятия решения о дальнейшей тактике проведения предварительного следствия.

При исследовании вопроса № 3 экспертам было предложено рассмотреть «перечень конструктивных особенностей АПЛ пр.685», которые, по мнению Главного управления эксплуатации и ремонта ВМФ, повлияли или могли повлиять на развитие больших и скоротечных пожаров и затрудняющих борьбу за живучесть кораблей[70].

Экспертам было предложено, исследуя каждую «конструктивную особенность», ответить на такие вопросы.

Содержала ли конкретная «конструктивная особенность» технические решения, непосредственно повлиявшие на перерастание аварийной ситуации в катастрофу? Если да, то: а) каким образом проявилось ее отрицательное воздействие на ход борьбы за живучесть и жизнедеятельность личного состава, б) проявилось ли каким-либо образом это техническое решение в период эксплуатации корабля основным экипажем и в) существует ли это техническое решение на других проектах подводных лодок?

При исследовании всех двадцати пунктов перечня установлено, что двенадцать из них… не имеют никакого отношения к АПЛ пр.685, а при рассмотрении оставшихся восьми выяснилось, что ни одна из этих «технических особенностей» не содержала технических решений, повлиявших на перерастание аварийной ситуации в катастрофу.

На вопрос № 4 эксперты ответили, что конструктивное исполнение устройств и систем корабля не явилось причиной массовой гибели людей и самой К-278.

Вместе с тем, в текст заключения было включено особое мнение эксперта, представлявшего Управление боевой подготовки ВМФ (капитана 1-го ранга Гонцарука), о том, что на К-278 имели место четыре конструктивно-технических решения, «усложнивших борьбу за живучесть и усугубивших аварийную ситуацию».

Он относит к ним следующие решения:

1. Безкингстонное исполнение ЦГБ.

Исследованием этого «конструктивного решения» было установлено, что оно не является оригинальным, применено на многих проектах ПЛ, состоящих на вооружении ВМФ СССР, и полностью соответствует концепции конструкции глубоководной АПЛ. Это конструктивное решение ни в коей мере не ухудшило условия борьбы за живучесть и не препятствовало использованию штатных средств борьбы за сохранение и восстановление запаса плавучести и продольной остойчивости АПЛ.

2. Отсутствие дистанционного управления арматурой по управлению системой ЛОХ из центрального поста и мест размещения отсечных станций ЛОХ.

При исследовании этого «конструктивного решения» установлено: оно не является следствием конструктивной ошибки, а результатом выполнения совместного решения МСП и ВМФ, причем принятого по инициативе ВМФ. На основании этого решения были внесены изменения в ранее утвержденный технический проект системы ЛОХ. После их реализации огнегаситель ЛОХ мог быть использован для тушения пожара в VII отсеке из установок VII и смежного VI отсека, а для тушения пожара в VI отсеке — из установок VI отсека, смежных V и VII отсеков и т. д.

Дистанционная подача ЛОХ в I, V, VI и VII отсеки из ЦП, в отличие от всех проектов ранее существовавших ПЛ, не предусматривалась.

Достоверными сведениями об использовании ЛОХ при пожаре в VII отсеке следствие не располагает. Для тушения пожара в VI отсеке из V отсека система использовалась один раз (в 14.45), причем уже в период самозатухания пожара.

3. Негерметичность переборок VII и VI отсеков по системам смазки ГТЗА и отсоса паровоздушной смеси от турбонасосов V отсека при всплытии ходом под ГТЗА.

Исследованием, выполненным в процессе предварительного следствия, установлено, что такого конструктивного решения не существовало.

Имело место сообщение между собой VII и VI отсеков по трубопроводам смазки ГТЗА при движении под ГТЗА. Это конструктивное решение не является оригинальным и применено на АПЛ первого, второго и части третьего поколений, находящихся в строю ВМФ. Поперечная переборка между VII и VI отсеками может быть загерметизирована после остановки ГТЗА и обжатия сальника главной линии вата на поперечной переборке между VI и VII отсеками.

В ситуации обнаружения пожара в VII отсеке, на глубине 386 м и скорости 8 узлов, лодка могла надежно всплыть в надводное положение на инерции переднего хода при остановленном ГТЗА. Это решение позволяло личному составу VI отсека отключить трубопроводы смазки ГТЗА от аварийного отсека и обжать сальник главной линии вала[71], т. е. герметизировать аварийный VII отсек.

Установлено также, что трубопровод отсоса паровоздушной смеси от турбонасосов V отсека, проходящий через поперечную переборку между V и VI отсеками, не имел клапана для закрытия этого трубопровода со стороны V отсека, что является бесспорной незамеченной конструкторской ошибкой. Это — единственный фактически существующий технический недостаток.

Этот трубопровод ѻ50 мм участвовал в загазовывании V отсека наряду с другими незагерметизированными трубопроводами, несмотря на то, что техническая возможность их герметизации существовала. Техническая возможность нештатной герметизации (заглушивания) этого трубопровода имелась, но не была реализована.

Доля участия этой ошибки в ухудшении газового состава воздуха в V отсеке может быть определена как соотношение площадей: двух незакрытых задвижек по отработанному пару ѻ300 мм, двух не перекрытых клапанов на масляных трубопроводах каждый по ѻ50 мм и трубопровода ѻ50 мм, не имевшего клапана для его закрытия. Это соотношение ничтожно — 1:74!

Таким образом, влияние этого действительно имевшего место конструктивного недостатка, заложенного при проектировании, на перерастание аварийной ситуации в катастрофу отсутствует.

4. Применение в качестве уплотнений проходных сечений дистанционно управляемой арматуры ВВД полиамидных материалов.

Системы ВВД-400, ВЗУ-100 и ВСД-60 на К-278 аналогичны системам АПЛ второго и третьего поколений и не имеют каких-либо конструктивных особенностей, в т. ч. и в применении полиамидных материалов, способных повлиять на перерастание аварийной ситуации в катастрофу.

Полиамидные уплотнения, примененные в системе для уплотнения импульсных золотников, управляющих открытием (закрытием) арматуры ВВД, теряют рабочие свойства при прогреве их до температуры не менее +250 °C и поддержании такой температуры в течение не менее 60 минут (эти данные получены на термоиспытаниях, проведенных в рамках следственных мероприятий).

Пожар в VII отсеке, если бы он развивался только за счет кислорода, содержавшегося в отсеке при 21 % О2, (без притока свежего воздуха), продолжался бы не более 10–12 минут, до перехода его в фазу самозатухания. При этом температура воздуха в районе очага пожара могла достичь +210–250 °C и стала бы снижаться. Полиамидные уплотнения, конструктивно установленные внутри массивной арматуры ВВД, при этом не подверглись бы заметному нагреву.

Для потери рабочих свойств полиамидных уплотнений и выдачи несанкционированных импульсов на открытие проходных сечений арматуры ВВД-400 первичный пожар должен был перерасти в пожар, продолжительность и температура которого достигла бы и превысила +250 °C и поддерживалась в течение не менее 60 минут. Это возможно только при изначальной концентрации кислорода в VII отсеке в пределах 30–35 %.

Имевшиеся технические и организационные возможности контроля давления в аварийных отсеках и в перемычках ВВД, а также объемного содержания кислорода с целью исключения пожароопасной обстановки в VII отсеке после обнаружения неисправности раздатчика кислорода в VII и VI отсеках использованы не были.

Имевшиеся конструктивные возможности отключения систем ВВД, ВЗУ, ВСД от VII отсека для локализации обнаруженного там пожара также не были реализованы.

Имевшиеся конструктивные возможности продувания кормовой группы ЦГБ воздухом системы ВЗУ-100 использованы не были.


Общее заключение комиссионной судебно-технической экспертизы

В целом, комиссионная судебно-техническая экспертиза сделала заключение о том, что недостаточно подготовленный к действиям в сложных условиях ГКП при аварии К-278 7 апреля 1989 г. не обеспечил решения главных задач борьбы за живучесть в полном объеме: по борьбе за живучесть при пожаре, при поступлении ВВД в VII отсек, при поступлении забортной воды внутрь прочного корпуса в VII, VI и IV отсеки. Это и привело к перерастанию аварии в катастрофу.

Экспертиза сделала заключение о том, что в период эксплуатации АПЛ первым экипажем капитана 1-го ранга Ю. А. Зеленского технические решения, указанные в п. 17 «перечня конструктивных особенностей АПЛ пр.685», себя не проявили.

Отмечено также, что значительная часть технических решений, рассмотренных при экспертизе по вопросу № 3, в т. ч. и указанные в п. 17, существуют на АПЛ многих других проектов второго и третьего поколений.

Заключение судебно-технической экспертизы подписано всем составом экспертной комиссии — пятнадцатью старшими офицерами ВМФ — и скреплено подписью руководителя следственной группы 7 июля 1998 г.

Этим была разоблачена еще одна фальшивка — представленный на экспертизу «перечень конструктивных особенностей» К-278, якобы повлиявших на возникновение большого и скоротечного пожара и затруднивших борьбу за живучесть.

В 1989 г. в перечень вошло все, что под руку попалось его авторам: вице-адмиралу В. В. Зайцеву и его подчиненному капитану 1-го ранга Ляшенко[72], которым в то время нужно было набрать побольше «аргументов» для обоснования фальшивой версии, выдвинутой Главкомом ВМФ В. Н. Чернавиным.


«Взрывы» в седьмом отсеке

Очередной срок предварительного следствия по факту катастрофы «Комсомольца» истекал 25 декабря 1997 г.

В течение семи лет и восьми месяцев расследования путем многоплановых следственных мероприятий к этому времени было установлено, что корабль, потерпевший аварию, переросшую в катастрофу с гибелью большей части его экипажа, был построен без отступлений от технического проекта. Закончившая работу последняя судебно-техническая экспертиза установила, что конструкции устройств, систем и механизмов АПЛ не содержали в себе элементов или решений, непосредственно повлиявших на перерастание аварии в катастрофу. Этой экспертизой были подтверждены выводы предыдущих комиссионных судебно-технических экспертиз, определивших причины катастрофы и назвавших причастных к ней должностных лиц.

По мнению профессионалов-подводников и моему личному убеждению, следствие располагает доказательствами совершения рядом адмиралов среднего и высшего звена деяний, подпадающих под признаки преступлений, предусмотренных рядом статьей УК РФ. Последствием этих деяний явилась катастрофа К-278, ее гибель и смерть 42 членов экипажа корабля. Имеющиеся неоспоримые доказательства достаточны для предъявления им обвинения.

В процессе расследования этими лицами и руководством ВМФ и, в частности, Главкомом, предпринимались все возможные меры, чтобы сбить следствие с толку и не дать ему

возможности объективно разобраться в причинах катастрофы. Именно ими была инспирирована последняя экспертиза конструкций систем и устройств корабля, продлившая предварительное следствие более чем на год.

Казалось, что уж теперь предварительное следствие закончено, и наконец-то плавсостав Подводных сил ВМФ узнает правду о подлинных причинах и обстоятельствах катастрофы, а «драматурги» этой трагедии получат достойную оценку военной Фемиды. Однако нет предела изобретательности и ловкости некоторых защитников флотских мундиров!

Теперь в качестве последнего и откровенно фальшивого, на профессиональный взгляд, козыря ими была выдвинута абсурдная версия «взрывов в VII отсеке».

По замыслу причастных к катастрофе лиц, слабым местом предварительного следствия является якобы не расследованная версия «взрывов в VII отсеке», в результате которых в отсек якобы поступило большое количество забортной воды, что привело к быстрому затоплению АПЛ и не позволило экипажу приготовить средства спасения.

Вот как описывает причины гибели «Комсомольца» вице-адмирал В. Пантелеев: «…Взрывы, зафиксированные личным составом незадолго до гибели лодки, резко осложнили обстановку. Ломая переборки отсеков, в лодку прорвалась морская вода. Корабль стал быстро тонуть… Эти взрывы, скорее всего, повредили прочный корпус субмарины, что и стало причиной потери ею продольной остойчивости»[73].

Комментировать это кощунственное бесстыдство не буду. Скажу только, что страшно за Флот, на котором адмиралы, потеряв совесть, так делают карьеру.

Следствие всесторонне исследовало версию «взрывов в VII отсеке» и располагает доказательствами ее несостоятельности. В действительности быстрого затопления АПЛ не происходило.

Горевший VII отсек был превращен вдуваемым в него воздухом высокого давления в доменную печь, и прочный корпус отсека потерял герметичность по кабельным вводам, различного рода сальникам и уплотнениям, рассчитанным на 200 атмосфер забортного давления…

После самопроизвольного затухания пожара, снижения в отсеке давления и охлаждения в студеной воде Норвежского моря через разгерметизированные устройства на прочном корпусе в VII отсек начала поступать забортная вода, постепенно заполняя его и увеличивая осадку кормой. Заглубление разгерметизированных отверстий увеличивало скорость затопления отсека и вызывало нарастание дифферента на корму.

Этот процесс, как известно, продолжался несколько часов с нарастающим темпом, пока не достиг (в полном соответствии с теорией ПЛ, которую в порыве угодничества «забыл» В. Пантелеев) критического значения продольной остойчивости.

Продолжающееся поступление забортной воды в VII отсек вызвало процесс опрокидывания корабля на корму, потерю оставшегося запаса плавучести и потопление корабля.

Процесс затопления корабля продолжался не менее четырех часов — это установлено достоверно и зафиксировано аэрофотосъемкой.

Установлено также, что процесс потери запаса плавучести был ускорен ошибкой одного из оставшихся членов экипажа, открывшего доступ забортной воде в IV отсек.

Однако высокопоставленные должностные лица военно-морского ведомства продолжали бездоказательно утверждать, что причиной перерастания аварии (пожара) в катастрофу явились пресловутые «взрывы» в кормовой части корабля. Используя свое служебное положение и авторитет высоких государственных должностей, они пытаются оказать давление на структуры военной юстиции, ведающие делом «Комсомольца», и повлиять на решение о дальнейшей судьбе предварительного следствия.

Они заявляют, что решение по делу о причинах катастрофы К-278 не может быть принято без повторного исследования «версии взрывов», для чего затонувший корабль должен быть осмотрен следователем, а для этого АПЛ необходимо поднять на поверхность. Поскольку в обозримом будущем подъем К-278 не планируется, законченное производством предварительное следствие по факту ее гибели, готовое для передачи в военный суд, должно быть прекращено или приостановлено.

Дело принимало печальный оборот, и нам пришлось напомнить Главной военной прокуратуре о том, что прекращение следствия о катастрофе «Комсомольца» в данной ситуации недопустимо и в этом нет безысходной необходимости.

10 декабря 1997 г. мы (Благотворительное общество памяти АПЛ «Комсомолец» — Ред.) обратились к Главному военному прокурору генерал-лейтенанту Ю. Г. Демичеву, вступившему в должность незадолго до нашего визита[74]. Ему было пояснено, что даже если следствие сочтет возможным вновь принять к повторному исследованию абсурдную «версию взрывов», ожидать подъема АПЛ на поверхность, отложив завершение предварительного следствия на неопределенный срок, не нужно, поскольку эту задачу можно решить без подъема корабля на поверхность.

Мы предложили при осмотре состояния «Комсомольца» глубоководными обитаемыми аппаратами «Мир», планировавшемся на август 1998 г., запланировать, подготовить и провести наружный осмотр состояния прочного корпуса VII отсека из ЦГБ, прилегающей к нему с обоих бортов, на предмет наличия его повреждений. Для осмотра прочного корпуса использовать дистанционно управляемую телевизионную аппаратуру.

Такая аппаратура уже использовалась для осмотра состояния I отсека К-278 через трещину прочного корпуса, а также в киносъемках фильма «Гибель «Титаника»», и дала хорошие результаты. Габариты аппаратуры позволяют ввести ее в цистерну через горловины, имеющиеся на легком корпусе цистерны в верхней ее части. Выполнение этой работы не вызовет значительных дополнительных расходов.

Мы также предложили систематизировать материалы предварительного следствия, содержащие сведения об явлениях, имеющих отношение к этой версии, дать им оценку с привлечением специалистов и провести следственные эксперименты.

Мы поделились с руководством Главной военной прокуратуры своей озабоченностью тем, что проводимое ею расследование причин и обстоятельств катастрофы К-278 может оказаться бессильным перед круговой порукой причастных к этой трагедии должностных лиц ВМФ, и высказали мнение, что предварительное следствие вскрыло правду об обстоятельствах и причинах гибели 42-х членов экипажа и потопления К-278. В целях недопущения в будущем предпосылок к подобным катастрофам необходимо, наконец, принять в ВМФ адекватные меры, а для этого результаты предварительного следствия по нашему мнению должны быть в кратчайший срок объявлены Главнокомандующему ВМФ и плавсоставу Подводных сил ВМФ.

Более чем получасовая беседа протекала в доброжелательной обстановке. Наши пояснения и предложения были выслушаны с пониманием и поддержаны. Последовали указания об организации экспертной оценки «версии взрывов» приглашенными специалистами в области взрывчатых веществ и взрывного дела и о взаимодействии следственной группы Главной военной прокуратуры с ЦКБМТ «Рубин» для осмотра прочного корпуса затонувшего «Комсомольца» в районе VII отсека дистанционно-управляемой с подводных аппаратов «Мир» телевизионной камерой.

Через несколько дней в Санкт-Петербург прибыл специалист по взрывчатым веществам и взрывному делу из НТЦ «Пирит». Руководитель следственной группы ГВП поставил перед ведущим специалистом этой организации следующие вопросы:

1. Какие взрывчатые и инициирующие вещества (взрывные устройства) могут сохранить способность к взрыву после пребывания в условиях пожара с параметрами: время начала пожара — 11.03, время перехода пожара в фазу затухания — 12.02, максимальная температура — +800—1100 °C, время предполагаемых взрывов — 16.40, максимальное давление в отсеке в 11.40–13,5 атм, время начала снижения давления в отсеке — 11.58.

2. Определить массу заряда взрывчатого вещества (в тротиловом эквиваленте), способного пробить в прочном корпусе отсека, изготовленного из титанового сплава, отверстие, эквивалентное диаметру 150 мм.

3. Определить результаты воздействия взрыва такого заряда на легкий корпус АПЛ.

4. Определить параметры явлений, сопровождающих взрыв: ударной волны и последствия ее воздействия на поперечные переборки, ограничивающие отсек, в котором он произведен; звуковой волны на расстоянии 50 м от места взрыва; сотрясения корпуса АПЛ в момент взрыва.

5. Определить, возможно ли необнаружение сопровождающих взрыв явлений личным составом: находившимся на ходовом мостике, т. е. в 60 м от VII отсека: находившимся в прочном корпусе в III, II и I отсеках, т. е. в 70, 80 и 90 м от VII отсека.

Специалист однозначно ответил на первый вопрос: «Никакие взрывчатые и инициирующие вещества (взрывные устройства) не могут сохранить способность к взрыву после пребывания в условиях пожара с заданными параметрами, кроме устройств, заключенных в специально изготовленную для этого случая термоизолирующую оболочку». Он выразил согласие ответить на все поставленные вопросы официально в месячный срок.

НТЦ «Пирит» был готов уже 13 января отправить в Санкт-Петербург своего представителя на пять суток для подготовительной работы, а затем в четырехнедельный срок (до 15 февраля) представить официальное заключение по всем заданным вопросам. Свое согласие на участие в работе дал сотрудник НПО «Регион» О. И. Озерецковский (ведущий специалист в этой же области), но его в Санкт-Петербург не вызвали.

Перед руководителем Следственного управления и Главной военной прокуратуры не было дилеммы — Главный военный прокурор дал ему прямые указания о расследовании «версии взрывов».

Первые шаги в этом направлении дали результат и очертили время, в течение которого могли быть получены убедительные экспертные оценки: необходимо было продлить предварительное следствие всего на две-три недели. Это стало бы самым обоснованным из многочисленных продлений сроков в девятилетнем предварительном следствии по факту катастрофы уникальной глубоководной АПЛ.

Однако руководитель предварительного следствия подполковник юстиции Г. В. Целовальников, внезапно охладев к проблеме «ударов, похожих на взрывы», вместо немедленных следственных действий проявил непонятную медлительность. Он почему-то решил дождаться истечения срока следствия и только тогда поставить вопрос о необходимости его продления для проведения экспертизы по вопросу «взрывов».

Отказ от исследования «версии взрывов» мог дискредитировать огромную следственную работу и скрыть истинную причину трагедии.

13 января 1998 г. начальнику Следственного упрааления Главной военной прокуратуры было направлено письмо, в котором сообщалось об устном заключении специалиста НТЦ «Пирит» и о его согласии в месячный срок дать официальное заключение, а также о готовности участвовать в экспертизе ведущего специалиста НПО «Регион». В письме формулировались предложения:

1. Немедленно приступить к намеченным 10 декабря следственным мероприятиям для дорасследования «версии взрывов».

2. При необходимости для завершения расследования «версии взрывов» продлить срок следствия еще на 10–15 суток. Предварительное следствие по факту катастрофы АПЛ «Комсомолец» закончить 15–20 февраля.

3. В срок до 20 марта, за две недели до девятой годовщины со дня гибели корабля и 42-х членов его экипажа, обнародовать результаты предварительного следствия и решение по уголовному делу.

Наше заявление мы просили доложить Плавному военному прокурору, уже генерал-полковнику юстиции Ю. Г. Демичеву, и приобщить к материалам следствия.

Письмо осталось без ответа…


Предварительное следствие приостановлено

Прошло две недели, и стало известно, что руководитель следственной группы старший следователь по особо важным делам Главной военной прокуратуры подполковник юстиции Г. В. Целовальников 26 января 1998 г. принял постановление о приостановлении предварительного следствия по уголовному делу о катастрофе атомной глубоководной подводной лодки К-278 «Комсомолец».

Вскоре все материалы дела были отправлены в Москву, в Главную военную прокуратуру.

Прошло несколько месяцев, прежде чем постановление о приостановлении предварительного следствия было доложено Военному совету ВМФ, и тут же возвращено в Главную военную прокуратуру.

Вскоре была расформирована следственная группа полковника юстиции Г. В. Целовал ьн и ко ва, а его самого перевели из Москвы на новое место службы во Владивосток.

Так закончилось дело о катастрофе лучшего в мире подводного многоцелевого крейсера, длившееся в течение девяти лет.

Связанные круговой порукой причастные к катастрофе должностные лица: адмирал флота В. Н. Чернавин — главком

ВМФ, адмирал флота К. В. Макаров — начальник главного штаба ВМФ, вице-адмирал В. В. Зайцев — начальник главного управления эксплуатации и ремонта ВМФ, вице-адмирал В. В. Кузьмин — начальник Боевой подготовки ВМФ, а также их подчиненные на Северном флоте привычно дезинформировали Главную военную прокуратуру.

Настаивая на своей версии причин катастрофы К-278, они отступили от принятой ими Присяги, предали интересы государства и вверенного им Военно-морского флота России. На первом этапе расследования[75] они скрыли истинные причины катастрофы «Комсомольца» от плавсостава Подводных сил, привычно рассчитывая утопить их в мутной воде забвения, и остались верны своим корыстным целям и в ситуации возобновленного в марте 1991 г. предварительного следствия. В течение почти семи лет они использовали свои должностные возможности, чтобы помешать следственной бригаде раскрыть их должностные преступления.

И им удалось, несмотря на полную ясность и доказанность предпосылок, причин и обстоятельств аварии и катастрофы К-278, а также гибели большей части экипажа и прикомандированных на поход подводников, ускользнуть от судебного разбирательства и отвести от ответственности непосредственных виновников чрезвычайного происшествия. Спасая этих чиновников от флота, замаскировавшихся под адмиралов, Генеральная прокуратура, выполняя чью-то волю, остановила следственную группу за шаг до финиша многолетнего следственного марафона. Уволив их в запас или в отставку, а особо выдающихся возведя в ранг действующих главных военно-морских специалистов (вероятно, по развалу ВМФ?), нынешний Главнокомандующий ВМФ поставил на этом деле точку.

А как же плавсостав? Как быть с теми, кого они посылали на смерть, кто горел, переоблучился и тонул на подводных лодках К-131, С-178, К-429, К-219, К-192, на «Комсомольце» и других! Их похоронить и забыть?!

Сколько можно скрывать причины аварий и катастроф от тех, кто сейчас служит в плавсоставе Подводных сил Российского флота? От них вот уже тринадцать лет скрывают истинные причины катастрофы К-278, пятнадцать — катастрофы К-219, восемнадцать лет — К-429, дабы не обеспокоить на пенсионном отдыхе начальников, посылавших в море на боевую службу неисправные корабли и неготовые экипажи!

И они, так и не узнав причин гибели своих предшественников, могут пополнить печальный список погибших экипажей и потонувших в мирное время кораблей.

К сожалению и к стыду, процесс предательства интересов Флота идет полным ходом. Пишутся мемуары, и в историю, несмотря на полную ясность произошедшего, закладывается ложь о причинах и обстоятельствах гибели «Комсомольца» — ложь, из которой вырастут предпосылки к новым авариям и катастрофам по тем же причинам, что скрыты до сих пор в пылящихся на полках военной прокуратуры и архивов делах и постановлениях. Примерами тому служат вышедшая в свет книга адмирала флота В. Н. Чернавина, статьи в газетах В. Пантелеева, В. Алексина, Г. Костева, О. Ерофеева и других.

Руководство ВМФ и Главной военной прокуратуры скрывает результаты проведенного предварительного следствия от личного состава ВМФ, правительства и общественности страны. Приостаноаление предварительного следствия под не заслуживающим внимания предлогом фактически является его прекращением — для увода от ответственности фактических виновников происшествия — и препятствует принятию действенных мер для недопущения повторения обстоятельств, предпосылок и причин ранее произошедших в ВМФ аналогичных чрезвычайных происшествий.

Причастные к катастрофе должностные лица до сих пор занимают ответственные посты в структурах Главкомата ВМФ, продолжая использовать свои должностные возможности для дезавуирования и фальсификации результатов предварительного следствия.

В сложившейся ситуации считаю своим долгом привести в этой книге известные мне сведения, которые личный состав ВМФ должен был уже давно получить от своих прямых начальников.

Скрытые от плавсостава флота предпосылки и причины аварий и катастроф могут в любое время прорасти в новых трагических событиях, масштаб которых непредсказуем. Точно так же, как предтечей трагедии К-278 «Комсомолец» были катастрофы К-429 на Северном флоте и К-219 на Тихоокеанском…



Примечания:



5

Старшим на борту К-429 во время перехода был контр-адмирал Е. Д. Чернов. Прим. ред.



6

Твердотопливная крылатая ракета комплекса «Аметист» имела стартовую массу почти три тонны (2900 кг), причем более трети весила ее боевая часть. Две ракеты из восьми снаряжались специальной (ядерной) боевой частью тротиловым эквивалентом по одной килотонне. Две из 12 торпед калибра 533 мм также имели СБЧ. Прим. ред.



7

Подводник в спасательном снаряжении с индивидуальным дыхательным аппаратом ИДА-59 или ИДА-59М забирается через открытую заднюю крышку в пустую трубу торпедного аппарата, затем задняя крышка закрывается, труба заполняется водой, после чего открывается передняя крышка, и подводник выходит из трубы и всплывает на поверхность с соблюдением режима декомпрессии. Прим. ред.



53

Ст. 260-1 УК РСФСР: злоупотребление властью, превышение власти и халатное отношение к службе.



54

Центральный научно-исследовательский институт военного кораблестроения. Прим. ред.



55

Награждение всех находившихся на борту моряков одинаковыми государственными наградами было произведено до завершения расследования прокуратуры СФ, Правительственной комиссией и при отсутствии результатов исследования действий личного состава К-278 при борьбе за живучесть корабля. Прим. авт.



56

РБЖ-ПЛ-82 утверждено начальником Главного штаба ВМФ и является основным документом, развивающим и дополняющим положения Корабельного устава ВМФ СССР по обеспечению живучести ПЛ. Требования настоящего руководства обязательны для всего личного состава ПЛ, судоремонтных и других предприятий и организаций ВМФ. Прим. авт.



57

Подробнее см. Романов Д. А. Трагедия атомной подводной лодки «Комсомолец». СПб., 1993. С. 158–188; Никитин Е. А. Холодные глубины. СПб., 1998. С. 106–125.



58

Это обстоятельство не помешало Главнокомандующему ВМФ и его подчиненным, а впоследствии — и его преемникам, продолжать бездоказательную болтовню о мнимых конструктивных недостатках АПЛ «Комсомолец», беспардонно используя подчиненную им ведомственную печать и издания Министерства обороны. Прим. авт.



59

Особенно примечательна карьера контр-адмирала О. А. Ерофеева: с августа 1987 г. — командующий флотилией АПЛ Северного флота; в 1990 г. — вице-адмирал, начальник штаба Северного флота; с 1992 г. — адмирал, кавалер ордена Ленина, командующий Северным флотом. В 1996–1998 гг. представлялся Главкомом ВМФ для назначения на должность начальника Военно-морской академии, затем — зам. Главнокомандующего ВМФ. Уволен в запас по состоянию здоровья в начале 1999 г. Прим. авт.



60

Эксперты ушли от ответа на вопрос: повлияло ли формирование второго экипажа на три с половиной гола позже, чем первого, на условия его боевой подготовки и повлекло ли это какие-либо вредные последствия? Они отказались исследовать достоверность и обоснованность выводов, выполненного в Военно-морской академии «Анализа действий личного состава АПЛ «Комсомолец» при борьбе за живучесть в Норвежском морс 7 апреля 1989 г.». Очевидно, что объективный ответ на этот вопрос был бы воспринят руководством ВМФ тех времен негативно и болезненно. Эксперты не смогли покривить душой, однако не осмелились и дать объективный ответ… Прим. авт.



61

Разработка этого документа является обязанностью ЦН И И BK. Прим. ред.



62

Сообщение отсека с атмосферой — не самоцель, а средство для уменьшения давления в отсеке при несанкционированном поступлении в него ВВД. Эта же задача может быть решена стравливанием избыточного давления за борт (и далее в атмосферу) через трюмно-балластную или аварийно-осушительную систему. Прим. авт.



63

Этот вопрос эксперты исследовали недостаточно полно и всесторонне. Следствие не исследовало возможность использования АПЛ К-84, находившейся в непрерывном режиме связи с береговым КП в дистанции 40–50 миль от места аварийной К-278. Прим. авт.



64

Прежде всего это относится к невыполнению обязательных и первичных действий ГКП, «включающих» в работу но борьбе за живучесть весь экипаж: объяааение аварийных тревог, отдача приказаний, информирование экипажа об обстановке и ее изменениях. Прим. авт.



65

Это являлось следствием психологической неготовности ГКП к первичным действиям при появлении типовых и общеизвестных признаков нарушения нормальной работы электроэнергетической системы АПЛ. Прим. авт.



66

Отсутствие технической возможности подать огнегаситель системы ЛОХ III отсека в VII и VI отсеки не повлияло на развитие аварийной ситуации. Прим. авт.



67

Невыполнение ГКП обязательных первичных действий при обнаружении пожара в VII отсеке по отключению трубопроводов ВВД от VII отсека. Невыполнение этих же действий при обнаружении поступления ВВД в этот же отсек привело к поступлению туда 6,5 т воздуха, что стало основным «фактором», поставившим корабль на грань катастрофы. Беспричинное невыполнение этих действий является показателем недопустимо низкой технической и психологической готовности ГКП к борьбе за живучесть АПЛ. Прим. авт.



68

Безбатарейный аварийный телефон сохранял техническую готовность к связи ГКП с I, II, IV и V отсеками на всем протяжении борьбы за живучесть. Прим. авт.



69

Уволенный в запас адмирал флота В. H. Чернавин продолжал службу в качестве главного специалиста ВМФ. Прим. авт.



70

Этот перечень был подготовлен Главным упраапением эксплуатации и судоремонта ВМФ, начальником которого был зам. Главнокомандующего ВМФ вице-адмирал В. В. Зайцев, для секции рабочей комиссии, возглавляемой им же. Перечень не был принят Правительственной комиссией как не имеющий отношения к делу. Прим. авт.



71

Переборочный сальник главной линии вала в зажатом состоянии рассчитан па удержание давления 3 кгс/см2, что обеспечило бы всплытие в надводное положение с работающей ЯЭУ и увеличило время дня действий аварийной партии VI отсека для локализации пожара в VII отсеке и создания в кормовой части VI отсека рубежа. Прим. авт.



72

В настоящее время — контр-адмирал. Прим. авт.



73

«Правда». 5 июля 1997 г. № 96(284).



74

В Главной военной прокуратуре вице-адмиралы В. Храмцов и Е. Чернов были приняты Гпавным военным прокурором в присутствии начальника следственного управления ГВП. Прим авт.



75

Первый этап расследования: апрель 1989 сентябрь 1990 г. Прим. авт.









Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх