• Глава I
  • Глава II
  • Глава III
  • Глава IV
  • Глава V
  • Глава VI
  • Часть II

    Глава I

    1

    Лэнгли

    День обещал быть скверным… но, несмотря ни на что, интересным, потому что утро носило точно такие же определения. Не было ещё и девяти утра, а секретарь уже докладывал только что вошедшему в кабинет директору ЦРУ:

    — Сэр, из Белого дома звонил помощник Президента Блез Курно.

    Шислер кивнул и связался с помощником по своей линии.

    — Вы ничего не слышали? — раздалось вместо приветствия. Голос чиновника звучал удрученно.

    Оттягивая время — размышляя, что кроется за этим вопросом, — директор ответил:

    — Почему же? Я слышу ваш голос, Блез. — Они не часто контактировали с первым помощником и даже после истории с Ричардом Харланом не сблизились. Дел у обоих было по горло. Внешне собранный, но внутренне всегда раздраженный Блез Курно из кожи вон лез, по десять часов в сутки снося довольно капризный характер своего патрона. В отличие от первого помощника Артур Шислер был всегда собран и внутренне, и внешне и опять же в отличие не собирался угождать начальству. Он работал и все, но не каждую работу считал таковой, пусть даже она такая неблагодарная, как у Блеза. Про себя директор называл первого помощника минным тральщиком.

    Выговаривая чуть ли не каждую букву, Шислер думал; и если помощник за это время пережил целую вечность, то у Шислера этот отрезок времени пролетел в одно мгновение. Он вспомнил все, что могло быть достойно внимания Курно, дошедшее до него за последние сутки.

    Самым тесным контактом между чиновником из Белого дома и директором ЦРУ был, естественно, период общения, когда они вместе решали непростую задачу, напрямую связанную с родственником Президента Ричардом Харланом. Они вполне искренне играли в благородство, но пальцы под столом все же держали скрещенными, и тот и другой думали, как из сложившейся ситуации можно извлечь выгоду. В первую очередь они были людьми и понимали, что выгода может представлять из себя обычное общение; ведь даже помощь иногда сулила выгоду. Когда рядом со словом «выгода» не присутствовало незримо слово «изощрение», выгода не несла в себе отпечатка циничного характера. Так происходило и во время разговора в Овальном кабинете.

    Шислер выговорил наконец предложение, не найдя для себя и первого помощника ответа. У директора родилось в голове одно предположение, но высказать его вслух он не решился: оно могло оказаться ошибочным, так как было довольно смелым, а директор ЦРУ не хотел попасть впросак. Но от ощущения того, что оно было смелым, Шислер отделаться не мог. Начиная новую фразу, он понял, как можно выйти из положения.

    — Блез, разрешите узнать, как дела у нашего друга. Я имею в виду Ричарда Харлана. Давно не видел его.

    И — неподдающееся критике ощущение, когда он услышал голос чиновника:

    — О нем я и хотел поговорить с вами. Вы можете приехать, Артур?

    — Ради этого — да. — Шислер попал в точку, когда спросил о Харлане; вроде бы ничего не изменилось, но он лишний раз доказал себе, что в короткие мгновения способен проанализировать и вникнуть в любую безнадежную ситуацию. Пусть даже поверхностно, но это вселяло надежду, придавало силу, уверенность — что уже немаловажно. Это первые шаги, а не топтание на месте. "Дорогу осилит идущий". — Мне приехать немедленно?

    — Да. Сейчас у Президента шеф безопасности, я не хочу, чтобы вы столкнулись с ним где-нибудь в коридоре, дело, как вы понимаете, носит довольно личный характер… Но как вы узнали, Артур? Меня уверяли, что…

    — Это при встрече. — Вторая составляющая заключений Шислера представляла из себя пока нечто неосязаемое. Во всяком случае, для Курно. Сейчас он, наверное, видел нимб над головой директора ЦРУ — кто бы и чем ни заверял первого помощника. Недосказанная туманная фраза Блеза Курно была понятна Шислеру, теперь он вправе окутать себя облаком таинственности и до поры до времени не показываться из него. Это его приоритет, руководителя разведки. — Я слушаю вас.

    — Подъезжайте к Казначейству, Артур, я буду ждать вас там.

    — Хорошо. — Шислер положил трубку. До Белого дома около часа езды, за это время директору предстояло основательно подготовиться к разговору.

    Вашингтон, округ Колумбия

    С Пенсильвания-авеню водитель повернул в боковой проезд и выехал на улицу, противоположную Служебному проезду, которая, несмотря на субботний день, была набита машинами чиновников. У здания Казначейства Шислера поджидал Блез Курно. Они поздоровались, и чиновник провел директора подземным переходом, соединяющим Белый дом и здание Казначейства. Они уединились в кабинете, и первый помощник сказал секретарю, что его нет даже для Президента.

    — Я уехал, заболел, умер — но чтобы ни одна живая душа не вошла в мой кабинет. Виски? — спросил он у Шислера.

    Тот не счел нужным отказываться.

    — Побольше льда.

    Курно сам приготовил напиток и поставил стакан перед директором. В свой он плеснул немного воды.

    — Знаете, Артур, чего я боюсь больше всего?

    — Нет, скажите.

    — Больше всего я боюсь, что шефа переизберут на второй срок. Ей-богу, я ко всем чертям провалю предвыборную кампанию — так же, как однажды выиграл её.

    — Но лично Президент тут ни при чем.

    — Согласен с вами. Но его родственники… — Курно сделал гримасу, будто у него разболелся зуб. — Они обладают специфическим свойством внезапно исчезать. Знаете, Артур, если брать по-крупному, то это третье исчезновение за мою жизнь. Два из них принесли мне душевные переживания и добавили несколько седых волос к моей шевелюре. Третье, имеющее порядковый номер один, только порадовало меня и принесло облегчение. Это личное, но я говорю о своей жене. Когда она исчезла с моего горизонта, я ожил. И вот теперь я думаю, почему родственники Президента не обладают теми качествами, которыми в полной мере была наделена моя бывшая супруга? Как все, черт возьми, несправедливо… До недавнего времени слово «исчезновение» было для меня талисманом, что ли. С этим словом я многое обрел, но ничего не потерял. Улавливаете парадокс в моих словах, Артур? У меня что-то исчезло, а я, напротив, что-то прибрел.

    — Но вы, как я вижу, до сих пор приобретаете.

    — Вы правы, дважды правы, одни неприятности… Как вы узнали об этом?

    — Давайте, Блез, вначале я выслушаю вас.

    — Хорошо. Вы по-прежнему курите?

    — Да, но я готов потерпеть.

    — Спасибо. Итак… — первый помощник наморщил лоб, обдумывая, с чего бы ему начать. — После возвращения Ричарда Харлана я как в воду глядел, побеседовав с его сестрой — я говорю о теще Президента. Хотя в тот момент мои слова звучали как шутка. Она и знать не знала ни о каких записках и водопадах, для меня самого это прозвучало неожиданно. Одним словом, я сказал ей, что если вдруг Ричард куда-нибудь исчезнет, то она никому не должна говорить об этом, а напрямую и немедленно связаться со мной. Знаете, в первые дни во мне все ещё сидело беспокойство — что Ричарда вновь похитят. Это усугублялось вашими недомолвками относительно акта его освобождения.

    — Вы сами на этом настаивали.

    — Разрешите не согласиться с вами, Артур. Вы повели дело так, что я сам предложил не вникать в его суть. Ваши слова о невольном союзе, при котором мы зависели друг от друга и боялись одного человека — Президента, принудили меня не задавать лишних вопросов. Что я и делаю до сих пор. Я не в курсе того, кто похитил профессора и что стало дальше. Единственное, что меня интересовало в тот момент, — это собственно живой и невредимый Ричард Харлан. Я понимаю, то была ваша работа, специфика, секреты, практически нелегально проведенная операция. Но вот это больше всего тревожило меня. Я не хотел ущемлять ваш профессионализм, Артур, но все же боялся, что вы что-то недоглядите — ведь присутствовал же элемент спешки в этом деле. И вот, чтобы перестраховаться на всякий случай, я сказал сестре Ричарда, чтобы она действовала подобным образом.

    — Я могу дополнить. Вы так же рассказали ей некую историю, в которой фигурировал профессор по имени Игрек, и сам сюжет был чем-то схож с настоящим. И ещё в этой истории вы упомянули о записке. Но по профессии мистер Игрек в вашем рассказе не был археологом, иначе она бы что-то заподозрила.

    — Как вы могли об этом узнать? Это она вам сказала?

    — Я бы опустил этот вопрос.

    — Вы не ответите мне?

    — Я отвечу так: об этом нетрудно догадаться. Я, например, на вашем месте, Блез, поступил бы точно так же. Только — извините — несколько тоньше. Итак, когда произошел ваш разговор с сестрой Ричарда?

    — К чему рассказывать, если вы и так все знаете?

    — Тем не менее прошу вас.

    — Сегодня утром. Она позвонила мне домой. Мне ничего не оставалось, как подняться с постели и встретиться с ней. Выходит, я был прав, и вы, Артур, чего-то недоглядели. Вы предвидели нечто подобное?

    — Как вам сказать… — Шислер, конечно, второго исчезновения профессора Харлана не предвидел; а ещё он одобрял поступки Блеза. Все его действия были более-менее взвешены и осторожны. На одну половину действий первого помощника он полагался — иначе и быть не должно, а о другой и не подозревал вовсе. Он и предположить не мог, что история с профессором может иметь продолжение: все вроде бы было сделано, все точки расставлены, о промахах и «недоглядках» и речи быть не могло. Но Блез Курно… Что ж, он имел и имеет теперь право усомниться.

    Положение Шислера было нелегким. С одной стороны Харлан мог заболеть, попасть в больницу, уехать куда-нибудь, не предупредив, — и можно было бы успокоиться, начиная поиск. С другой — холодный душ из слов «недоглядел» и «продолжение». Здесь был тупик, и именно здесь директор ЦРУ чувствовал слабину, которая давала о себе знать его же необыкновенным чутьем. Невероятно, но ему казалось, что первый помощник прав, и усиливало эту тревогу неожиданное дело с Глорией Кертис…

    Имя Ричард Харлан тесно переплетено с другими именами — Ричарда Кертиса, Джулией Мичиган, Сары Кантарник… Можно ли считать совпадением работу «Нью-Эй», которая была заброшена в Анголу, и исчезновение профессора? Ведь история с захватом заложников на пассажирском авиалайнере ДС-11 в Ки-Уэсте повторилась, почему бы не повториться и другой истории? Если покопаться в собственной голове, то можно найти связь и здесь. Нет, это не совпадение. Но как вставить Ричарда Харлана между Киримом Сужди и, допустим, полковником Кертисом? Никак — если профессор один. Но в паре с кем-то из амазонок — можно. Что-то должно было произойти на этапе подготовки операции по освобождению Сеифа Аль-Харби. Или чуть раньше. Волей или неволей — об этом говорить пока рано — профессор все-таки каким-то образом вклинился между Сужди и Кертисом, он что-то узнал. Тогда какие могут быть его дальнейшие действия? Что затеял этот старик?

    С удивлением Шислер увидел в руках первого помощника кий для игры на бильярде. Курно долго целился, подняв кий над головой, но все же сумел открыть шпингалет фрамуги, который оказался в нерабочем состоянии. От движения бодрящего ветерка бумаги на столе чиновника пришли в движение. Извиняясь, он пояснил:

    — Никак не выберу время, чтобы вызвать столяра. Тут была такая круглая палочка, — он показал руками, — приделанная к замку. Вверх — вниз, замок открывался — закрывался. — Он поставил кий в угол.

    — Где последний раз видели Харлана? — В действиях помощника шеф разведки увидел для себя разрешение курить, чем и воспользовался незамедлительно. Кубики льда в стакане почти растаяли. Затушив спичку, Шислер сделал глоток.

    — Харлан, как вы знаете, не обзавелся семьей, — ответил Курно, поддерживает тесную связь со своей сестрой и племянницей. В этом году он успел десять дней полежать в кардиологическом центре. Ничего серьезного, и тем не менее. Последний телефонный звонок профессора был из университета в Южной Каролине, оттуда Харлан отправился в Эверглейдс…

    "Вот оно", — подумал Шислер.

    — … сказал, что задержится там на день, на два. Номер телефона, который он передал сестре, не отвечает. Профессора ждали неотложные дела в своем университете, но в силу каких-то обстоятельств он о них забыл. Уже четвертый день как его не могут отыскать, обзвонили буквально всех знакомых и родственников, но, слава Богу, последний звонок был именно мне. Я успокоил сестру Харлана и сказал ей, что приму меры.

    — Президент не в курсе?

    — Это вы просто так спросили?.. До решающего звонка Президенту дело не дошло. Как и в прошлый раз. Почти как в прошлый раз, — поправился Курно. И спросил: — Знаете чего я боюсь больше всего?

    — Знаю, переизбрание вашего босса на второй срок.

    — Не только. Хотя я уже получил предложение стать координатором избирательной кампании. Вы в курсе, что писали обо мне газеты, когда шеф занял свой пост? Что я сверходаренный, аполитичный, воплощение хладнокровия, стойкости, специалист по общественным связям, режиссер… Я не хвастаюсь, это я к тому, что сумею завалить шефа на предвыборной кампании. Хочу я этого или нет, но так, по-моему, и случится.

    — Объясните, пожалуйста.

    — Во-первых, я уже не аполитичный. И где мои вопиющие хладнокровие вместе со стойкостью?

    — Вы устали, Блез, и я вас понимаю… А почему бы вам самому не попробовать?

    — Вы о президентском кресле? У меня много чего нет — денег, собственной газеты… Если б вы только знали, какая армия агентов работала на меня в период предвыборной гонки! Сколько контор и агентств они завербовали, купили, заинтересовали, чтобы в том или ином избирательном округе не оказывали услуг другим кандидатам на пост президента. И опять же это реклама. Шеф становился их клиентом, и они кричали об этом. Пожалуй, если учитывать масштаб и оперативность проведенной мною работы, я могу претендовать только на место директора ЦРУ. Но ведь вы просто так не отдадите свое кресло.

    Шислер улыбнулся.

    — Я помню. Это была отличная работа. Но нужно отдать должное вашему боссу, он сделал мудрое решение, выбирая между вами и этим ковбоем из палаты представителей. Кажется, он раньше снимал кинофильмы.

    — Да, Джим Вудворт, бывший голливудский кинорежиссер. Шеф как деловой человек хотел иметь выбор, я в его списке значился под номером первым, Вудворт — под вторым. Джим очень самоуверенный человек, при встрече с шефом у него был такой вид, будто он толкал впереди себя президентское кресло. "Это легкая прогулка", — заявил он. И добавил решающую фразу, которая оказалась последней в его несостоявшейся карьере: "Мы будем сымать кино". Вот так, ни много ни мало. Шеф отпустил его, а я остался, погружаясь в бездну секретных денег… Если честно, Артур, то я за время работы в Белом доме начал забывать слово «совесть». Только долг — и то неизвестно кому и перед кем. А как у вас насчет этого?

    — Я понял вас, вы говорите о морали.

    — Да… наверное… просто я был неточен.

    — Так вот, Блез, исполняя долг, я чувствую себя морально защищенным, но нередко иду против совести. Если бы я руководствовался совестью, исполняя долг, последнее потеряло бы смысл.

    — Вы открытый человек, Артур.

    — Отнюдь. Вы один из немногих, с кем я могу говорить более-менее откровенно. На то есть причина.

    — Ричард Харлан.

    — Да, наш с вами друг.

    Курно уже в третий раз задал один и тот же вопрос:

    — Знаете чего я боюсь больше всего?

    — Помниться, я уже отвечал. Переизбрания.

    — Я боюсь, что когда профессор снова отыщется, он пропадет в третий раз. И он будет исчезать до тех пор, пока босс сидит в своем кресле. Ей-богу, Артур, я улавливаю тут какую-то мистическую связь.

    — Вы просто переутомились, вы неважно себя чувствуете.

    — Да, как задушенный мавр. Знаете, Артур, что мне пришло в голову? Если в прошлый раз мы, кривя душой, спасали Харлана по причине его научного открытия, сделанного на территории Бразилии, то сейчас наоборот — чтобы Ричард не выболтал того же самого открытия. Что вы думаете по этому поводу?

    — Это одно и тоже. Что лишний раз доказывает, что вы все-таки переутомились. Но я все же отвечу, что о кривлянии сейчас не может быть речи. И кое-что добавлю, что касается лично вас, Блез, и ваших откровений. Я ни на йоту не поверил во все эти статьи расходов, о которых вы говорили, о собственной газете и так далее. Вы просто привыкли, Блез, у вас очень много работы, без неё вы не мыслите своего существования. Я тоже принадлежу к категории трудоголиков. Президентское кресло — не для вас, вы и месяца не проживете бездельничая.

    Помощник Президента невольно оглянулся.

    — Не забывайте, Артур, что с Президентом меня связывает двенадцатилетняя дружба.

    Директор ЦРУ кивнул.

    — Дайте мне, пожалуйста, телефон в Эверглейдс, где должен был остановиться профессор, и мы с вами попрощаемся.

    — Вот, возьмите. — Курно извлек из кармана записную книжку и вырвал листок. — Артур, Бога ради, постоянно держите меня в курсе и приступайте к поискам немедленно.

    Первый помощник проводил Шислера до машины и долго глядел вслед. Что он должен сейчас сделать? Курно вспомнил свою неловкость перед директором ЦРУ, когда с помощью кия открывал форточку. Зайдя в приемную, он вызвал столяра.

    2

    Лэнгли, ЦРУ.

    Охранник у поста поднял шлагбаум и кивком головы приветствовал человека, сидящего на заднем сиденье машины. После этого он снова вернулся к документам Сильвио Мелу. Он изучал их ещё несколько секунд, после чего вернул владельцу.

    — Извините, сэр, в списках нет вашего имени.

    — Но офицер Челси Филд — он обязательно примет меня.

    — Сэр, вы можете позвонить ему, и если я получу соответствующее указание, вас незамедлительно проводят к нему. — Охранник указал рукой направление, чуть сгибая её в локте. — Пройдите немного, и вы увидите телефон-автомат.

    Профессор пробормотал извинения и засеменил от главного въезда в ЦРУ к шоссе Джорджа Вашингтона.

    Как и в первый раз, почти год назад, он не был обременен какими-либо вещами: никакого багажа и сумок, в столицу Соединенных Штатов он прибыл налегке. В кармане пиджака — довольно приличная сумма денег, что-то около четырех тысяч долларов, в руках — единственная вещь, к которой его принудила Луиза: зонт. Не зная как избавиться от обременительного зонта, старый профессор испробовал все, вплоть до того, что один раз умудрился втиснуть его во внутренний карман пиджака ручкой вперед, но другой конец зонта торчал из-под воротника и при ходьбе касался уха. Таксист, который вез профессора из аэропорта в Лэнгли, подозрительно поглядывал в зеркало. Его седовласый пассажир постоянно курил, что-то не заладилось в его кармане, он дернул раз, другой, карман вывернулся наизнанку, освобождая ручку зонта, но зато выпали деньги, что-то бормоча себе под нос, пассажир, то и дело нагибаясь, начал собирать разлетевшиеся по салону купюры, потом пересчитал их и беспокойно заелозил на сиденье, приподнимаясь и проводя руками под своим задом, потом успокоился — видимо, нашел затерявшуюся купюру.

    Решение обратиться непосредственно в ЦРУ пришло к Сильвио задолго до того, как его дом покинули ближневосточные гости. Боже, как все это время страдала Луиза… Она угасала на глазах. Без служанки, которой дали два выходных, Луиза обходилась собственными силами, с трудом передвигаясь по дому. Слава Богу, негодяи разрешили ей пользоваться лекарствами. Когда наконец дом Мелу очистился от непрошеных гостей, профессор собрал в дорогу самые необходимые вещи и отвез Луизу в Фортазезу к сыну Филиппе. Сыну и снохе он ничего не объяснил, на вопросы отмахивался рукой и скороговоркой повторял одно и тоже: потом, потом.

    В голове он постоянно держал Челси Филда, человека, который инструктировал всех членов таинственной экспансии вокруг профессора Харлана — его самого, Сьюзи, рабочих; Мелу давно пришел к этому выводу. Но все же кто-то из них проболтался. Кто — времени гадать у Сильвио не было, он и так достаточно потерял его, находясь под присмотров бандитов и провожая семью.

    Решение обратиться в ЦРУ исключало другое — наведаться в местную полицию. Только в ЦРУ знали истинное положение дел, в конце концов он помог им однажды. "Теперь их очередь оказать мне помощь, — думал Сильвио Мелу. Ведь я их клиент. Все беды, свалившиеся мне на голову, — это побочный продукт моего первого посещения ЦРУ, а разнарядкой послужила записка Ричарда о похищении".

    — Алло, могу я поговорить с Челси Филдом?

    — Кто его спрашивает?

    О, Господи! Сильвио по голосу узнал Саймона Освальда, помощника капитана. На профессора вдруг нахлынули чувства, в которых преобладало облегчение. Огромное облегчение. Комок подступил к горлу, глаза, смотрящие на мир почти семьдесят лет, затуманились, и Мелу захотелось высморкаться в телефонную трубку, чтобы Освальд понял, как ему плохо и хорошо одновременно. Голос помощника капитана внушил ему уверенность, будто Саймон Освальд пропел в трубку гимн победы.

    — Это Сильвио Мелу.

    — Мелу? Док? Как поживаете, старина?

    — Плохо, — ответил профессор. — Я рядом с вами, но меня не пускают.

    — Одну секунду, док… Вы что, в Лэнгли?!

    — Я в сотне метрах от поста.

    — Подойдите к охраннику, я тотчас свяжусь с ним.

    Пока профессор шел вдоль стоянки машин от поста к центральному входу, Челси Филд тер массивный подбородок. Он опасался, что бразильский профессор, войдя в его кабинет, вынет записку и скажет, что Ричарда Харлана похитили. Когда раздался телефонный звонок, капитан даже вздрогнул. Он снял трубку и услышал голос директора ЦРУ:

    — Челси, зайдите ко мне. Похоже, история повторяется.

    Коротким смешком капитан выдал свое настроение.

    — Да, шеф, понимаю. Он снова пропал.

    Да, история повторялась — но не та, а другая, которая имело место быть три часа назад. И в шкуру Блеза Курно влез сейчас сам Шислер, а его место, директора ЦРУ, по праву занял капитан Челси Филд. Он мгновенно поверг в шок Артура Шислера одной единственной фразой: "Он снова пропал". Но откуда, черт возьми, Филд мог узнать об этом?! А может, он говорит совсем о другом человеке?

    — Простите, Челси, вы о ком?

    — О Ричарде Харлане, конечно. Похоже, старик взялся за старое.

    Шислер долго молчал, гоняя мысли из одного полушария в другое.

    — Филд, как, черт возьми, вы догадались?!

    — Не трудно догадаться, шеф, когда по нашему коридору идет Сильвио Мелу.

    — Кто идет? — Голова у директора загудела. Все это нагромождение походило на здание, последний этаж которого оказался лишним. Дом рухнул. Именно Сильвио Мелу разрушил все, что выстроилось до этого в голове Шислера. Профессор сыграл роль последнего этажа. Все рухнуло. Теперь с мучительной скоростью Шислер хоть куда-нибудь пытался приткнуть профессора из Бразили, но все места были заняты. Директор шумно выдохнул. — Ничего не понимаю, Челси… Вы говорите, что к вам идет Сильвио Мелу? Из Бразилии?

    — Ну да, профессор археологии, директор музея имени Эмилио Гоэльди, друг нашего друга. И у меня такое чувство, что в этот раз карманы его прямо-таки набиты записками о похищениях.

    — Он идет к вам…

    — К нам, к нам. Я только пять минут назад выписал ему пропуск. А разве у вас другой источник информации?

    — Да нет, все тот же. Об исчезновении Ричарда Харлана мне сообщил мой давний и тоже друг. Блез Курно. Три минуты назад я возвратился из Белого дома, где имел с помощником Президента беседу. Что вы думаете об этом, Челси?

    — Думаю, что Мелу немного опоздал. Приди он на три часа раньше, и уже вы, шеф, докладывали бы первому помощнику об исчезновении Харлана. Вот тогда бы точно можно было сказать: история повторяется. — Внезапно по спине капитана пробежал холодок, он вспомнил о диверсионной бригаде «Нью-Эй» — в прошлый раз, когда пропал Ричард Харлан, женский отряд был задействован. А сейчас? Неужели… И он спросил: — Шеф, а «Нью-Эй» случаем не… — Филд вопросительно замолчал.

    — Да, Челси, вы читаете мои, а я ваши мысли. Диверсионная бригада Джулии Мичиган и лично полковник Кертис сейчас выполняют боевую операцию. Вот что… Встречайте профессора и поднимайтесь ко мне. Поговорим вместе.

    Капитан повесил трубку. Саймон Освальд в это время вводил в кабинет Сильвио Мелу. Тот был похож на потрепанного воробья. Взгляд капитана невольно зацепился за лацкан пиджака профессора, материя под которым топорщилась.

    "Записки, — про себя пошутил Филд. — Целая пачка".


    Глава II

    1

    Артур Шислер, поджидая полковника Кертиса, думал, с чего начать тяжелый для полковника и непростой для себя разговор. Положение было нелегким, как часто бывает, в дело вмешались посторонние факторы, именуемые человеческими. Директор знал, что они порой за всей своей неприглядностью, а иногда и безнадежностью, приносят неожиданные положительные результаты. То есть "игровой парадокс" — термин, который вывел сам Шислер: количество фигурантов увеличивается и в то же время появляется простор, позволяя комбинировать, делать перестановки и так далее, правда, появляется нежелательное порождение игрового парадокса — цейтнота. В данной ситуации это был глубокий цейтнот.

    Все это не совсем плохо, подвел итог Шислер, не все так скверно, как может показаться с первого взгляда. Но вот время вязало по рукам и ногам. Директор призвал на помощь несуществующую логику неожиданностей, он не мог отрицать её существования, так как она была неотъемлемой часть его работы неважно, искусственная она, плод работы противника или же в полном своем объеме просто неожиданная, стечение нежелательных ситуаций. Но и без дела он не сидел, кое-какие шаги он уже предпринял.

    Двери личного лифта в кабинете бесшумно окрылись, выпуская полковника Кертиса.

    — Доброе утро, Ричард. — Директор протянул руку.

    — Здравствуйте, Артур.

    Шислер кивнул на телефон:

    — Я уже получил устную благодарность от адмирала за трофейный вертолет. Они там пустят его в дело. Отличная работа, Ричард, поздравляю.

    Кертис поблагодарил директора. Он сел и расстегнул верхнюю пуговицу на кителе.

    — Мой лейтенант заслуживает поощрения. Могу я обратиться к командованию через ваше ведомство?

    — Я улажу этот вопрос. Ее фамилия Кантарник? — спросил Шислер, делая пометку в перекидном календаре.

    — Да.

    — Я помню. Ей 34 года, отмечена правительственными наградами. Мне кажется, она засиделась в лейтенантах, пора ей надевать капитанские погоны. Вы как считаете?

    — Согласен. Я тоже засиделся в полковниках.

    — Метите на место вице-адмирала Игана? — пошутил директор. Но глаза его оставались серьезными.

    — Какое там… Во что бы то ни стало мы закончим это дело, и я выйду в отставку. У меня есть надежная замена.

    — Джулия Мичиган? Над этим стоит подумать. Но вы не торопитесь, Ричард, Мичиган, пока вы не вышли на пенсию, может поработать вашим заместителем в штабе разведки. У вас отличная команда, одна из лучших, и я бы не хотел делать резкие перестановки.

    — Но отдохнуть нам дадите?

    — Нет. — Директор в упор посмотрел на полковника. Кертис под его взглядом съежился.

    — Что-то случилось?

    — Да, Ричард. Не хотелось вас огорчать, но дело принимает затяжной характер. Когда вы в последний раз видели вашего тезку, Ричарда Харлана?

    — Какое отношение…

    Шислер перебил его:

    — Так когда?

    — Точно не могу вспомнить, прошло, наверное, около шести недель. Он был у меня дома в мое отсутствие. В то время я находился в Вашингтоне.

    — Вы не находите странным, что я попросил вас прибыть ко мне вместе с отрядом?

    — Честно говоря, нет.

    — Ну, ладно, это ваше личное видение вопроса. Кто принимал от террористов кассету с видеозаписью в ваше отсутствие?

    — Джулия.

    — И как раз в это время в вашем доме находился профессор Харлан. Директор снял трубку. — Челси, это Шислер. Побеседуйте с капитаном Мичиган — и срочно ко мне. — Директор снова смотрел на Кертиса. — В ваше отсутствие, Ричард, Харлан узнал, что Лори взяли в качестве заложника. Не знаю, как это удалось профессору, но он встретился с террористами, надеясь на невесть что. В его действиях я вижу порыв дружеских чувств, которые профессор питает ко всем членам команды «Нью-Эй». К Лори — особенно. Я вижу жертву со стороны профессора. Вероятно, он предпринял шаги к освобождению Лори и находится сейчас в руках террористов. В Ливии. Это благородно, но неразумно.

    — Артур, этого не может быть, — тихо и отрешенно проговорил Кертис.

    — Может. По авиационным билетам, которые Харлан заказывал, естественно, на свое имя, удалось проследить его путь до Триполи. И последнее. Индейский идол, который перевернул множество умов — в прямом и переносном смысле — также находится у Сужди. Об этом мне сообщил Сильвио Мелу. Знакомая компания, правда? И я могу пополнить список, сказав, что об исчезновении Харлана известно в Белом доме. Пока что только первому помощнику Президента. Но ситуация может выйти из-под контроля бедного Блеза, и Президент наконец-то узнает все. Помните, я говорил вам, что Сужди прежде всего террорист? Так вот, работы ему прибавилось. Я просто ума не приложу, как мог Харлан убедить Кирима Сужди в совершенно фантастической природе индейского божества. Для Сужди, фанатика, человека с трезвым умом и расчетом, это должно было выглядеть бредом чистейшей воды. Однако он предпринимает дерзкую попытку и сам, лично, летит в Бразилию — это сразу же после побега из тюрьмы! Какие доводы мог привести Харлан, чтобы Сужди поверил ему? Я сутки ломаю над этим голову, но не приблизился к истине ни на йоту. Это выглядит смешно, но самое разумное, что посетило мой мозг, то, что Харлан свел Сужди с ума. Я чувствую, Ричард, ваше состояние, но прошу вас, не поминайте недобрым словом старого профессора и вашего капитана — вы же друзья. И они искренне хотели помочь. К тому же — это мое предположение — Лори сейчас не одна, с ней наш добрый профессор. Вдвоем не так тяжело, не правда ли? Я налью вам выпить. Что будете?

    — Виски.

    Директор намеренно не положил в стакан полковника лед, Кертис одним глотком проглотил содержимое. Шислер одобрительно мотнул головой.

    В кабинет вошел Челси Филд и положил перед директором два листа бумаги. Пока Шислер читал, капитан поздоровался с Кертисом и направился к выходу.

    — Одну минуту, — задержал его директор, не отрываясь от чтения, — мне понадобится ваша помощь. — Передав полковнику стенограмму беседы следователя с Джулией Мичиган, директор предложил: — Челси, вы очень бойко говорите, наверное, раза в три быстрее меня, поэтому прошу вас изложить полковнику наши с вами мысли. Ричард, необходимо присутствие здесь капитана Мичиган и лейтенанта Кантарник. Вы успокоились? Лично я не вижу тут никакой вины Джулии.

    Кертис отложил стенограмму в сторону.

    — Да, все в порядке.

    — Челси, приведите обеих. По пути введите в курс дела.

    Джулия избегала взгляда Ричарда, но он через стол похлопал её по руке.

    Джулия готова была провалиться сквозь этажи здания и оказаться в подземном этаже. Темная кожа на её щеках отливала фиолетовым цветом.

    Сара села рядом с полковником.

    — Начинайте, — разрешил Шислер, кивнув Филду.

    — Итак, — сказал капитан, — вот к чему мы пришли. Число заложников увеличилось до двух человек, один из которых доброволец. Есть серьезные опасения, что за одного Сеифа Аль-Харби обоих нам не отдадут, даже если мы первыми начнем торги. Сужди предлагает обмен: Лори Кертис — Сеиф АльХарби. Некая цель нами достигнута, но остается ещё один заложник, являющийся родственником Президенту. Выгодно ли Сужди держать у себя такого заложника? И да, и нет. Потому что, объяви он об этом в открытую, разразится буря. После совещания у Президента военные могут и пойдут на ответные меры. Президент будет молчать, но молчание его будет красноречивым, официальные военные поймут его правильно и проведут масштабную операцию против Ливии. И именно нашему ведомству поручат разработать доступную средствам массовой информации провокацию. Имя Харлана только промелькнет и не станет первопричиной. С этой стороны Харлан как заложник Сужди не выгоден. Поэтому Сужди постарается извлечь из профессора наибольшую выгоду — обменять на Сеифа Аль-Харби. Именно с этим предложением он и выйдет на переговоры, оставляя у себя девушку, отец которой так блестяще осуществил операцию в стратегическом тылу Анголы и ещё может пригодиться для подобного акта.

    Сара подняла руку.

    — Я хочу обратить ваше внимание на следующий момент. Капитан упомянул о нем только вскользь. Я говорю о Харлане как о добровольце. По сути, он не является заложником. Он сам прибыл в Ливию, и никакого принуждения со стороны властей и самого лидера террористической группировки не было. Отсюда отсутствие каких бы то ни было конфликтов ни на каком уровне. Если такое подозрение возникнет, Сужди просто отпустит профессора и официально поблагодарит за визит. Это на тот случай, если, помимо воли Сужди, эта информация дойдет до Белого дома. Точно так же я могу объяснить положение дел с профессором из Бразилии. Сужди действовал умно и четко, по официальным документам музей за определенную сумму продал свой экспонат. Обвинение можно предъявить только директору музея, который не внес в кассу музея денег, в расточительстве или прямом хищении. Доказать терракт невозможно.

    — Вы правы. — Шислер мысленно прикидывал, пойдут ли Саре капитанские погоны, и определенно решил не тянуть с этим делом. — Вы правы, отсюда можно сделать только один вывод: Сужди в первую очередь будет избавляться от нежелательного ему заложника. Парадоксально, но это так. Мы долго изучали самого Сужди, его характер, натуру, сущность, если хотите, беря в расчет все терракты, совершенные им, включая психологически точно рассчитанное поведение с Луизой Мелу, женой бразильского профессора, и дерзкий побег из тюрьмы. Мы с Челси Филдом работали ровно сутки, и вот наше мнение. Пожалуйста, Челси.

    — Во-первых, нельзя отнять артистичность Сужди, его эффектные операции, в которых сквозит показное величие. Это в его крови, в его натуре. И последующие действия лидера "Детей Аллаха" не могут отличаться с предыдущими по характеру. Мы долго можем спорить по этому вопросу. Помните, сэр, ночью вы пошутили, сказав, что мы с вами представляем маленький аналитический центр?

    — Да, помню, — кивнул директор.

    — Так вот вам один из ответов аналитического центра. Сужди предложит обмен, но на определенном месте окажутся оба заложника. Это будет выглядеть эффектно, артистично. Полковник Кертис, прибыв на место вместе с Сеифом Аль-Харби, получит удар и урок. Как государственный человек, он выберет, конечно, Харлана, а его дочь снова останется в руках ливийской группировки. И полковник будет ждать очередного задания. Теперь что касается места обмена заложниками. Это обычная процедура двух нейтральных стран, граничащих друг с другом. То есть, говоря техническим языком, они «разводят» стороны, получив соответствующие гарантии. И тут важен один момент. — Капитан поднял палец. — Нужно принять все условия Сужди по месту выбора передачи заложников. Он сам должен определить эти две страны, дать нам минимальный срок для улаживания этой проблемы. Вариант Сужди довольно прост, со своей стороны он выберет государство, так или иначе зависящее от Ливии, либо, наоборот, это будет дружественная территория. На последнем он вряд ли остановит свой выбор, потому что ему выгоднее в очередной раз показать свою силу, так как властям или силовым структурам выбранной им страны показательно будет преподнесена мощь ливийских террористических организаций. Так что это нам на руку. Итак, он определяется в выборе и дает нам минимум времени. Но не все так просто, как кажется, хотя теоретически мы готовы провести операцию по освобождению Лори Кертис.

    Слово взяла Джулия, она вполне оправилась после немого общения с Кертисом.

    — Вряд ли страна, которой Сужди намерен преподнести наглядный урок, согласится на сотрудничество с нами. Ведь операция по освобождению будет проводиться именно на её территории. Я догадываюсь, что фигурировать будет страна африканского континента.

    — Это верно, — согласился директор. — Лично я, умозрительно вставая на место Сужди, в выборе определился совершенно четко. Вы правы, лидер "Детей Аллаха" обязательно учтет наш интерес, иначе обмен может не состояться, тут обоюдные пристрастия. Одним словом, я называю эти страны: Марокко и Испания. Первая страна — на африканском побережье. Кусочек её северо-восточной части принадлежит Испании, государству европейскому. Именно там, на границе этих двух государств, и состоится обмен. Лично я лучшего места не вижу. Хотя есть ещё варианты.

    — Официальный обмен поднимет шум, — возразил директору Кертис, всплывут несанкционированные действия ЦРУ и ВМФ.

    — Не всплывут. Наша доверенная страна — Испания. Разумеется, там у меня есть свои люди, работающие под прикрытием дипломатов. Один из них будет представлять нашу сторону. Пограничники, имея личное распоряжение чиновника из МИДа, выполнят требования. Им бумаг не нужно, они не дураки. А в нашем случае бумаги вообще не имеют смысла, они потребовались бы, если бы хоть один из заложников имел статус военнопленного. Сужди не будет опираться на международное право, предусматривающее подобные вещи. Остается только дождаться требований от террористов, но к операции готовиться уже сейчас, что мы, кстати, и делаем. Этот fucking лидер сам же и снимет с нас те проблемы, которые кажутся нам весьма и весьма затруднительными. Поиграем с Сужди на его же инструменте. Помните, Ричард, что я говорил относительно этой гнусной личности? Я говорил, что мы достанем его. Верьте мне и запаситесь терпением. Срочно отправляйтесь в Эверглейдс и ждите связного. А вы, Джулия, вместе с командой отправляйтесь в Гибралтар к нашим британским друзьям и будьте готовы. С сэром руководителем британской разведки я договорюсь.

    Директор ЦРУ взял короткую паузу и обратился к Кертису:

    — Вам предстоит нелегкая роль в тревожном спектакле. Репетировать не имеет смысла, Сужди все прочтет по вашему лицу, когда вместо Лори он предложит вам Ричарда Харлана. Думаю, что вы увидите дочь. Издали. Постарайтесь довести до этого негодяя всю свою внутреннюю борьбу, когда будете выбирать между старым профессором и своей дочерью. Пусть эта борьба будет долгой, пусть он видит, как вы страдаете, как с достоинством патриота своей родины с честью выходите из этого положения.

    Кертис тяжело вздохнул:

    — Действительно, репетировать мне ни к чему.

    — Повторяю, согласно договору об обмене заложниками, мы не можем на месте провести силовой акт, но сделаем это позднее. «Нью-Эй» специалисты по стратегическому тылу, они будут рядом, и мы подготовимся.

    — А если в ближайшее время до Сужди не дойдет информация о нашем диверсионном акте в Анголе? — спросил Кертис. — Сколько тогда нам ждать?

    — Ждать вам придется недолго. Поздно ночью я предпринял кое-какие шаги, чтобы поторопить Сужди. — Шислер протянул полковнику газету, где карандашом была отмечена короткая статья.

    "Наш собственный корреспондент из Анголы Джефф Грант сообщает:

    Сегодня в 7.00 по местному времени в районе города Нова-Луэна произошла авария на гидроэлектростанции, принадлежащей фабрике по производству бумаги "Одемира Текстилез". Как стало известно из конфиденциальных источников близких к Министерству обороны Анголы, на месте катастрофы базировался спеццентр ангольской военной разведки «Мерак». Здания спеццентра сильно пострадали, за исключением следственного изолятора, расположенного выше места катастрофы. Источник сообщает, что имела место перестрелка. МО категорически опровергает диверсионный акт на ГЭС и также не признает базирования в районе Нова-Луэны спеццентра «Мерак». Однако военными были произнесены слова, которые опровергают ранее сказанное: "Стрельба, по всей видимости, была вызвана паникой среди военных". Сообщений о жертвах не поступало. Другой источник, заслуживающий доверия, сообщает, что жертв среди личного состава «Мерака» нет".

    — Та же информация прошла в конце выпусков новостей по спутнику. Думаю, что Сужди уже в курсе. Так что, повторяю, ждать вам осталось недолго. — А вы, — Шислер не мигая смотрел на Сару, — готовьтесь к заброске в Марокко. Но основная фаза должна произойти за пределами страны. Придется вам какое-то время провести в багажном отделении самолета. Или, не знаю, где вы обычно прячетесь.

    Джулия поникла. В её присутствии командование отрядом перешло к Саре. "Наверное, это справедливо, — подумала она, — сама виновата". Гинеколог в госпитале не сообщил ей ничего утешительного, и она проклинала сейчас своего негра.

    Шислер не спешил успокаивать её.

    — А на вас, Джулия, я готовлю приказ. — Он выдержал убийственную для женщины паузу и с видимым наслаждением упивался ею. — Если вспомнить, что несколько лет назад АНБ входило в подчинение директора ЦРУ — правда, таковым это выглядело только на бумаге, но тем не менее руководство АНБ поддержит меня. — Он снова замолчал. Лицо Джулии пылало. — Что вы скажете о должности заместителя начальника штаба разведки военно-морской базы «Атолл»?

    Кровь отхлынула от лица Джулии, а Шислер неожиданно погрозил ей пальцем.


    Глава III

    1

    Ливия, Триполи

    Салех Азиз вошел в комнату Сужди, держа в руке телефон.

    — Кирим, есть известия от Фезулы.

    — Что у него?

    — Сведения подтверждаются, ГЭС полностью разрушена, хотя до места ему добраться не удалось.

    — А что он говорит о жертвах?

    — В городскую больницу Нова-Луэны поступило несколько военных с незначительными травмами.

    — Это они. — Сужди удовлетворенно улыбнулся. — Хорошо работают. Стало быть, Сеиф сейчас у полковника Кертиса. Я не буду спрашивать тебя, Салех, устал ты или нет, но приготовься лететь в Эверглейдс, будем действовать по плану. У нас есть чем удивить полковника. После переговоров срочно позвони.

    Когда Азиз вышел, Сужди снова вернулся к тому, от чего его оторвал визит помощника: он смотрел на карту. На ней было выделено два места, но хорошо отточенный карандаш ещё раз подчеркнул маленький участок границы между Марокко и Испанией и обвел кружком небольшой марокканский городок Рифьен — с маленьким аэродромом и пролегающей к нему почти вплотную дорогой, соединяющей город Тетуан, Марокко, и Сеута, Испания.

    2

    Майами, Флорида

    В аэропорту города Майами Салех Азиз купил билет до Лондона, воспользовавшись услугами авиакомпании «Итерн», и, пройдя процедуру регистрации, в толпе пассажиров направился к самолету.

    Два с половиной часа назад Салех вышел из дома Ричарда Кертиса с обычным выражением лица. Рассматривая ливийца впервые, полковнику показалось, что мысли этого человека витают где-то далеко; тема разговоров никак не соответствовала задумчивым глазам и приподнятым в полуулыбке уголкам губ террориста. Вежливо попрощавшись с Кертисом, Салех поспешил на почту, чтобы связаться с Киримом Сужди. После короткого разговора он совершил небольшое воздушное путешествие из Эверглейдс в Майами.

    — Салех Азиз? — Дорогу ему преградили двое в штатском.

    — Да, а в чем дело?

    Виктор Броквей вынул из кармана удостоверение и показал ливийцу значок Немезиды.

    — ФБР. Вы арестованы. Разрешите зачитать вам ваши права. Вы не имеете права на телефонный звонок, не имеете права на адвоката, в следственном изоляторе вам запрещены будут свидания. И вообще, нас больше не интересуют ваши связи с преступной группировкой "Дети Аллаха".

    — В чем вы обвиняете меня? — Азиз держался достойно, он стоял в расслабленной позе, в руках — легкая хлопчатобумажная куртка.

    — Начну с дела, которое я веду. Имя охранника следственного изолятора Том Копала скажет вам все. Хотя это только малая часть.

    — Вы делаете ошибку. — Все так же улыбаясь, Салех вытянул руки, на которых защелкнулись наручники.

    — Мы делаем ошибку? — Полные губы Броквея слегка приоткрылись. Он поправил куртку ливийца, чтобы скрыть на время блестевшие на руках «браслеты». — Да нет, господин Азиз, мы её исправляем.

    — Я гражданин Ливана, я требую…

    — Вы гражданин Ливии.

    Ну ничего, Азиз знал, как выйти из этого трудного положения.

    — Вы немедленно должны связаться с полковником Кертисом, — четко и раздельно произнес Салех. — Он — начальник штаба военно-морской базы «Атолл». Я по-прежнему считаю это недоразумением, и полковник лично разрешит конфликт. В кармане моей рубашке вы найдете номер его телефона.

    — Мне ни к чему это, я знаю номер телефона полковника.

    — Вы знаете полковника Кертиса?!

    — Благодаря ему я начал худеть.

    — Позвоните ему, я требую!

    — Его сейчас нет на месте, он срочно вылетел в Гибралтар, где его поджидает ваш приятель Сеиф Аль-Харби. Я правильно произнес?

    — Тогда я вообще ничего не понимаю.

    — Это пройдет, — успокоил его Броквей. — У тебя, приятель, будет уйма времени, чтобы понять это.

    3

    Ливия, Триполи

    Кирим Сужди позволил офицеру охраны провести наружный досмотр. Натренированными движениями стражник прошелся по карманам Сужди и молча указал на палатку рядом с административным зданием ливийского совета по террору.

    Старший советник Аян Эль-Гафур, подражая полковнику Каддафи, большую часть времени проводил в палатке. Советник был высокообразованным человеком, манера вести разговор выдавала в нем кембриджское образование. Он много читал, и одно время в его палатке висело изречение английского драматурга, каллиграфическим почерком отображенное на бумаге: "Патриотизм последнее прибежище негодяев". Эта фраза относилась, несомненно, к Соединенным Штатам Америки, и Эль-Гафур, давший США определение большой людской помойке, где каждый со своей мусорной кучи вопит о патриотизме, сделал его девизом заокеанской страны. Потом, поразмыслив, листок со стены снял. Эль-Гафур также был патриотом своей родины, а советники, часто посещавшие его брезентовую резиденцию, — тоже патриоты, могли принять короткий всплеск английской драматургии как оскорбление для себя. Эта фраза была общей, похожей на дышло, и старший советник не стал искушать судьбу. Ибо от одной палатки до другой, более представительной, было не такое большое расстояние.

    Сегодня было ветрено, Сужди распахнул полу палатки, и ветер, ворвавшийся внутрь, поднял пыль с песчаного пола. Обменявшись с гостем приветствиями, Эль-Гафур указал ему на стул.

    — Что нового, Кирим?

    — Есть обнадеживающая новость. Судя по всему, Сеифа освободили из тюрьмы «Мерака». Я уверен, что это работа полковника Кертиса. — С этими словами Сужди передал советнику текст сообщения, переданного по одному из телевизионных каналов.

    Эль-Гафур внимательно ознакомился с бумагой.

    — Почему ты считаешь, что это дело рук американцев?

    — Потому что я не верю в совпадения. Мы долго не могли выйти на «Мерак», но как только к этому мы подключили Кертиса, спеццентр не только обнаружился, но и подвергся нападению.

    — Ты судишь об этом по якобы имевшей место перестрелке? Но солдаты действительно могли палить в панике.

    — Жертвы, Аян, вот на что стоит обратить внимание. Готовясь к этой операции, Кертис в первую очередь должен был поставить перед собой основную задачу — избежать жертв со стороны ангольцев. Он блестяще провел операцию, и Сеиф сейчас у него. На этом этапе полковник хотел переиграть меня, получить в свое распоряжение несколько дней. Что ему удалось. И что я, собственно, планировал, рассчитывая на его ум и логику. Мы старые друзья, и я знаю его как человека умного, профессионала.

    — Но после выхода в свет этой информации его действия сводятся к нулю.

    — Да, информация очень своевременная, этот репортер несомненно помог нам. Хотя мне лично хотелось преподнести сюрприз полковнику.

    — Без этого репортера у тебя бы ничего не вышло.

    — Все равно я через день-два собирался выйти на связь с американцем, чтобы предложить ему обмен. С моей стороны это выглядело бы серьезным заявлением, и полковнику ничего другого не оставалось бы, чем поверить в мою информированность об освобождении Сеифа его спецгруппой.

    — Ты предлагаешь обменять одного Сеифа на дочь полковника?

    — Да.

    — Мне кажется, этого мало. Нужно освободить нескольких наших людей, которые находятся в тюрьмах США. Жаль упускать такого хорошего клиента.

    — Мы не упустим его.

    — Вот как?

    — Да, я обещаю тебе, Аян, что полковник выдаст нам Сеифа, но дочь его останется у нас. Для этого мне потребуется твоя помощь.

    Советник недоверчиво покачал головой.

    — Что я должен для этого сделать?

    — Договориться с марокканскими дипломатами о помощи. Я говорю о процедуре обмена, обычная рутина, ничего нового.

    — Почему Марокко?

    — Я выбрал эту страну потому, что она — африканская страна и непосредственно граничит с европейским государством. Это оптимальный вариант, меньшего предложить нельзя, ибо это ущемит интересы американцев, и полковник будет смотреть на это подозрительно. Но мы снимем с него подозрения и обезопасим себя от актов, вызванных эмоциональным всплеском гнева и недоверия. К тому же мы зажмем его в тиски времени. И если в его голове возникнет план о захвате нашей группы в Марокко, то времени на подготовку у него не будет. Ведь для проведения операции ему придется перебросить диверсионную группу через океан, внедрить её на территорию Марокко.

    — Опытным диверсантам не составит труда проникнуть на чужую территорию. Тем более что это Марокко.

    — Согласен, но время у полковника не хватит. Я все рассчитал. К тому же он будет связан словом, которое ему придется дать двум сторонам марокканской и испанской, так что американцы не смогут предпринять никаких силовых действий. В делах такого рода, где участвуют дипломаты, подобные действия исключены. А ещё у меня будет надежный щит в виде дочери полковника, и прикрываясь им, я свободно уйду с территории Марокко.

    — Я так ничего и не понял. Объясни, что ты задумал.

    — Дело в том, что у меня есть ещё один заложник, и это очередной сюрприз для полковника.

    — У тебя есть ещё один заложник?

    — Да, старик, который добровольно явился ко мне, чтобы обменять себя на дочь полковника.

    — Почему я раньше об этом не слышал? — Старший советник по террору недовольно нахмурил черные брови. Он бы нахмурил их ещё больше, если бы узнал, что лидер одной из террористических группировок хочет скрыть от совета по террору факт принадлежности своего пленника к семье Президента США. Если в совете узнают об этом, Сужди может лишиться профессора, тот уйдет в другие руки, его начнут долго мурыжить, но, кроме неприятностей, толку из этого не будет. И провалится в преисподнюю шикарный план. Ради Сеифа Сужди пожертвует пленницей, проведя обычный обмен, но он увидит совсем не то выражение лица полковника Кертиса, какое он уже представлял себе. Нет, этого не будет, в этом случае он встретит презрительный и холодный взгляд профессионала, которого уже ничто не связывает по рукам. Сужди знал подобные характеры и мог только предположить, что полковник оставит службу и начнет настоящую охоту за лидером "Детей Аллаха". Он будет действовать нелегально, а такой поворот дела иногда становится более действенным и эффективным. Сужди знал это на собственном опыте. Нет, он не боялся полковника, но быть жертвой тоже не хотел. Он охотно включился бы в игру, будь ему на десяток лет меньше. А сейчас поздно, помимо справедливой борьбы, нужно ещё воспитать сыновей, и быть примером с мишенью на спине и зеленым пятном на лбу ему не хотелось. Нет, никто не узнает о родстве Харлана с Президентом. Да и сам бы он не узнал, если бы под действием наркотиков профессору не был задан какой-то несущественный вопрос; когда старик ответил на него, Сужди стало очень любопытно, и он задал следующий… Теперь вот нужно ответить на вопрос старшего советника.

    — Я обдумывал, как лучше использовать внезапного заложника, и нашел оптимальный вариант.

    — Лично я не уверен, что полковник оставит свою дочь у нас и заберет старика. Кто он такой?

    — Профессор. Руководит университетом в Нью-Йорке. Он — человек государственный, так же как и полковник, а долг перед родиной у военных стоит выше родственных чувств.

    Для советника это прозвучало совсем неубедительно. Совсем. Он поморщился. Или Сужди не договаривает что-то, или для самого Кирима долг перед делом опустился ниже родственных чувств. Наверняка он в первую очередь думает о Сеифе, своем двоюродном брате. Свобода родственника — дело святое, но в тюрьмах томятся десятки и десятки братьев.

    — А если полковник откажется? — Это был наводящий и хитрый вопрос советника. После ответа Эль-Гафур убедится в правоте своих измышлений.

    Сужди охотно ответил:

    — И в этом случае я, а не полковник, окажусь в выигрыше. Обменяв его дочь на Сеифа, я использую старика, и с его помощью мы освободим ещё несколько наших людей. Но я уверен, что полковник выберет профессора.

    Да, теперь советник знал причину. Он был слегка недоволен, но в целом Сужди сработал очень хорошо. Пожалуй, этот вопрос можно и не выносить на общий совет.

    — Хорошо, Кирим, в общем мне твой план по нраву. Что конкретно ты хочешь от совета?

    — Договор с марокканской стороной — это раз. И ещё мне понадобится самолет, любой пассажирский.

    — Ну, это само собой. Сейчас есть как раз свободный борт с иранским экипажем.

    — Да мне все равно.

    — Давай определимся по времени.

    — Салех Азиз сейчас на пути в Штаты, как только я получу от него сообщение, я тотчас передам тебе точное время.

    — Меня смущает вот что, — Эль-Гафур потер переносицу. — Сумеет ли полковник быстро договориться с испанской стороной? Ведь он действует практически в одиночку, а тут ему придется открыть хотя бы часть своей миссии. Всплывет дело о похищении его дочери.

    Сужди улыбнулся.

    — Он уже давно открылся, Аян, у него мощная поддержка в «верхах» морской разведки. Это чувствуется по высокому темпу в котором полковник провел операцию по освобождению Сеифа. Так что с испанцами он договорится в тот срок, который я ему укажу. И руки у него будут связаны. Повторяю, он не успеет перебросить диверсионный отряд в Марокко.

    — А ты не забыл об англичанах? Что если он воспользуется их подразделением?

    — Пусть попробует. У меня на борту будет такой заложник, что полковник сам будет умолять спецгруппу, чтобы она не натворила бед. Да, он может воспользоваться и британскими силами, но охота у него пропадет, когда он увидит, что его дочь осталась в наших руках.

    — Я подумал вот о чем. Совсем неплохо было бы, если бы полковник принял предложение стать старшим инструктором наших диверсионно-разведывательных школ.

    — Да, специалист такого класса стоит больших денег.

    Эль-Гафур сморщился: деньги. Если бы дело было только в них, он бы поставил этот вопрос на совете и не колеблясь истощил бы часть ресурсов Ливии. Но предварительно поговорил бы с Каддафи.

    Проводив Сужди, советник зажал в пальцах серебряную чайную ложку и устремил на неё немигающий взгляд. Лоб моментально покрылся испариной. Эль-Гафуру показалось, что ложка чуть-чуть согнулась. На столе старшего советника по террору Ливии лежала книга Урри Геллера и Гай Лайона Плейфайра "Эффект Геллера".[4]


    Глава IV

    1

    Ливия, Триполи

    Заправочная машина отъехала от лайнера, под завязку заправив кессонные баки в консолях крыла. Механик проверил насосы подкачки, открыл отсек кондиционирования воздуха. Усовершенствованный бортовой комплекс пилотажно-навигационного оборудования допускал выполнять управление самолетом летным экипажем всего из трех человек: командира, второго пилота и бортинженера. Сейчас шла проверка бортового оборудования перед полетом.

    Шукри Ахмед в отсутствии Салеха Азиза находился рядом с Сужди. Кирим расположился в первом салоне, заняв крайнее к проходу кресло в пятом ряду. Ахмед не рискнул сесть впереди начальника и устроился на ряд дальше, только по другую сторону прохода.

    Стюардессы на этот рейс были не нужны. Дверь закрывал бортинженер. Хаким Исхан проверил за ним, на сколько надежно тот справился со своим заданием, и занял кресло рядом с Хабибом Назаром в последнем ряду. Впереди сидел бледный Аббас Зейдан с двумя товарищами, Ричард Харлан и Лори.

    Месяц шахр тумур[5] выдался жарким, в салоне самолета было душно. Именно здесь, в районе Триполи, была когда-то зафиксирована самая высокая температура: в тени термометр показывал пятьдесят восемь градусов по Цельсию.

    Метеосводка была благоприятной, небо по курсу чистое, грозовой фронт, неделю бушевавший над Средиземном морем, сместился на запад. Полет должен был пройти нормально.

    Аббас Зейдан в этот раз чувствовал себя более-менее сносно. Лайнер, который для террористов зафрахтовал старший советник Аян Эль-Гафур, совсем не походил на ржавое корыто, на котором Аббас проделал нелегкий путь из Галфпорта на Кубу. И все же он как тень ходил за механиком, когда тот проверял агрегаты и узлы самолета.

    Диспетчер разрешил взлет, и лайнер вырулил на взлетно-посадочную полосу. Турбореактивные двигатели «Роллс-Ройс», набирая обороты, передали вибрацию на корпус судна. Аббасу снова показалось, что пол не выдержит и рассыплется от невообразимой тряски. Затем самолет дернулся и с огромной скоростью помчался по бетону. Едва произошел отрыв от полосы, а шасси уже начали медленно скрываться в отсеках.

    Аббас подумал, что если придется экстренно садится, то экипаж не сможет так быстро выпустить шасси. Впрочем, и взлетно-посадочная полоса уже кончилась. При повороте самолет немного нырнул вниз. Ливиец ощутил на затылке ледяную длань смерти. Она ещё несколько раз касалась Аббаса, когда самолет попадал в воздушные ямы.

    Кирим также был слегка бледен, но на губах играла торжествующая улыбка. Скоро он покажет этим американским ублюдкам, как нужно работать. Конечно, полковник Кертис высококлассный специалист, как инструктору в террористических лагерях Ливии ему не было бы цены, но Кирим подготовил ему такой сюрприз, от которого значимость полковника стала постепенно таять в глазах террориста.

    Только бы полковника не хватил удар, мертвый начальник штаба базы «Атолл» Кириму был ни к чему. Ему нужен был живой, здоровый полковник, но на привязи. И очень надежная цепь сидела сейчас у Сужди за спиной.

    Он невольно обернулся на Лори. Шукри Ахмед тоже посмотрел в ту сторону.

    У девушки был отсутствующий взгляд. Одежда мятая, но до некоторой степени чистая. Она даже не смогла сама постирать свою одежду, эту «грязную» работу сделал за неё Харлан. А она стояла совершенно раздетая у входа в умывальник и безучастно взирала на милосердного профессора.

    Шукри Ахмед, наблюдавший за пленниками, не сдержался и вплотную подошел к девушке. Похотливо задышав ей в лицо, он сжал грудь Лори в потных ладонях, причиняя ей боль, но она даже не поморщилась. В глазах пленницы ничего не отразилось: пустой взгляд в никуда, руки безвольно повисли вдоль туловища. Профессор на секунду оторвался от своего занятия.

    — Прошу вас, не надо, — тихо сказал он. — Вы же видите, девочка больна.

    Шукри тяжело оглядел Харлана, но руки с груди Лори убрал. Однако ещё долго смотрел на её стройное тело.

    Корабль уже набрал достаточную высоту и словно завис в воздухе. Аббас успокоился и закурил сигарету. Через некоторое время Сужди недовольно повернул в его сторону голову. Аббас поймал жесткий взгляд командира и вышел во второй салон. Компанию ему составили два его товарища.

    Крылья носа Лори едва заметно дрогнули.

    2

    Гибралтар, Британия

    Испанская территория на северной оконечности республики Марокко имела немногим больше одиннадцать километров в длину и ширину. Город Сеута как бы стянул её, поделив на две неравные доли, одна из которых на географических картах обозначена как мыс Альмина. От города Сеута до Британского Гибралтара расстояние составляло меньше тридцати километров.

    Транспортный самолет ВВС США приземлился на военном аэродроме Гибралтара ровно в 11.00 по местному времени, и Ричарда Кертиса немедленно провели на КДП. Встретил его полковник Королевского флота Бенни Коул.

    — Рад познакомится, сэр, — произнес англичанин. — Я в курсе вашей миссии. Вы работаете на ЦРУ?

    — Скорее они работают на меня, — сухо отшутился Кертис. — Вы ведь тоже не входите в подчинение британской разведки?

    — Что делать… Но мне даны строгие предписания, теперь, практически, вы здесь командуете.

    — У вас есть новости?

    — Да, мы засекли этот самолет. Судя по флайт-плану, это коммерческий рейс Триполи, Ливия — Рифьен, Марокко. Повторитель идентификации на борту работает в международном режиме. Величина сигнала соответствует авиалайнеру для линий средней протяженности. Как выяснилось, так оно и есть, это самолет турецкой фирмы TAI. Вам нужны будут чертежи и схемы этого аэробуса?

    — Нет, моя команда знает одинаково хорошо все типы самолетов. Где он сейчас?

    — Вот его курс, высота, скорость. — Англичанин подвел Кертиса к дисплею радара. — 12(25(к востоку от Гринвича, 37(30(северной широты. Как раз между Тунисом и Сицилией, идет установленной трассой, частота радиообмена, как и положено, соответствует этой линии.

    — Какое расстояние отделяет его от Рифьена?

    — Так, до пункта назначения две тысячи пятьсот километров. Идет со скоростью восемьсот в час, значит, если он не собирается менять скорость, будет на месте через три часа с небольшим. А что будет с лайнером после проведения операции?

    — Пойдет ко дну с позывными SOS. Не будем подводить наших марокканских коллег. Продолжайте наблюдать за самолетом. У вас все готово, чтобы доставить меня в Сеуту?

    — Вы можете отправиться туда хоть сейчас. Сколько с вами человек, трое?

    — Да, включая пленного.

    — Вам подойдет вертолет "Си Кинг".

    — Отлично. У вас есть договоренность с испанской территорией?

    — Я договорился, транспорту разрешено сесть непосредственно у границы. Так что особых проблем в этом плане у вас не будет.

    — Спасибо. Времени у меня достаточно, думаю, час-полтора я побуду здесь.

    — Как хотите, полковник.

    Кертис вышел на летное поле к своей команде.

    — Сара, ты руководишь операцией. Работать будем на лайнере турецкой фирмы TAI. Не забыла этот тип самолетов?

    — Нет, сэр, помню хорошо. Два пассажирских салона на шестьдесят два и восемьдесят четыре места. Над передним шасси отличный проход в отсек электронной связи. Предлагаю работать по схеме «Эйч-одиннадцать».

    — Отлично. Твой отряд проникает на борт по схеме «Эйч-одиннадцать». Стрелять только на поражение — это раз. И второе: раненые террористы мне не нужны. Однажды мы уже ранили одного подонка. С тобой, Сара, идут пять человек. Я оставляю себе Джулию и… — Кертис с сожалением вздохнул, глядя на коренастую Паолу, самого мощного и бесстрашного бойца «Нью-Эй». Жаль, конечно, оставлять её при себе, но ничего не поделаешь, так было необходимо. — Паола, ты остаешься со мной, — докончил полковник.

    Боец ничем не выдала своего недовольства, она привыкла выполнять приказы, но, пожалуй, впервые ей выпадала роль второго плана, хотя законное место Паолы впереди отряда.

    Кертис подбодрил её глазами:

    — Так надо. Мы втроем — ты, я и Джулия войдем в визуальный контакт с террористами на границе. Если память не изменила Сужди, он должен вспомнить, кто руководил операцией на борту лайнера в Ки-Уэсте и отдавал приказы. Это Джулия, он узнает её. И она, командир отряда, будет находится рядом со мной. Плюс внешне очень мощный боец команды — значит лучший, это ты. Все это скажет Сужди о том, что мы не успели подготовиться к операции по захвату самолета. Можно было бы показать террористам ещё пару «амазонок», но как бы не переборщить. Нельзя держать на виду у террористов слишком многочисленную команду. Времени у нас остается меньше трех часов. Все понятно? — Теперь полковник смотрел на Сару.

    — Да, сэр, — она козырнула и поправила на груди автомат.

    — Удачи тебе, девочка. — Кертис обнял Сару и похлопал её по спине.

    — Удачи всем нам, сэр.

    — Да-да… — Полковник не спал уже которые сутки, покрасневшим глазами он провожал команду «амазонок». Все шестеро быстро взошли на борт «Си-Кинга», и мощная машина, подняв клубы пыли, взяла курс на Сеуту. Удачи… — Полковник долго смотрел из под ладони на вертолет ВМФ Великобритании.

    За полтора часа он ещё дважды побывал на КДП, справляясь о местонахождении лайнера. Тот спокойно продолжал свой путь.

    Рифьен, Марокко

    Для проведения операции у Сары все было готово. Турецкий лайнер с заложниками на борту ожидали через час двадцать минут. Лейтенант вышла на связь с полковником Кертисом.

    — Сэр, докладываю полную готовность.

    — Молодец Сара. С этого момента связь односторонняя. Я жду от тебя сообщений только в экстренных случаях. Все идет по плану, работу вы знаете, ждите гостей. — Кертис секунду помедлил. — Как настроение в отряде?

    — Мы возьмем их, сэр.

    И все. Ни слова о заложниках — Лори и Ричарде Харлане. Впрочем, так и нужно.

    — Завершающую стадию проведешь, как и договаривались, ровно через тридцать минут полета. — Полковник все-таки не сдержался: — Не продырявьте невинных. Через десять минут мы вылетаем в Сеуту. С Богом. Конец связи.

    "Си-Кинг", вертолет Королевского флота Великобритании

    "Вперед!" Полковник Кертис кивком головы указал ливийцу на ступени вертолета. Сеиф аль-Харби стал молча подниматься: руки за спиной в наручниках. Паола помогла ему взойти на борт и расположилась рядом, возле иллюминатора. Следом поднялась Джулия, последним — Ричард Кертис.

    Джулия заглянула ему в глаза: как ты?

    Полковник сморщился одной половиной лица.

    Для встречи с террористами все было готово: ждали «дипломаты» Шислера, нервничали пограничники с обеих сторон, заняли свои места «амазонки».

    Нарушая непривычную тишину военного аэродрома, взревели моторы, и боевая машина с огромным, казалось, усилием оторвалась от земли. Слегка накренившись, «Си-Кинг» с высокой начальной скоростью взял курс на Сеуту.

    Всего несколько десятков километров, и они будут на месте. Потом двойное ожидание: встретить террористов, произвести обмен, забрать профессора Харлана — и ещё раз ждать, когда через час с небольшим турецкий лайнер приземлится на военном аэродроме в Гибралтаре. Но только с мертвым грузом.

    Полковника от этих слов передернуло.

    Нет, все будет хорошо, успокаивал сам себя Ричард, глядя то на зеленоватую полоску удаляющегося от них берега, то на бледного человека с измученным лицом. Он смотрел на аль-Харби равнодушно, зная, что через некоторое время тот будет мертв. Но перед этим порадуется свободе, поприветствует единомышленников, подивится изощренному уму своего брата по оружию.

    Пусть порадуется.

    Полковника привлек голос пилота:

    — Сэр, вас вызывает на связь полковник Коул. — Летчик стянул с себя шлем и протянул его Кертису.

    Ричард, чувствуя неладное, чуть помедлил, бросив взгляд на Джулию.

    — Кертис на связи. — Он несколько секунд слушал английского полковника.

    Джулия и Паола с тревогой смотрели на изменившееся лицо начальника.

    Еще несколько секунд тишины, и полковник, передавая шлем летчику, хриплым голосом сообщил:

    — Мы возвращаемся.

    — Это приказ, сэр?

    — Да, капитан. Берите курс на базу.

    — Слушаюсь, сэр.

    Машина резко развернулась.

    Джулия, не мигая, уставилась на полковника: что?

    — Похоже, мы недооценили противника.

    Паола придвинулась ближе. Джулия взяла Кертиса за руку.

    — Что случилось, Рич?

    — Сужди изменил место обмена заложниками.

    — Черт!..

    — Вот этого не мог предвидеть даже Шислер.

    — Далеко? — спросила Паола.

    — Да какая разница! Мы не успеем снять «амазонок» из Рифьена. И даже если успеем, то не сможем в такой короткий срок подготовиться. — Джулия хлопнула себя по коленям. — Вот мерзавец!..

    — Да, Сару с отрядом придется оставить на месте. Потому что Сужди может снова поменять место, оставив его прежним — в Рифьене.

    — Что будем делать?

    — Выход один: будем готовить вторую группу.

    — Ты хочешь подключить к этому англичан?

    — Нет. Смешанная команда мне нужна. Это будет просто вооруженная толпа без взаимопонимания. Будете работать вдвоем с Паолой.

    — Рискованно.

    — Как сказать… Может быть, дело до драки и не дойдет, но подготовиться нужно. Я не знаю, что задумал Сужди, но он явно не в своем уме. Знаешь, где он просит принять свою команду?

    — Ну?

    — На военном аэродроме в Гибралтаре.

    — Что?!

    — Вот так: среди групп изоляции, штурмовых эскадрилий и палубной авиационной техники. Теперь думай что хочешь. Лично я отказываюсь понимать, что замыслил Сужди. Иначе как самоубийством это не назовешь. Но действует он осознанно, значит, у него все-таки есть какой-то план.

    — На связь точно выходил Сужди?

    — Как сообщил Коул, голос в эфире звучал с арабским акцентом. Он запросил у Гибралтара разрешение на посадку и продолжает идти прежним курсом.

    — Это понятно — и Рифьен и Гибралтар находятся на одном курсе. Он запросто может изменить решение, когда до смены курса останутся считанные километры. В его действиях я вижу разброс нашей команды, если, конечно, он в курсе нашей оперативности. А что конкретно он передал?

    — Что на борту лайнера находятся двое граждан Соединенных Штатов и он просит разрешение на посадку. Открытым текстом. А прямо под ним идут учения 6-го флота США.

    — Вот что, Рич, срочно свяжись с Сарой, пусть думает.

    — Придется… Шислера также необходимо поставить в известность. Пожалуй, это единственные люди, которые могут найти выход из тупикового положения.

    Джулия снова взяла полковника за руку.

    — Не отчаивайся, Ричи, все будет нормально. Еще сегодня ты обнимешь Лори.

    — Спасибо, Джу.

    Сквозь рев двигателей Сеиф аль-Харби пытался разобрать, о чем говорят американцы; их лица стали более озабоченными, нервными, на них легла маска явного беспокойства. И причиной тому мог быть только Кирим. Изуродованного лица ливийца коснулась едва заметная усмешка.

    Борт 1147

    Самолет летел на высоте восемь тысяч метров. Легкая облачность, куда ни кинь взор — только синее небо и необъятный сапфировый простор Средиземного моря. Белоснежный воздушный лайнер казался огромной чайкой.

    Уже половина пути пройдена. Слева по борту — тунисский остров Галит.

    Сужди встал и несколько раз прошелся вдоль кресел. Руки за спиной, как у заключенного. Лидер "детей Аллаха" заметно нервничал.

    Хаким Исхан поднялся со своего места и скрылся за желтой шторой, которая отделяла посадочный тамбур от пассажирского салона. Но Лори заметила, что террорист сделал движение вправо, в сторону кабинки туалета.

    Рука Лори легла на бедро профессора. Час назад она таким же движением заставила Харлана опустить голову. Палец девушки изобразил на брюках профессора сначала одну букву, потом другую… Слово. Потом целая фраза. Едва до Харлана дошел смысл «послания», он вздрогнул. Пассажирское кресло лайнера внезапно превратилось для него в зубоврачебное кресло, а Лори — в хирурга-стоматолога. Следом ещё одна метаморфоза: кресло обернулось электрическим стулом, в руках Лори огромный рубильник.

    Нет, это невозможно. Профессор даже не стал сравнивать её одну с целой группой террористов — вот они, со всех сторон: крепкие сильны, дерзкие. Они — воины, у каждого оружие. А Лори не виделась сейчас профессору бойцом, она была для него таковой в подвале резиденции Сужди. Но разве она не член диверсионно-разведовательного отряда? Член, но только "на бумаге". Разговоры разговорами, однако… они могут и не долететь. Куда? Ответа на этот вопрос не было ни у него, ни у Лори. Их молча вывели из подвала, посадили в машину, потом — в самолет. И никаких объяснений со стороны террористов. Правда, на губах Сужди играла самодовольная улыбка. Наверное, это и было объяснением. Но профессор ничего не понял. Не поняла и Лори. Но, как только самолет взмыл в облака, она уже выписала на колене Харлана инструкцию.

    Профессор после условного сигнала должен был действовать, он и собирался активизироваться, но промедлил всего полсекунды. Наверное, и этого было много, потому что Лори резко поднялась со своего места, хотя по инструкции первым подняться должен был именно он.

    Лэнгли, ЦРУ

    Артур Шислер положил трубку телефона на рычаг и прошел в угол кабинета. Открыв дверцу напольных часов, он потянул гирьки. В этом не было нужды, директор самолично каждое утро заводил часы, и последний раз его руки касались позолоченной цепочки всего час назад.

    В работе произошел сбой. Шислер пытался понять, где он допустил ошибку, но все точно лежало на своих местах. Совсем недавно он получил два весомых удара и пытался куда-нибудь приткнуть вначале Ричарда Харлана, а потом Сильвио Мелу. В конце концов это ему удалось, правда, не без помощи последнего. Сейчас выходило все наоборот: того, кого нужно было приткнуть в связи с внезапным изменением планов Кирима Сужди, являлся неизвестным. Меньшего Шислер предположить не мог, так как его план по освобождению заложников пусть и был не таким мудреным, но отличался строгостью умозаключений, тщательного анализа и, наконец, обильно сдобренный парой бессонных ночей.

    Стало быть, снова человеческий фактор. Но кто? Ответ лежал на поверхности, на него можно было ответить с идиотской усмешкой: кто-то из все той же «теплой» компании.

    Директор и в мыслях не мог допустить, что появится очередной самоубийца, подобно Харлану, добровольно явившийся к террористам.

    А мысль недурна, невесело пошутил Шислер. И сообразно шутке родилась идея: вызвать Челси Филда и спросить, не смылся ли из-под опеки ЦРУ Сильвио Мелу, и позвонить в Белый Дом: не пропал ли первый помощник.

    Да, операция приобрела более затяжной характер. Вначале Шислер согласился с Кертисом, выслушав от полковника версию о том, что Сужди намеренно разбрасывает группу «амазонок», но ещё до окончания телефонного разговора понял, что здесь совсем другое. Если бы Сужди опасался силового акта, он бы не вылетел в Марокко. А если бы подобные опасения возникли у него уже во время полета, он бы повернул самолет обратно. Однако случилось совсем неправдоподобное: лидер исламской террористической группировки просит принять его на военно-морской базе ВМФ Великобритании. И тут же выпадает из эфира. Что — действительно разбрасывает?

    Нет, не может быть.

    Опять кто-то вклинился в стройные рассуждения Шислера, и директор уже не был уверен сейчас, сможет ли он, как делал это всегда, выжать хоть что-то полезное из сложившейся ситуации. А может, он просто устал? Но до сегодняшнего дня он не знал этого слова, однако способность в короткие мгновения проанализировать и вникнуть в любую безнадежную ситуацию куда-то пропала. Термин Шислера "игровой парадокс" трещал по швам: предположительно, количество фигурантов увеличилось на одну единицу, однако простор для комбинаций практически отсутствовал. Еще немного подумав, Шислер пришел к выводу, что нет, он не устал. Как ни крути, в этом деле появилось что-то неестественное. А необычного за всю карьеру главного разведчика было не так уж и много. Именно к этому делу можно отнести только природу таинственного идола. Но не индейский же бог в самом деле является тем самым неизвестным фигурантом! Шислер чувствовал, что он где-то рядом с истиной, но дальше так и не продвинулся. Последним усилием он усадил идола за штурвал самолета, вложил в семипалую руку пистолет — и неожиданно расхохотался.

    Пусть даже поверхностно, но Блез Курно в этот момент показался директору ЦРУ очень близким другом. И ему непременно захотелось позвонить в Белый дом и просто поговорить с первым помощником. Хоть о чем, о том же fucking Сужди, к примеру. Которого обязательно возьмут. Иначе и быть не должно.

    Директор вернулся на место и снова взялся за телефон.

    Борт 1147

    Сужди оглянулся на заложников. Девушка слегка покачивалась и прежним, неопределенным взглядом смотрела на Харлана.

    Ричард наконец-то сделал попытку встать. Сидящий позади Шукри Ахмед положил на плечо профессора руку.

    — Сидите.

    Голос Харлана прозвучал с хрипотцой, под ним по-прежнему находился электрический стул:

    — Мне нужно проводить девушку в туалет.

    Для Кирима в какой-то степени последнее слово носило роковой отпечаток.

    В туалет… Помнится, в Ки-Уэсте пассажиры с детьми ходили в туалет целыми группами… Но сейчас на борту нет антитеррористической бригады, только один из её членов. Бывший. Который и разговаривать-то практически не может, объясняется с профессором на языке иезуитов. Именно бывший, с глупым выражением лица, пустым взглядом, с набором осмысленных, но непонятных фраз. Лошадиные дозы пентатола на сто процентов подтвердили это. Еще не родился такой человек, который смог бы противостоять столь сильным дозам «правдодела».

    Сужди кивнул помощнику:

    — Шукри, проводи её.

    Профессор снова предпринял попытку встать.

    Террорист надавил на плечо Харлана ещё сильнее.

    — Пойдем, — Ахмед потянул девушку за руку.

    Кабина туалета оказалась закрытой.

    Шукри распахнул штору, пропуская Лори вперед.

    — Пошли во второй салон.

    Но впереди них уже шел Аббас с товарищами. На ходу они прикуривали сигареты.

    Сужди даже не проводил глазами четверку своих боевиков.

    Тамбур возле запасного выхода также был отгорожен от салона шторой. Шукри улыбнулся товарищам и подтолкнул пленницу в тамбур. Они были одни. Ливиец услужливо распахнул дверь туалета и придержал её ногой. Он ждал, кода Лори зайдет в кабину.

    Она сделала неуверенный шаг вперед. Потом ещё один. Шукри неосмотрительно близко позволил приблизиться к себе «десятке» диверсионного отряда «амазонок». Одну руку он положил девушке на плечо, другой взялся за пояс джинсов.

    — Давай я помогу тебе.

    Дыхание террориста снова стало тяжелым. Оно почти перекрывало мерный гул двигателей. Здесь, в тамбуре второго салона, было шумно.

    Лори медленно подняла руку и положила ладонь на кисть Шукри. Слегка сжала её. Ливиец во все глаза смотрел на дрогнувшие в улыбке губы девушки. Он впервые видел, как она улыбается. Через мгновение он понял, что это была намешка.

    Лори не дала террористу опомниться. Сильно сдавив его кисть, она другой рукой взяла его за локоть и резко рванула вниз, выворачивая руку в плече. Потом так же сильно дернула руку вверх с движением за спину противника. Затем на себя, отпуская его руку и встречая голову террориста локтем. Удар пришелся в переносицу. Шукри попался на хорошо отработанную связку айкидо и сам помогал Лори, послушно бросая свое сильное тело из стороны в сторону. Она чуть отступила и тыльной стороной ладони стукнула его в лоб. Голова ливийца запрокинулась, и Лори с другой руки нанесла ему разящий удар в шею. Даже сквозь шум моторов она услышала неприятный хруст сломанного горла. Не давая террористу упасть, «амазонка» подхватила его под мышки и втащила в туалет. Закрыла за собой дверь. Шукри был вооружен старым добрым «браунингом» девятого калибра. Девушка освободила магазин и мгновение подержала его на ладони: полный. Открывая дверь туалета, она уже передергивала затвор.

    Лори не очень-то рассчитывала, что её отведут в туалет второго салона — она была готова начать атаку и с носовой части самолета. А террорист в туалете — это на первых мгновениях на одного противника меньше. Оба варианта были приемлемыми, хотя и тот и другой имели свои плюсы и минусы.

    Лори считала себя заложницей с большим натягом, только теоретически. Однако с этого момента — уже не в теории, а на практике — в самолете оставался только один заложник, Ричард Харлан, и он не должен пострадать. Лори поставила перед собой боевую задачу и уже приступила к её выполнению.

    КДП военного аэродрома, Гибралтар

    Сеифа аль-Харби держали в одной из комнат на нижнем этаже КДП. С ним постоянно находились два боевика-морпеха флота Ее Величества. Наверное, они были братьями: оба рыжие, даже их крепкие кулаки были конопатые. Но Сеиф недолго будет находится в их обществе, совсем скоро наступит освобождение.

    Американцы были готовы к встрече с Сужди, но в последний момент что-то нарушило их планы, на лицах растерянность и недоумение. Кирим знает свое дело, он сумел вытащить Сеифа из застенок «Мерака» и вызволит его из самого, казалось, адского пекла: английской военно-морской базы. Он играет с лучшими военными специалистами двух великих держав, как кошка с мышью.

    Гимном прозвучали в голове ливийца слова: "Только так мы придем к победе. Это сейчас на их лицах растерянность, потом они исказятся гримасой страха. На площадях больших городов будут они собирать в черные пластиковые мешки фрагменты разорванных взрывом тел, и каждая, каждая запаркованная машина будет вселять в их сердца ужас. Тысячи, миллионы машин — и столько же спин, покрытых липким потом…"

    Глаза Сеифа полыхнули маниакальным блеском, фанатизм пер из него наружу, и он напрочь забыл, что всего два дня назад он не мог встать, чтобы помочиться.

    Борт 1147

    Лори не стала терять времени, чтобы через штору рассмотреть, как расположились в салоне террористы. Она имела перед ними преимущество, используя фактор неожиданности.

    Резко распахнув штору, Лори быстро пошла по проходу: левая рука с пистолетом лежит на сгибе правой.

    Террористы видели её, они чуть с запозданием, но стали реагировать на её появление.

    А Лори продолжала двигаться и не стреляла. Чем позже она произведет первый выстрел, тем более в выгодном положении окажется: ей предстояло пройти довольно длинный путь между кресел второго салона, чтобы террористы в первом не поджидали её уже с оружием в руках.

    Она видела, как Аббас Зейдан в абсолютном молчании поднимал ствол пистолета. Он был ближе всех к Лори, но она по-прежнему стремительно продвигалась по проходу и почти поравнялась с террористом. Уши девушки словно заложило, сейчас она не слышала даже шума двигателей. Тишина, три цели, пистолет и глаза — остального для неё не существовало.

    Аббас был практически готов произвести выстрел, но Лори все ещё медлила, выигрывая драгоценные мгновения.

    Когда расстояние между ними сократилось до минимума, товарищ Аббаса, вытаскивая оружие, громким криком подстегнул Лори. Все, точка: там, в первом салоне, его крик услышали.

    Не меняя положения ног, Лори развернулась к Зейдану корпусом и нажала на спусковой крючок. Пуля угодила точно между густых бровей ливийца и серой феской. Еще один стремительный поворот и ещё пара шагов. Фактор неожиданности почти иссяк, террористы в первом салоне, услышав выстрелы, должны были уже прийти в себя.

    Чувствуя, что опаздывает с оружием, один из боевиков резко присел. Одновременно с ним опускался ствол «браунинга». Выстрел. И ещё один. Лори зафиксировала попадание пули в цель и только после этого ворвалась в первый салон. Как профессионал она не могла себе позволить стрелять "почти не глядя", но времени, чтобы оценить результат выстрела, почти не потратила.

    Хабиб Назар сидел в последнем ряду и первым получил пулю в голову. Теперь только два человека находились в салоне, два живых человека. Один из них сидел неестественно прямо, как на электрическом стуле. Второй стоял, опираясь обеими руками о спинку кресла. В широком кармане его наглухо застегнутого френча лежал австрийский «глок», с помощью которого быший заключенный проложил себе дорогу к свободе. После побега Кирим испытал неизвестные доселе толчки сентиментальности, и «глок» стал его талисманом. До этого был «вальтер» и много других пистолетов, но не было слезливых колебаний сердца. Амулет, если он имеет такую удобную рукоятку, должен находится в руке. Постоянно. Как хлыст в руках надзирателя концлагеря. Но сейчас австрийский талисман лежал в глубоком кармане, и даже громкие выстрелы не способны были вывести Кирима из кратковременного шока.

    Лори встретилась с глазами террориста, которые испуганно прятались за толстыми стеклами очков, и быстро миновала четыре ряда кресел. Сужди оказался у неё за спиной.

    Лори рванула занавеску и отбросила её в сторону, сейчас она будет только мешать, закрывая обзор как в салон самолета, так и на тамбур, куда выходила дверь в кабину пилотов. Лори вначале наискось, потом, сделав шаг на площадку, уже напрямую всадила три пули в дверь туалета. Дерзкая атака «амазонки» носила столь быстротечный характер, что Хаким Исхан не успел, наверное, сделать свое дело. Девушка бросила взгляд на Сужди, произвела ещё один выстрел в замок двери и распахнула её. Хаким был мертв. Лори снова повернулась к лидеру исламистов.

    Кирим знал, что не успеет, но действовал подсознательно. Оцепенение быстро отступало, однако тело было напряженным, движения — скованными. И он отмечал, что Лори играет с ним. Она уже раз пять могла продырявить его, но только смотрела, как он нервными движениями достает пистолет.

    На борту лайнера в Ки-Уэсте Лори видела черные глаза Сужди; казалось, они на расстоянии пытались зажать собой ствол, приказывали ей держать пистолет крепко, вызывая огонь на себя. Они видели будущее. И тогда Лори сказала себе: "Ну уж нет". И сейчас лучший снайпер военно-морской базы «Атолл» чуть опустила ствол и дважды нажала на спусковой крючок. С прострелянными руками Сужди как подкошенный рухнул под кресло. «Глок» отлетел к его ногам.

    История повторялась с поразительной точностью отдельных фрагментов.

    Лори бегло оглядела бесчувственного террориста. "Гостинец. Отцу. Прошу завернуть"

    Харлан был бледен. Девушка на ходу полуобернулась на него.

    — Док, вы не боитесь покойников? Я оставлю вас, мне ещё нужно пообщаться с экипажем. И поглядывайте на парня с усами. Это подарок отцу. В крайнем случае вы можете перевязать его лентой. Теперь вы мой партнер, док.

    Профессор молча кивнул и показал большой палец. Он не был шокирован, но с последним выстрелом на него всей тяжестью обрушился груз ответственности. До этого он не знал, увидит ли он когда-нибудь вообще Ричарда Кертиса, моля Бога только о спасении его дочери, а вот теперь подумывал, что, пожалуй, Лори была близка к цели: она ликвидировала не только Сужди, но и значительную часть его отряда; и возвращение домой было уже не за горами. Как? О, теперь Ричард Харлан мог не задавать себе подобных вопросов, несколько ближе познакомившись с одной из «амазонок».

    Туманную фразу Лори о подарке и парне с усами старый профессор позабыл.

    Вашингтон, округ Колумбия

    — Артур? Я не ждал вашего звонка так рано. Есть новости?

    — Да, Блез, совершенно точно установлено, что Ричард Харлан сейчас находится на борту лайнера.

    — О, Господи, слава тебе… Вы не находите, Артур, что я повторяюсь?

    — Только иногда. Но вам это идет. Вы красиво повторяетесь.

    — Вы льстите мне, но все равно спасибо. Так я могу позвонить сестре Ричарда? Кстати, куда он направляется?

    — По последним данным, в Гибралтар, Британия. Наш с вами друг посетил одну очень гостеприимную восточную страну и полон впечатлений.

    — Насколько мне известно, на Востоке уже давно перестали доставлять депеши караванным путем. Я удивляюсь ему! Есть же телефоны, почта в конце концов… Как вы нашли нашего друга?

    — Разрешите, я умолчу об этом?

    — Опять?!! Ну уж нет, господин директор! Я попрошу вас приехать и все мне рассказать. Все, слышите? От начала до конца. Хватит с меня этих недомолвок! Дайте мне доработать этот год!

    Шислер закрыл глаза ладонью и затрясся от беззвучного смеха.

    Борт 1147

    Кроме зрачка пистолета, бортинженер не видел ничего, весь мир для него сжался до диаметра в девять миллиметров. Он уже успел ответить на несколько вопросов Лори: маршрут, курс, местонахождение.

    — Переходи на военный диапазон, — приказала Лори.

    Удерживая клавишу, бортинженер, исполняющий также обязанности радиста, наконец оторвал взгляд от пистолета и приковал его к быстро меняющимся на дисплее радиостанции цифрам. Подкорректировав вручную сотые доли, он снова посмотрел в дуло пистолета.

    — Готово.

    — Вызывай военный аэродром в Гибралтаре.

    Небольшой клочок Британской земли в Гибралтарском проливе мог бы называться отдельным стратегическим государством. Помимо функционирующих флота и авиации там нашла воплощение программа США MEADS по использованию новейших технологий средств противовоздушной обороны. По курсу лайнера это было самое выгодное место для посадки. Тем более что лететь до него всего около часа. Нужно только предупредить англичан.

    Лори не знала истинной цели террористов, экипаж лайнера также пребывал в неведении, но все же она на девяносто процентов была уверена, что в Рифьене состоится обмен заложников. Если это так, то отец, само собой, отправной точкой в проведении операции выберет именно английскую военную базу, которую от Марокко отделяет неширокий морской пролив. По словам Харалана, отец действует полуофициально, он заручился поддержкой вышестоящего начальства или что-то в этом роде. Профессор не очень хорошо разбирался в таких делах, но Лори уловила основную мысль из его путанного рассказа. Как бы то ни было, отец будет готов к встрече с Сужди. Лори мысленно уже оправдывалась перед ним: "Откуда я знала, куда меня везут? Мне что, по-твоему, нужно было упустить такой шанс? Да я узнала направление самолета только после того, как все замолчали. Вот если бы террористы сказали мне, что собираются произвести обмен, я бы просидела до самого конца с идиотским выражением и спокойно ждала подруг. Ты мне не веришь, па? Честное слово! Клянусь! Я и стрелять-то разучилась… зя пятьсот лет".

    Радист начал сеанс:

    — Вызываю диспетчера военного аэродрома в Гибралтаре. Я… — он посмотрел на Лори вопрошающим взглядом.

    — Ты — борт одиннадцать сорок семь, — подсказала она, выразительно помогая себе глазами. — У тебя на борту двое граждан США, и ты просишь принять самолет на английской территории.

    — Диспетчер, я борт одиннадцать сорок семь, — повторил радист. — В самолете находятся двое граждан США, прошу разрешения на посадку.

    Ответ прозвучал сразу же.

    — Борт 1147, я диспетчер военного аэродрома в Гибралтаре. Наш вызывной сигнал «Гнездо-один». Подтвердите прежний курс.

    — Я борт 1147, прежний курс Триполи — Рифьен. — Радист поймал взгляд Лори. — Прошу разрешения на посадку.

    — Продолжайте следовать своим курсом. Встреча на той же волне через пять минут. Конец связи.

    Бортинженер автоматически нажал на клавишу отбоя.

    — Задница! — Лори сверкнула глазами на рацию. — А ну, вызывай этого кретина ещё раз! Я сама поговорю с ним.

    В течение пяти минут радист безуспешно пытался связаться с Гибралтаром. В правой верхней части экрана цифры обнулились и мигали с интервалом в полсекунды. Следующие пять минут так же ничего не дали. Наконец Гибралтар сам проявил инициативу.

    — "Гнездо-1" вызывает борт 1147. Ответьте.

    — Слышу вас, Гибралтар.

    — Борт 1147, ответьте.

    Радист покачал головой.

    — Они не слышат нас.

    — Почему?

    — Радиостанция на передаче не работает.

    Лори повысила голос:

    — Я спросила — почему? Плохо со слухом? Сейчас я прочищу твои уши!

    — Я не знаю… Уже в который раз… Проклятая электроника. Бортинженер увидел побелевший от напряжения палец девушки на спусковом крючке. — Я не виноват, поверьте! Аман ханум!

    — Ты что, иранец?

    — Да, ханум.

    — А он? — она указала на второго пилота?

    — Тоже.

    Лори обратилась к пилоту:

    — Радио мифахман?

    Летчик покачал головой:

    — Мифахман мэшин, морто…

    Заработала станция, и Лори остановила пилота жестом руки.

    — Борт 1147, вы не изменили своих намерений? Вас не слышно в эфире. Уходите с эшелона двадцать три тысячи на двадцать две тысячи… Вас не слышно.

    — Снижайся.

    Пилот плавно потянул штурвал на себя, и самолет медленно пошел вниз.

    — Пробуй еще.

    Радист снова и снова вызывал диспетчера, делая безуспешные попытки настроить рацию на передачу, но его не слышали.

    — Борт 1147, я «Гнездо-1». По всей видимости, у вас проблемы с радиостанцией, но вы нас слышите. Вы правильно ушли на эшелон двадцать две тысячи. Опуститесь ещё на тысячу футов.

    Пилот без предупреждения Лори опустил самолет на триста метров.

    — Наши предположения оправдываются, вы слышите нас. Борт 1147, следуйте на этой высоте. Курс прежний.

    3

    Кирим Сужди ничего не понимал. Он отказывался понять что-либо. Но вот он снова на полу самолета и снова с прострелянными руками. Как и в тот раз, когда удача была так близка… Его снова переиграли. Но в чем и где он ошибся? Главная ошибка — это ОНА. И никакие бредовые легенды при непосредственном участии индейского идола тут ни при чем. Это она свела с ума Кирима своими полоумными глазами, изображая фанатизм святости к железному богу; и она же, сбросив с глаз исступление, в два коротких мгновения заставила исцелиться.

    И ещё профессор.

    О, этот орденоносец не так прост, как казался все это время. Он и она — проклятье на пути Кирима, проклятье с несмываемым и кровоточащим клеймом: AMDG.

    Сужди сумел повернуть голову в сторону Харлана.

    Где же истина?

    В чем она?

    Чьи глаза огнем полоснули по его рукам — её или идола?

    "Сляпаем что-нибудь оригинальное…"

    Сляпали… Но не оригинальное — меню все то же: самолет, заложники, обмен, прострелянные руки. Как будто время играет с Киримом, швырнув его на десять месяцев назад, девять из которых он провел в тюрьме, мучительно, ежесекундно думая о свободе. И он вышел, оставляя позади себя трупы.

    Идол; михраб; девиз иезуитов; композитный сплав на матрице металлического стекла; верховный кадий; сумасшествие… заключенный под номером 40811572.

    Сужди содрогнулся. Только не номер! Нет! Никогда…

    После выстрелов в руки пистолет отлетел в сторону и лежал сейчас недалеко от правой ноги. Пожалуй, если немного продвинуть тело на десять-пятнадцать сантиметров, можно будет подтолкнуть его ближе к себе.

    Кирим медленно сжал пальцы в кулак. Голова кружилась — много потеряно крови, но пальцы пока ещё слушались. Выше кисти странное ощущение: смесь жжения с онемением. И где-то в глубине прострелянной кости нарастающий зуд.

    Правое веко ливийца дернулось и тут же заложило уши. К неприятным ощущениям добавилось ещё одно: тошнота и дергающийся желудок. Самолет снижался.

    Превозмогая подкатившую тошноту, Сужди нечеловеческими усилиями изогнул шею и затылком оттолкнулся от мягкого покрытия пола. Действовать при помощи ног Кирим не рискнул, этим можно привлечь внимание профессора.

    Еще одно движение…

    Волосы у корней трещали, на глаза проступили слезы, но Сужди своего добился: незамеченный профессором, он мыском ботинка уже подталкивал пистолет к себе.


    Глава V

    1

    Гибралтар, Британия

    Летное поле военного аэродрома в Гибралтаре, относящегося к ВМФ Ее Величества, представляло собой военно-транспортное предприятие с комплексом инженерных сооружений, технических и боевых средств, включая в себя летное поле с летными полосами, на которых размещались взлетно-посадочные полосы, соединенные с перроном и рулежными дорожками.

    Подготовка к операции началась сразу, как только Джулия ступила на бетонную дорожку. Полковник Кертис и Паола Бенсон поспешили на командно-диспетчерский пункт, чтобы лично определить положение дел в небе. Джулия нашла Паолу шесть лет назад в резервной части авиабазы в Лоринге, штат Мейн, где Паола проходила службу. В то время она больше колотила в макивару и самодельную грушу, чем занималась основным делом — она числилась пилотом самолета военно-морской версии «Хокай» Е-2С, собрата более мощного Е-3А «Сентри». В 21 год Паола приняла предложение капитана Мичиган и стала одной из первых «амазонок».

    Джулия внимательно осмотрела аэродром, массивные ангары, сооружения радионавигационной службы и техобслуживания самолетов. Ближе к перрону в ряд стояли звенья истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков. В помощь Джулии адмирал сэр Уинстон выделил заместителя начальника базы чернокожего полковника Бенни Коула, которому надлежало выполнять все приказы американцев.

    — Меня интересуют стоки ливневых вод. — Джулия смотрела на Коула как на врага. Теперь все чернокожие вызывали в ней доселе неизвестные чувства и порождали расизм. — Люки и колодцы, если проще.

    От первой взлетно-посадочной полосы в сторону грузового вокзала вела рулежная дорожка. Где-то посередине её находился колодец для стока ливневых вод, закрытый тяжелой решетчатой крышкой.

    — Откроем, — предложила Джулия и взялась за крышку с одной стороны. Вдвоем с полковником они сняли её с места, и Джулия спустилась по скользкой металлической лестнице. Нагнувшись, заглянула в чернеющую пустоту, уходящую горизонтальной шахтой на многие десятки метров.

    Выбравшись на поверхность, она вытерла руки о платок, любезно предложенный ей Бенни Коулом. Когда полковник принял его назад, платок был черным.

    — Спасибо, сэр, — поблагодарила его Джулия. — Здесь есть мастерские?

    — Конечно.

    — Я хочу поговорить с мастером. Пошлите за ним.

    Пока ходили за мастером, Джулия, размышляя, прохаживалась вдоль ВПП. Через три минуты перед ней стоял мастер — полный лет сорока человек. Он не назвался, только наклонил голову в знак приветствия и стоял с неестественно прямой спиной. "Хорошо, что этот не черный", — зло подумала Джулия, и подозвала его к колодцу.

    — Слушай, друг, нужно срочно изготовить металлическую крышку на навесах, но так, чтобы она была легкой и не выглядела только что изготовленной. Эта, чугунная, — она указала на решетку, — никуда не годится. К тому же сверху через неё все видно. У тебя есть с собой мерительный инструмент?

    — Да… мэм.

    — Тогда не теряй времени, снимай размеры и приступай к работе. Да, вот ещё что. Мне понадобится муляж запора. Предлагаю использовать обыкновенную цепь, закрывающуюся на замок. То есть — поясняю, — Джулия присела возле колодца, — визуально должно выглядеть так, будто люк надежно закрыт на замок при помощи цепи. Но только визуально. На самом деле крышка должна открываться легко, понял?

    — Да, мэм.

    — У тебя есть двадцать минут на выполнение этой работы. Увы, больше дать не могу.

    Мастер обменялся взглядом с Бенни Коулом. Тот кивнул: действуй.

    Когда механик ушел, Джулия переключилась на полковника. Указав рукой, она отдала очередное распоряжение:

    — Вон на те рулежные дорожки нужно поставить по самолету — по два. Если есть стратегические проблемы, пригоните сюда самолеты из ангаров. Я вижу в том ангаре пару корыт с крыльями.

    — Это старые «Хантеры», сейчас пытаются привести их в порядок.

    — Прекращайте работы на них. И предупредите механиков, что у них ровно двадцать минут. Этого времени вполне достаточно, чтобы грамотно ликвидировать следы работ на самолетах и зацепить их буксировочными машинами. После этого разрешаю бригадам технического обслуживания рассредоточится для проведения обычного ТО. Никакой суеты и лишних взглядов. Впрочем, я лично поговорю с каждым. — Джулия посмотрела на Коула более мягко, когда он поднес к её сигарете зажженную спичку. — Спасибо… Рабочих можно было бы заменить спецназовцами, переодетыми в спецовки, но непрофессиональные действия штурмовиков могут выдать их. На борту самолета, который мы ждем, дураков нет. Там высококлассные профи. Поэтому мы так тщательно готовимся.

    — Если там профи, почему они выбрали военный аэродром? По меньшей мере это не логично.

    — Вот это и беспокоит, полковник. И рабочих можно заменить спецназовцами, и «Хантеры» оставить в покое, но лучше всего на время забыть, что это — военный аэродром. Я прогуляюсь до мастерской, а вы пока можете заняться своими делами.

    — Извините, мэм, в каком вы звании?

    — Майор, — неожиданно для себя самой соврала Джулия. И тут же подумала: "А что? Это моя последняя операция, я старый беременный майор. Хотя, черт возьми, я бы ещё надолго осталась капитаном". — Да, я майор, повторила она.

    Бенни Коул, глядя вслед майору военно-морской разведки, выругался. Тактически она готовила все правильно, но смогут ли два человека реализовать все это? Женская «пара» не внушала ему доверия. Он решил поговорить с капитаном спецназа Родэриком Хиллом.

    2

    Полковник Кертис стоял за спиной диспетчера и неотрывно смотрел на радар радиолокационной системы дальнего обнаружения ракет и самолетов. Передатчик станции походил на усеченную пирамиду с гранями, усеянными тысячами восьмидюймовых антенн. Рядом с Кертисом находилась Паола Бенсон. Штурманы и метеорологи с любопытством поглядывали на нее.

    На КДП зашел Бенни Коул и тронул Кертиса за руку.

    — Полковник, разрешите представить вам капитана Родэрика Хилла. Он командир спецподразделения.

    Кертис повернул голову.

    Глаза офицера спецназа, стоящего у двери, лениво смотрели с высоты двух метров. Он кивнул и отдал честь.

    Бенни Коул продолжил:

    — Ребята Хилла знают свое дело, это лучшая группа спецназа в Гибралтаре. Учитывая родные стены и включая боевые заслуги капитана, будет разумным поручить освобождение заложников его команде.

    Кертис поблагодарил Коула и обратился к командиру спецподразделения:

    — Капитан, вы не обидитесь, если я откажусь от вашей помощи и обойдусь своими силами?

    Хилл надменно пожал плечами.

    — Дело ваше, сэр.

    — Не обижайтесь, капитан. На борту самолета мои старые клиенты, я знаю их так же хорошо, как своих бойцов. К тому же моя команда равноценна вашей.

    Губы Хилла расплылись в улыбке. Он посмотрел на Паолу сверху вниз.

    — Конечно, сэр, равноценна. Вы командир отряда? — спросил он у Паолы.

    — Нет, я всего лишь лейтенант.

    — Когда я был лейтенантом, у меня было свое подразделение.

    — У нас особая команда.

    Хилл отозвал её в сторону; но разговаривали они достаточно громко, чтобы на КДП было слышно каждое их слово.

    — Ваш полковник сказал, что вы и мы — равноценны. Глядя на вас, с этим трудно спорить. Что вы скажете о практическом приложении теории вероятностей?

    Паола пожала плечами.

    — Ничего. Этот вопрос не ко мне. Вы можете поговорить на эту тему с лейтенантом Кантарник. Она будет здесь через три-четыре часа.

    — Вот удивительно, — протянул англичанин и достал коробок со спичками. Вынув две спички, одну из них обломал.

    Паола с интересом наблюдала за его манипуляциями. Только когда обе спички скрылись в пальцах капитана, оставляя наружу одни головки, Паола поняла, что значит практическое применение теории вероятностей: обычный жребий.

    Полковник Кертис бросил на них недовольный взгляд.

    — Короткая — вы остаетесь, — пояснил Хилл, — длинная — выполняете задачу. Идет?

    Паола согласно кивнула.

    Англичанин удивился. Немного обескураженный, он указал рукой на Кертиса.

    — А ваш начальник?

    — Он согласится, — твердо ответила Паола.

    Хилл все так же недоверчиво посмотрел на полковника. Тот спиной поймал взгляд капитана и махнул рукой: согласен. Он знал, что будет дальше.

    — Если ваша короткая, — напомнил Хилл, — операцию провожу я со своей командой. — И глазами призвал всех в свидетели. Диспетчеры и метеорологи кивнули. Английский полковник чувствовал подвох, но тоже выразил согласие стать очевидцем.

    — Тяните. — Хилл выставил руку вперед.

    Паола ухватила пальцами обе спички и вытянула их. Короткую протянула англичанину, а длинную сунула в рот и прикусила зубами.

    — Ты проиграл, — сказала она. — Счастливо оставаться.

    Красный как рак, Хилл стремительно покинул КДП.

    — Скажите своему парню, чтобы он не обижался, — попросил Кертис Бенни Коула. Я прибыл сюда со своей бригадой, мы также знаем свое дело и справимся с задачей. Добавлю, что сутолока нам ни к чему. А за предложение спасибо, тем более что родные стены, как вы сказали, помогут вам рассредоточить бригады изоляции согласно разработанному плану.

    Английского полковника кто-то бесцеремонно отодвинул плечом. Он повернул голову и встретился глазами с Джулией.

    — Разрешите, я встану на ваше место? — грубо попросила она.

    — Пожалуйста, майор. — Коул сделал шаг в сторону.

    Джулия прикусила губу и ещё больше возненавидела нигеров. Не зная куда деть глаза, она мысленно обозвала чернокожего полковника кретином. Потом себя.

    — Что там? — Джулия наклонилась над экраном радара, заодно пряча за спиной Ричарда свое сиреневое лицо.

    — Игра продолжается. Борт по-прежнему молчит, — ответил Кертис.

    — Но слышит?

    — Сейчас проверим, майор. — Это был голос Паолы. Она приблизилась к диспетчеру. — Передай команду борту сделать разворот на четверть круга. Потом пусть возвращается на прежний курс.

    — Я "Гнездо-1", — передал диспетчер, — вызываю борт 1147. Если слышите меня, подтвердите свои намерения сесть на военный аэродром в Гибралтаре. Развернитесь на 90 градусов и возвращайтесь на прежний курс.

    Диспетчер указал на экран радара, на котором заметил двойной разворот самолета.

    — Отлично, он слышит нас. Борт 1147, подтверждение принято. Вы идете точно под авиапутем гражданских самолетов. Разрешаю снизиться еще. Идите эшелоном двенадцать тысяч. Небо впереди вас чистое.

    Лайнер находился сейчас между портом Алжир и Мальоркой, расстояние до Гиблартара составляло семьсот восемьдесят километров. Оставшееся время в пути — около часа.

    — Кто диспетчер руления? — спросила Джулия.

    — Я, — отозвался молодой лейтенант. — Питер О'Брайан.

    — Слушайте внимательно, Питер. Кстати, я не отрываю вас от работы?

    — Нет-нет.

    — После посадки заверните борт на третью рулежную дорожку. Когда он вырулит с ВПП, все места, кроме третьего, будут заняты. Заткните им то место, возле люка. Видите, где работают механики?

    — Вижу. Только не гарантирую, что самолет встанет точно над люком. Вам нужно поговорить с регулировщиком из наземной службы. Об остальном не беспокойтесь.

    Джулия вышла из КДП и направилась к группе механиков. Там стояла машина, от которой протянулись шланги газосварки, и рабочие по месту приваривали петли к люку.

    — Помните о внешнем виде, — предупредила она. — Крышка не должна выглядеть свежеизготовленной.

    — Не беспокойтесь, мы все сделаем.

    Джулия подозвала к себе техника, отвечающего за постановку самолетов. Ему было лет двадцать, не больше.

    — Сможешь провести самолет точно над люком?

    — Нет проблем. Только провести? Не остановить?

    — Только провести. Будь я на месте лидера террористов, люк, пусть даже на замке, под фюзеляжем, — сигнал опасности. Проведешь самолет так, чтобы переднее шасси не наехало на крышку — её под тяжестью самолета может заклинить и мы не сможем выбраться, — но и так, чтобы заднее шасси не въехало в открытый к тому времени люк. Будет толчок, и это тоже не вызовет положительных эмоций у тех, кто находится на борту. Повтори.

    — Я проведу самолет передним шасси в полуметре от люка и задние колеса не провалятся в яму.

    — Молодец. Ты напомнил мне одного индейца. Он при мне получил повышение и стал начальником. А ещё он заполучил красивую девушку. Гораздо красивее меня.

    Техник подыграл американке и театрально выкатил глаза.

    — Не может быть, мэм!

    — Верь мне.

    К ним подошел мастер.

    — У нас все готово.

    Джулия придирчиво осмотрела работу и несколько раз приподняла крышку. Она похвалила механиков:

    — То что нужно. И последний штрих — необходимо протереть ветошью ступеньки лестницы, пол и стены, чтобы ботинки не скользили.

    Она осмотрелась: вокруг «Хантеров», отбуксированных из ангара, сновали рабочие наземной службы, делая вид, что заканчивают подготовку самолетов к вылету; кто-то тащил топливный шланг к стремянке, стоящей под крылом самолета.

    К операции все было готово, оставалось только занять место в колодце. Но что же все-таки задумал Сужди? Джулия ломала над этим голову уже час, но ответа найти так и не смогла. Отправляясь за Паолой, она увидела, что в одноместной кабине «Хантера» за стеклами чуть приподнятого фонаря скрывается снайпер. Еще два десятка стрелков рассредоточились на крышах здания радионавигационной службы и грузового вокзала. При посадке с самолета наверняка их будет видно. А на что же ещё рассчитывает Сужди? Не на теплый же прием в конце концов. Он знает, что встречать его будут профессионалы, будут задействованы все силы британских специалистов. Нет, отсюда ему не уйти, он знает это и тем не менее решается на этот безумный шаг. Значит, он что-то приготовил. Что же за сюрприз ожидает полковника Кертиса и его команду?

    Приближаясь к КДП, Джулия увидела сосредоточенные лица спецназовцев Королевского ВМФ. Большой бригадой они стояли возле круглого здания диспетчерской. Им интересно было посмотреть на работу американских коллег, тем более что работать будет женская бригада в составе всего двух человек.

    3

    Борт 1147

    Кирим Сужди отдавал последние силы, он обливался потом и кровью, но сантиметр за сантиметром рука продвигалась к средней стойке ряда кресел. Ботинком он подтолкнул к себе пистолет, и сейчас он лежал на ворсистом паласе возле бедра. Прошло невероятно много времени, прежде чем Сужди слабеющими пальцами смог ухватиться за рукоятку пистолета, что дало ему дополнительные силы. Боли в руках он не чувствовал, они онемели от кистей до плеч, даже шея была словно под действием местного наркоза.

    Это ощущение вызвало далекие воспоминания, когда он был ещё студентом.

    Университетская команда его курса по конному футболу была лучшей, и он был капитаном. Никто не мог сравниться с Киримом в верховой езде; когда смуглолицый студент садился на коня, он чувствовал себя кентавром. Девушки приходили на соревнования, чтобы полюбоваться искусством Кирима. Он знал об этом, и однажды самодовольство чуть было не привело его к трагедии: он решил превзойти самого себя… Кирим не помнил, как он упал с лошади, но, лежа на спине, видел зависшую над ним переднюю ногу рысака соперника. Изящным движением рысак оттолкнулся от тела упавшего игрока. Хруст сломанной ключицы отдался в голове, Кирим потерял сознание. Когда он пришел в себя, над ним склонилось озабоченное лицо доктора команды. Майка на груди была разрезана, и доктор орошал поврежденное место хлорэтилом из аэрозольного баллончика. Под действием замораживающей струи боль быстро уходила, онемение постепенно подбиралось к шее, спускалось вниз по предплечью, но пальцы были горячими и все чувствовали.

    Да, ощущение было знакомым. Вот и сейчас, лежа на полу самолета, пальцами он чувствовал каждую деталь австрийского пистолета.

    Кирим очень осторожно развернулся ногами в сторону кабины пилотов. Его голова — под крайним креслом, под которым конструкцией не предусмотрено опоры. Сейчас он видел часть прохода. Подтянул руку с пистолетом к груди. Прицеливаясь, прищурился. Прорезь совпала с мушкой как раз в том месте, где должна появиться голова Лори. Сужди взял чуть пониже. Вот так. Не в голову, в сердце. Подержав несколько секунд пистолет на весу, он приблизил его к лицу и подбородком взвел курок. Снова прицелился.

    Руки удобно лежали на груди. Они по-прежнему ничего не чувствовали, поэтому Кирим не беспокоился о том, что они могут затечь и что палец в нужный момент одеревенеет и подведет. И ещё один очень важный момент: во время падения Сужди очки остались на своем месте. Пусть на единицу меньше, но видит он сейчас так хорошо, как никогда.

    4

    Гибралтар, Британия

    Бенни Коул периодически качал головой.

    — Невероятно полковник, но он имеет твердое намерение сесть на наш аэродром. Такое чувство, что борт набит психами. Слышали песню "Корабль глупцов"?

    Кертис кивнул.

    — Мне он больше всего напоминает Летучий Голландец. Корабль молчит, такое чувство, что на его борту одни мертвецы.

    — Да, лучше и назовешь… Слушайте, полковник, давайте я подниму в воздух истребитель. Пусть мой летчик выйдет на визуальный контакт с пилотом лайнера и пообщается с ним с глазу на глаз.

    — Это вариант. Я продиктую диспетчеру сообщение, а вы высылайте самого опытного пилота.

    — У меня все опытные. — Коул вызвал по рации командира звена истребителей. — Шон, нужно показать борту 1147 место посадки. Проводи его, заодно пообщайся.

    Прошли минуты, и в небо взмыла тройка истребителей F-22 «Суперстар». Еще со взлета на высоте около пятидесяти метров они сделали синхронную полупетлю, оставляя позади черный шлейф отработанных газов. Эти машины только недавно стали поступать на вооружение ВВС США и чуть позже Великобритании, когда была достигнута начальная боеготовность первой сотни самолетов.

    Джулия, входя в здание КДП, с гордостью проводила крылатые машины глазами. Она когда-то работала на военном заводе Пратт-Уитни, именно двигателями F-119 — продукцией этого завода были снабжены истребители «Суперстар».

    Борт 1147

    Лори увидела истребители почти сразу после очередного выхода в эфир диспетчера. Она не покидала кабину пилотов ни на секунду, расположившись позади кресла командира экипажа. В салоне ей делать нечего, там всего один раненый, и за ним присматривает профессор. К тому же Лори не очень верила в неисправность рации. Что если, несмотря на явный испуг радиста, он технически грамотно сымитировал неполадки? Тогда в отсутствии Лори на волне обычной связи с борта могло уйти нежалательное сообщение. Нет, кабину экипажа она не покинет до самого конца.

    Радист находился на своем месте за креслом второго пилота. Он был весь мокрый от пота, не спасали даже два вентилятора, расположенные вверху переднего стекла.

    На связь снова вышел диспетчер военно-морской базы.

    — Борт 1147, я «Гнездо-1». Навстречу вам вылетела группа сопровождения. У вас по-прежнему нет передачи, и мы опасаемся, что это не единственная неисправность на вашем борту.

    Лори отметила про себя профессиональную, очень корректную ссылку диспетчера на неисправность и теперь уже точно знала, кто сейчас стоит за спиной диспетчера. Отец… Боже, как она соскучилась по нему! По Джулии, Паоле, Саре… Просто не верится, что через считанные минуты она увидит их. Причем «амазонок» — первыми. Лори поймала себя на мысли, что представляет себе Джулию как старшую жрицу: высокую, с красивым бронзовым загаром и чуть раскосыми глазами.

    Истребители быстро приблизились и, казалось, повисли в воздухе. Средний самолет покачал крыльями. Пилот лайнера ответил более неуклюжими покачиваниями. Он несся прямо на тройку истребителей. Когда столкновение казалось неизбежным, F-22 красиво отвалили от курса лайнера и, развернувшись на большой скорости, чуть ушли вперед. Чтобы борт 1147 не попал в струю выхлопных газов и его не болтало в турбулентном потоке, средний истребитель предусмотрительно летел чуть выше.

    По радио прозвучал голос командира звена:

    — Борт 1147, я «Пантера-1». Следуйте за мной. Садится будем на ВПП-1. Дальше руководствуйтесь указаниям диспетчера руления. Борт 1147, если поняли, помашите рукой, мы вас хорошо видим.

    Слева, чуть наддав, обнаружился истребитель. Пилот повернул голову. Его шлем с затемненным стеклом был так близко, что Лори показалось протяни руку, и можно прикоснутся к нему. Немного склонившись, она помахала рукой; в другой руке по-прежнему был пистолет.

    Пилот F-22 довольно продолжительное время смотрел на девушку. Потом, сбросив газ, выровнялся и летел сейчас крыло в крыло.

    — Борт 1147, мы видели, спасибо. Приготовьтесь к снижению, уходим на тысячу футов. Садимся без контрольного захода. Советую сейчас же выпустить шасси. Так, мы видим… хорошо.

    После этого на связь вышел диспетчер базы.

    — Борт 1147, я «Гнездо-1». Ваша посадка оценена специалистами аэродрома как сложная, все наземные службы готовы принять вас. Если посадка пройдет удачно, к вам разрешено приблизиться только инженеру навигационной службы. Он укажет вам дорожку, дальше вы сами можете выбрать место. Уходите с трех на две тысячи.

    Командир лайнера плавно опустил машину на триста метров.

    Многоцелевой истребитель F-22 «Суперстар».

    Пилот истребителя переключился на закрытую систему обмена и вызвал диспетчера.

    — "Гнездо-1", я «Пантера-3». На визуальный контакт выходила женщина. На вид около двадцати пяти лет, волосы темные. Особой радости на её лице я не видел. Такое чувство, что одна рука у неё была занята. Похоже, кто-то или держал её за руку, или она пристегнута наручниками. Экипаж сосредоточен, лица каменные, смуглые. Похожи на арабов. Конец передачи.

    Борт 1147

    В сердце…

    Сужди в который уже раз посмотрел на Ричарда Харлана. Его, Кирима, с того места, где сидел старый профессор, практически не видно. Вернее, Харлан мог видеть только голову ливийца.

    Профессор сидел чуть сгорбясь, от иллюминатора его отделяло одно кресло, он продолжал неотрывно смотреть на синий простор, застывший под крылом самолета.

    Сужди знал, что будет делать, когда убьет Лори, он выстрелит в иллюминатор — два, три, пять раз. Стекло лопнет, и профессор, цепляясь за кресла, будет отчаянно сопротивляться бешеному напору воздуха. Сужди выстрелит в худую спину ученого, и тело претендента в генералы ордена иезуитов заткнет иллюминатор, наполовину застряв в нем. И подохнет старый осквернитель могил не от пули, а от избытка воздуха, от чрезмерного избытка, когда переполненные легкие будут пополняться все больше и больше жизненно важным компонентом… Какая красивая смерть! Но сначала она.

    Сужди вновь прищурился в прицел.

    В сердце.

    Ну, давай, я жду тебя.

    5

    Военный аэродром, Гибралтар, Британия

    — Мы на месте. — Джулия стояла на две ступеньки ниже Паолы, подогнув ноги и упершись спиной о стену колодца. Было удобно.

    — Понял. — Кертис выдержал паузу. — Удачи.

    Паола подложила патрон под крышку люка и в образовавшуюся щель обозревала открывшуюся перед ней панораму аэродрома.

    Паола была спокойна, но бледна, Джулия заметила необычный цвет лица подруги, но от комментарий отказалась. Паола словно прочитала мысли капитана. Продолжая смотреть в щель, она вынула из кармана «разгрузки» масккарандаш и привычными движениями нанесла на лицо продольные черные полосы.

    "Волнуется, — подумала Джулия, глядя, как Паола неуверенной рукой кладет на место карандаш. — Оно понятно. Я сама, наверное, выгляжу не лучше".

    — Танк, проверим связь.

    Паола нажала на тангенту микрофона, подтверждая, что в наушниках голос Джулии прошел. Все так же продолжая смотреть на пыльный бетон, Паола тихо сказала:

    — Знаешь, Джу, сегодня должно что-то произойти.

    — Ты о чем?

    — Сон. Мне приснился странный сон. Нет, страшно мне не было, но что-то жуткое до сих пор живет во мне. Мне кажется, что-то случится со мной.

    Джулия покачала головой: этого только не хватало. Лучший боец нервничает перед операцией. Чтобы успокоить подругу, она попросила ее:

    — Расскажи, что тебе приснилось.

    — Какая-то полупустая комната. Я и Лори вбежали внутрь и закрыли за собой дверь. В углу комнаты кровать, на ней футляр от скрипки. Я повернула её к свету и заглянула в эфу. Изнутри на нижней деке явственно виднелись буквы и что-то наподобие овального клейма. Я напрягла зрение: "В честь… летия. Ряд 5, место В". Причем ряд был написан на кусочке приклеенной к деке кожи, а место — на медной пластинке. Билет, что ли, подумала я. Верхняя дека слегка отошла, и я увидела, что она сделана из обыкновенной фанеры. Мне это не понравилось, скрипку я положила на место.

    Потом в сне наступил громадный пробел, в котором мелькали кадры погони, драк, хитрых ходов, посредством которых мы набирали очки. А вначале мы здорово и эффектно вошли в здание, где в окружении стражников находился какой-то царек. Причем стоял он на правом пролете лестницы, а Лори устремилась на левую, пустую, словно не видела вооруженных стражников. Я продралась сквозь громогласную толпу и двинула царька ногой; упал он с деревянным стуком. И действительно, когда я посмотрела вниз, он оказался искусно вырезанной деревянной болванкой в островерхом колпаке.

    Потом мне на пути встретился человек в цивильном костюме. Качая головой, он открыл дверь в какую-то комнату, где царил хаос. «Да-а», протянула я. Человек дал мне понять, что виновником беспорядка являюсь я. Он дал понять — я поняла и помчалась дальше.

    Тут в меня начали стрелять, и я стала спускаться по каким-то ступенькам. Иногда пули попадали в меня, но мне не было больно. Уклоняясь, я теряла последние очки. Выход нужно искать наверху, решила я и двинула на верхний этаж.

    А Лори уже давно пропала из виду. Видимо, стражники успели угрохать её. До выхода я так и не добежала, проснулась.

    — И что тебя напугало в этом сне? Обычная бодяга, мне подобные иллюзионы снятся чуть ли не каждую неделю.

    — Не знаю, Джу, но мне стало по-настоящему жутко, когда я проснулась. Я была твердо уверена, что должно что-то случиться. Ведь до выхода я не дошла.

    — Я знаю причину. Тебе, Танк, хотя бы на время нужно прекратить игры на компьютере. Ты часами сидишь в шлеме и мочишь виртуальных гадов. А на реальных заданиях о шлеме ты забываешь напрочь. Как-то наоборот все получается. Как только я стану заместителем Ричарда… Нет, ты слушай, слушай. Как только я стану заместителем…

    Паола улыбнулась. Улыбка вышла невеселой. Она поправила на голове бандану.

    — Вот они.

    Курсом восток — запад на посадку шли три истребителя и пассажирский лайнер.

    — Забудь о сне, Танк, и прыгай в реальность.

    Паола тронула короткий автомат, висевший почти у горла, и поменяла положение ног на ступеньке.

    — Замочим гадов! — Положив руки на крышку люка, она ждала.

    КДП аэродрома

    Кертис в мощный бинокль пытался рассмотреть, что происходит в кабине пилотов. Но солнце отразилось от стекол лайнера и брызнуло в глаза полковника. Потом, по мере того как самолет разворачивался, нестерпимо яркие блики ещё дважды коснулись его глаз.

    Кертис выругался. Бенни Коул постоянно находился в радиоконтакте с наблюдателями и снайперами. Выслушав от них сообщение, он доложил Кертису:

    — Сэр, в кабине лайнера только четыре человека: женщина и три члена экипажа ближневосточной наружности.

    Полковник знал об этом из доклада пилота F-22.

    — Совершенно непонятная ситуация. Ну ничего, сейчас мои бойцы разберутся с этим делом. — На щеках Ричарда проступил лихорадочный румянец.

    6

    Как только нос самолета оказался над люком, Паола толкнула крышку руками и в ту же секунду оказалась на поверхности. В полуметре от неё уже проходила передняя опора шасси. Двигаясь вслед за ней, Паола ухватилась руками за тягу и, подтянувшись рывком, исчезла в отверстии, куда убиралось шасси. У перегородки она моментально нырнула в проход, ведущий в отсек электронной связи, давая возможность Джулии повторить свой маневр.

    Джулия чуть было не сорвалась, крепко взявшись за тягу и отталкиваясь ногой о кожух гидравлического амортизатора. Амортизатор был в подтеках масла, и кожух покрылся тонким скользким слоем с примесью пыли. Нога резко скользнула вниз, и если бы они работали сейчас более многочисленной командой, очередной боец получил бы ощутимый удар ногой. Но Джулия последовала примеру подруги, которая втянула тело в отверстие только на руках, и повторила её маневр. Оказавшись рядом с Паолой, она тихо выругалась.

    Самолет продолжал движение. Лоцман с замиранием сердца следил за действиями «амазонок» и облегченно вздохнул, лишь когда капитан «Нью-Эй», закрыв за собой крышку люка, исчезла из поля его зрения. Он скрестил сигнальные флажки и отошел в сторону.

    В багажном отделении самолета царила темень, но Паоле было все равно, устройство самолетов она знала так же хорошо, как туалетную кабинку своего домика. Паола была сиротой, её семья — это команда «Нью-Эй», родной дом легкое строение на базе «Атолл» на двоих человек.

    Джулии была на пути к хвостовому грузовому отсеку, осторожно пробираясь через блоки системы кондиционирования воздуха, расположенные в отсеках под центропланом крыла.

    Возле пластиковой перегородки, ведущей в камбуз самолета, Паола остановилась и на уровне груди ножом проделала отверстие в пластике. Огляделась. Прямо перед собой увидела миниатюрный лифт для доставки на верхнюю палубу готовых блюд для пассажиров. Паола сделала два резких движения ножом, распарывая перегородку, и оказалась на камбузе. Не теряя времени, взялась рукой за перила трапа и стала возле двери, ведущей в тамбур самолета. Почти сразу же в наушниках раздался легкий щелчок: Джулия на месте. Паола ответила и слегка приоткрыла дверь.

    Вначале она зафиксировала общий план, затем — детали. Сейчас Паола была полностью лишена эмоций, она работала. Выдержанный взгляд спокойно отметил понурую фигуру Ричарда Харлана: профессор сидит прямо, на губах горькая усмешка. Набор в поведении и настроении заложников почти всегда одинаков: колоссальное внутреннее напряжение, страх, надежда и в тоже время безверие, нетерпение, нервозность, желание стать на сторону террористов… Для специалиста порой один только взгляд, жест заложника может сказать о многом.

    Черные глаза Паолы поймали у пятого ряда ноги в ботинках и похожие на кровь красно-коричневые пятна на ковровом покрытии пола. Все, похоже, в первом салоне больше никого не было.

    Джулия тоже выбралась на верхнюю палубу и прислонилась спиной к двери запасного выхода. Слева от неё находилась туалетная кабина. От пассажирского салона Джулию отделяла только желтая штора.

    Точно такой же кусок ткани лежал в ногах Паолы: очень своевременно, ей не придется тратить время на то, чтобы сорвать штору, открывая обзор на тамбур и дальше. В этой оперции Паола в основном отвечала только за носовую часть лайнера, а все, что позади, должна контролировать Джулия. На долю капитана выпадал, несомненно, гораздо больший участок, но она находилась в более выгодном положении, продвигаясь по ходу самолета, и в своем большинстве должна была видеть спины участников действия — будь то заложники или террористы.

    После команды Джулии к началу заключительного действия в маленькой группе «Нью-Эй» не будет командира, обе могут корректировать свои действия или действия партнера.

    Сейчас Паола находилась в коротком закутке с парой кресел для стюардесс, дальше — кабина пилотов. Судя по докладу летчика-истребителя, выходившего на визуальный контакт с экипажем лайнера, Лори именно там, в кабине, вероятнее всего, одной рукой пристегнута наручниками. Сколько террористов находятся с Лори, Паола даже не подумала. Не стала забивать голову и мыслями о лежащем на полу самолета человеке и «грамотно» застрелянном в кабине туалета террористе; здесь могло произойти все, что угодно, вплоть до самого невероятного: до разборок террористов между собой. Но кто-то очень толково разобрался с этим смуглолицым парнем, расстреляв его прямо через дверь. Все это было знакомо, и Паола на мгновение попала в мистические клещи дежа вю; под воющий звук турбин они стиснули грудь бойца. Однако сейчас главное — стремительность. И только вперед, тыл прикроет Джулия. Снова легкий щелчок — запрос о начале операции, и подтверждение Джулии: "Пошли!"

    Полковник Кертис больше не мог находиться на КДП. Придерживая рукой наушники, он стремительно покинул диспетчерскую и вышел на летное поле.

    Лори была от него всего в ста метрах, на борту самолета, который ревел турбинами и подводил черту завершающим маневром. Вот лайнер слегка качнулся, останавливаясь, и застыл. Ричард смотрел на его хвостовое оперение и непроизвольно, делая короткие шаги, приближался к нему.

    Пять, десять шагов, пятнадцать…

    С каждым шагом полковника турбины переходили на более низкий звук.

    И — сорвавшаяся на летное поле тишина.

    У Ричарда даже заломило в висках. Но тут же отпустило, потому что до его ушей долетели сухие звуки выстрелов. Два одиночных пистолетных выстрела. И все.

    Кертис остановился. Затаив дыхание, он ждал ещё выстрелов, коротких автоматных очередей. Но их не было. «Амазонки» медлили.

    Что случилось? И кто стрелял из пистолета?

    Почему молчат его бойцы, почему не отвечают на огонь террористы?

    Полковник облизнул пересохшие губы.

    Борт 1147

    Дверь в туалетную кабину оказалась открытой. Внутри лежал человек. Мертвый. Подобно Ричарду Харлану, Джулия тотчас определила в нем ливийца.

    Дальше по проходу лежал ещё один террорист, между кресел девятнадцатого ряда была отчетливо видна прострелянная голова с перекошенным ртом третьего…

    Обостренные до предела чувства моментально выбросили одно слово: ловушка! Но так же быстро это слово пропало: какая к черту ловушка! Эти трое были настолько мертвы, насколько была жива Джулия.

    Тут кто-то профессионально поработал. Вот так же, в нелепых позах, лежали террористы из исламской группировки "Дети Аллаха" на борту лайнера в Ки-Уэсте, когда отрывисто и громко, почти сливаясь, прогремели восемь выстрелов. Тогда на борту работал лучший снайпер военно-морской базы «Атолл», работал четко и хладнокровно. И было это десять месяцев назад. Но здесь не Ки-Уэст, а лучший снайпер сейчас должен по меньшей мере показывать класс, пуская стрелы и меча дротики в тростниковое чучело.

    Паола на месте, она уже запросила разрешение на завершающую стадию операции. Джулия ответила и, не таясь, рывками двинулась к первому салону. Она каждый раз фиксировала короткий ствол автомата, когда слева или справа от себя на глаза ей попадались тела террористов.

    Рифьен, Марокко

    Бесси Нильсен нервничала. Она бросала долгие взгляды на нового командира отряда.

    — Я не могу поверить! Какого черта они поперлись на военную базу, а, Сара? Может, они хотят её взорвать? Ты же психолог, мать! Выдай версию!

    Сара молчала. Перед глазами обрывки сна: всемогущий идол стоит к ней спиной. И… удаляется. Сара видит его короткие, отдающие синевой стали ноги. Делая короткие шажки, Альма уходит. Навсегда. Он уже никогда не вернется.

    Сара не ответила своему бойцу. Она думала, что, может быть, сегодня ей удастся провести ночь без сновидений, без кошмаров, не отпускающих её на протяжении вот уже почти одиннадцати месяцев. Но до ночи было далеко. Что-то подсказывало Саре, что все закончится неожиданно и благополучно, однако что-то мешало поверить в это.

    Что-то…

    Что-то совсем незначительное, но, несмотря на свою ущербность, злобное и страшное.

    Вот сейчас оно, обреченное, стоя на пороге тьмы и меркнущего света, последними усилиями пытается достойно завершить свой путь.

    — Помоги ей, Господи, — прошептала Сара.

    Борт 1147

    Джулия пошла… Из под банданы Паолы потекли горячие ручейки пота. Она чувствовала, что тыл её надежно прикрыт, внезапно появляясь у кабины пилотов и оставляя за спиной профессора Харлана и лежащего под креслами человека.

    Вой турбин прекратился плавно, словно прошел по спирали огромной воздушной воронки и скрылся по ту сторону материального мира.

    Слева от Паолы входная дверь. Прямо — слегка приоткрытая дверь кабины пилотов; внутри видны чьи-то ноги, огнетушитель, закрепленный к правой ножке кресла второго пилота, индикаторы электронных приборов, вмонтированных в спинку того же кресла. Позади…

    Позади находилась опытная Джулия. Она уже коротко бросила в микрофон:

    — Вижу тебя, Танк.

    Ричард Харлан с двойственным чувством ожидал финала. С невыносимой тоской приближался тот момент, когда серые глаза полковника Кертиса с отеческой укоризной посмотрят на профессора. Именно с отеческой. Потому что… Но как все это выразить словами, когда даже разум не в состоянии охватить и прочувствовать этот фантастически сложный клубок эмоций, тех же взглядов. К мыслительным способностям примкнет душа, и они, объединившись, будут смотреть из-под черных бровей полковника на седого ребенка с мировым именем.

    Да, скоро. Уже совсем скоро старый профессор будет прятать взгляд, смотреть изнутри себя, с недоумением выхватывая вывернутые наизнанку предметы, лица. И сколько лиц!.. Может быть, ему не доведется более лицезреть директора ЦРУ Артура Шислера, но вот Блеза Курно…

    О Господи!..

    А бедняга Сильвио? Его жена Луиза? Сколько же он натворил…

    Самолет дрогнул и застыл. В иллюминатор профессору было видно, как отошел в сторону сигнальщик.

    Харлан не мог предположить, что на борт должна ступить группа захвата. Какая группа, когда все закончилось! Террористы убиты, их главарь в двух метрах от профессора, лежит и не двигается. Сейчас подвезут трап, усталая и счастливая Лори сбежит по ступенькам прямо в объятья отца…

    Харлан встрепенулся: какого отца? О чем это он? В связи с этим вспомнилось совсем неуместное: «Подарок».

    Профессор забеспокоился и — вздрогнул, когда впереди себя неожиданно увидел силуэт в черном штурмовом костюме.

    Джулия быстро продвигалась по салону. Еще дважды ей на глаза попались трупы террористов, и ещё дважды она уверилась, что тут поработал профессионал. Она мгновенно отмечала, что каждому террористу досталось только по одной пуле. И только один человек мог проделать это, отрабатывая на бесконечных тренировках захваты воздушных судов. Джулия узнавала почерк Лори и за эти короткие мгновения даже попыталась определить место, с которого она стреляла. Но на то, чтобы осмыслить произошедшее, Джулии не хватало времени, она просто знала, что это дело рук десятого номера её отряда.

    И снова сравнение. С Ки-Уэстом. Шесть трупов и один раненый. Хладнокровно прострелянный в оба предплечья. Чертова девчонка!

    Джулия уловила впереди себя движение. Паола. Но ствол автомата машинально отметил крепкую спину бойца.

    Джулия работала в перчатках. Мягкая и тонкая кожа давала ладони «дышать», рукоятка оружия не скользила от пота.

    Командир отряда уже насчитала пять трупов. И возле пятого ряда ноги последнего, шестого террориста.

    Чертова девчонка.

    Ки-Уэст. Захваченный террористами авиалайнер. Ненавидящий взгляд седоусого исламиста с прострелянными руками.

    Чертова девчонка…

    Его глаза сжигают Лори.

    С прострелянными руками…

    Чертова…

    Паола резко распахнула дверь кабины экипажа, смещась в сторону, и остолбенела: перед ней стояла Лори с пистолетом в левой руке. Никаких наручников и террористов. Только трое членов экипажа, которые съежились, увидев перед собой яростное лицо Паолы и ствол автомата, направленный в их сторону.

    Лори протянула руку.

    — Привет, Танк! Одна воюешь?

    Сужди не собирался ставить оценку антитеррористической бригаде, хотя работали они хорошо. Смело. Особенно та, которая невольно загородила своим телом Лори. Крепкая фигура новой «амазонки» испортила все дело. А позади ещё одна. Да нет, наверняка их больше. И время уже закончилось. Теперь нет даже лишней секунды, нет даже мгновения, чтобы успеть попрощаться с самим собой.

    Сужди прицелился в середину цветастой банданы Паолы. Окончательно онемевший палец плавно потянул спусковой крючок.

    Почему только два выстрела?

    Кертис вдруг увидел, как с двух сторон к самолету двинулась бригада Родэрика Хилла.

    — Назад!! — Полковник крепко выругался. Какой идиот отдал им команду на штурм?!

    Спецназовцы остановились. Родэрик сделал шаг навстречу Кертису.

    — Сэр, мы теряем время. — Капитан тоже слышал короткую перестрелку и нависшую вслед за этим зловещую тишину.

    — Уведите свих людей! Ну, что вы стоите?!

    Командир спецподразделения только покачал головой.

    — Дело ваше, сэр, но вы совершаете ошибку. Ваш майор и девушка очень уверенно проникли на борт, но прозвучало два выстрела, всего два коротеньких выстрела. Уверен, если с ними что-то случится, вы не будете об этом жалеть.

    — В моем отряде нет девушек, есть только бойцы. Немедленно уведите людей с поля. И уже через час я хочу получить от вас рапорт, где вы укажите, кто вам отдал приказ на штурм борта.

    — Вам ни к чему ждать, сэр. Я отдал приказ.

    Кертис осадил себя. Он смотрел на лайнер прямо через капитана. На лице Хилла он прочел искреннее участие.

    Шли секунды, а на борту по-прежнему было тихо.

    Внезапно рация Кертиса ожила.

    — Ну вот, а вы говорили… — Полковник, не сводя глаз с англичанина, ответил на вызов Джулии. — Да, это я, Джу…

    Чертова девчонка!

    Джулия уже видела Лори в проходе. И Паолу, которую она должна прикрывать, её спину в бронежилете, легкомысленную косынку. Идиотская привычка. Как только стану заместителем Ричарда…

    Скорее всего по наитию Джулия вдруг правым плечом бросилась на пол, левой рукой высвобождая пистолет. И тут же дважды выстрелила.

    В отличие от Лори Джулия стреляла "почти не глядя", даже вслепую, и не заметила оружия в руках Сужди, но чуть позже увидела его открытые глаза. Пули легли точно в правый висок террориста. Ее взгляд скользнул чуть дальше, на «глок» в мертвых руках ливийца.

    Вот и все…

    Наверное, Джулия могла бы сказать себе, что это достойное завершение её боевой карьеры, заодно и этой истории, длившейся ровно полтысячелетия.

    Она поднялась на ноги.

    Паола стояла к ней вполоборота и была совершенно спокойна.

    Джулия наклонилась над бледным профессором и поцеловала его в щеку.

    — Все отлично, док, вы молодец. Спасибо.

    Харлан порозовел. Он что-то прошептал в ответ. Все же на его голову пусть не обрушилась, но дружеским поцелуем Джулии легко опустилась похвала за собственный полусумасшедший героизм. Вот в эту минуту — как и тогда, в Ливии, когда он стоял возле резиденции Сужди — профессор почувствовал себя очень старым действующим разведчиком. Но вернувшимся на родину.

    Джулия нашла глаза Лори — непредсказуемой, избалованной девчонки, которая когда-то доукомплектовала отряд "Новых Амазонок". Сколько же они не виделись? Неделю, месяц, год?

    — Это ты? — тихо спросила Джулия.

    Ресницы Лори дрогнули: да, я.

    Джулия улыбнулась и покачала головой: вот уж действительно, кто умеет ставить точки. Ее голос прозвучал устало:

    — Скажи что-нибудь.

    — Что? — выдавила из себя Лори. Она едва сдерживала слезы.

    — Что хочешь. Можешь соврать про террориста в шахте.

    — Не было никакой шахты. И террориста не было. — Лори взяла себя в руки и шагнула навстречу Джулии. — Знаешь, за пятьсот лет я совсем забыла, как ты выглядишь. Ты такая черная, Джу!

    Летное поле аэродрома

    Полковник Кертис старался навсегда запомнить тот момент, когда он увидит свою дочь. Он едва не упал на бетон, когда Джулия коротко передала по рации: "Все о'кей, Ричи, встречай ее". И все — никаких объяснений о более чем короткой перестрелке. Но Ричард тут же забыл об этом. Дверь аварийного выхода открылась, вниз скользнула бесформенная оранжевая масса и стремительно стала приобретать знакомые черты надувного аварийного трапа. Возле него столпилась команда Родэрика Хилла. Капитан равнодушно осмотрел в проеме двери щуплую фигуру в мятой майке и надолго задержал его на Паоле. Она подмигнула англичанину.

    Да, вот этот момент. Кертис находился всего в тридцати шагах от самолета, когда руки штурмовиков приняли Лори.

    Она бежала навстречу, а Ричард даже не мог себе представить, кого через несколько мгновений он примет в свои объятья.


    Глава VI

    1

    Южная Америка, 1542 год

    Люди выбивались из сил, на сооруженных наспех плотах преодолевая быстрые реки. Выискивая в непроходимых джунглях более-менее сносные для ночлега поляны, они, обессиленные, валились на прохладную траву, чтобы восстановить в сне так необходимые им силы и с восходом солнца, взвалив на плечи скудный скарб, снова тронуться в путь.

    Месяц назад они покинули родные места и уходили теперь в сторону Высокой Земли, туда, где скрываются в пылающем небе уходящие за горизонт лучи светила.

    Люди ушли вовремя; там, где веками жили их предки, сотряслась земля от страшного удара, руша каменные строения и поглощая образовавшимися трещинами, как пастями гигантских драконов, стены города. Грохот камней и натужный гул недр дошел до их ушей, когда в пещеру под водопадом спускали они фигуры золотых божеств. Подземные толчки закончили историю Золотого Города, однако не закончилась на этом история самого народа альмаеков. Но и они поставили точку, выполнив свое предназначение, чтобы, спустя столетия, другие люди нашли тайник и возвратились сюда, дабы спасти оставшихся в живых и дать о себе часть знания; с тем, чтобы через десяток лет услышала неспокойная Европа об отважных амазонках…

    Не так представлял себе капитан Франциско де Орельяно королеву амазонок, она виделась ему стройной красавицей с иссиня-черными волосами, с топориком у пояса и копьем в руке. Покидая родные места, королева Конори полулежала на деревянных носилках, выстланных душистой травой. Ее седые волосы падали на плечи, но королева была ещё крепкой и могла держать в руках копье.

    Взгляд Конори был по-прежнему острым, она смотрела на заходящее солнце, на невидимые пока горы. Но перед глазами, как живой, стоял вождь Атуак. Тысячи пар глаз смотрят на него.

    — И если мы проиграем битву, уходите в сторону Высокой Земли и возродите славное племя альмаеков.

    Спустя сорок лет альмаеки выполнили наказ вождя и уходили навстречу неизвестности. Шли в сторону Высокой Земли.

    Конец

    Самара, 1996 — 1998 гг


    Примечания:



    4

    Урри Геллер — знаменитый экстрасенс, усилием воли сгибал металлические предметы, угадывал и передавал мысли на расстоянии, воздействовал на часовые механизмы и компьютерные системы.



    5

    Шахр тумур — месяц фиников, арабское название месяца солнечного года, соответствует октябрю.









    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх