ГЛАВА 9 Изменения в стоимости и распределении земельной собственности и освобождение сельского населения стран Запада с XI по XIV в.

Влияние движения за освоение земель вместе с возникновением и развитием денежной экономики привело к настоящему перевороту в прежней феодальной сельскохозяйственной экономике.

Первым результатом этих процессов был значительный рост стоимости земли и доходов с нее. Цены на заново освоенные земли за несколько столетий сделали огромный скачок вверх и обогатили тех хозяев, которым хватило мудрости, чтобы возделать эти земли и при этом оставить их в своей собственности. Было доказано, что, например, в долинах Рейна и Мозеля земля с конца Темных веков стала дороже в среднем в семь раз, часто в десять, а иногда в шестнадцать и даже в двадцать раз. В Руссильоне одно поместье в XI в. стоило 100 су, а в XIII - 3 тысячи су. Во Франции стоимость гектара пахотной земли значительно повысилась уже к XII в., а в XIII в. увеличилась еще в два раза, и то же самое произошло с лугами, виноградниками и лесами. Для пахотной земли эта цифра достигала 222 франков, а для других земель 616, 636 и 104 франка соответственно. Одновременно росли, вместе с повышением стоимости сельскохозяйственной продукции, и арендные платы. Во Франции за время с 1200 по 1335 г. цена гектолитра зерна поднялась с 3,80 до 8,56 франка, а цена гектолитра вина с 5,12 до 25,66 франка. Бык, которого в первом упомянутом здесь году продавали за 21 франк, во втором стоил 52 франка; овца в начале этого же периода стоила 3 фанка, в конце стала стоить 4,50 франка, свинья стала стоить 12 франков, а вначале стоила 6 франков, сливочное масло стало стоить 0,65 франка за килограмм, а стоило 0,45 франка, курица - 0,5 франка, а стоила 0,32 франка. Расчеты, которые выглядят достоверными, показали, что рента за землю во Франции в первой трети XIV в. составляла от 5 до 8,5 процента.

Значительная часть этого прироста капитала и дохода досталась крупным землевладельцам, но мелкие землевладельцы и земледельцы тоже имели в нем свою долю пропорционально размеру их хозяйств. В целом можно сказать, что движение за освоение новых земель было полезно в основном для частной собственности и для крупных королевских или церковных имений, а не для феодальных поместий, которые постепенно дробились на части, к выгоде буржуазии и крестьян.

Таким образом, коллективная собственность и собственность феодалов-сеньоров стали главными жертвами этой мирной аграрной революции. Первая из них уменьшилась во всех государствах Запада, кроме тех областей Британских островов, которые были населены кельтами и где ее частично сохранили для пользы кланов, и произошло это в результате освоения новых земель, поскольку оно плохо совмещалось с неделимостью и периодическими переделами, неблагоприятными для возделывания земли. Иногда феодалы-землевладельцы незаконно присваивали все общие земли или строили на них ограды, которые ограничивали людям доступ туда. Иногда восстановленная королевская власть объявляла, что имеет на эти земли неотъемлемое право как высшая власть в государстве. А иногда ими завладевали крестьяне, которые сумели разделить ее между собой и взять в частную собственность или заново начали обрабатывать ее. В коренных германских странах, Нидерландах, Англии и Германии, прекратился периодический передел пахотных земель. Деревенские общины часто отчуждали неразделенные земли. От прежнего коллективизма в деревне сохранились лишь разрозненные остатки в виде общих земель или пустошей, marches или devйses , состоявшие в основном из земель непригодных для обработки. К этим землям крестьяне могли, с согласия государства и феодалов-землевладельцев, по-прежнему применять те права, которые давал им обычай.

Однако и собственность феодалов-сеньоров тоже оказалась под ударом. В то самое время, когда военное сословие пыталось стать закрытой наследственной кастой военных, его земельная собственность, главная основа его общественного влияния, уменьшалась. Во многих западных странах это сословие вместе с политическими привилегиями потеряло некоторые связанные с этими привилегиями источники дохода, например право вершить правосудие. Но главными причинами печального перелома в судьбе феодальной собственности были все же общественные и экономические процессы. В большинстве государств «благородные» земли, которые вначале были неотчуждаемыми и неделимыми, стали и отчуждаться, и делиться, даже на очень мелкие части. В Италии феодальные поместья разрезали на куски для семи, десяти, а иногда ста наследников. В Лангедоке на одном феоде иногда жили пятьдесят дворян. Бедность вынуждала многих владельцев таких земель постепенно избавляться от них. К тому же расточительность и безумное мотовство представителей феодального сословия, их любовь к роскоши и рискованным военным предприятиям, их ссоры и судебные процессы уже давно вынуждали их применять разорительные средства получения денег, например займы под залог имений или под арендную плату за земли, что быстро привело к окончательному отчуждению их поместий.

С другой стороны, феодалы, обычно неопытные в коммерции, не знали, как получить выгоду от повторного освоения заброшенных земель, которое происходило у них на глазах, или от роста цены на землю и получаемую с нее продукцию. В большинстве случаев они ограничивались тем, что расчищали свою землю от леса и освобождали своих арендаторов в обмен на арендную плату или фиксированный налог. Часто они даже ставили условие, чтобы часть этого налога, называвшегося cens , выплачивалась деньгами, деньги же обесценивались. Чтобы не заниматься самим таким беспокойным и трудным делом, как обработка земли, феодалы охотно сдавали свои поместья в аренду и в результате ради удовлетворения сегодняшних нужд приносили в жертву свое будущее. В Нормандии, например, с XII в. дворянские поместья стали исчезать: феодальное землевладение было погребено под слоем денежных арендных выплат, которые на деле означали передачу поместий крестьянам. А там, где господствовала городская буржуазия, она начинала войну не на жизнь, а на смерть против феодалов и в итоге отбирала у них земли. Крестьяне также стали все чаще пытаться силой захватить господскую землю и пользовались тем, что у дворян часто были утрачены письменные документы, подтверждавшие их право на землю, чтобы узаконить такой захват. Королевские суды, особенно во Франции, одобряли такие действия. На всем Западе (за исключением Англии, где мелкопоместные дворяне перестали быть сословием рыцарей, они смешались с мелкими свободными землевладельцами) и отказались от военного дела ради управления своими поместьями, чем спаслись от бедности - основная масса дворян выродилась в нуждающееся, а иногда полуголодное сословие, такие дворяне владели только жалкими остатками прежней сеньориальной земельной собственности, которые были слишком малы, чтобы прокормить своих владельцев.

В Италии одна часть дворянства занялась промышленностью и торговлей и таким образом спаслась от разорения, но другая, которая оказалась не в состоянии приспособиться к новым условиям, едва сводила концы с концами, а некоторые ее представители впали в настоящую нищету. В Сиене в XIII в. люди видели, как потомки древних аристократических семей просили милостыню. В Испании многих дворян постигла такая же участь. Самые мудрые из тамошних городских дворян ( caballeros de villa ) допустили в свои ряды земледельцев и преуспевающих ремесленников и вместе с ними образовали влиятельный слой городского населения. Во Франции дворяне вели жалкое существование на маленькую арендную плату своих censitaires или были вынуждены идти на службу к королю или аристократам. То же самое произошло в Нидерландах; в некоторых приходах земель этого региона, в первую очередь в Брабанте, число рыцарей упало с шестидесяти до одного или двух и перестал существовать целый разряд низших дворян - так называемые ministeriales . В Германии новое дворянство, возникшее в результате объединения рыцарей и ministeriales , прозябало и вело жалкую жизнь. Иногда эти дворяне смешивались с крестьянами; большая часть их жила грабежом. Немецкий дворянин был мужиком ( junker ) или, что еще хуже, разбойником ( raubritter ).

Однако элита воинского сословия, аристократы, смогла сохранить и даже увеличить свои земли. Во Франции существовали уделы и аристократия первого разряда, в Королевстве обеих Сицилии были бароны, в Испании - олигархия из 380 победоносных валенсийских дворян, богатые феодалы Арагона и гордые дворяне Кастилии. В Германии были князья, герцоги, маркграфы, бургграфы, графы-палатины, имевшие и политический суверенитет ( landesherrschaft ), и территориальные владения ( grundesherrschaft ). В Англии были крупнейшие бароны и феодалы-землевладельцы. Все они старались увеличить и сохранить, иногда с помощью майората и запрета на отчуждение и подвассальные отношения, значительную часть доставшейся им земельной собственности. Но в целом феодальная собственность на Западе утратила свое прежнее господство.

Государство же старалось восстановить свои владения. В некоторых случаях оно увеличивало их площадь за счет завоеванных земель как в Испании, Королевстве обеих Сицилии и Англии, в других - за счет конфискаций или выморочных земель, и благодаря своему участию в освоении новых земель, как во Франции, Нидерландах и в некоторых областях Германии. Во время своего наивысшего могущества императоры Священной Римской империи имели под своей властью огромные имперские поместья ( reichsgьter ) на пространстве от Средиземного моря до Балтийского моря, и в 1180 г. доход с них составлял внушительную сумму - 6 миллионов талеров. Во Франции происходило примерно то же: при Филиппе II Августе земельные владения французских королей увеличились вдвое, а доход с них достиг в 438 тысяч парижских ливров, а в 1325 г., при Карле IV, вырос до 525 тысяч ливров (примерно 12 миллионов франков). Однако размер государственных земель не был постоянной величиной: он все время менялся в результате залогов, отчуждений, дарений, щедрости или слабости государей и сокращался из-за постоянных незаконных захватов. Например, после Великого междуцарствия в 1280 г. площадь императорских земель уменьшилась на две трети.

Западная церковь проявляла больше упорства и настойчивости в политике и имела больше успеха в административных делах, а потому продолжала увеличивать свои земельные владения. Правда, старые монашеские ордены, например Клюнийский (который пришел в упадок), или недостаточно экономные должностные лица церкви или капитулы иногда своей беспечностью и необдуманным расточительством подвергали опасности труд своей корпорации, которая терпеливо собирала в своих руках поместья. Но, как правило, церковь получала прибыль и постоянно увеличивала свою территориальную власть, пользуясь освоением новых земель, главной пропагандисткой которого она была, набожностью верующих, которые осыпали ее подарками, и увеличением движимых капиталов - от их прироста духовенство тоже смогло получить свою долю, которую затем часто вкладывало в землю. Новые религиозные ордены - цистерцианцы, картезианцы, премонстраты, тамплиеры, тевтонские рыцари и меченосцы - заняли места среди крупнейших землевладельцев христианского мира. Цистерцианцы превратили свои фермы, которые назывались granges , в великолепные поместья, вызывавшие восторг и возмущение одновременно, и их собственные капитулы признавали, что любовь к имуществу распространилась среди них как зараза (1191). В XIII в. 13 тысяч рыцарей-тамплиеров могли гордиться тем, что владели 10 тысячами крестьянских хозяйств, а аббатство Прюм могло похвалиться тем, что имело 1466 поместий. Тевтонские рыцари завладели землями Пруссии (огнем и мечом, вырезав местных пруссов. - Ред .), а рыцари-меченосцы - другими землями на Балтике (таким же способом, но резали и подчиняли литов, эстов, земгалов и др. В 1234 г. меченосцев разбил новгородский князь Ярослав Всеволодович, в 1236 г. при Сауле - литовцы и земгалы. Остатки ордена в 1237 г. слились с Тевтонским орденом; прибалтийское ответвление последнего получило название Ливонского ордена. - Ред .). Цистерцианское аббатство Лас-Хельгас возле Бургоса владело землями шестидесяти четырех селений.

Капитулы и епископы соперничали с монахами. Архиепископы Кельна, Майнца и Трира завладели имперскими поместьями; архиепископ Рижский присвоил себе половину земли Ливонии, архиепископ Толедо получал со своих имений 80 тысяч дукатов. Даже нищенствующие ордены, францисканский и доминиканский, по словам одного их члена, Джакопоне ди Тодди, быстро «прогнали бедность на небеса», чтобы получить свою долю земного богатства. Завоевания позволили церкви получить четвертую часть земель Кастилии и пятую часть земель Англии. Несмотря на свою глубокую веру в Бога, правители государств в одних случаях к началу XIII в., в других к началу XIV стали пытаться ограничительными мерами остановить это превращение земель Запада в монопольную собственность церковных организаций. В этом случае право мертвой руки, по которому организация - юридическое лицо владела имуществом без права его отчуждения, стало в конце концов угрозой для светского государства.

Даже новые силы, возникавшие в средневековом обществе, почувствовали привлекательность земельной собственности как источника богатства. Городские коммуны при любой возможности создавали себе более или менее крупные поместья, покупая земли или захватывая их у феодалов. Затем эти поместья увеличивались за счет последующих приобретений и освоения новых земель. У этих коммун были крестьяне-подданные и крестьяне-арендаторы (называвшиеся в Италии contadini , а в Германии pfahlburgen ), которых они защищали и работой которых руководили. Город Арль, например, владел крупным земельным владением, несколькими замками, землями, виноградниками, а также прудами в области Камарг (область на Средиземноморском побережье Франции, в дельте реки Роны. Это край болот и каналов. - Пер. ).

Буржуа тоже стремились войти в число дворян-землевладельцев. Это удавалось легко: они тратили значительную часть капитала, приобретенного в торговых или промышленных предприятиях, на покупку отчужденных дворянами имений или приобретали невозделанную землю и начинали ее расчищать. С этого времени начался медленный переход земли в сельских местностях в руки среднего класса. Кроме того, и масса сельского населения впервые получила пользу от движения за освоение новых земель и свое собственное освобождение: крестьяне добились для себя права собственности или почти собственности на тот земельный капитал, который им до этого было суждено только заставлять плодоносить, трудясь ради чужой выгоды.

Так происходило событие первостепенной важности, которое, по сути дела, изменило структуру западного общества и всего человеческого общества: земледельческие сословия, то есть девять десятых населения Запада, получили доступ к свободе и более обеспеченной жизни. Впервые в мировой истории крестьянские массы сумели так же, как массы городских тружеников, добиться признания общественной ценности ручного труда и труженика-земледельца.

Их освобождение произошло отчасти благодаря уравнительным традициям христианской религии и римского законодательства. Иногда вилланов даже освобождали «во имя Христа, Который выкупил всех людей из ига рабства», как сказано в одной хартии 1233 г., или «ради спасения души» отпускавшего их на волю господина, как сказано во многих актах. Часто бывало и так, что короли и юристы провозглашали неотчуждаемое право человека на свободу, основанное на природном равенстве людей. Так сделали французские короли из династии Капетингов - Людовик VII в 1170 г. и Людовик Х в 1315 г. и так же высказался знаменитый законовед Бомануар. Но эти возвышенные побуждения, как правило, влияли лишь на небольшое число просвещенных правителей или использовались как не вполне удачное прикрытие для более земных причин. На самом деле движение в пользу освобождения крестьян приобрело такую неудержимую мощь в силу целого ряда потребностей экономики и общества.

Появление денежного богатства представляло серьезную угрозу для экономического господства состояний, основанных на владении землей. Чтобы сохранить и увеличить стоимость своей земли и доходы с нее, землевладельцам было нужно в первую очередь удержать на ней крестьян, увеличить объем их трудовой службы, не дать крепостным уходить в города, привлечь новых поселенцев и, наконец, обеспечить крестьянский труд тем вознаграждением и тем гарантиями, в которых ему раньше было отказано. Текст некоторых хартий содержит почти открытое признание этого. В одной из них сказано, что цель освобождения крестьян - «увеличение числа» земледельцев. Во многих других говорится, что свобода предоставляется им «для выгоды ( ad utilitatem ) владельцев и для улучшения поместий ( ad emendationem villarum )».

Часто срочная и настоятельная нужда в деньгах заставляла феодала освобождать вилланов. Господин продавал им их свободу за серебряные монеты, которые получал либо все сразу, либо в виде ежегодной арендной платы, чтобы расплатиться с кредиторами, чтобы иметь средства на собственную роскошную жизнь и на рискованные военные предприятия или чтобы обеспечить себе постоянный доход без всяких хлопот. Например, в Шампани (1248), в Тулузском округе, в районе Альби (1298) и даже в поместьях королей из династий Капетингов и Плантагенетов обязательное освобождение крепостных было финансовой мерой и приносило больше пользы феодалам, нежели арендаторам.

Политические соображения тоже способствовали движению за освобождение крестьян. Короли в XII в. обычно были против освобождения крестьян в королевских имениях, они очень охотно помогали стать свободными крестьянам из поместий, принадлежавших феодальным сеньорам или церкви, чтобы ослабить власть своих соперников-феодалов. Церковь сначала отнеслась к идее освобождения крестьян весьма враждебно, так же как раньше к освобождению ремесленников, поскольку ближайшим результатом превращения крестьян в свободных людей было уменьшение ее доходов. Но позже, когда стало заметно, что крестьянская свобода представляет собой мощный рычаг для освоения или улучшения земель в ее собственных огромных поместьях, она постепенно перешла к поддержке этой идеи. Городская буржуазия поддерживала освобождение сельских жителей всей своей силой, и коммуны решительно высказывались в пользу крестьян против своих постоянных противников - дворян и духовенства. Первое, что делали городские буржуа после собственной победы, особенно в Италии, - провозглашали свободу сельских арендаторов на основании прав человека, принадлежащих ему неотъемлемо, несмотря на «обман или насилие», на которых основано крепостное право, и сами играли ведущую роль в этом освобождении. Наконец даже землевладельцы осознали, что для сохранения своего господства в обществе им надо использовать это неудержимое движение в собственных интересах, то есть превратить предоставление свободы сельским труженикам в новый источник прямой или косвенной выгоды. Это был верный путь, это был новый способ вернуть себе власть, которую им уже не помогали удержать ни традиция, ни знатное происхождение, ее должен был возвратить почет, который мог им дать богатство.

В любом случае сопротивляться вскоре стало невозможно или опасно, поскольку с XII в. во всех сельских местностях Запада начались народные волнения. Крестьяне твердо решили быть свободными и для этого не останавливались ни перед какими жертвами, не поддавались ни на какие хитрости и принудительные меры. Иногда они предлагали своим нуждающимся в деньгах господам большие суммы денег и за накопленные в течение многих лет сбережения покупали себе хартию об освобождении. Иногда они незаконно присваивали себе привилегии духовенства, чтобы уйти из-под юрисдикции светских феодалов. Иногда крестьяне крали или сжигали грамоты, согласно которым сеньоры были их господами, или с помощью бесчисленного множества уловок оспаривали истинность прав своего феодала. Но еще чаще они напоминали о привилегиях, которые имели согласно обычаям; угрожали покинуть землю господина и уйти в соседний город или в королевские поместья, где крестьяне были свободны. И наконец, они так же, как буржуа и ремесленники, пускали в ход непобедимое оружие - объединялись в союзы. Эти объединения назывались сельские союзы, братства, confrйries или conjurations . Их члены давали торжественную клятву. Они боролись против светских или церковных феодалов - своих господ и, чтобы вырвать у них свободу, устраивали настоящие крестьянские бунты, во время которых сжигали господские замки и жестоко расправлялись со своими угнетателями. Во всех западных странах, от Королевства обеих Сицилии до Германии, в тот период произошло много таких мятежей, но летописцы обычно считали ниже своего достоинства упоминать о них в хрониках. Однако они сообщили потомству о тех мятежах, которые произошли во владениях церкви. В Кастилии было восстание в Саагуне, в области Руссильон - в Арле, в Париже - восстание против капитула собора Парижской Богоматери; то же самое случилось в аббатствах Корби, Святого Мартина Турского, Сен-Дени и Везле, а также в епископствах Суасонском и Ланском. Этого достаточно, чтобы увидеть, что крестьянин так же, как городской простолюдин - roturier , мог силой завоевать себе независимость, преодолев слепое сопротивление тех, кто отказывался ее дать.

Это движение началось в XI в. с ряда соглашений, во многих случаях заключенных индивидуально, которые четко определяли обязанности виллана и облегчали их выполнение. Затем оно приняло более широкий масштаб: появились коллективные соглашения, в которых участвовали большие группы сельских жителей. В XII и XIII вв. такие договоры стали нормой. Типичные хартии, или обычаи, стали применяться в качестве образцов. Так, соглашения, заключенные жителями Лорриса в области Гатине, Бомона в Аргонне, послужили примером для порядка 600 деревень и поселков во Франции и Люксембурге, соглашение, подписанное в Бретейле (Бретейе), стало образцом в Нормандии и Англии, соглашение из Флюме - во Французской Швейцарии, из Фрайбурга - в Германии, из Монса - в Нидерландах, а соглашения из Сантьяго и Логроньо - в Испании. К долгосрочным видам аренды, которые назывались baux emphytйotiques , наследственной арендой фермы или baux а comptant и предоставлением hostise , то есть «гостевого приглашения» для освоения земли, которое давало индивидуальным земледельцам особые преимущества при аренде надела, добавились общие свободы, признанные в fueros, законах, обычаях или хартиях и предоставленные тысячам поселенцев на заново освоенных землях. Эти люди объединялись и создавали поселки, которые стали называться «новыми» или «свободными» городами - villes neuves, villes franches, sauvetйs, bastides, salvetats, bourgs neufs, bourgs francs . Их можно обнаружить на всем Западе под этими или подобными им названиями.

В этих городках, имевших официально установленную ограду и защищенных рвами с водой или прочными стенами, под охраной своих церквей и креста, символизировавшего Божье перемирие, крестьяне находили убежище для своей новорожденной свободы. Основная часть Италии, в первую очередь Тоскана и Ломбардия, а также Кастилия, Наварра, баскские провинции, Западная Франция, Нидерланды и немецкий Рейнланд были первыми областями, где сельское население получило привилегии и где с XII или XIII в. освобождение шло особенно быстро. Восточная и Центральная Франция, Королевство обеих Сицилии, Арагон и Каталония, а также Восточная Голландия, Северная и Центральная Германия и Англия шли вслед за ними, но медленнее. Но в общем основная часть сельского населения Запада почти завершила свое освобождение к середине XIV в.

Между условиями, на которых жителям разных мест предоставили эту свободу, была большая разница. Где-то свобода была очень большой, где-то она была ограничена со всех сторон. Иногда уступки были сделаны все сразу, иногда по частям. Но в общем освобождение давало крестьянам драгоценные для них гарантии, как бы они ни были получены - en bloc (по-французски это значит «целиком». - Пер .) или по частям.

Первым полезным последствием этих новых законов была личная свобода. Крестьянин отныне мог распоряжаться собой. Теперь законы и обычаи признавали, что человек родился свободным и должен оставаться свободным, что он не может быть ничьей собственностью. Хартии «новых городов» даже шли по этому пути так далеко, что объявляли личность виллана неприкосновенной. Право господина на принуждение исчезло или было ограничено. Была провозглашена свобода выбора места жительства, и господин больше не мог насильно привести обратно крестьянина, ушедшего из его поместья, если этот крестьянин заранее уведомил его об этом, отдал ему часть своего движимого имущества и нашел себе замену или уплатил особый налог. Ограничения на вступление в брак либо были отменены, либо преодолевались путем уплаты особых сборов или заключения договоров между господами ( traites d'entrecours ). Виллан был признан юридическим лицом; он мог подать иск в суд и был так же, как его жена и дети, защищен законом от жестокого обращения. Крестьянам было дано право завещать свое движимое и недвижимое имущество; а там, где сохранилось право мертвой руки ( mainmorte ), его иногда успешно обходили с помощью ряда юридических хитростей, как в Оверни и Ниверне, но чаще это право покупали, а затем отменяли или заменяли легким денежным налогом - например, в Нидерландах такой налог был равен 12 пенсам. Таким же образом были отменены самые неприятные права господина в области наследования - например, право на «лучшую движимость», которое в Германии, Англии и Нидерландах позволяло господину завладеть половиной крестьянского наследства. Почти везде вилланы теперь могли свободно отчуждать, обменивать, продавать или завещать любое свое имущество.

Закон защищал собственность освобожденных крестьян. Он часто запрещал конфискацию или захват их земледельческих орудий, скота, урожая или предметов домашней обстановки. Как правило, отменялись все несправедливые налоги, которые назывались «вымогательством» или «дурными обычаями», а также все налоги, связанные с крепостным состоянием, и в первую очередь - подушная подать. Иногда за них уплачивали выкупной сбор, а иногда нет.

Другие платежи - сборы натурой, которые были разновидностью арендной платы, cens, champ arts, terrages , в некоторых случаях были частично выкуплены, но чаще их размер фиксировали или их преобразовывали в денежные арендные платежи. В этом случае они становились легче для крестьян по мере того, как росли их доходы с земли, а деньги обесценивались. Десятины, принудительные дары и пошлины стали фиксированными или же были преобразованы или ограничены. Произвольная барщина ( corvйe ) в одних случаях была отменена, в других ее смягчили или заменили денежными налогами. Чаще всего было ограничено количество рабочих дней и продолжительность рабочего дня вилланов, трудившихся на барщине, и оговорены условия их работы. В Бове крестьяне, от которых господин имел право требовать работу на барщине ( corvйe ), должны были трудиться на него три дня в году на пашне и еще один день в году на других работах; правда, этот случай был исключением. Во многих местностях господин должен был кормить работавших на него крестьян за свой счет. Талья, иначе queste , то есть земельный налог, размер которого был произвольным, была в одних случаях отменена, а в других заменена фиксированным подушным налогом или «налогом с очага», который был пропорционален богатству крестьянина и взимался согласно постоянной и не слишком высокой ставке. Дополнительная «налоговая помощь» крестьян господам была уменьшена, отменена, превращена в фиксированный платеж или ограничена определенными условиями. То же произошло и с монополиями феодальных сеньоров, когда-то так вредившими экономической свободе крестьян.

Сельское население стран Запада получило коммерческие привилегии и право свободно торговать на своих ярмарках и рынках. Крестьяне получили гарантии, что при определении размера и веса предметов будет использоваться только одна, установленная правилами, система мер и весов, а в некоторых случаях добились и применения одной системы денежных единиц. В Центральной Франции они добились права на охоту, ловлю рыбы и свободное пользование кроличьими садками. Они добились признания своих предписанных обычаем преимущественных прав на общие земли, а иногда даже получали разрешение считать своей собственностью земли, которые расчистили для себя от леса. Разорительные для крестьян привилегии, которыми обладал их господин в силу своих суверенных прав, - например, его право пользоваться их гостеприимством ( gоte, albergue ), его право требовать от них еду и нужные вещи ( prise ) и их обязанность содержать его и его спутников ( procuration ) - были заменены единовременными выплатами или ограничены. Были уменьшены военные обязанности вилланов по обороне мест, где они жили, и крестьянам было разрешено заменить их единовременным платежом или денежными рентами. То же произошло с полицейской службой, которую они были обязаны нести во владениях своего сеньора и которая называлась sauvement .

В дополнение к этим гражданским и экономическим свободам сельские жители завоевали административные и политические привилегии, защищавшие их от произвола феодального суда, его денежных требований и его чиновников. Часто крестьяне заявляли, что будут подчиняться только одному суду - такому, в котором дела будут рассматриваться на месте присяжными из числа людей их сословия или их старшин ( boni homines, notarii ) согласно установленным правилам. Эта процедура защищала крестьян от произвольных арестов, конфискаций и чрезмерных поборов. Они получили право быть отпущенными на поруки, укрыться в святом месте, обращаться в вышестоящие суды и жаловаться в суд на самого господина. Иногда, особенно в новых деревнях и поселках, возникших на недавно освоенных землях, крестьяне вмешивались в выбор чиновников своего сеньора - бейлифов, провостов или подестатов. Но чаще всего они ограничивались тем, что добивались подписания хартии о признании за ними права собираться на деревенские и окружные собрания для обсуждения своих дел и назначения своих должностных лиц - prud'hommes , мэров, провостов, консулов, судей, jurats , инспекторов ( veedores ), которых крестьяне наделяли теми или иными полицейскими и судейскими полномочиями, поверенных, которым была поручена защита крестьян в судах, низших служителей, стражников, лесничих, деревенских старост, рядовых лесников, на которых лежала обязанность обеспечивать соблюдение местных законов, носивших название bans. Сельские общины имели свое имущество, свои общинные земли, свои церкви и больницы. Они участвовали в управлении приходами. Иногда они достигали еще более высокого положения - получали полные политические права. Так было в некоторых областях Северной Франции и Фландрии, в долинах Альп и Пиренеев, и там эти общины объединялись в настоящие коммуны ( universitates ) и даже в союзы (такими, например, были hermandades в Северной Испании) или в конфедерации, такие как объединение лесных кантонов Швейцарии (1291-1350).

Это освобождение крестьян, которое избавило от неволи гораздо больше людей, чем освобождение городов, было одним из величайших событий в истории. Оно дало огромным массам деревенского населения ценнейшие привилегии, которых оно никогда не имело раньше. Впервые для жителей сельской местности была торжественно провозглашена и стала существовать на деле личная свобода и свобода заключать договор. Крестьяне завоевали значительную часть свободы распоряжаться своим трудом. У крестьянина теперь было законное место в обществе, где его признали ценным человеком; а почувствовав себя независимыми, крестьяне вскоре ощутили и свою силу. Деревенские массы перестали быть покорными стадами и стали группами людей, гордых своей свободой и полных решимости заставить всех уважать их права. В истории крестьянства началась новая эпоха, и условия жизни сельских жителей стали лучше, чем были когда-либо раньше.