Острова, острова, острова… Стадо белых коней Посейдона....

Острова, острова, острова…

Стадо белых коней Посейдона.

От земных вас корней оторвав,

Он свои навязал вам законы.

Возвращает преданий прибой

Чудеса, что ушли безвозвратно,

И как будто ведет за собой

В лабиринты времен Ариадна.

Рассматривая мифы об олимпийцах, мы узнали, что многие острова Восточного Средиземноморья фигурируют как места рождения или воспитания небожителей: Зевса, Аполлона и Артемиды, Гефеста, Афродиты, Посейдона, Гелиоса. Это бесспорное свидетельство древности островных культур, интенсивности этнических и культурных связей с Балканским и Малоазийским полуостровами, а также сирийско-финикийским побережьем. Мифы о героях Крита, Кипра, Эгины, Родоса, Феры, Эвбеи, Лесбоса, Саламина дополняют картину этих связей, давая немало материала для лучшего понимания этнических и культурных перемен во всем регионе применительно ко II тыс. до н. э. Многие народы, на материке давно исчезнувшие, в полисную эпоху проживали на островах, представлявших собой этнические заповедники.

Ко всему этому можно прибавить географическую и историческую близость Крита к Египту и Ближнему Востоку, наложившую отпечаток на его культуру и религию и нашедшую отражение в таком мифе, как похищение Европы, а также господство критян на морях, отразившееся в мифах о Тесее и Дедале.

Необычайное разнообразие и богатство мифического наследия Крита стало в какой-то мере понятно лишь после того, как археология освободила некоторые из неполной сотни критских городов от поздних наслоений. Такие Тесеи археологии, как А. Эванс, Дж. Пендлбери и Н. Платон, сделали для понимания критских мифов всего лишь за полвека больше, чем все их древние и современные толкователи за две тысячи лет. Крит, как незадолго до него Троя и Микены, стал почвой священного брака Мифа с Наукой, плодом которого явилась прекрасная ясноглазая Алетейя – Истина. И если еще в первой половине нашего века она, представшая в одеянии критской жрицы, молча показывала владения древних критских царей, то во второй его половине она заговорила на языке ахеян, и – о чудо! – уже начала произносить отдельные слова на языке «первоплеменной породы воинственных критян», или минойском языке, как его впервые условно назвал А. Эванс, по имени главного героя критских мифов.

Главным героем Крита был Минос, сын Зевса и Европы. Рассказами о его подвигах и злодеяниях переполнены произведения древних поэтов и историков. Уже в древности понимали, что одному герою не под силу столько свершить, и выделили двух Миносов: одного, владевшего островом до Девкалионова потопа, и другого – ахейского Миноса, пришельца с материка, считая их дедом и внуком. Но деяний этих Миносов не разграничивали. Мифы о Миносе (или Миносах) прошли в полисную эпоху через основательную переработку, в результате которой противником Крита стал афинянин Тесей, которому приписали уничтожение морской державы Миноса. Миф о другом афинянине, Дедале, бежавшем на Крит и ставшем там строителем лабиринта и пленником Миноса, отражает сложные религиозные и мифологические представления, на самом деле не имеющие никакого отношения к Афинам. Дедал – типичный критский бог лабиринта, подземного погребально-храмового сооружения. Приписанное ему изобретение воздухоплавания, очевидно, отражает его функции наделенного крыльями проводника душ мертвых, критского Гермеса. В образах Европы и Пасифаи нашли отражение религиозные представления древних критян о великой богине-матери как супруге бога Неба в образе быка. Древняя церемония священного брака богини (или ее заместительницы – жрицы) преобразилась в мифы о похищении богом-быком девушки и о противоестественной любви к быку, принадлежащему богу.

Остров Лесбос, прославленный именами его уроженцев – поэтов Алкея, Сапфо, историка Гелланика, философа Феофраста, – имел историю, уходящую в глубокое мифологическое прошлое. Предания о Ксанфе и Макарее отражают ранние этапы колонизации острова, а также появление первых писанных законов. Как законодатель Макарей – фигура, параллельная Миносу и Радаманту, царям Крита.

Мифы Кипра, третьего по величине острова Средиземноморья, характеризуют древние культурные, этнические и религиозные связи его обитателей с Передней Азией и Египтом. В середине II тыс. до н. э. киприоты пользовались линейным письмом, сходным с критским. На Кипре вплоть до полисной эпохи сохранялись города с финикийским населением.

Маленький островок Фера занимает в мифологии место, не соответствующее его величине. Раскопки Феры в 60-х годах прошлого столетия дали этому объяснение. Выявлено городское поселение бронзового века, уничтоженное гигантским взрывом вулкана, находившегося на Фере. Установлено, что это извержение вызвало гигантскую приливную волну, затопившую Крит и уничтожившую его древнейшую культуру, которую принято называть по имени царя Миноса минойской. Самым удивительным свидетельством древности островных мифов являются обнаруженные на Фере рисунки «допотопного» периода с изображением кораблей, входящих в гавань, и большой реки, на берегах которой растут пальмы. Это, бесспорно, Ливия. Не случайно миф объясняет возникновение Феры милостью ливийского Посейдона.

Крит Царица Крита

Покинув пещеру, Европа побрела по еле заметной тропе, которую ей указал тот, кто сменил облик быка и назвался Зевсом. На ней оставалось ее девичье одеяние, пахнущее морской солью, шею же холодило ожерелье из драгоценных камней как знак чего-то нового, неведомого. Европе еще не приходилось носить украшения, ибо мать, видя, как загораются у девушки глаза при виде содержимого шкатулки, наставляла:

– Царевну украшают не золото и драгоценности, а скромность.

Европа нащупала почти квадратный камушек и вслух повторила ранее неведомое ей название – «сарпедон». Ибо ей нравилась не только игра этого камня, но и его название, означающее на ее языке «утес спасения». Что имел в виду Зевс, выделяя этот камень среди других? Утес, где они вышли на берег после страшного плавания среди морских чудовищ? Или холм, на котором возвышается дворец невиданной на ее родине формы? Возлюбленный, прощаясь, велел ей идти туда, объяснив, что ее ожидает Астерий и что она станет его законной супругой и царицей острова, имя которому Крит.

Военный танец аттических юношей

Случилось так, как было решено и предсказано Зевсом. Астерий действительно ждал Европу много лет. Цари восьмидесяти девяти городов острова конечно же были счастливы отдать за юношу с сияющими, как звезды, глазами любую из своих дочерей. Но оракул Зевса на горе Иде поведал, что к царю явится с моря девушка в восточном одеянии с прекрасным ожерельем на шее и, став его женой, родит ему трех могучих и мудрых сыновей. Благочестивый Астерий покинул свой город Кносс и, поселившись на восточной оконечности Крита, терпеливо ждал.

Увидев Европу, он упал перед нею на колени и объяснился в любви. Затем, увезя чужестранку в Кносс, он никогда не спрашивал, из какого она рода и как попала на Крит, ибо оракул объяснил, что как только он проявит несвойственное мужу любопытство, супруга покинет его навсегда.

Завершили свой круг девять полнолуний, и у супругов родился первенец, которому отец дал имя Минос. Одновременно с этим все восемьдесят девять городов признали Астерия своим владыкой и принесли ему дары как царю. Не догадывался Астерий, что не случайно такое совпадение. Но Европа понимала, что это Зевс не забыл о своем сыне, которому суждено стать наследником Астерия. Второго мальчика, вскоре появившегося в царской семье, Астерий назвал Радамантом, по имени своего покойного отца. Могла ли возразить Европа и попросить назвать новорожденного в честь своего отца Агенором? Когда же родился третий сын, она сразу объявила, что его имя будет Сарпедон.

Настойчивость показалась Астерию странной, и он сразу же спросил, что означает это имя. Европа имела неосторожность объяснить, что это название драгоценного камня, и даже показать, как он выглядит. С тех пор в душе царя зародились подозрения. Он вспомнил, что в тот день, когда к нему пришла Европа, к берегу не причаливал ни один корабль. Если бы дева каким-то чудом добралась вплавь, на ней не могло быть ожерелья: оно бы смылось волнами. Следовательно, кто-то подарил его уже на Крите. Кто же был этот человек или бог, сделавший такой подарок? И чем его заслужила чужестранка, назвавшаяся Европой?

И стал Астерий, забыв предостережение оракула, засыпать супругу вопросами. Европа ничего не знала об оракуле, но, как любая женщина, она имела свои тайны и не хотела ими делиться.

Однажды, когда Астерий вернулся домой после битвы с напавшими на Крит пиратами, он не застал ни Европы, ни младшего сына. Напрасно он разослал по всему морю корабли, чтобы вернуть беглянку. Она исчезла бесследно. Привратник, которого обвинили в пособничестве похитителю, уверял, оправдываясь, что видел, как Зевс поднимал на небо Европу с мальчиком на руках. И когда уже все в это поверили, критский купец, вернувшийся из Ликии, явился во дворец с вестью, что видел Европу вместе с юношей, охранявшим любимую мать не только от бесчисленных женихов, но и от злых помыслов. Ликийцы называли юношу Сарпедоном.

Царь Минос

Незадолго до кончины Астерий назначил своим наследником Миноса. Пожелав убедиться в правильности выбора, престарелый царь вышел на берег и обратился к владыке тяжелогремящего моря с мольбой, чтобы дал он в качестве знака одобрения жертвенного быка. И выкинул Посейдон из морской глубины быка невиданной красоты, который вплавь добрался до берега и вышел на землю Крита [136].

Так стал Минос царем, оставив Радаманта не у дел [137]. При нем Кносс стал столицей всего Крита. Только два города отказались подчиниться Миносу.

Начал новый царь свое правление с того, что удалился на гору Иду, где Зевс продиктовал законы для его народа. Таким образом, Минос считался греками первым законодателем. О законах восточных царей в эпоху формирования мифов греки представления не имели [138].

В Миносе видели также первого обладателя военного флота, установившего владычество Крита на морях. Как обратили внимание ученые нового времени, мифы о завоеваниях Миноса приурочены к тем местам, которые назывались «Миноя». Такое место имелось и в Мегарах.

Рассказывали, что в Мегарах правил царь Нис, сын Ареса. У него на макушке имелась прядь волос того же пурпурного цвета, как и его царская мантия. Всем было известно, что царь умрет, как только лишится удивительной пряди. Знал об этом и Минос, мечтавший о завоевании Мегар. У Ниса не было сыновей, и после его смерти город легко было захватить.

Минос послал к берегам Аттики, с которой граничили Мегары, флот и вступил в переговоры с дочерью Ниса Скиллой [139], обещав ей великолепное золотое ожерелье, если она срежет у отца пурпурную прядь. Жадная Скилла ночью пробралась в спальню отца и, срезав у него волосы на макушке, поспешила к Миносу, чтобы обменять их на ожерелье. После этого она сняла массивную цепь, которой запирался вход в гавань. В гавань вошли корабли, и, захватив город, воины перебили его жителей. Скилла получила обещанную награду. Но недолго радовалась она своему приобретению. Минос счел справедливым, чтобы получила она воздаяние не только за помощь, но и за предательство. Привязав к корме своего корабля канат, он закрепил другой его конец вокруг поясницы предательницы и бросил ее за борт. Недолго барахталась Скилла в волнах – тяжелое ожерелье быстро увлекло ее на дно в назидание всем, кто ради блеска золота готов забыть о верности и чести.

Захвачен был Миносом и Кеос. Прибыв туда на пятидесяти кораблях, Минос обнаружил на острове всего трех девушек, царских дочерей. Оказалось, что за три дня до этого Зевс ударами молний истребил остальных островитян-тельхинов вместе с их царем за то, что они своим злым взглядом заколдовывали посевы. Минос поселил на Кеосе половину своего отряда. Оставил там наследника и он сам. Ведь его полюбила одна из царевен и родила ему сына.

Завоеванные земли управлялись многочисленными сыновьями Миноса, основывавшими там города. Беспрепятственно плавали корабли Миноса по всем морям и заходили в любой порт, как в свой собственный: к Криту же не мог пристать ни один корабль. За этим следил исполин Талос, несокрушимый, как все существа медного поколения, к которому он принадлежал. В его огромном теле текла кровь, подобная расплавленному свинцу. Трижды в день обходил он Крит побережьем по протоптанной медными стопами тропе и швырял в пришельцев огромные камни.

Была у Миноса и сухопутная армия, делившаяся на отряды в два-три десятка хорошо вооруженных воинов. Ими командовали его сыновья.

Участвуя в походах или проверяя свои многочисленные владения, Минос был редким гостем в собственном дворце, и его супруга Пасифая, дочь Гелиоса, полюбила то ли одного из могучих быков из стада своего отца, то ли быка, присланного Миносу Посейдоном. Во всяком случае, все сходились на том, что это был бык, а не человек.

Вернувшись после очередного отсутствия во дворец, Минос услышал о рождении сына и поспешил в покой царицы. Каковы же были его удивление и ярость, когда он увидел, что у новорожденного тело ребенка, а головка молодого бычка. Первым помыслом Миноса было убить уродца, но, подумав, что бык, вступивший в связь с его женой, мог принадлежать Посейдону, он не решился ссориться с владыкой морей. Минос стал искать мастера, который сумеет соорудить подземелье для подрастающего чудовища, получившего имя Минотавр.

К счастью, мастер появился сам. Это был афинянин Дедал, прославившийся как строитель у себя на родине, но вынужденный ее покинуть за совершенное преступление [140]. Показав Миносу изобретенные им в Афинах гончарный круг и циркуль, Дедал убедил царя в том, что с помощью многочисленных рабов он сумеет прославить Крит в веках.

Дедал знал, что никто лучше египтян не умеет строить дворцы и храмы из вечного камня. Его память хранила как самое удивительное из чудес сооружение с двенадцатью дворами и тремя тысячами покоев, которое он видел в городе крокодилов, что выше озера Мериды. Там в подземной половине находились гробницы жрецов и священных крокодилов, превращенных в мумии и завернутых в благоуханные полотна. Это сооружение египтяне называли лабиринтом, и Дедал решил, что построит для Миноса если не такое величественное, то все же подобное здание.

Кносская монета с изображением Минотавра и лабиринта

И возвел он в Кноссе лабиринт с подземельями, имеющими бесчисленное множество проходов и коридоров [141]. Такого не было ни в Микенах, ни в Фивах. Всего лишь один вход в лабиринт сделал Дедал, и не выбраться было из путаницы коридоров тому, кто оказался бы в его глубине. Минос приказал немедленно завести Минотавра как можно глубже.

Теперь он был спокоен за свою столицу и мог осуществить давний замысел порабощения всей Греции. Нашелся и повод для войны. Сын Миноса Андрогей, победивший в Панафинейских играх, вызвал чью-то зависть и был убит.

Весть о гибели сына застала Миноса на Паросе, где он приносил жертвы харитам вместе со своими четырьмя сыновьями, которым отдал остров во владение. Сбросив с головы венок, оборвав игру флейтистов, рванулся Минос к кораблям. Вскоре огромный флот окружил Аттику, обложив ее цепью кораблей, как вепря. В осажденной стране начались голод и мор потому, что, как были уверены все, Минос призвал своего отца Зевса покарать убийц Андрогея. Обратились афиняне к дельфийскому оракулу, и тот повелел подчиниться Миносу, приняв все его условия. Минос пожелал, чтобы афиняне присылали каждое четырехлетие на съедение Минотавру семь юношей и столько же девушек. От той позорной дани впоследствии освободил Афины Тесей.

Дедал и Икар

Примечания:

1

Гомер, "Илиада", 18, 481-489, пер. Н. Гнедича.



13

По множественности звериных признаков Тифон превосходит все териоантропоморфные существа не только греческой, но и китайской мифологии, где они особенно многочисленны. Нагромождение животных черт – скорее всего, художественный прием, имеющий целью представить в Тифоне воплощение всего многоликого хтонического мира и осмыслить его поражение как окончательную победу божественного порядка над хаосом.



14

Превращение богов в животных – попытка объяснения греками всегда поражавшего их почитания в Египте богов в образе зверей.



136

Быка этого, однако, Минос не пожертвовал Посейдону, выбрав в своих стадах для этой цели другого. И Посейдон наслал на своего быка бешенство, дав возможность проявить мужество сразу двум героям – Гераклу и Тесею.



137

В некоторых версиях мифов первым законодателем Крита называли Радаманта, а Минос рассматривался как его продолжатель. К нему возводили критский обычай клясться не именами богов, а собакой, гусем и платаном. При этом Радаманта считали сыном Гефеста.



138

Однако гора как место дарования законов присутствует и в восточных мифологиях (см., например, дарование законов Моисею на горе в Синае).



139

Поздние авторы отождествляли эту Скиллу с чудовищем Скиллой (Сциллой), с которым Одиссей столкнулся в западных морях.



140

Миф повествует, что он убил своего племянника, странным образом носившего то же имя, что и медный великан Крита Талос. Причиной преступления назвали зависть к таланту юноши.



141

На основании археологических данных и свидетельств древних авторов высказано предположение, что лабиринт получил название по двойному топору лабрису, использовавшемуся как ритуальное орудие при жертвоприношениях.

">







Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх