Глава 14

Когда стало по-настоящему светло, мы уже успели спуститься в Выдрину долину. Дорога, что и говорить, была не из легких. Мы с Эдди по очереди разведывали местность впереди и прокладывали тропу. Полуденный привал мы устроили на ручье Десятой Мили, а потом снова двинулись в путь.

— Как ты? — спросил я у Фило.

— Все в порядке, — тихо отозвался он.

Фило был бледен, изнурен. Я понимал, что такое путешествие может убить его. Счастливая его звезда, если он доберется до Майлс-Сити живым. Но с другой стороны, останься он в хижине, — все равно умер бы без лекарств и хорошего ухода. Ну а если бы его нашли люди Белена, они бы без долгих церемоний его повесили или пристрелили. Так что, как видите, у нас не было иного выбора — оставалось рискнуть.

Мы налили ему кружку крепкого кофе. Выпив его, Фило заметно приободрился.

Но я не мог ехать дальше, не выяснив один волнующий меня вопрос. Я просто обязан был расспросить Фило.

— До чего же скверно получилось с Джонни Вардом, — сказал я, присаживаясь на корточки у саней.

Я говорил, а Фило не отрываясь смотрел мне в лицо.

— Джонни Вард? А кто это такой? — спросил он.

— Ковбой. Славный парень. — Я отхлебнул из своей кружки кофе. — Кто-то застрелил его. Он хорошо знал убийцу и доверял ему. Тот застрелил его сзади. Стрелял почти в упор.

— Какая подлость, — возмутился Фарлей.

Он попытался улечься поудобнее, и тотчас его черты исказились гримасой боли.

— И Коротышка Коунс тоже убит. Но умер не сразу — успел добраться до нас. Его застрелили точно так же.

— Коунс? Не очень-то приятная личность, верно? Послушай, а ведь он, кажется, ошивался со всеми прочими бездельниками в салуне Джона Чинника?

— Угу.

Н-да, если Фило Фарлей и знал что-нибудь о смерти этих людей, то очень хорошо это скрывал, куда лучше, чем я предполагал. Нет, не верилось мне, что знал… Но тем тревожней становилось на душе. И все же в одном я был уверен: Фило Фарлей знал убийцу и был с ним дружен. Иначе откуда у его ранчо столько следов лошади в мокасинах? И кем бы ни был таинственный убийца, знакомство с ним таило смертельную опасность.

Так кто же мог знать всех троих — Джонни Варда, Коунса и Фарлея? Кто был с ними на дружеской ноге?

— А много ли гостей наезжало за последнее время? — как бы невзначай поинтересовался я.

Фарлей прикрыл глаза.

— Нет… совсем немного.

Выглядел он очень скверно, и я не стал докучать ему.

Мы снова вскочили в седла, и я возглавил отряд. Вдоль Выдриного ручья вела хорошая утоптанная тропа. Совсем недавно по ней прошло небольшое стадо и по крайней мере один всадник. Впрочем, я не был уверен, что один, — никак не мог толком разобрать следы.

— А они будут нас преследовать? — спросила Энн. — Я имею в виду Белена?

— Да.

— А если настигнут, то и вас с Эдди убьют?

— Попытаются.

Всю дорогу мы с Эдди поминутно оглядывались и озирались по сторонам. Нас обоих беспокоил тот таинственный убийца, — уж больно непонятно было все, с ним связанное.

— Похоже, мы его вовсе не знаем, — шепнул я своему компаньону, когда мы ехали рядом. — Думаю, мы о нем понятия не имеем.

— Судя по тому, как они убиты, — отозвался Эдди, — его никто и не подозревает.

Денек выдался прохладный, зато небо прояснилось; снег искрился на солнце, а сосны, еще недавно черные, вновь стали зелеными. Фило приходилось тяжело, но он держался изо всех сил. Увы, мы ничем не могли ему помочь. Порою, когда попадалась хорошая тропа, мы пускали лошадей рысью. Мы продвигались вперед, и я все пытался сообразить — как ехать дальше? Было ясно, что либо враги уже преследуют нас, либо нам вообще можно не опасаться погони. Если они преследуют нас, то им не трудно будет держаться нашего следа.

Мы на скорую руку разбили лагерь у ручья Третьей Мили. А затем я поскакал обратно, чтобы затоптать и по возможности запутать наши следы.

А между тем снова задул ветер; заметно похолодало.

К югу от ручья Третьей Мили, по направлению к месту его слияния с Выдриным ручьем, тянулась череда холмов. На запад уходила Королевская гора. Поднявшись на самый гребень, я остановился в расщелине между скал. Вдали четко вырисовывался Биг-Хорн. И так же четко на фоне ясного неба виднелась вереница всадников. Их было девять человек, они продвигались вниз по ручью, а потом, похоже, свернули на восток. Вскоре я потерял их из виду, но все равно не сомневался, что они — люди Белена.

Повернув коня, я направился к лагерю. Конь мой ступал по снегу бесшумно, так что, когда из ущелья внизу, не более чем в пятидесяти футах от меня, вдруг вынырнул всадник, то в первое мгновение он не заметил меня. Вот те раз! Всадником оказалась женщина в грубой мужской одежде, верхом на муле!

Облачена она была во что-то типа детского комбинезона — сами понимаете, чудно увидеть такую одежонку в краю ковбоев. Поверх комбинезона — ветхая шуба из овчины, а на голову наездница нахлобучила широкополую шляпу с обвисшими полями. Сперва мне показалось, что это — Каламити Джейн, на редкость не привлекательная женщина. Та наряжалась подобным же образом. Но эта женщина была куда крупнее Джейн. Да и женщину-то я в ней распознал только по волосам. Из-под шляпы свисали две толстые каштановые косы, напоминающие оттенком волосы Энн Фарлей. Незнакомка неожиданно повернула голову и пристально посмотрела на меня.

— Здравствуйте, мэм! — поздоровался я.

— Ты не видел группу всадников? Человек пять?

— Да, мэм. Только что видал их вон там. За ручьем.

Она досадливо отмахнулась.

— Да не тех. С теми, каких я ищу, должна быть женщина… совсем молодая.

Что-то в тоне, каким она произнесла «совсем молодая», навело меня на мысль, что лучше ей ничего не рассказывать. Хотя я и без того был не склонен кому-либо что-либо рассказывать.

Когда я покачал головой, она спросила:

— Как перебраться через вон ту гору впереди… Кухонную гору, что ли?

— Спускаетесь вниз по Выдриному до Восточного рукава. Это третий приток по восточному берегу. Дальше тропинка идет прямо. Как переберетесь через восточный склон горы, держитесь тропы вдоль Тыквенного ручья.

С минуту она смотрела на меня, не произнося ни слова. Затем поехала вниз по склону. Я наклонился, чтобы рассмотреть следы ее мула. Крохотные аккуратные копытца оставляли совершенно четкие следы.

Я впервые видел эту женщину. Признаться, ее странные манеры и внезапное появление неизвестно откуда ошарашили, даже слегка напугали меня.

Некоторое время я глядел ей вслед, потом повернул коня и тоже направился вниз по склону к Выдриному ручью. Вообще-то я собирался возвращаться кружным путем, но тут вдруг понял, что чем раньше попаду в лагерь, тем лучше. Ведь наши враги должны были проехать недалеко от лагеря, и я боялся, как бы они не почуяли запах дыма. Хотя все же надеялся, что этого не произойдет.

Спустившись в долину, я убедился, что следы странной незнакомки идут прямо по тропе. Поэтому со спокойной душой пересек тропу и направился к нашей стоянке на ручье Третьей Мили. Когда я добрался туда, сумерки уже сменились ночью.

Осунувшаяся и побледневшая Энн сидела возле своего брата. Тот то ли спал, то ли находился без сознания. Ко мне подошел Эдди. Веки моего компаньона отяжелели от недосыпа.

— Он очень плох, — сообщил Эдди. — Не знаю, выживет ли…

Я стоял, положив руки на седло. Никогда еще у меня не было так паршиво на душе. Я ведь любил Фило. Мы провели вместе с ним не так уж много времени, никогда даже не разговаривали подолгу. Но все равно нас связывала какая-то симпатия… Он был из тех, с кем не страшно попадать в любые переделки. На него во всем можно было положиться.

Когда мы доковыляли до костра, Эдди протянул мне кружку, и я, обжигая язык и горло, принялся жадно глотать горячий кофе. После кофе и порции вареного мяса, я сразу воспрял духом, приободрился и даже нашел в себе силы рассказать о том, что видел людей Белена.

— Не так уж много времени пройдет, — добавил я, — прежде чем до них дойдет, что они обогнали нас. А тогда они остановятся и подождут нас.

— Это большая страна… — отозвался Эдди.

Но на самом деле страна была не такая уж и большая. Если отказаться от долгого путешествия в обход Кухонных гор, то оставались только две тропы. По крайней мере, я знал только две. По одной из них, самой известной и нахоженной, я как раз и посоветовал ехать той странной женщине. Скорее всего, Белен там и устроил засаду.

Другая тропа, покороче, но значительно труднее первой, вела через седловину на западном краю гор, а дальше — вниз, вдоль ручья Жениха. Я рассудил, что нам лучше придерживаться именно ее.

— Ты поспал бы, Эдди, — посоветовал я ему. — В полночь я разбужу тебя.

Он улегся и завернулся в одеяло, а Энн подошла к костру. Когда я описал ей встреченную на тропе незнакомку, она воскликнула:

— Да ведь это, наверное, та самая женщина, которая выкинула бобы! — Девушка тут же пояснила: — Дело было на следующий день после того, как ты привез меня к Фило. Брат спал в хижине. Я слышала, как кто-то едет, и выглянула во двор. Туда как раз въезжала эта женщина с глиняным горшком в руках. Только я шагнула на крыльцо, чтобы поздороваться, как она, увидев меня, взяла и отшвырнула горшок. А потом развернулась и поскакала прочь. Я звала ее, но она не остановилась. Я вышла во двор и увидела на земле черепки разбитого горшка и печеные бобы.

Я усмехнулся. Энн сердито уставилась на меня.

— Что в этом смешного?

— Как что?.. Выходит, что эта девица влюбилась в твоего брата. Ясно как дважды два.

— Ты хочешь сказать, что, увидев меня, она его приревновала?

— Ну конечно.

Добравшись наконец до постели, я тотчас же заснул.

Эдди пришлось несколько раз потрясти меня за плечо, чтобы я проснулся. Со мной такого никогда еще не случалось, потому что вообще-то я сплю очень чутко.

— Все в порядке? — спросил я.

Эдди пожал плечами.

— Фило проснулся. Выглядит он получше. Пронто, если нам удастся доставить этого парня к доктору, мы еще можем спасти его. Я точно знаю.

— Мы поставим его на ноги.

— Ночью кто-то рыскал вокруг лагеря и несколько раз переполошил всех лошадей.

Натянув сапоги, я притопнул ногами и потянулся за курткой. Потом проверил кольт и винтовку и, повинуясь внезапному побуждению, набил карманы винтовочными патронами.

— Мы должны приготовиться к трудностям, Энн, — сказал я, когда девушка подошла ко мне. — Нам придется провести в пути несколько дней. Так что наши враги непременно попытаются убить нас. Потому что, если мы доберемся до Майлс-Сити и расскажем про нападение на тебя и твоего брата, Роману Белену несдобровать.

К полудню мы взобрались на перевал и остановились перевести дух.

Свежий морозный воздух удивительно бодрил и поднимал дух. После трудного подъема наши кони разгорячились, от них валил пар. Энн подъехала ко мне, и мы, сидя бок о бок в седлах, смотрели на расстилавшуюся перед нами страну.

— Все равно это прекраснейший край! — воскликнула Энн. — Я бы хотела прожить здесь всю жизнь!

— Говорят, здесь сущий ад для лошадей и женщин.

— Может и так, но мне здесь нравится. Как и Фило. Он влюблен в эту землю. Знаешь, ему стало лучше. Теперь он хочет ехать верхом — говорит, так будет гораздо быстрее.

И тут я заметил, как с сосновой ветки чуть выше по склону упал пласт снега.

— Берегись! — отчаянно завопил я и, обвив Энн рукой за талию и пришпорив коня, ринулся в укрытие между скал.

Мелькнула вспышка выстрела. Винтовочная пуля просвистела в воздухе. Сверху прогремел голос Белена:

— Взять их, черт побери! Всех до единого!

Спрыгнув на снег и подхватив винтовку, я бросился обратно и ухватился за постромки, которые мы приделали к саням.

В санях лежал Фило. Он был бледен как мел, но глаза его горели суровым пламенем.

— Дай мне винтовку, — сказал он. — Так просто я не сдамся.

Эдди нигде не было видно. На снегу билась в предсмертных судорогах лошадь. Враги поймали нас в ловушку.