• Вакханалия мародёров.

  • Монополистические негодяи.

  • Винтовочный "голод".

  • Козни настоящего врага.

  • Как коррупция и жажда наживы вызвали 1917-й.

  • Стоимость основных статей расходов рабочего.
  • Анатомия одного заговора.

  • Торжествующие хамы семнадцатого…

  • Тотальное предательство.

  • Рождение мифа о русской национальной неполноценности.

  • Глава 10. Памяти хамов, восторжествовавших в 1917 году.


    Годы идут, а песенки звучат всё те же. Мол, если бы не красные в 1917-м, каких бы мы высот сейчас достигли! Если бы не жиды, масоны и германский Генштаб!

    Да, "достигли" бы. Особенно с той "элитой", что сложилась к 1917 году. Алчной, ради барышей готовой предать Россию.

    Октябрь 1917-го – логическое продолжение Февраля того же года. А Февраль был заговором русской правящей верхушки, логично выросшим из Первой мировой войны…



    Вакханалия мародёров.


    К войне страна оказалась неготовой. Откроем статью И. Маевского "К вопросу о зависимости России в период Первой мировой войны" ("Вопросы истории", 1957, No 1, с. 69-77).

    "…Царская Россия не имела сколько-нибудь развитой военной промышленности, изготовляющей предметы вооружения: ружья, патроны, пушки, снаряды, порох, самолёты, военные суда, бронемашины. К началу войны русская военная промышленность имела считанное количество специализированных военных предприятий, изготовлявших соответствующие виды вооружения. По признанию военного министра царского правительства генерала Поливанова, России недоставало "тех видов промышленности, которые изготовляют предметы государственной обороны, и более всего тех отраслей, которые изготовляют предметы артиллерийского снабжения" ("Стенографический отчёт о заседании Государственной думы IV созыва от 19 июля 1915 г.". Пг. 1915, стр. 15.).

    Не случайно поэтому у царской России в момент её вступления в Первую мировую войну было всего лишь 7 088 орудий всех калибров против 13 476 орудий, которыми располагала австро-германская армия. Русские артиллерийские заводы, выпускавшие преимущественно лёгкие орудия – 3-дюймовые пушки, 48-мм полевые гаубицы, 57-мм канонирные, горные полевые пушки, – выпускали очень мало тяжёлых орудий. Против 1396 тяжёлых орудий, с которыми начала войну австро-германская армия, русская армия имела всего лишь 240 орудий. Такие средства, как зенитные орудия, которыми были вооружены французская, английская и немецкая армии, вовсе не изготовлялись на отечественных военных заводах. Не производились в России перед войной и авиационные моторы, бомбомёты и миномёты. Станковых пулемётов в России производилось меньше, чем в Германии, в 13 раз, чем в Англии – почти в 14 раз, чем во Франции – в 5 раз (Центральный государственный военно-исторический архив (ЦГВИА), ф. 367, д. 246, личный архив ген. Барсукова). Промышленность России не обеспечивала царскую армию и необходимым количеством винтовок. Число винтовок, производившихся в 1915 году на отечественных заводах, покрывало потребности армии немногим больше, чем на 50%. По исчислениям военного ведомства, общая потребность в винтовках на период с 1 июля 1916 года по 1 июля 1917 года составляла 6 млн шт., в то время как отечественные оружейные заводы могли выпускать только 1 814 тыс. шт., или немногим более 35% общей потребности (всё те же записи генерала Барсукова). Недостающую часть винтовок приходилось закупать на рынках союзных и нейтральных стран.

    Жертвуя миллионами своих солдат, оттягивая с западного фронта на восточный десятки немецких дивизий, царское правительство осуществляло тем самым не столько свои "самостоятельные", сколько чужие цели. Царское правительство приняло на себя обязательство выделить из своих скудных запасов хлеб и другие продовольственные товары и сырьё не только для Англии и Франции, но и для "малых союзников, Италии". Самодержавие получало вооружение и снаряжение от союзников на самых тяжёлых условиях. Так, английское правительство предложило поставить России 12 млн снарядов по очень высоким ценам и в крайне растянутые сроки поставок, срывая этим наступательные операции русской армии. Несмотря на это, предложение английского правительства было принято. Начальник штаба Главковерха генерал Янушкевич прямо заявил, что "отклонение нашим правительством подобного предложения может вызвать, в случае неудач на фронте из-за недостатка снарядов, недовольство со стороны союзников" (фонд генерала Барсукова)…."

    Техническая отсталость России сказывалась на каждом шагу. Не хватало своих автомобилестроения и тракторостроения! Так, после огромных потерь, понесённых русскими при взятии австрийской крепости Перемышль (в царской армии, в отличие от немецкой, не было корпуса осадной тяжёлой артиллерии), начальник ГАУ генерал Маниковский осенью 1914 года формирует корпус ТАОН – тяжёлой артиллерии особого назначения. Но не хватает машин!

    Как пишет В.В. Поликарпов в книге "От Цусимы к Февралю", "создаваемая с гигантским напряжением тяжёлая артиллерия особого назначения оказалась хрупким образованием: ей грозила "полная потеря боеспособности" из-за скверной постановки ремонта тракторов и автомобилей. Остро недоставало ремонтных мастерских и отсутствовала возможность их быстро завести. Это "сейчас невозможно, – писал начальнику ГАУ В.А. Леховичу начальник Упарта Е.З. Барсуков 25 августа 1917 года, – за отсутствием на русском рынке машин, а также трудности собрать необходимый технический персонал". Требовалось срочно организовать "где-либо в тылу" большую мастерскую, использовав (переместив туда) технические средства Петроградского орудийного завода, использовать также заводы Гельферих Саде в Харькове и Рябушинского в Москве, поскольку они не сумели наладить у себя производство автомобилей, "и теперь их оборудование можно обратить на ремонт машин в широком масштабе".

    В литературе распространено представление, будто автомобильный завод Рябушинского к 1917 году уже действовал. Но, построив производственные корпуса, Рябушинские смогли добыть лишь 15% требовавшихся станков; в августе 1917 года был заключён договор с военным ведомством "о чистке, сборке и регулировании получаемых из-за границы авто различных марок", выпускать же свои автомобили завод не мог. (Петров Ю.А. "Династия Рябушинских". М, 1997. С. 64-65. Невозможность оборудовать завод Ю.А. Петров объясняет тем, что сорвались заграничные заказы на станки, а изготовить их в России не было возможности, "так как все машиностроительные компании были перегружены работой на оборону".)

    Часть станков, предназначенных для АМО, погибла: 30 сентября и 26 октября 1916 года нагруженные ими суда были потоплены германскими подводными лодками. Таким образом, в 1917 году завод АМО лишь начал сборку грузовиков "фиат"…"

    Но то было ещё полбеды. В войне 1914-1918 годов в России началось такое, о чём без тошноты вспоминать нельзя. Русская "элита" упоённо бросилась наживаться на крови русских солдат и грабить собственную страну. А началось всё со снарядного голода.

    Уже к концу 1914 года немцы и австрияки принимаются буквально косить русские части плотным артогнём, смешивать с землёй позиции наших войск. Сильная немецкая промышленность исправно снабжала свою армию горами снарядов. А промышленность "России, которую мы потеряли" сделать подобного не могла. Наши артиллеристы могли выпускать лишь по 7-8, от силы – по 10 снарядов в день – больше не хватало. В армии начался ропот (кому охота беспомощно погибать, когда немец тебя издалека расстреливает?), зазвучали разговоры об измене в верхах.

    Сегодня очевидно, что снарядный голод 1914-1915 годов надломил русскую армию психологически. И хотя благодаря бешеной энергии начальника ГАУ генерала Маниковского положение удалось выправить, было уже поздно. Русский солдат возненавидел эту войну – и возненавидел верхи страны. Проигрыш же войны означал смерть царской России: это понимали самые умные головы ещё в 1914-м. Уже в июле того года пришлось подавлять бунты рабочих в Петербурге: люди начали строить баррикады и переворачивать трамваи. 3 июля 1914 года, например, полиции пришлось открывать огонь по 12-тысячному митингу рабочих-путиловцев. Уже 4 июля в столице России бастовали 90 тысяч человек. 7 июля началась всеобщая демонстрация. Забастовали практически все крупные предприятия, закрылись магазины, кинотеатры, остановился трамвай. Кое-где на Выборгской стороне стали строиться баррикады. С 8 июля начались баррикадные бои, шедшие до 11 июля! В Петербург из Красносельских лагерей перебросили на подавление рабочих волнений кавалерийские и пехотные части. Петербургское общество фабрикантов и заводчиков решило объявить локаут (свыше 100 тысяч рабочих уволены).

    Напомним: Германия объявит нам войну 19 июля (по старому стилю) 1914 года. То есть накануне войны Россия бастовала и волновалась. Она была накануне новой революции, и поражение в войне означало крах старой России. Но в войну вступили, а снарядов оказалось мало. Генерал Деникин вспоминал страшные дни отступления 1915 года:

    "Весна 1915 года останется у меня навсегда в памяти. Великая трагедия русской армии – отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжкие переходы, бесконечная усталость – физическая и моральная; то робкие надежды, то беспросветная жуть… Помню сражение под Перемышлем в середине мая. Одиннадцать дней жестокого боя 4-й стрелковой дивизии… Одиннадцать дней страшного гула немецкой тяжёлой артиллерии, буквально срывавшей целые ряды окопов вместе с защитниками их. Мы почти не отвечали – нечем. Полки, измотанные до последней степени, отбивали одну атаку за другой – штыками или стрельбой в упор; лилась кровь, ряды редели, росли могильные холмы… Два полка почти уничтожены – одним огнём…

    Господа французы и англичане! Вы, достигшие невероятных высот техники, вам небезынтересно будет услышать такой нелепый факт из русской действительности. Когда после трёхдневного молчания нашей единственной шестидюймовой батареи ей подвезли пятьдесят снарядов, об этом сообщено было по телефону немедленно всем полкам, всем ротам, и все стрелки вздохнули с радостью и облегчением…"

    Неужели вы думаете, читатель, что в мозгах солдата, который видел всё это и понимал, кто виноват в том, что немец сносит огнём целые полки, неужели вы не понимаете, что в душе такого солдата не вскипала ненависть к верхушке России, к дому Романовых, к бандам армейских поставщиков? Естественно, так оно и происходило.

    Но как возник снарядный голод? Почему царская Россия не запасла достаточно боеприпасов?

    "С первых же недель войны обнаружилось, что наша артиллерия не снабжена достаточным числом снарядов. Причина этого вскоре стала известна – заседания Артиллерийского комитета происходили под председательством "премудрого" Н.А. Забудского, по великой мудрости которого мы не имели в японскую войну бризантного снаряда, а только шрапнель, так что стоило японцам засесть в какую-нибудь глинобитную фанзу, и они были так же хорошо укрыты, как в железобетонном каземате. В одном из таких заседаний в 1912-м или в начале 1913 года решался вопрос о числе зарядов на полевое орудие.

    Забудский "доказывал", что надо иметь 3000 патронов на ружьё и по 500 зарядов на полевое орудие (немецкий запас летом 1914 г. – 1500 на полевую пушку, в 1915-м немцы в артподготовках выпускали по 700 снарядов на полевую пушку в день. – Прим. ред.).

    На заседании присутствовал генерал Радко-Дмитриев, только что перешедший на русскую службу из болгарской, где он победоносно командовал армией (две Балканские войны произошли накануне Первой мировой, в 1912-1913 годах. – Прим. ред.). На основании собственного опыта он сказал, что бой надо главным образом вести и кончать артиллерией и надо иметь 3000 снарядов на орудие, тогда достаточно иметь и 500 патронов на ружьё.

    Наши члены Артиллерийского комитета решили: стоит ли придавать значение практическому опыту какого-то "братушки", когда тут "математический" вывод самого Н.А. Забудского. Решили по Забудскому – результаты не заставили себя ждать. Впоследствии вину свалили на военного министра, свободного от всякой науки, кроме щедринской "о подмывании лошадиных хвостов", генерала от кавалерии Сухомлинова. Он утвердил решение Артиллерийского комитета, доложенное ему генералом Кузьминым-Караваевым, сменившим Сергея Михайловича на посту главного инспектора артиллерии…" (А.Н. Крылов, "Мои воспоминания". Ленинград "Судостроение", 1979 г. С. 210).

    У В.Г. Фёдорова ("В поисках оружия") – несколько иное объяснение. Военное министерство России, принимая в расчёт опыт войны с Японией (расход – 720 снарядов на пушку), посчитало, что запаса в 1000 выстрелов на орудие как-нибудь хватит. И вроде французы заготавливают по 1300 снарядов на орудие, немцы – по 1200. Так и заложили запас: по тысяче на орудие – всего 6,5 миллиона снарядов. Но в ходе боёв уже в августе 1914-го выяснилось, что только артиллерия в силах давить пулемёты противника и его батареи (самолётов и танков ещё нет). Нет пушек – и атакующие русские войска просто выкашиваются пулемётами врага, огнём его орудий. Но снарядов уже не хватает. Осенью 1914-го русское командование устанавливает норму: поставку трёхсот снарядов на пушку в месяц, потом удваивает эту цифру. А снарядов не хватает. Всё-таки прав оказался генерал-болгарин-то! У него ведь опыт уже был, причём поновее, чем война с японцами. С проблемой нехватки артиллерийских боеприпасов столкнулись и немцы, и англичане, и французы. Но их промышленность быстро нарастила выпуск снарядов, а вот царская индустрия оказалась куда слабее…

    Таким образом, в 1915 году на несколько сотен выстрелов, что немцы делали на одну свою пушку, русские могли ответить максимум десятью снарядами на один ствол. И какое счастье, что тогда у Германии ещё не было моторизованных и танковых дивизий – иначе бы они врывались в пробитые артиллерией бреши и брали бы в "котлы" сотни тысяч русских сразу.

    Вообще все воюющие страны, кроме России, в 1915 году наладили массовое производство пушечных боеприпасов и не знали с ними проблем. А Россия, ведомая низшей расой воров и сволочей, выпустив за первые пять месяцев войны семь миллионов снарядов, смогла произвести всего-навсего 656 тысяч.

    Таким образом, читатель, мы столкнулись с вопиющей некомпетентностью тогдашней военно-чиновничьей верхушки России. С поистине управленческим дефолтом. Но стоит ли этому удивляться? Ведь если государство коррумпировано, если власть принадлежит низшей расе клептократов, то и в высшие управленцы начинают отбирать всякую сволочь. Сволочь, единственные таланты которой – воровать и угождать высшему начальству. Сволочь, агрессивно некомпетентную, презирающую людей с реальным опытом ведения дела.

    Артиллерийскими делами накануне войны заправлял великий князь Сергей Михайлович, один из дома Романовых – гнусной клептократической мафий. Он распределял заказы по пушечному ведомству. И вместо того, чтобы обеспечить стране нужный запас снарядов, этот представитель низшей расы занимался пустыми прожектами, выказывал вопиющую некомпетентность и трахал балерину Кшесинскую. Каковая активно участвовала в распределении артиллерийских оборонных заказов.

    Чего же удивляться тому, что с таким эффективным менеджментом мы влетели и в снарядный голод, и в менее поминаемый голод винтовочный? Как вы помните, читатель, засилье клептократии в стране всегда сопровождается управленческим идиотизмом.



    Монополистические негодяи.


    В отчаянной попытке решить проблему с артбоеприпасами тогдашнее правительство России обратилось за помощью к отечественному бизнесу, к русским заводчикам и фабрикантам. А надо сказать, что русские капиталисты к тому времени были объединены в крупные монополии-синдикаты, которые переделили рынок и держали на нём высокие монопольные цены. Работали синдикаты "Продуголь", "Продамет", "Продвагон", Цементный синдикат, "Гвоздь", "Продаруд", Союз паровозостроительных заводов, "Медь", "Трубопродажа", Зеркальный синдикат, Русское общество спичечной торговли – всего более полутора сотен монополий. Была монополия у сахарозаводчиков, появился даже синдикат, что объединил поставщиков шерстяных вещей для русской армии. А ещё был картель по поставкам армии амуниции из прорезиненной ткани. Десятую часть прибыли его участники скидывали в своеобразный "общак", откуда платились компенсации тем, кто не смог получить заказов от государства.

    Словом, картина маслом. В то время как американцы принимали антитрестовские (антимонопольные) законы, стремясь не допустить монопольного застоя в экономике, царская Россия, наоборот, синдикаты укрепляла.

    Монополии царской России откровенно мародёрствовали: держали высокие цены, дружно откачивая большие деньги из карманов покупателей и государственного бюджета. Если кто-то из их членов снижал цены, его сурово наказывали. Скажем, в Цементном синдикате за попытку снизить установленные цены виновника штрафовали на 50 тысяч рублей. Естественно, имея такие мародёрские сверхприбыли, бизнесмены царской России щедро давали взятки чиновникам. И всех "наверху" система устраивала. Проигрывал только народ, но кого интересовали нужды "этого быдла"?

    И вот с такой системой бизнеса Россия втравилась в мировую войну. Зазвучали торжественные православные молебны, все рыдали и кричали в угаре патриотизма: "За веру, царя и Отечество". Войну с ходу назвали Второй Отечественной. И началось. На сей раз в дело вступили уже не столько дворянские свиньи, сколько русская капиталистическо-рыночная сволочь. Которая, как нам теперь говорят, строила Великую Россию и была гением предпринимательства.

    Откроем статью Евгения Жирнова "Промышленные объединения являются совершенно необходимыми". Она написана по материалам советских исследователей экономики царской России Лаверычева и других ("Коммерсантъ-Власть", 15 октября 2007 г.):

    "…Когда стало ясно, что казна больше не может обеспечивать переплату синдикатам, их лояльность немедленно испарилась. Руководители "Продугля", как установило расследование, сознательно тормозили отгрузку топлива, чтобы искусственно создать дефицит и поднять цены. (И это – во время войны. – Прим. ред.) Тем же самым занимались нефтяные синдикаты, которым удалось взвинтить цены на мазут впятеро. Не отставали и другие подконтрольные государству в недавнем прошлом монополии. "Продвагон", к примеру, всеми средствами тормозил начало работ на новых вагонных заводах, построенных во время войны, но не входивших в синдикат.

    Причём никакие меры дополнительного воздействия не помогали. Для руководства уходящей из-под госконтроля сахарной промышленностью в 1915 году было создано Центральное бюро по объединению закупок и распределению сахара. Но никакие его распоряжения заводами не выполнялись. Выработанный сахар вывозился по ночам с заводов на тайные склады, а являвшиеся с нарядами Центрального бюро получатели оставались ни с чем. При этом интересы сахарной монополии, как и всех прочих, отстаивали их кураторы из правительства и министерств. Поскольку для них прибыли курируемых компаний были куда дороже абстрактных государственных интересов.

    Особенно ярко это проявлялось в делах о поставках воюющей армии вооружений, боеприпасов, продовольствия и т.д. Член Артиллерийского комитета Е.З. Барсуков вспоминал о трудностях, которые переживало Главное артиллерийское управление (ГАУ):

    "При первых же известиях о крайнем недостатке боевого снабжения на фронте и возможности вследствие этого "хорошо заработать" на предметах столь острой нужды русских промышленников охватил беспримерный ажиотаж.

    Именно 76-мм снаряд и был тем первым лакомым куском, на который оскалились зубы всех промышленных шакалов с единственной целью лёгкой наживы. К великому несчастью для России, у этих людей оказывалось подчас немало сильных покровителей.

    Под давлением крайне тяжёлых обстоятельств, требовавших усиления артиллерийских заказов без всяких рассуждений, ГАУ пришлось отступить от намеченной программы и заказывать снаряды не только совершенно ничтожным заводам, но иногда даже не заслуживающим доверия аферистам, обещавшим быстро оборудовать новые предприятия.

    Конечно, при таких условиях заводское оборудование, которое можно было достать главным образом за границей и притом в очень ограниченном количестве, перекупалось по бешеным ценам спекулянтами и вырывалось у солидных заводов; точно так же переманивался личный состав, по части которого заводы бедствовали с самого начала войны. Наконец, началась злостная спекуляция с валютой, бороться с чем было очень трудно. Словом, началась бешеная спекуляция на снарядах, в результате которой расплодилась масса мелких, немощных в техническом отношении и просто дутых предприятий, поглощающих с поразительной прожорливостью и с ничтожной производительностью всякого рода оборудование, инструментальную сталь, металлы, топливо, транспорт, рабочие руки и технические силы, а также валюту.

    Таким образом, вместо разумного и наиболее продуктивного концентрирования всех средств производства их как будто нарочно распыляли по мелочам, вследствие чего почти всё действительно солидные и мощные предприятия оказались лишёнными возможности получить всё им необходимое, а потому и вынуждены были значительно замедлить темп своего развития".

    Однако главная беда заключалась в том, что такой же разлад наблюдался по всей стране. Перебои с углём вызывали остановку железных дорог. Из-за неритмичного подвоза угля и руды останавливались металлургические предприятия. Всё это сказывалось на машиностроителях и т.д. В итоге именно потеря управления монополиями привела к хаосу и краху русской экономики, естественным следствием которого стала революция…"

    Как писали советские исследователи, из-за бардака с поставками топлива и сырья в 1915 году прекратили работу 573 промышленных предприятия, а в 1916 году простаивали 36 доменных печей и 74 металлургических завода. Потребность воюющей страны в металле покрывалась лишь наполовину. Стали падать добыча угля и нефти. (Г.И. Шигалин. "Военная экономика страны в Первую мировую войну". Москва, 1956 г.; П.И. Лященко. "История народного хозяйства СССР", т. 2. Москва, 1948 г.)

    Можно добавить: как истинные православно-русские патриоты, промышленники, получая заказы на снаряды, закладывали в их цену 175, а то и 200% прибыли. Глава Главного артиллерийского управления генерал Маниковский (умнейший человек, автор проектов развития России!) вспоминал: если на казённом заводе 122-мм гаубичная шрапнель обходилась бюджету в 15 рублей за один снаряд, то частный завод драл за неё уже 35 целковых. 76-мм снаряды обходились государству в 10 рублей на госпредприятиях и в 15 – на частных. Разница в цене 152-мм фугаса – 42 и 70 рублей. Представляете, как наживались на военных заказах православные частные заводчики, а? Ведь снаряды тратились миллионами. А какие взятки брали те чиновники, что распределяли военные заказы?!

    Б..дь, а где же был царь, верховный печальник за судьбу православной России? Куда глядел этот хренов "святой"? Почему он не сажал и не ставил к стенке этих мародёров и спекулянтов? Когда к нему обратился глава Главного артиллерийского управления Маниковский, возмущённый хищничеством русских промышленников, Николай Второй резко осадил его: не надо, мол, нервировать отечественный капитал.

    Благодаря такому "милосердию" монарха на фронте погибали сотни тысяч здоровых и крепких русских людей. Потому что не хватало ни снарядов, ни винтовок, ни пулемётов. В то же самое время в ресторанах Москвы и Петрограда шли дикие кутежи: гуляли коммерсанты-поставщики военного ведомства, наживавшие на крови русских фантастические барыши. То есть страна оказалась парализованной и поставленной на колени дичайшей коррупцией. Ведь высшие чиновники России, стоявшие со свечками в церквах, покровительствовали всем этим поставщикам-гиенам, давали им бюджетные деньги, брали с них взятки – и подписывали нужные постановления министерств и ведомств. Так что здесь евреи виноваты или всё же русская правящая верхушка?

    Царской России несказанно повезло, что у немцев в 1915 году ещё не было танковых и моторизованных дивизий. Что скорость движения немецких войск в прорывах ограничивалась скоростью пеших бойцов и конных упряжек. Иначе б они, пользуясь снарядным голодом русской армии и криминально-коррупционным бардаком в нашем тылу, разодрали бы Россию в клочья. Сотни тысяч наших солдат попали в "котлы" окружений не в 1941-м, а уже в 1914-1915 годах.

    Н-да, надо сказать (будь тогда у руля Сталин), показательная расправа над сотней спекулянтов в воюющей царской России могла бы в корне изменить ситуацию. Мне скажут, что к 1916 году царскому правительству удалось наладить производство снарядов, решить проблему с оружием. Да, но было уже поздно: в воюющей армии и стране уже случился психологический надлом. Люди уже получили твёрдое убеждение в том, что правители страны – это негодяи, воры и предатели, которых нужно как можно быстрее свергнуть и перерезать к чёртовой матери. Россия уже оказалась революционизированной.



    Винтовочный "голод".


    Но это только снарядный голод. А ведь в то же самое время Россия испытала и дикую нехватку самых элементарных винтовок для фронта. К сожалению, в нынешней Расее не переиздаётся замечательная книга русского оружейника В.Г. Фёдорова "В поисках оружия". Да-да, того самого Фёдорова, что в 1916 году создал первый в мире автомат (не пистолет-пулемёт, а именно штурмовую винтовку под винтовочный патрон) и который перед Первой мировой работал в Артиллерийском комитете.

    Так вот: нехватка винтовок в романовской России возникла в первые же месяцы боёв. Всего у страны в распоряжении (в войсках и арсеналах) летом 1914 года было 4 миллиона 652 тысячи винтовок. Но первые же бои показали, что в месяц теряется по тем или иным причинам в среднем по 200 тысяч трёхлинеек и карабинов. То есть 2,4 миллиона в год. А мощности имеющихся заводов (Тульского, Сестрорецкого и т.д.) – всего 525 тысяч в год. Вскоре оказалось, что не хватает оружия для обучения пополнений – призванным в армию стали давать палки. Конечно, с той же проблемой столкнулись и другие воюющие страны, но они, в отличие от России, имели сильную промышленность, которая смогла быстро нарастить производство. А вот у царизма индустрия хромала.

    Автор описывает то, как в 1914-1915 годах по заданию царского правительства закупал винтовки за рубежом – везде, где только можно. Сначала пробовали обойтись без закупок. Стали изымать трёхлинейки Мосина в тыловых и охранных частях, отправляя их в воюющие дивизии, а тыловикам вручая старые однозарядные винтовки Бердана No 2. Но этого не хватало. Россия попросила у Эфиопии (Абиссинии) вернуть ей винтовки, что в конце XIX века мы посылали в помощь эфиопам, отбивавшим нападение Италии. Специальные команды поехали в Монголию и Маньчжурию искать и выкупать оружие у местного населения, оставшееся с Русско-японской войны. Но найденные винтовки оказались в ужасном состоянии.

    Пришлось побираться по всему миру. Необходим был один миллион винтовок. В Японии удалось взять винтовки "Арисака" калибром в 6,5 мм. Купили 300 тысяч ружей образца 1897 года, но с мизерным количеством патронов – по сотне на ствол. В конце 1914-го обогатили американцев, заказав им 300 тысяч ружей "Винчестер" под русский трёхлинейный патрон. Но это ещё что! Верные союзники согласились помочь русским: французы дали старые однозарядные четырехлинейные винтовки "Гра" образца 1874 года (450 тысяч) и "Гра-Кропачека" образца 1874-1885 годов (105 тысяч). Эти хоть имели подствольный магазин на 8 патронов. Италия скинула царизму древние ружья "Веттерли" образца 1877 года. Частично дефицит винтовок хотели покрыть, вооружая пехотинцев револьверами и гранатами: мол, в окопных боях этого хватит. Кое-кто вообще предлагал давать пехотинцам топоры-алебарды на длинных древках да револьвер вдобавок. В русской армии воцарился дикий разнобой стрелковых систем: разные запасные части, разные патроны. Старьё, естественно, оставляли в тыловых частях и в ополчении, все трёхлинейки Мосина шли на фронт.

    И хотя винтовочный голод удалось затем побороть, и это обстоятельство успело подорвать моральное состояние армии.

    Тут же и пулемётная проблема. Предвоенный расчёт был таким: армии не понадобится более 5 тысяч пулемётов за всё про всё. Но первые же бои показали: нужно поставлять в войска 4430 пулемётов в месяц! Враг просто режет наши войска не только из станковых, но и из ручных пулемётов. И опять пришлось закупать пулемёты за рубежом: своё производство не справлялось с задачами.

    Слабость промышленности царской России и расхлябанность её вороватого госаппарата в ту войну были видны во всём. К 1917 году годовое производство пороха в царской России составляло 22 тысячи тонн, а в Германии – 150 тысяч тонн, во Франции – 140 тысяч, в Англии – 205 тысяч, в Италии – 40 тысяч тонн. Годовое производство патронов в России достигало только планки в 1 миллиард 785 миллионов, тогда как немцы клепали 2 миллиарда 430 миллионов патронов, французы – 2 миллиарда, англичане – 1,7 миллиарда. И если с винтовками к 1917 году положение у нас выправилось (мы занимали по их производству второе – после Германии – место в мире), то с пулемётами дело обстояло плохо. Максимальный годовой объём производства пулемётов при царе – 11 тысяч в год. У немцев – 120 тысяч. Франция – 30 тысяч. Англия – 60 тысяч. Пушки? Россия – максимум 5 тысяч орудий в год, Германия – 20 тысяч, Италия – 8 тысяч, Франция – 10 тысяч, Англия – примерно столько же. (Данные беру из "Мифа о красном терроре".)

    Как вспоминает В.Г. Фёдоров, протестные настроения среди русских солдат на фронте он видел уже в 1915 году. Мол, посылают нас на убой – не хватает ни снарядов, ни винтовок. А у немца, дескать, всё есть.



    Козни настоящего врага.


    Но параллельно развивался и второй сюжет. Англичане, втянув русских в выгодную им войну, нас откровенно использовали и предавали. Им очень не хотелось, чтобы русские захватили Босфор и Дарданеллы, превратив Чёрное море во внутрироссийский водоём. Если русские кладут сотни тысяч своих голов, оттягивая немецкие дивизии от Западного фронта, спасая жизни англичан и французов – это пожалуйста. Но вот проливы, выход в Средиземное море – вот этого не надо! Впрочем, с англичанами тут были солидарны и французы, и американцы. И потому "союзники" по Антанте начали откровенно предавать русских с первых же дней войны. Ну а российская "элита" этого словно не замечала.

    Итак, русаки, лишённые снарядов, испытывающие нехватку винтовок, бьются с немцами и австрияками, а англичане "упускают" линейный крейсер "Гебен", который из Средиземного моря переходит в Чёрное, на службу туркам. Тем самым наш Черноморский флот парализовали вплоть до 1916 года. Ведь до того момента ЧФ состоял из устаревших четырехорудийных броненосцев-додредноутов типа "Потёмкина". Они уступают "Гебену" (кораблю дредноутного типа) и в скорости хода, и в весе бортового залпа, и в дальнобойности пушек. В открытом бою немецкий линейный крейсер мог в одиночку топить один русский корабль за другим, сам оставаясь неуязвимым и недосягаемым для наших снарядов. И только в 1916-м на Чёрном море появляются первые русские дредноуты.

    Зачем британцы "проворонили" "Гебен"? Правильно – чтобы помешать русским захватить проливы и Константинополь уже в 1915 году. Чтобы не дать русскому флоту разбить турецкий.

    Это – самое подлое предательство своего союзника. Откровенная диверсия англичан против русских. Но при этом царское правительство делает вид, будто ничего не случилось, и продолжает выполнять все обязательства перед англичанами и французами. Россию, значит, предают, а она блюдёт "священный долг" перед б…скими "союзниками"! Случайно ли? Наверное, нет – если вспомнить то, как англичане с помощью взяток манипулировали Русским государством ещё в XVIII веке. А ещё учтём, сколько русских аристократов и тогдашних олигархов состояли в масонских ложах, подчинённых "старшим товарищам" в Лондоне и Париже. И ещё возьмём в расчёт то, насколько глубоко в царскую элиту запустила свои щупальца британская разведка. Это – тоже коррупция, читатель, переходящая в национальную измену.

    Англичане с самого начала решили, что Россия должна помочь им сокрушить Германию, пролить много своей крови за британские интересы, но до конца войны не дожить. Россию приговорили к революции и распаду, дабы исключить её из клуба победителей. Российская империя должна была распасться вместе с империями Австро-Венгерской, Османской и Германской. При всём этом царский режим продолжал всё тот же "мазохизм". Когда немцы начинают натиск на англо-французов и те просят помощи у русских, царь бросает войска в наступление на Восточном фронте и помогает союзникам. А вот когда мы просим о том же самом, англо-французы всегда медлят.

    Предательство наших "союзничков" становится очевидным для всех, но только не для царя Николая. К 1916 году ситуация тем не менее складывается в нашу пользу. Русский народ, щедро оплатив кровью и золотом (золотым запасом страны) коррупцию и тупость собственной элиты, всё же налаживает военную промышленность. Снарядный голод преодолён. Генерал Брусилов громит австро-венгерскую армию (Брусиловский прорыв), которая больше не является серьёзной боевой силой. Под ударами русских отступают турки – наши движутся к Трапезунду, с востока по южному берегу Чёрного моря. Становится ясным, что немцы проигрывают войну, что русские займут Босфор и Дарданеллы. Уже готовится десантная операция. В ход должны пойти 9-я армия, Черноморский флот с новыми дредноутами, уникальные десантные суда типа "Эльпидифор" с носовой аппарелью, способные буквально вылезать на низкий берег. Готовятся и четырехмоторные аэропланы типа "Илья Муромец"…

    И снова союзники нас предают. Сначала англо-французы пытаются опередить русских и захватить черноморские проливы с юга. Они устраивают Галлиполийскую операцию с участием полумиллионной группировки войск и большого флота (февраль 1915 – январь 1916 г.). Однако турки под командованием немца фон Сандерса героически обороняют проливы. Огнём береговых батарей они топят шесть линкоров англо-французов. По итогам неудачной операции Англия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 119,7 тысячи бойцов, Франция – 26,5 тысячи. Союзникам приходится убираться несолоно хлебавши. Становится очевидно, что проливы захватят русские.

    И тогда западная сволочь устраивает нам новую подлянку, не давая России осуществить операцию в проливах в 1916-м. Лондон и Париж подталкивают к вступлению в войну против немцев Румынию с её слабой армией. Естественно, немцы громят румын – и опять царь, верный е..ному союзническому долгу, бросает войска, подготовленные к захвату Босфора и Дарданелл, на спасение Румынии.

    Однако Лондон видит: задача всё равно не решена. Русские просто перенесли десантную операцию на лето 1917 года. А надо её полностью сорвать и пустить саму Россию под откос. Но как? Найден гениальный выход: нужно спровоцировать революцию в стране. Как? Используя коррупцию и алчность русской правящей верхушки и буржуазии. Тем более что повод появился.



    Как коррупция и жажда наживы вызвали 1917-й.


    К концу 1916 года патриотически-православные русские промышленники, наваривая на каждом снаряде сотни процентов барыша, настолько достали государство своим откровенным воровством, что оно решило их проучить. Военные заказы распределили по казённым заводам (ФГУПам, как сказали бы нынче) и по иностранным подрядчикам, в основном американским. Те не страдали такими воровскими замашками, как русские фабриканты, а потому брали дешевле.

    Ещё раз скажем: если на казённом заводе 122-мм гаубичная шрапнель обходилась бюджету в 15 рублей за один снаряд, то частный завод драл за неё из казны уже 35 целковых. 76-миллиметровые снаряды обходились государству в 10 рублей на госпредприятиях и в 15 – на частных. Разница в цене 152-мм фугаса – 42 и 70 рублей…

    При этом русские патриотические промышленники безбожно срывали планы производства снарядов.

    Источник – http://festival.1september.ru/20042005/index.php?numbartic=214268)

    За что бы ни бралась клептократическая низшая раса, правившая тогда Россией, всё она ухитрялась испакостить или безбожно завалить. Существует любопытная статистика, косвенно указующая на размах воровства в воюющей царской империи. А.Г. Купцов в "Мифе о красном терроре" приводит такой факт: рекордный показатель расхода артиллерийских снарядов у Франции – 7,5 миллиона в месяц, у России – 2 миллиона. Но царизм истратил на пушечные боеприпасы 13,33 миллиарда рублей (35,5 млрд франков), а французы – 26 миллиардов. "Куды снаряды делись? Или куды делись деньги?" – вопрошает автор. А мы смело отвечаем: деньги сожрали воры – чиновники и частные подрядчики. Аферисты и чиновники-взяточники. Они буквально делали бизнес на крови русского солдата, считая, что русский народ всё стерпит.

    Схлопывался платёжный баланс страны. За годы войны экспорт товаров упал с 1,5 миллиарда рублей в 1913 году до 956 миллионов в 1914-м, 402 миллионов в 1915-м, 577 миллионов в 1916-м и 463 миллионов рублей в 1917 году. За четыре года войны (1914-1917 гг.) Россия импортировала товаров почти на 7 миллиардов рублей, тогда как стоимость её вывоза за это же время была равна только 2,4 миллиарда рублей. Резко рос импорт продовольствия (это о том, как старая Расея "всю Европу кормила"). Например, из Китая. Транзитные перевозки мясных продуктов из Китая в Сибирь и центральные районы в период мировой войны выросли почти в 13 раз. Оказалось возможным увеличить ввоз монгольского рогатого скота с 66 тысяч голов в довоенные годы до более чем 175 тысяч в 1916 году, одновременно закупалось не менее 100 тысяч овец. Ввозилось в ещё большем, чем прежде, количестве также зерно в Сибирь и на Дальний Восток. В годы войны сильно возрос спрос на соевые бобы и соевые продукты (масло, жмыхи) из Маньчжурии. В большом выигрыше оказался и Китай. Маньчжурия, прежде почти не заселённая, отсталая китайская провинция, стала превращаться в один из самых динамично экономически развивающихся регионов. Если в 1896 году сбор пшеницы по всей Северной Маньчжурии едва достигал 1 миллионов пудов, то в годы войны он превысил 60 миллионов пудов (данные историка Н.П. Ионичева). Соединённые Штаты ввезли в Россию товаров в 1914 году на 27,9 миллиона долларов, в 1915 – на 169,9 миллиона, в 1916 году – на 470,5 миллиона долларов.

    В США были размещены заказы на артиллерийское вооружение на сумму 2 миллиарда рублей золотом. Однако оказалось, что заводы, которые должны были выполнять эти заказы, ещё не построены. Американские компании, как оценивал сложившуюся ситуацию видный организатор материально-технического снабжения русской армии, начальник Главного артиллерийского управления генерал А.А. Маниковский, "через 26 месяцев после подписания контракта… оказались в состоянии выполнить всего лишь 1/10 часть принятого на этот срок заказа". Срыв объяснялся во многом и тем, что сказывалась молодость военной промышленности США, отсутствие традиций и опытных кадров. Необходимо также учесть финансовые потери от некомплекта, неритмичности и перераспределения в рамках Антанты части военных поставок в Россию.

    Так, в частности, нами было заказано в США 3,8 миллиона винтовок, оплачено 1,2 миллиона, отправлено же в Россию и поступило в действующую армию всего 300 тысяч. Из 108 тяжёлых гаубиц в армию поступило, по неполным сведениям, только восемь.

    Главное артиллерийское управление срочно направило в Америку 2 тысячи русских специалистов, которые помогли за счёт внедрения передовых отечественных военно-технических достижений развернуть на предприятиях США производство артиллерийского вооружения, но произошло это только к началу 1917 года. Российские военные заказы, таким образом, способствовали созданию ныне самого крупного в мире американского военно-промышленного комплекса. Мы питали своим золотом американских упырей! Поднимали их экономику, а сами подыхали!

    Естественно, гигантская разница между импортом и экспортом в Россию покрывалась за счёт роста заимствований на Западе.

    Как пишет Ионичев, русское правительство ради доставки в страну закупаемых на Западе оружия и товаров вынуждено было отказаться от собственного фрахта иностранных судов и передало в распоряжение британского адмиралтейства русский торговый флот, за исключением судов, оказавшихся запертыми в Балтийском и Чёрном морях. Англия, со своей стороны, обязывалась доставить в навигацию 1916 года 2 миллиона тонн грузов из затребованных Россией 2,6 миллиона тонн. Фактически было перевезено меньше – 1,9 миллиона тонн. Но доставка импортируемых грузов в русские порты решала только часть вопросов. Военные материалы должны были перевозиться затем в места назначения железнодорожным транспортом. Последний же не справлялся с возросшим объёмом военных перевозок, его работа ухудшалась с каждым месяцем войны.

    Организация поставок в царской России оказалась хуже некуда. Бардак и неразбериха царили здесь. Будучи, например, не в силах закрыть все потребности фронта в самолётах, царское (а потом и революционно-февральское) правительство с осени 1914-го по конец 1917-го закупило на Западе (в основном во Франции) 1800 аэропланов и 4 тысячи двигателей. Эти иномарки были завезены в Мурманск и Архангельск, где и застряли. На фронт попала только треть из закупленных самолётов. Оказалось, что грузы скопились в Мурманске, ибо железную дорогу от него на Питер построили лишь в конце 1916 года. Две трети купленных за большие деньги машин, таким образом, застряли в северных портах и на тыловых складах. (В. Гончаров. "Карлики и великаны".) То есть логистика в Росимперии оказалась, как говорится, ни в п…., ни в Красную армию…

    Железные дороги оказались не в состоянии обеспечить фронт даже регулярным подвозом продовольствия. Для снабжения армейских частей продовольствием выделялось ежемесячно 60 тысяч вагонов при необходимых 80 тысячах. Неритмичная работа железных дорог приводила к резкому снижению плановых поставок продовольствия армии. В то же время добыча угля – хлеба индустрии – в России в 1916 году упала на 15%, нефти – на 7%.

    Впрочем, начались трудности и с заготовкой хлеба. Об этом сегодня не любят вспоминать, но в 1916-м в царской России начался кризис зерновых заготовок для нужд государства. Как сообщает "Миф о красном терроре", вместо пятисот миллионов пудов удалось закупить только 170 миллионов. Богатые крестьяне и перекупщики стали прятать зерно, дожидаясь всё большего взвинчивания цен. Одновременно общий сбор зерна в стране в 1916 г. по сравнению с 1913-м упал на 24,5%. И потому уже в 1917-м, до победы красных (29 апреля), Временное правительство вводит нормирование потребления хлеба, а в мае 1917-го издаёт две инструкции о продразвёрстке. То есть о принудительном отбирании у крестьян всех хлебных излишков и передаче их в руки государства. Был бы тогда царь у власти, и ему пришлось бы делать то же самое. Появились бы не большевистские, а царские продотряды с комиссарами.

    Так-то вот работал "цвет русской нации", уничтоженный красными, м-да…



    Стоимость основных статей расходов рабочего.


    Почему государству в 1916 году пришлось пойти на экстренные меры по урезанию аппетитов частного капитала? Потому что Первая мировая вызвала чудовищный рост государственного долга России. Он с 1913 до 1917 года вырос с 20 до 65 миллиардов тогдашних рублей. По сведениям министерства финансов, до 20 февраля 1917 года на войну было истрачено 29 миллиардов 626,9 миллиона бумажных рублей. Брать в долг приходилось и у Запада.

    Ионичев напоминает: 19 августа 1915 года на заседании Совета министров обсуждалось требование союзников послать в Америку русское золото для обеспечения платежей по заказам и для кредитных операций. Это вызвало взрыв негодования. "Значит с ножом к горлу подступают союзники – или золото давай, или ни гроша не получишь… так приличные люди не поступают!" – восклицал государственный контролёр П.А. Харитонов.

    Русское правительство ввиду крайне тяжёлого экономического положения в стране согласно очередной финансовой конвенции от 14 октября 1916 года, предусматривавшей открытие Англией ещё на полгода ежемесячных кредитов, обязалось дополнительно отправить в Англию золота на сумму около 20 миллионов фунтов стерлингов. Одновременно в стране без устали работал печатный станок, наводняя Россию обесценивающимися рублями. Расходы бюджета страны в 1916-м по сравнению с 1914 годом выросли-то втрое до 15,26 миллиарда рублей. Денежная масса увеличилась за войну вшестеро, и уже в 1917 году начнётся гиперинфляция. То есть налицо была опасность финансового краха даже без всякой революции. Недаром первая мысль о конфискации громадных богатств православной церкви была высказана ещё в 1914 году депутатом Госдумы Н. Кудрявцевым в журнале "Новый экономист". Положение усугубилось тем, что царь-идиот, ровно за 70 лет до Горбачёва и в разгар тяжёлой войны, в 1915 году ввёл сухой закон ("Об ограничении питей"). Напомним, что спиртное давало казне в 1908-1913 годах 26,6% доходов. Таким образом, идиотский закон торпедировал государственные финансы России в ходе напряжённой войны! Зато скольких спекулянтов и махинаторов накормил…

    То есть по окончании Первой мировой стране грозила финансовая катастрофа плюс супердефолт. И в этих условиях русские православные заводчики продолжали грабить Россию, "накручивая" цены на снаряды. И потому царское правительство, дабы не загонять империю в тяжелейший финансовый кризис, решило больше не заказывать боеприпасов у алчных частников.

    Более того, в 1916 году были приняты законы о принудительном отборе (секвестре) частных предприятий у их владельцев, коли первые были задействованы в выполнении оборонных заказов. Видимо, частные заводчики своим откровенным воровством и мародёрством окончательно "достали" страну.

    "…Были приняты законы о секвестре от 12 января и 22 октября 1916 года.

    Следует отметить, что само по себе усиление государственного контроля над промышленными предприятиями в период войны было характерно не только для России – оно имело место и в других воюющих державах. За рубежом самой крайней мерой для собственника была реквизиция, то есть отчуждение имущества с возмещением его стоимости, определяемой либо по соглашению с собственником, либо в судебном порядке. В российских законах о секвестре вопрос ставился иначе: формально владелец предприятия лишь временно отстранялся от управления, однако и убытки, которые возникали вследствие государственного управления, целиком ложились на собственника, а жаловаться было некуда.

    При этом выходило так, что, размещая заказ на секвестированном заводе, правительство заключало договор со своим представителем, то есть как бы само с собой. Понятно, что в таких условиях ни о каком свободном ценообразовании и речи быть не могло, а о прибылях собственников правительственные чиновники заботились, судя по всему, в последнюю очередь. По этому поводу тогдашний министр финансов Барк писал, что нет "…никакой реальной опасности преувеличения цен… если бы на каком-либо заказе случайно получалась чрезмерная прибыль, то правительственное управление, конечно, уравновесило бы её, снизив расценки по другим казённым заказам"…" (Илья Воскобойников. "ОРГАНИЗМ ИЛИ МЕХАНИЗМ? Тенденции к усилению роли государства в экономике проявились в России задолго до 1917 года". "Русский предприниматель", No 5-6, 2002 г.)

    Правда, частный бизнес и тут дерьмеца родной стране подкладывал. Когда уже в 1914-м выяснилось, что частные заводы безбожно срывают военные заказы, пришлось включать в правление таких предприятии представителей государства. Выдающегося инженера-кораблестроителя, будущего сталинского академика Крылова в 1915-м отправляют на Путиловский завод. Там строились два лёгких крейсера и эсминцы. Но как только представители государства пришли на завод, то увидели, что владельцы его оставили на счету… 136 рублей. А завтра – день выдачи зарплаты 25 тысячам рабочих. Не выдашь – они взбунтуются. То есть православные патриотические бизнесмены банально увели все деньги, поставив Путиловский завод на грань остановки. Ведь средств не было не только на зарплаты, но и на расчёты со смежниками да поставщиками. Крылову приходится, грозя волнениями рабочих, выбивать из Госбанка 10 миллионов рублей.

    Там же становится известным: завод регулярно на Пасху делает подарки писцам и младшим чиновникам Главного артиллерийского управления. И вообще платит им за нужные бумаги, которые те втихую приносят дирекции. То же самое и на Балтийском заводе.

    Припёртое к стенке войной, государство стало временно национализировать частнокапиталистические предприятия.

    Караул! У русско-православных элитных мародёров отбирали такую кормушку!

    И они решили отомстить – учинить революцию и сбросить царя. Ведь они этого давно жаждали. И были они не жидами, не большевиками, а в основном самыми что ни на есть православными, но при этом действительно масонами, почтительно внимающими советам братьев из старших лож – в Париже и Лондоне…

    Знаю, что вы скажете, читатель. Что имелись объективные предпосылки. Что многомиллионная крестьянская масса, мобилизованная на фронт, уже устала воевать. Что наболел нерешённый земельный вопрос. Что русская буржуазия давно хотела упразднить самодержавие, устроив Россию на западный манер: с конституцией, с парламентом, со свободой слова. Русским денежным мешкам было мало только больших денег – они хотели ещё и власти, каковая была у американских и европейских воротил большого бизнеса.

    В конце концов, русские капиталисты внесли огромный вклад в дело революции, спонсируя революционные партии. А иные и вовсе вели революционную работу. Как, например, фабрикант Капранов, чьим именем названа улица на Пресне, что рядом с нынешней резиденцией Правительства РФ. Капранов в 1905 году, в Первую русскую революцию (1905-1907 гг.) на своей мануфактуре устраивал подпольные склады оружия для рабочих-повстанцев зимы 1905-го. Была и знаменитая железнодорожная забастовка 1905-го, что взорвала Россию и прямо повлекла её к восстаниям, причём изумительно организованная с помощью бизнесменов и чиновников. То есть всё это можно было повторить в начале 1917-го.

    Были, наконец, американские и европейские банкиры, что финансировали революционеров в России – и еврейских, и русских, и финских, и польских, и закавказских.

    Было и огромное недовольство всех бездарным и позорным правлением Николая Второго, презрение миллионов людей к самой царской семье. Будущий "великомученик" Николашка II действительно всех достал своей нерешительностью и шараханьями, своей истеричной женой, своими вечными перестановками министров, своей политикой удаления от себя действительно стоящих людей и назначениями на ключевые посты откровенных ничтожеств и хамелеонов.

    Но была и элементарная алчность верхов. Банальная страсть к наживе, что послужила запалом к революционной бомбе 1917 года. Алчность элиты, которая как бы связала воедино все прочие факторы, каковая породила и участие страны в ненужной ей войне, и все её тыловые мерзости, и надлом психики масс. Именно алчность верхов России сделала эти самые верхи пешками в руках английской разведки и западных банкиров. Именно она дала в руки внешним силам ключи к управлению российской "элитой": взятки и интеллектуальное влияние. Просто те же англичане всем этим умело воспользовались. Иногда даже "втёмную": пусть эти русские элитные дураки делают революцию, а мы её направим куда надо.

    Всем этим российским банкирам и промышленникам, думским политикам и земцам, генералам и дворянам, профессорам и редакторам газет казалось, что их идея с провоцированием революционного взрыва в воюющей стране великолепна. Война идёт к победоносному для России и Антанты концу и потому надо успеть устроить маленькую буржуазную революцию, покончив с самодержавием. И стать вождями-победителями. Тем паче что такие советы исходят от старших товарищей в Европе. Ну а до конца войны можно ещё и погреть руки на военных заказах. Дураки, они думали, что получится маленький управляемый взрыв, а рванула настоящая "атомная бомба".



    Анатомия одного заговора.


    Душой революционного заговора 1917 года выступили представители именно крупного российского бизнеса. Именно элитные бизнесмены, а никакие не большевики Ленина и не немецкий Генштаб.

    Высокопоставленные российские заговорщики, правда, не учли одного: революция в стране, ведущей тяжёлую войну, – это прямая национальная измена, за которую в любом обществе вешают или расстреливают. Ибо революция – всегда хаос и непредсказуемые последствия. Образно выражаясь, ядерный реактор, что идёт вразнос, как в Чернобыле. А особенно – революция в России с традициями её бунта, бессмысленного и беспощадного. Что мировая история учит: революция всегда выходит из-под контроля её инициаторов, превращаясь в разрушительное торнадо, каковое чаще всего убивает самих первоначальных революционеров. Но русская буржуазия оказалась слишком тупой, чтобы это предвидеть. Зато английские финансисты и разведка прекрасно всё понимали, а потому и подталкивали революцию.

    И когда сегодня я встречаю субъекта, что с пеной у рта кричит о том, что историческую Россию-де погубили жиды и большевики, сбросившие царя, что во всём виноват Ленин – немецкий шпион, то брезгливо отстраняюсь. Ибо считаю таких людей полными имбецилами. Историческую Россию предали прежде всего верхи этой самой исторической, православной и самодержавной России. Предали из-за своих алчности, гордыни и ограниченности. Но это так – к слову…

    Итак, заговор начал разворачиваться. Делу прекрасно споспешествовало то, что русский крупный капитал фактически создал в империи параллельный аппарат управления, ещё одну систему помимо легального государства – Земгор плюс Центральный военно-промышленный комитет.



    Торжествующие хамы семнадцатого…


    Земгор возник в 1915 году как объединённый комитет двух общественных организаций: Земского союза (вернее, Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам) и Всероссийского союза городов. Во главе Земгора стоял князь Г. Львов, видный русский масон. Обладая разветвлённой структурой (губернскими и местными комитетами), Земгор занимался, по сути, государственными функциями: организацией военного производства и снабжением армии военным, тыловым и медицинским имуществом, снаряжением и продовольствием. Аппарат Земгора состоял из отраслевых отделов (военно-технические, инженерно-строительные, связи, транспорта и др.) и отделов функциональных: счётно-контрольного, справочного, заказов, юридического и др. Состоял он ещё из Технического совета, чертёжного бюро и редакции "Известий Главного по снабжению армии комитета". В помощь основным подразделениям Земгора образовали множество комиссий, секций, совещаний. Были, к примеру, Комиссия по закупке станков в Америке. Или вот – Правление текстильных предприятий. Местными органами Земгора выступали областные, губернские, уездные и городские комитеты по снабжению армии (военно-промышленные комитеты).

    Словом, с одной стороны, то был аналог Российского союза промышленников и предпринимателей нынешней РФ и её Торгово-промышленной палаты. А с другой – настоящее параллельное правительство пополам с комитетом тогдашней олигархии. Это как если бы сегодня Абрамович, Вексельберг, Дерипаска, Потанин, Аликперов, Евтушенков и другие сколотили бы частный Комитет по экономическому развитию и торговле РФ, взяв на себя многие государственные функции.

    Называли себя активисты и работники Земгора интересно: земгусарами. С виду, конечно, патриотическая суперорганизация русского частного предпринимательства и всяческой элиты. Ну а на деле – структура, где были и мастера по части наживы на военных заказах, что поставляли государству боеприпасы и прочие припасы с накруткой цены на 100-300%, и всякие элитные "прозападники"-либералы, вознамерившиеся переделать Россию по чужим шаблонам.

    Параллельно с Земгором в том же 1915 году русская буржуазия учредила и систему военно-промышленных комитетов. Провозгласив своей целью создание правительства, ответственного не перед царём, а перед Госдумой, "вэпекэшники" создали 220 низовых комитетов, объединённых в 33 областных ВПК. Официально они создавались в помощь государству для планового распределения сырья и заказов по военным подрядам, своевременного их исполнения и установления цен. ВПК стали посредником между государством и частной промышленностью. До Февральской революции 1917 года ВПК получили от казны заказы на сумму около 400 млн руб., но выполнили менее половины. ВПК также участвовали в улаживании конфликтов между рабочими и предпринимателями (примирительные камеры).

    Естественно, появился и Центральный ВПК, что расположился в Петрограде, на Литейном проспекте. Главой ЦВПК стал видный масон, лидер партии октябристов Александр Гучков. Во главе московского комитета уселся миллионер Рябушинский. Именно Гучков стал одним из организаторов заговора, имеющего целью дворцовый переворот. Гучков терпеть не мог царскую семью, особенно погрязших в показной роскоши и взяточничестве великих князей, требовал запрета на их вмешательство в работу государства.

    Составляли все эти "земгоры" те же деятели, что до Первой мировой на каждом углу орали о взяточничестве и неэффективности государственных интендантов. Их аргументы точь-в-точь повторяют аргументы нынешних либерастов о том, что государство – плохой собственник, что нужно приватизировать и отдать на откуп частному бизнесу всё, что только можно. Но стоило либерастам начала XX века получить доступ к оборонным заказам, и они принялись работать ещё неэффективнее, чем государство, наладив схемы неописуемого воровства. Они, в тысячах газетных статей обличавшие воровство царских чиновников до войны, произносившие гневные речи с думской трибуны, начали мародёрствовать и наживаться так, что предшествующим чиновникам и не снилось. Масштабы воровства в Первую мировую превзошли воровство времён Крымской войны.

    Современный историк Василий Каширин поведал, как в январе 1916 года глава Московского городского союза Челноков рассказывал, что его организация, выполняя заказ на пошив трёх миллионов солдатских папах, используя казённый отпуск сукна, получила прикрой в размере 30 вёрст сукна. То есть было украдено тридцать вёрст ценной ткани. Таким образом, вышеупомянутый приём с прикроем использовали далеко не только советские цеховики, но и представители оппозиционной и вполне либеральной общественности: те люди, которые потом осуществили Февральскую революцию.

    Словом, работали Земгор и ЦВПК вовсю. Воровали так, что у царских властей глаза на лоб лезли от изумления. Государство попробовало навести порядок. С помощью генерала Дмитрия Шуваева стали наводить порядок в интендантском снабжении. Шуваев начал искоренять взятки при снабжении войск, его помощником стал сенатор Николай Гарин, который вскрыл огромные недостатки в армейском интендантстве в ходе ревизии 1908-1913 годов. "Земгусарам" прищемили хвосты. А тут ещё и Маниковский принялся громить "снарядную мафию".

    И вот, когда государство попробовало в конце 1916 года прекратить грабёж казны всякими земгусарами-поставщиками, отобрав у них заказы на производство снарядов, начали твориться вещи весьма странные. Об этом здорово написал Игорь Миловидов в статье "Изюм, мякиш и корка" ("Профиль", 1 сентября 2008 г.). Что может вызвать революцию? Ну конечно, перебои в снабжении городов продовольствием! Массы можно выгнать бунтовать угрозой голода. Тем паче что в тогдашней воюющей России, в отличие от Германии, не было нормированного снабжения населения по карточкам, как в Германии тех же лет. То есть государство в царской России не гарантировало продовольственное обеспечение граждан, как это делали европейские державы и сталинский СССР.

    Так вот: к февралю 1917 года Россия оказывается на грани продовольственного кризиса…

    Как пишет Миловидов, легальной базой переворота стали Земгор и Государственная дума, а также газеты, что либо принадлежали частным монополиям, либо были аффилированы с ними. Материальные средства для революционного заговора оказались почти неограниченными, политические и пропагандистские технологии – довольно изощрёнными. Да и железные дороги России были в руках заговорщиков. Добавим к этому списку ещё одно действующее лицо – Военно-промышленный комитет во главе с Гучковым.

    Почему-то именно в начале 1917 года железные дороги Российской империи стали работать так неважно, что продовольствие в города (и прежде всего в столичный Петроград) пошло с перебоями. Да так, что в феврале длинные очереди стали выстраиваться у магазинов в Петрограде, Москве и крупных промышленных центрах. Председатель Государственной думы монархист Родзянко отбил отчаянную телеграмму царю Николаю Второму.

    "Ваше Императорское Величество.

    …Положение России сейчас катастрофическое и вместе с тем глубоко трагическое… Со всех концов России приходят вести одна другой безотраднее, одна другой горше. Московский голова сообщает…

    Москва скоро совсем не будет иметь никаких запасов муки. Не лучше положение Петрограда… О провинции, на которую внимание власти обращено, конечно, в меньшей степени, и говорить нечего. Вот несколько характерных иллюстраций. По заявлению Уральского областного военно-промышленного комитета, Пермская губ. обеспечена запасами зерна только до половины марта, после чего запасы будут все истощены, и Пермской губернии, работающей на оборону, в апреле грозит форменный голод, ибо на рынке в марте и апреле хлеба не будет. Аналогичная картина наблюдается на противоположном конце России. В совет съездов горнопромышленников Юга России поступают сообщения, что многие рудники и заводы остались почти совсем без муки и находятся под угрозой настоящего голода… Дело продовольствия страны находится в катастрофическом положении…"


    * * *

    Телеграмма опубликована в журнале "Красный архив", том III (10), Москва – Ленинград, 1925 г., с. 69-70. Но я цитирую её по воспоминаниям сталинского наркома торговли РСФСР Д.В. Павлова. "Стойкость. Хлеб и война. Хлеб и мир". Москва, "Политиздат", 1981 г., с. 34.

    Примечательно, что сталинское руководство учло тот печальный опыт царской России. С началом войны 1941 года было сразу же организовано рациональное распределение продовольствия, с 18 июля введены карточки, систему коих создал нарком торговли СССР А.В. Любимов. (Над карточной системой и системой норм снабжения трудились две группы экономистов.) Повышенные нормы ввели для рабочих в металлургии, в добывающих отраслях, в химической и нефтяной промышленности, для работников паровозных бригад и т.д. С мая 1942 года вводится дополнительное питание для тех, кто перевыполняет нормы выработки – т.н. "второе горячее питание". Чтобы лучше обеспечить рабочих и инженеров, на заводах, шахтах и рудниках создали орсы – отделы рабочего снабжения. Орсы занимались подсобными хозяйствами, продукты от которых шли сверх снабжения по карточкам. При отраслевых наркоматах-министерствах создали управления рабочего снабжения – урсы…


    * * *

    Сегодняшние историки, как правило, – ярые антикоммунисты, убедительно доказывают, что на самом деле в феврале 1917-го провианта в стране хватало, особенно в глубоком тылу. В той же Сибири, к примеру. Мол, настоящий голод придёт в Россию только в 1918-м, уже при коммунистах. Так-то оно так – вот только почему-то подвоз по железным дорогам оказался из рук вон плохим. Крупные города и столица стали волноваться. Кто несёт за это ответственность? Земгор и, конечно, царский бюрократический аппарат. Судя по всему, крупный российский капитал и начал операцию саботажа, операцию по созданию продовольственной паники, каковая и должна была послужить началом революции.

    И действительно: к 29 января 1917 года в Петрограде вдруг оказывается только десятидневный запас муки и трёхдневный – жиров. Как говорится, "вот оно, вот оно – хунта поработала".

    Но одновременно продовольственные проблемы начались и в войсках! Они-то тоже снабжались нецентрализованно. Еду приходилось покупать за наличные на месте, у местных помещиков, крестьян и торговцев. Это приводило к тому, что армия буквально объедала прифронтовые губернии, тогда как в глубине страны продовольствие имелось.

    С началом войны царское правительство было убеждено: боевые действия недолго продлятся. А потому для солдат установило такие нормы снабжения, каковые не снились советским воинам ни в 1941-м, ни в 1985-м. И нынешние солдаты той норме только позавидовать могут. Хлеба царскому солдату полагалось 1230 г в сутки, мяса – 615 г, жиров – 106 г, сахара – 68 г, овощей – 256 г. Но с начала 1916 года пришлось урезать паёк по мясу втрое, по жирам – в 2,5 раза. К концу 1916 года сокращаются нормы по хлебу, сахару и крупе. Но и этот паёк не гарантируется: на местах продуктов нет, а из глубины России, несмотря на всякие министерства, земгоры и викжели, продовольствие к фронтам подвозится из рук вон плохо.

    Итак, продовольственные трудности к февралю 1917 года начались и в городах, и в войсках. Итог – трёхдневные перебои со снабжением Петрограда чёрным хлебом, и 8 марта (23 февраля по старому стилю) 1917 года в Петрограде вспыхнули забастовки. Начались погромы продуктовых лавок и магазинов. Стали возникать стихийные митинги, на которых вперемежку с лозунгом "Хлеба!" стали звучать и крики "Долой самодержавие!".

    Современный историк В. Шамбаров, "повёрнутый" на антисоветчине, пишет: мол, первоначальные стачки были организованы на немецкие деньги. У таких людей на всё один ответ – "немецкие агенты". За каждым утлом и под каждым кустом. Если верить таким антисоветчикам, к 1917 году у немцев в России было миллионов этак пять агентов, причём каждый – с десятком килограммов золота. Господи, да не было у немцев в 1917-м денег, Германия сама уже голодала! А вот у англичан деньги водились. И у американских банкиров тоже. К тому же в 1905 году русские заводчики, выбивая из царя конституцию и парламент, сами организовывали забастовки на своих предприятиях. Скорее всего, так было и на сей раз: Земгор и ЦВПК работали.

    Недавно молодой историк Куликов убедительно показал, что в ходе февральских событий 1917 года осуществлялся план, разработанный руководством Центрального военно-промышленного комитета во главе с Гучковым. Никакие не немецкие агенты, а они, круги абсолютно проанглийско-профранцузские, организовали "стихийные" волнения рабочих и солдат. Всё это планировалось ещё осенью 1915 года. Рабочих провоцировали на забастовки намеренным закрытием предприятий. Причём администрация занимала сочувственную позицию и даже платила рабочим вознаграждение за стачки. Каждому солдату, вовлечённому в военную организацию, платили хорошие денежки из "революционного фонда". Не туда ли пошли те самые 200 миллионов рублей, на которые недовыполнили военные заказы деятели гучковского ЦВПК? И денежки, что наварил на оборонных подрядах тот же Земгор? Их тоже прикажете считать немецкими агентами? Примечательно, что женские демонстрации 8 марта (по новому стилю), которые стали началом Февральской революции, начали не работницы с фабрик, а дамы из образованного общества, увлекая за собой простых фабрично-заводских баб.


    * * *

    "Эксперт", 3-9 ноября 2008 г., с. 78. Недавно я со смехом прочёл на интернет-форуме реплику одного идиота: "Все исторические шансы Россия потеряла в 1917 году, когда допустила торжество хамского отродья". Ну что ж, читатель, глядите, кто был главным хамским отродьем в те дни.


    * * *

    Уже на второй день умело спровоцированных русско-православными капиталистами и прочими "элитариями" волнений толпы стали нападать на городовых (полицию), переворачивать трамваи. Введённые в Петроград казаки не помогали полиции. Из толп стали звучать выстрелы по полицейским и по выведенным на улицы воинским частям. 26 февраля какие-то таинственные стрелки палили из гущи демонстраций по войскам. Провоцировали. В ответ по толпам открыли огонь солдаты Павловского и Волынского полков. Пролилась первая кровь, страсти накалились. А в казармы уже проникали агитаторы, которые упрекали шокированных произошедшим солдат одуматься и пойти вместе с народом…

    Царь же, торча в Могилёве, в ставке верховного командования, узнал о беспорядках в столице только на третий день. До того министр внутренних дел Протопопов дезинформировал императора.

    Но кто организовал этот бунт? "Интересно, что для революционных партий – эсеров, меньшевиков, большевиков – февральские события тоже явились неожиданностью…" (В. Шамбаров. "Белогвардейщина". Москва, ЭКСМО-"Алгоритм", 2004 г. С. 18). И вправду: Ленин торчал в Швейцарии, Троцкий – в Америке. Руководить действиями красных в России они физически не могли: не было тогда ещё ни Интернета, ни развитой телефонии, ни телевидения. Да и Ленин-то прибудет в Россию только 4 апреля.

    Таким образом, к коммунистам и прочим левакам все эти таинственные организаторы стачек, агитаторы и стрелки-провокаторы Февраля отношения не имели. Не были они и еврейскими магнатами. Тогда кем же они были? Немецкими шпионами? Не смешите нас. Перед нами деятельность именно русских высокопоставленных заговорщиков, их наёмников. Земгора. Центрального ВПК. Русского высшего генералитета.

    Только сами русские капиталисты, делая революцию и обладая миллионами, могли организовать всё это. Кому легче всего организовать забастовку на заводе? Да его хозяину! Благо опыт 1905 года уже имелся. И деньги у российских воротил были: они с бюджета на военных подрядах поимели сотни миллионов. Вот и резвились, сволочи. Очень, видать, им хотелось и власть захватить на волне революции и под конец войны самим себе дать жирные военные заказы. С рентабельностью в сотни процентов. Получается, что царское правительство само же профинансировало своих палачей – буржуазию, которая от прибылей на военных подрядах просто с ума посходила.

    Они думали, что устроили маленький "управляемый взрыв". А оказалось, сорвали с места лавину, что затем сметёт к чёртовой маме их самих. Старая Россия моментально полетела вверх тормашками: началась вакханалия убийств и насилия.

    Уже 27 февраля царское правительство попыталось распустить Государственную думу, но в тот день взбунтовались войска в Петрограде. Стали убивать офицеров. Вырвались на улицы. Хлынули в рабочие районы. Оказались разгромленными арсенал и оборонные заводы – рабочие добыли себе винтовки и патроны. Восставшие разбили семь тюрем и выпустили заключённых. Стали захватывать грузовики. Палили по чердакам, пугаясь якобы засевших там полицейских с пулемётами. Стали громить полицейские и жандармские участки. Начались поджоги зданий судов, Охранного отделения (жандармы), армейской контрразведки. Днём 27 февраля на защиту распускаемой Думы двинулись толпы мятежников, воинские части. Формируется двоевластие: Временный комитет по поддержанию порядка Думы и Петросовет. Царь вместо того, чтобы оперативно двинуться на столицу с верными войсками, перепоручает дело нерешительному старику Иванову, а сам на поезде едет в Царское Село – к семье. Он бросает ставку, выпускает все рычаги управления из рук. Но поезд с царём умело блокируется железнодорожниками – вплоть до опрокидывания вагонов.

    28 февраля волнения перекинулись в окрестности столицы. В Кронштадте убит начальник порта, началось избиение офицеров матросами Балтийского флота. Ну а 2 марта под давлением генералов – командующего Северным фронтом Рузского и начальника штаба ставки верховного командования Алексеева – царь дал согласие на отречение. Накануне ночью Рузский своей властью распорядился прекратить отправку войск для подавления мятежа в Петрограде. Глава Госдумы Родзянко сказал, что революционеры в столице ставят вопрос об отречении. Слова Родзянко были немедленно подхвачены начальником штаба ставки Алексеевым. В 10 часов утра он по своей инициативе разослал циркулярную телеграмму всем командующим фронтами, в которой, изобразив положение в Петрограде в самых чёрных тонах, просил их, если они согласны с его мнением, срочно телеграфировать свою просьбу монарху об отречении. К 14 час. 30 мин. ответы всех высших начальников действующей армии были получены.

    За отречение царя от престола высказались Рузский, великий князь Николай Николаевич, начштаба Алексеев, генералы Эверт, Брусилов и Сахаров, адмирал Непенин (Балтфлот). В этой компании, как вы понимаете, не было ни одного еврея и большевика. Зато масоны были. Например, Алексеев.

    Полчаса спустя кадет (конституционный демократ) Милюков объявил в Таврическом дворце (резиденции Госдумы) перед сборищем случайных людей об образовании Временного правительства. На возгласы с мест: "Кто вас выбирал?" Милюков отвечал: "Нас выбрала русская революция". Поздно вечером в Псков прибыли представители думцы Гучков и Шульгин. Последний – руководитель фракции ярых монархистов и к тому же завзятый антисемит. В двенадцать часов ночи ничтожный царь передал этим самозванцам текст манифеста об отречении в пользу великого князя Михаила. Ну а потом отрёкся и Михаил, и началась долгая и кровавая смута.



    Тотальное предательство.


    Сергей Кургинян на страницах газеты "Завтра" писал:

    "…Из дневника посла Франции в России Мориса Палеолога. Запись от 14 марта 1917 года (все даты у Палеолога даны по новому стилю, отречение императора Николая произошло 15 марта по новому стилю):

    "Великий князь Кирилл Владимирович объявил себя за Думу. Он сделал больше. Забыв присягу в верности и звание флигель-адъютанта, которое он получил от императора, он пошёл сегодня в 4 часа преклониться пред властью народа. Видели, как он в своей форме капитана 1-го ранга отвёл в Таврический дворец гвардейские экипажи, коих шефом он состоит, и представил их в распоряжение мятежной власти". (Палеолог М. Царская Россия накануне революции. Москва, 1996. С. 213.)

    Дворцовый комендант В.Н. Воейков в своей книге воспоминаний цитирует слова Кирилла: "Я и вверенный мне Гвардейский экипаж вполне присоединились к новому правительству. Уверен, что и вы, и вся вверенная вам часть также присоединитесь к нам. Командир Гвардейского экипажа Свиты Его Величества контр-адмирал Кирилл". (Воейков В. С Царём и без Царя. Гельсингфорс, 1936. С. 251.)

    Не называя Кирилла Владимировича, Аверьянов и Мультатули называют Керенского, Гучкова, Милюкова, Львова, Родзянко! Повторяю для совсем непонятливых: Гучков, Милюков, Львов, Родзянко могли изменить царю не в большей степени, чем Зюганов, Жириновский и, скажем так, Лимонов – Путину. Керенский сопоставим в подобном ряду разве что с Каспаровым. А вот изменившего Кирилла Владимировича в списке Аверьянова и Мультатули нет как нет! Об измене негодовать можем, а списочек-то расширить слабо. Надо сквозь зубы несколько имён назвать – и скорее к покаянию страны переходить, к покаянию народа, рязанского мужика (он, видите ли, предал!).

    Не потому ли, что он по совместительству является "царём в изгнании", прадедом нынешнего претендента на российский престол? Ведь игра в том, чтобы посадить нам на шею правнука обер-изменника, не так ли? Но для этого надо скрыть, что прадед не просто изменник, а обер-изменник. А также гипер-, мегаизменник и так далее. А как скроешь-то?

    На самом деле – и прежде всего – предал великий князь, командир Гвардейского экипажа Свиты Его Величества! У него в руках были войска. Он находился рядом. Он мог пасть в бою, отстаивая государя. Мог попытаться спасти государя (и члена своей семьи), вырвав его из рук тех, кто, арестовав монарха, повёл его путём гибели. Он что сделал?

    Вот свидетельство генерала П.А. Половцева, будущего главкома войск Петроградского военного округа в период премьерства Керенского: "Появление Великого князя под красным флагом было понято как отказ Императорской фамилии от борьбы за свои прерогативы и как признание факта революции. Защитники монархии приуныли. А неделю спустя это впечатление было ещё усилено появлением в печати интервью с Великим князем Кириллом Владимировичем, начавшееся словами: мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия потеряет всё. И кончавшееся заявлением, что Великий князь доволен быть свободным гражданином и что над его дворцом развевается красный флаг". (Половцев П. Дни затмения. Париж, БГ, 1925, С. 17-18.)

    Но, может быть, Половцев клевещет?

    Вот аутентичный текст интервью, которое великий князь Кирилл дал газете "Биржевые ведомости": "…даже я как великий князь, разве я не испытывал гнёт старого режима?.. Разве я скрыл перед народом свои глубокие верования, разве я пошёл против народа? Вместе с любимым мною гвардейским экипажем я пошёл в Государственную думу, этот храм народный… смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне… Впереди я вижу лишь сияющие звёзды народного счастья" ("Биржевые ведомости", 1917 год, No 16127 (вечерний выпуск), 9-22 марта, стр. 1).

    А вот ещё одно интервью (интервью, а не воспоминания, которые могут быть позднейшими измышлениями), данное Кириллом "Петроградской газете" по весьма пикантному поводу. А именно – по поводу ареста царской семьи: "Исключительные обстоятельства требуют исключительных мероприятий. Вот почему лишение свободы Николая и его супруги оправдываются событиями…" ("Петроградская газета", 1917 год, No 58, 9 марта).

    Теперь страна, народ должны каяться… А церковь?

    Мы что, совсем не знаем истории? Не знаем о призывах товарища обер-прокурора Н.Д. Жевахова к Синоду? Не знаем о телеграммах некоторых (только некоторых) отделений Союза русского народа, адресованных Синоду? И Жевахов, и эти самые немногочисленные отделения умоляли Синод найти слова для народа и этим поддержать рушащуюся монархию. Как же, поддержали!

    Уже 2 марта члены Синода признали необходимым немедленно войти в сношения с Исполнительным комитетом Государственной думы.

    4 марта на заседании Синода архиереи не скрывали радости по поводу наступления новой эры в жизни Православной церкви. В этот же день из зала заседаний Синода было вынесено царское кресло – как символизирующее порабощение Церкви государством.

    За редким исключением архиереи воспользовались определением Св. Синода от 7 марта и вычеркнули имя Помазанника Божия из богослужебных книг. В соответствии с определением вместо монарха стали поминать "благоверное Временное правительство".

    7 марта всем епархиям был разослан текст присяги новой власти (само наличие этой присяги кощунственно по монархическим критериям).

    И, наконец, в знаменитейшем (и позорнейшем с позиций белой монархической нормативности) Обращении Св. Синода от 9 марта говорится: "Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни… Доверьтесь Временному правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы. Святейший Синод усердно молит Всемогущего Господа, да благословит Он труды и начинания Временного российского правительства".

    Послание подписали ВСЕ члены Синода, включая митрополита Киевского Владимира и митрополита Московского Макария, которые считались крайними монархистами.

    Такой призыв церкви парализовал монархическое движение абсолютно. Понимаете? Абсолютно! ВСЕ пребывали в шоке. Шок ещё усилился к 12 июля 1917 года, когда Синод обратился с посланием к гражданам России, "сбросившей с себя сковывавшие её политические цепи".

    …Между прочим (так, к слову), когда в августе 1991 года Б.Н. Ельцину предлагали сдаться, то он сказал, что сдастся, если его благословит Патриарх. Патриарх через Руцкого передал, что он отнюдь не благословляет сдаваться, а, напротив, благословляет "стоять".

    …Вы помните фильм "Операция "Ы" и другие приключения Шурика"? Там есть знаменитая фраза: "Огласите весь список, пожалуйста!". Ну, так я и оглашаю…

    Первое место в этом списке у не названного по понятным причинам великого князя Кирилла Владимировича, чья семья особо усердствует по части необходимости общероссийского покаянства (так и хочется сказать "окаянства").

    Но есть и другие, кому вроде бы надо каяться больше, чем рязанскому мужику. Это великие князья Борис Владимирович, Николай Михайлович, Александр Михайлович, Сергей Михайлович, принц Александр Ольденбургский. Кто не изменил Николаю II, кроме генерал-адъютанта Хана Нахичеванского и генерал-лейтенанта графа Ф.А. Келлера?

    Кто не изменил, если изменили церковь, близкие родственники, двор, подавляющее большинство генералитета?

    И спрашиваю незнамо в который раз подряд: КТО ОТВЕЧАЛ В СТРАНЕ ЗА КАДРОВУЮ ПОЛИТИКУ? Ась? Не слышу! Кто назначал этих генералов-изменников? Silentium…

    Вы хотели увидеть хамов и жидомасонов, учинивших катастрофу 1917-го? Так смотрите же! Вот они…

    Таким был закономерный итог проворовавшегося монархического режима: от него отвернулись даже вельможи, даже самые близкие люди. И пришло к власти Временное правительство, состоявшее из всё той же коррумпированной во всех смыслах сволочи.

    "Верхушечные" революционеры без всякой помощи коммунистов моментально выпустили ситуацию в стране из-под контроля, началась смута. Как доказывает профессор Санкт-Петербургского университета Борис Миронов ("Эксперт", 8-9 ноября 2008 г., с. 78), после захвата власти февральские буржуазно-либеральные победители оказались совершенно несостоятельными. Эти болваны решили сделать ставку на архидемократию и ультралиберализм, на обеспечение "полной свободы". И это в условиях войны с опаснейшим противником! В то время как правительства всех воюющих стран, включая Англию и Францию, усиливали государственное вмешательство во все сферы жизни и ограничивали демократические свободы, Временное правительство начало децентрализацию и демократизацию местного управления. Никакие агенты германского Генштаба не смогли бы сработать на развал и дезорганизацию лучше, чем полоумная отечественная интеллигенция, одержимая идеями демократии, и шайка буржуа, рвущаяся к распределению бюджетных заказов.

    В рекордные сроки господа некоммунистические революционеры-февралисты умудрились между Февралём и Октябрём 1917 года полностью разложить армию, дезорганизовать экономику, расстроить денежное обращение, вызвать волну сепаратизма. Они полностью утратили центральную власть во всех вопросах, включая продовольствие, земельные отношения, общее и местное самоуправление, воинскую дисциплину и снабжение армии. Временное правительство не могло навязать населению свою волю, не желая применять силу, а иногда и не имея возможности её применить из-за разложения госаппарата.

    Как пишет Н.П. Ионичев, финансовое положение России было осложнено и тем, что под воздействием событий Февральской революции начался отлив денег за границу. Если для банков "бегство капиталов" служило главным образом удобным средством валютных спекуляций, то для отдельного капиталиста оно являлось мерой предосторожности от утраты своего состояния. На основании косвенных данных можно предположить, что утечка капиталов за рубеж составила не один десяток миллионов рублей.

    Наученное этим явлением министерство финансов 5 июня 1917 года в срочном порядке провело в правительстве закон о запрещении денежных переводов за границу. Однако деньги продолжали вывозиться из России, в основном через Финляндию и Харбин. Одной из форм "бегства капиталов" являлся тайный вывоз за границу золота, принявший довольно широкие размеры. В начале октября 1917 года министерство финансов констатировало недостаточность таможенных мер в борьбе с вывозом драгоценных металлов.

    Уже к маю 1917 года Россия оказалась на грани финансового краха. Английское и французские казначейства ещё более сократили обещанные кредиты. В отношениях союзников к революционной России сквозила не только неуверенность в прочности положения правительства, но и желание пересмотреть в своих интересах условия предоставления ей финансовой помощи. В этих условиях Временное правительство стало настойчиво добиваться получения займов в США.

    Продовольственный рынок стал разрушаться так быстро, что уже Временное правительство стало разрабатывать планы принудительного изъятия хлеба у крестьян – просто оно не успело реализовать сие намерение. Это пришлось делать уже большевикам. А так уже Временное правительство 25 марта 1917 года издаёт постановление "О передаче хлеба в распоряжение государственных и местных продовольственных органов, установив нормы установления на прокорм и посев". Именно оно – ещё до красных! – предписывало искать припрятанный крестьянами хлеб и отчуждать его в пользу государства по повышенной цене (то есть – за пустые бумажки, "думки" и "керенки"). 11 апреля 1917 года Временное правительство издаёт постановление "Об охране посевов", где зерно объявляется общегосударственным достоянием. Охрана урожая вверяется губернским, уездным и волостным продкомам. При этом обозначается механизм полного огосударствления хлебного производства – вплоть до обеспечения села рабочими руками, инвентарём и семенами. (Об этом пишет Купцов в "Мифе о красном терроре".) Словом, уже буржуазно-рыночные революционеры были вынуждены поступать по-коммунистически ещё до прихода красных к власти.

    Просто поразительно, как события 1917 года напоминают процесс гибели СССР в 1989-1991 годах.

    Примечательно сравнить действия всех этих земгоров и гучковых с тем, что в это же самое время делали немцы. Хотя в Германии уже был настоящий голод, число стачечников на 1000 человек населения в Рейхе был в 37 раз меньше, чем в России! Зато размеры воровства и "пиления бабок" на военных заказах в период временных правительств превзошли все мыслимые масштабы. Деньги переводились из России на Запад полноводной рекой.

    В итоге февральским революционерам, доведшим Россию до полного бардака, пришлось отдать власть большевикам во главе с Лениным и Троцким. А дальше была кошмарная Гражданская война. Нам известно, как Запад (особенно – англичане) всячески разобщал усилия белых генералов, как не давал им помощи (или давал её на грабительских условиях), как заставлял белых вождей признать суверенитет кавказских и украинских сепаратистов, как вёл дела с красными, рассматривая их как разрушителей страны.

    Как видите, далеко завели Россию продажность и корыстолюбие её правящей верхушки.

    Сегодня нас призывают рыдать над тем, как красные всех этих деятелей буржуазной России выгнали прочь, перестреляли и ограбили. Да вот только мне что-то по сему поводу не плачется. Ну никак! И прадеда моего раскулачивали (он свою пекарню имел), и у моей жены предок держал частную врачебную практику – и всё равно слёз нету…


    * * *

    Господи, как же тупа расеянская "демоинтеллигенция"! Открыв газету "Ведомости", читаю статью "Этика издержек" М. Трудолюбова и П. Аптекаря. Мол, как смеют нынешние историки называть Сталина суперэффективным менеджером? Мол, и без сталинских пятилеток с их насилием старая Расея развивалась быстрыми темпами. Типа, по подсчётам лаборатории исторической информатики МГУ (Т. Изместьева), за 1910-1913 гг. добыча угля в Росимперии выросла с 22 до 31 млн тонн, железной руды – с 5,2 до 9,5 млн т, выплавка чугуна – с 2,9 до 4,6 млн тонн. А в первую сталинскую пятилетку 1929-1932 гг. рост составил: в угле – с 35,4 до 64 млн тонн, железной руде – с 8,7 до 12 млн тонн, в выплавке чугуна – с 3,3 до 6,2 млн тонн. Дескать, без всяких сталинских жестокостей могли расти. Примерна та же аргументация у "светила" расеянской исторической науки Пивоварова.

    Господа! Той России, что в 1913 г. давала впечатляющие темпы роста, при Сталине больше не было: её взорвали сами русские правящие круги в 1917-м. Своими руками! А после была Руина, разруха, миллионы погибших – и 11 потерянных лет. Сталину пришлось поднимать страну из пепелища. Да, жестоко, в том числе и потому, что при– шлось преодолевать подлость и алчность, оставшиеся в "наследство" от самовзорвавшейся Российской империи. И при этом, господа аптекари-пивоваровы, уже в первую пятилетку сталинцы создали критически важные и качественно новые производства. Например, подшипниковое – при царе его так и не создали, подшипники импортировали…

    Так что ручонки прочь от Сталина, интеллигентщина! Вы пока не решили ни одной задачи, равной по сложности тем, что решил он!



    Рождение мифа о русской национальной неполноценности.


    Как вы думаете, читатель, неужели европейцы и американцы не видели того, что происходит в Российской империи в Первую мировую войну? Конечно же, видели и всё понимали. Видели они и то, как разлагается верхушка русского общества накануне войны. Аристократия Запада и втягивала разболтанную, раздираемую внутренними противоречиями Россию в ту войну с главной целью: использовать как пушечное мясо для сокрушения Германии и затем развалить Россию. Так же как и Австро-Венгрию, и Оттоманскую империю. Они расчётливо играли на низких вожделениях нашей клептократии.

    Видели это и немцы. Думаю, что они, глядя на мерзость в "элите" тогдашней России, пришли к выводу: все русские – недочеловеки и хамы. Ибо если так ведут себя русские аристократы, то что говорить о простом народе? Да и в 1941-м, поперев на нас, немцы считали: под напором нас, организованных и высокоэффективных европейцев, эти русские полуобезьяны рухнут. Ан нет! Они, как оказалось, напали на совсем другую державу – на Россию – СССР. Во главе не с вороватой низшей расой и венценосным ничтожеством, а с Красным императором – Сталиным.

    Все расчёты Запада на развал России в начале XX века сломали красные. Они смогли перехитрить Запад и не допустить развала России. Ну а потом сталинское крыло красных ребят сумело обмануть смерть и построить сверхдержаву. Настоящую, научно-промышленную, а не "зерновую" или "энергетическую".












    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх