Дуэль без шансов на победу

De parientes mayores – так называли знатнейшие фамилии в Кастилии, главы которых всегда приглашались особым письмом в столицу будущей Испании для принесения присяги новому королю. С древнейших времен на севере испанских земель, в горной лесной местности на западной границе Наварры, в стране Басков, жил род независимых владетельных князей, бискайских графов Лопесов. Во второй половине XV века один из потомков этих графов, рыцарь Бертрам, сын Переса, сеньор де-Лойола-и-Оньес, владел двумя небольшими древними замками Оньес и Лойола, располагавшимися между двумя маленькими городками Аскоития и Аспетия в бискайской провинции Гвипускоа. Дону Лопесу покровительствовал кастильский гранд Антонио Манрико, герцог Нохара и граф Гревиньо. Рыцарь Бертрам был женат на донне Марианне Саес-де-Ликона-и-Бальда, дочери рыцаря Мартина Гарсии де Ликона и маркизы де-Бальда. Большая семья, в которой было четырнадцать детей, постоянно жила в родовом замке Лойола.

23 октября 1491 года у дона Бертрама и донны Марианны родился тринадцатый ребенок, мальчик. При крещении в церкви святого Себастьяна в городке Аспетии он был назван Иниго Лопес де Рекардо Лойола. Его крестный отец, отставной королевский казначей дон Хуан Веласкес-и-Квеллар, взял Иниго к себе. Все детство маленького Лойолы прошло в Аревало, древнем рыцарском замке Старой Кастилии. Этот замок был известным во всей Испании образцовым центром придворно-рыцарского воспитания, находившемся в самом расцвете. Дон Иниго обучался фехтованию, верховой езде, танцам, даже игре на мандолине, но систематического образования не получил, умел только читать и писать по-испански. В четырнадцатилетнем возрасте Иниго благодаря герцогу де-Нохара стал пажом при дворе объединителей Испании Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской, резиденция которых в начале XVI века находилась в Барселоне. Фердинанд Католик (1452-1516) был той сильной личностью, которые творят историю. После смерти своей жены Изабеллы в 1504 году король Арагона, Сицилии, Кастилии, Неаполя, победитель арабов в Гренаде, завоеватель Руссильона, Серданя и Верхней Наварры, стал первым королем объединенной Испании. Весь королевский двор стремился к рыцарской славе. Молодые рыцари любили красивое оружие и великолепных лошадей, их манили дуэли и любовные приключения, они стремились завоевать репутации храбрецов. Дон Иниго читал рыцарские романы, и много раз перечитывал знаменитого «Амадиса Галльского». Совершенный кавалер в блестящем дворе любезничал с дамами, писал любовные объяснения в стихах, пел нежные куплеты, играя на мандолине, ночью со шпагой в руке защищал свои ночные серенады от братьев, женихов и мужей прекрасных дам. Его считали любезным, честным, храбрым кабальеро, добрым товарищем, готовым на самопожертвование, очень тщеславным, высокомерным, вспыльчивым, эксцентричным рыцарем, счастливым с женщинами и уважаемым мужчинами. Современники оставили описание внешности двадцатилетнего Лойолы: «Он был хорош собой, имел широкий, открытый лоб, пламенные глаза, красивый римский нос, свежий цвет лица, крепкое и пропорциональное сложение и был среднего роста (один метр пятьдесят восемь сантиметров)». Его любимый рыцарский роман португальского писателя Васко де-Ловейра «Амадис Галльский» звал дона Иниго к рыцарским подвигам и воинской славе, для которой молодой рыцарь был готов пожертвовать всем, кроме чести. Дон Иниго гордился своей католической верой, посвящал романсы апостолу Петру и мечтал сразиться с неверными. Современники писали, что молодой Лойола обладал исключительной способностью заставлять людей делать то, что он хочет, и вести очень сложные переговоры. Дон Иниго в двадцать четыре года поступил в армию, куда его рекомендовал герцог де-Нохара. Дон Иниго быстро стал офицером, много времени тратил на систематическое изучение военного дела. Он доказал свое мужество и безумную храбрость в боях и походах, которые не прекращались во все царствование Фердинанда Католика, а его энергия и сообразительность принесли дону Иниго славу блестящего офицера.

В январе 1516 года скончался король Фердинанд и на испанский трон вступил его внук Карл I. Шестнадцатилетний юноша, через три годаа получивший в наследство от другого своего деда Максимилиана Священную Римскую империю германской нации, считал себя и на самом деле был самым могущественным монархом Европы, под скипетром которого находились Испания, Болеарские острова, Неаполь, Сицилия, Германия, Чехия, Голландия, Бургундия, Вест-Индия, Мексика и Перу. Немного ранее императора и испанского короля Карла V корону могущественной Франции получил наследник Людовика XII Франциск I. 13 августа 1516 года в Нойоне Испания и Франция подписали мирный договор, по которому спорная территория пограничной Наварры передавались королю Жану д’Альбре Наваррскому, тяготевшему к Франциску I. Две крупнейшие европейские державы стремились к расширению своих границ. Карл V и Франциск I начали ожесточенную войну, продлившуюся более двадцати лет.

В 1520 году Карл V решил овладеть спорными землями и объявил Франции войну. Резкими и быстрыми ударами из Кастилии и Каталонии испанские войска захватили Южную Наварру и король Жан д’Альбре бежал во Францию. Указом Карла V комендантом стратегического замка Памплона был назначен тридцатилетний капитан Иниго Лопес де-Рекардо Лойола.

Испанцы собирались атаковать северную Наварру, но с Пиренеев как с неба свалилась французская армия во главе с Андре де Фуа, маршалом де Л’Эпарра. В середине мая 1521 года французы осадили Памплону, имея вдесятеро больше войск, чем испанцы. Французы ворвались в город и защитники ушли в цитадель, в которой почти не было припасов. На военном совете в замке испанцы высказались за капитуляцию, но комендант Лойола подвел итог дискуссии по-своему: «Не сдаваться! Будем биться в рукопашную!» Красноречие отчаянного капитана произвело большое впечатление на всех кабальеро. На переговорах с французами, требовавшими сдать замок, дон Иниго заявил, что испанцы готовы биться со всей французской армией и живыми не сдвинутся с места: «Мы лучше погибнем под развалинами замка, чем запятнаем позорной сдачей воинскую славу Испании!»

На рассвете 21 мая французские мортиры пробили брешь в крепостной стене Памплоны. Когда густой дым и пыль рассеялись, в бреши во главе горсти испанских воинов стоял невысокий офицер с боевой рапирой в руке. После еще одного залпа брешь оказалась пустой. Под развалинами, как и обещал, с перебитыми ногами лежал гордый испанский капитан Иниго Лойола.

Французы оказали медицинскую помощь испанцам, большинство из которых были ранены. Полумертвое тело коменданта перенесли в один из уцелевших домов. Оборона Памплоны позволила Карлу V перегруппировать войска. Через месяц, 30 июня 1521 года, французская армия была разгромлена испанцами под Эскавором и вскоре Наварра пополнила владения короля и императора Карла V. О героическом коменданте, конечно, все быстро забыли.

Иниго Лойолу по горным дорогам на носилках долго несли в родовой замок. На консилиуме врачей хирурги решили, что ногу нужно опять сломать и вернуть кости на свои места. Две тяжелейшие операции, два новых перелома на поврежденных ногах не смогли вернуть здоровье дону Иниго. Хирурги говорили, что во время этой carneceria, резни, Лойола, только выпив как обезболивающее стакан вина, не произнес ни слова, не разу не вскрикнул, не показал своих страданий, только крепко сжимал кулаки.

Дону Иниго становилось все хуже и хуже, он уже не мог есть. Доктора, видя множество симптомов приближающейся смерти, посоветовали ему причаститься и исповедоваться. В ночь на день святых Петра и Павла врачи сказали, что если к утру не наступит улучшения, Лойолу можно считать покойником. Дон Иниго считал своим покровителем апостола Петра – утром наступило улучшение и врачи объявили, что смерть раненому больше не грозит.

Одна нога дона Иниго стала короче другой. О военной службе можно было забыть навсегда. Лойола много дней растягивал короткую ногу особыми устройствами, терпя жестокие мучения, но так и остался хромым. После многих месяцев мучений, лечения без анестезии дон Иниго постарел, волосы его поредели, на лбу появились морщины. Благородный кабальеро сильно изменился, внешне и внутренне.

Во время лечения дон Иниго попросил принести ему как можно больше книг. Любимым чтением испанцев были рыцарские романы Терульда, Ловейры, Вистаса. Славные рыцари странствовали по свету и по приказанию Дамы своего сердца совершали славные подвиги, исправляли несправедливости, защищали родину от мавров, а вдов и сирот от разбойников. Дону Иниго принесли и другие книги, в которых святые, ставшие духовными рыцарями, совершали подвиги из любви к Богу. Лойола несколько раз перечитал изданную в 1474 году в Страсбурге книгу картезианского монаха Рудольфа Саксонского «Жизнь Господа нашего Иисуса Христа, тщательно составленная из четырех Евангелий и Учителей, одобренных католической церковью». Книга, широко распространившаяся еще до изобретения книгопечатания, выдержала более четырехсот изданий. Иниго Лойола читал испанское издание, вышедшее в 1502 году в Алькале в переводе Амбросио Монтесино: «В небесной славе сам Иисус назовет нас иезуитами, то есть спасенными Его именем».

Второй заинтересовавшей его книгой стала «Flores sanctorum», «Цвет святых», перевод «Золотой легенды» доминиканского монаха Иакова Варацце, жившего в конце XIII века. Книга рассказывала о необычайных лишениях, которым подвергались аскеты-монахи для спасения души. Сильнейшее впечатление произвели на него многократно перечитанные жизнеописания знаменитых основателей францисканского и доминиканского орденов, живших в XIII веке: «Так делал святой Франциск, – так буду делать и я. Так поступал святой Доминик, – так буду поступать и я». Пойти босиком в Иерусалим, питаться одними травами, совершать подвиги покаяния, – сможет ли Лойола это сделать? Всю осень и зиму 1521 года дон Иниго размышлял над прочитанным, переписал «Жизнь Христа» и «Цвет святых», особо выделил оттуда все молитвы. Ночью во время бодрствования он ясно увидел образ Богородицы с младенцем Иисусом на руках. Видение было долгим. Позднее Лойола говорил, что на него снизошло живое утешение: «Утешением я называю всякое возрастание надежды, веры и любви и всякую внутреннюю радость, зовущую душу к небу и спасению, принося ей покой и умиротворение». Днем Лойола читал, писал, молился, ночью долго смотрел на небо и звезды, думал, размышлял. Он попросил слуг узнать о правилах приема в картезианский монастырь в Бургосе, о пути в Иерусалим. Романтик, которому предстояло начать новую, неизвестную жизнь, измученный страданиями, Лойола находился в удивительном состоянии. Во всем блеске духовной славы видел он подвиги святых Франциска Ассизского и Доминика, и хотел поспорить с ними в строгости жизни и лишениях. Идти босым, в дерюге, в Палестину, питаться хлебом, кореньями, пить воду, жить в пещерах, бичевать себя, спать на земле, совершить что-нибудь необыкновенное, чтобы заслужить уважение. Кого? Неба? Господа? Богородицы? А что, если создать орден духовных странствующих рыцарей, подражающих святым в их добродетелях и подвигах во славу Божью, но подражающих и рыцарям в мужестве и смелости. Дон Иниго Лопес де-Рекардо Лойола будет рыцарем Господа. Он вступит в ряды Его войск, будет питаться и одеваться, как Христос, переносить такие же тяготы и испытания, будет верно следовать за Господом, делить с ним все невзгоды и служить Ему. Рыцарское служение, но не королю, а Господу. Ему, Лойоле, понадобится все его мужество, вся его храбрость, вся его сила воли, его харизма. У него будет своя фаланга Иисуса, свое духовное, идеальное рыцарство без страха и упрека. Он совершит такие же великие подвиги, которыми прославились святые, он посвятит себя служению Богу. Зачем? К вящей славе Господней.

В конце февраля 1522 года дон Иниго отправился в город Наваррет к герцогу Нохара. Именно у Антонио Манрике де Лара, вице-короля Наварры и герцога Нохара капитан Лойола служил до своего ранения в Памплоне. Герцог предложил дону Иниго должность поручика в армии, но Лойола отказался и в одиночестве отправился к горе Монтсеррат. На этой горе в центре Каталонии, недалеко от Барселоны, на высоте более семисот метров над уровнем моря, находился знаменитый бенедиктинский монастырь, овеянный легендами, привлекавшими множество паломников. Святыней монастыря была статуя Богородицы, вырезанная в XII веке из черного дерева.

20 марта у подножья горы дон Иниго купил ткань, из которой шили мешки и попросил сшить себе из нее длинную одежду пилигрима. Он купил грубые сандалии, веревку вместо пояса, посох и флягу из тыквы. В течение трех дней, с 22 по 24 марта дон Иниго совершил генеральную письменную исповедь перед знаменитым монахом-отшельником Кланоном, который одобрил его желание совершить паломничество в Иерусалим. Как рыцарь, дон Иниго решил совершить «vetar las armas» – «обряд бодрствования над оружием», который обычно проводился в ночь перед обрядом посвящения в рыцари и состоял из омовения, исповеди, причащения и вручения меча.

В ночь на 25 марта, в канун праздника Благовещения, дон Иниго снял одежду рыцаря и оделся пилигримом. Он повесил свою боевую рапиру и кинжал перед алтарем Богородицы и провел один всю ночь в церкви в молитвах, стоя, или на коленях. Ночным бдением Лойола посвящал себя в свое новое рыцарство. С этого дня дон Иниго стал называть себя воином Иисуса Христа и рыцарем Пресвятой Девы.

Утром 25 марта новый духовный рыцарь спустился с горы и отправился пешком в Барселону, от которой ходили корабли в Иерусалим. В трех километрах от Монтсеррат находился маленький городок Манрес. В местном госпитале и странноприимном доме Лойола хотел занести свои ощущения в духовный дневник, который он стал писать почти ежедневно. Два дня в Манресе растянулись на десять месяцев, с конца марта 1522 до начала февраля 1523 года.

В Барселоне царила чума и морской порт был закрыт. Монополию на перевозку паломников в Святую Землю имели только корабли трех больших итальянских приморских городов. Из-за эпидемии чумы сообщение с Иерусалимом было прервано на неопределенный срок. Пилигрим Иниго Лойола остановился в манреском госпитале святого Луки, желая жить среди нищих и больных. Он отказался спать в постели или на соломе, только на голой земле. Иниго опоясал себя железной цепью и трижды в день публично бичевал себя ею. Трижды в день он молился в церкви в течение семи часов, читая историю Страстей Господних, питался хлебом и водой, по воскресеньям съедал немного вареных овощей. Из смирения и чтобы не быть узнанным, пилигрим Иниго отрастил волосы, бороду, ногти, огрубел и перестал заботиться о чистоте тела. Под холщевой одеждой он носил жесткую власяницу, добавляя к железной цепи пояс из очень колючих трав. В состоянии почти постоянного нервного возбуждения он стал галлюцинировать наяву. Выдерживать все эти тяжелейшие испытания Иниго было очень тяжело. Он стал сомневаться, сможет ли он выдержать такой крест в течение всей своей жизни. Иниго повторил в Манресе трехдневную генеральную исповедь. Он боялся, что Бог его не примет. Ему казалось, что вся его жизнь – грех и ничего нельзя изменить. Несколько раз к нему приходили мысли о самоубийстве. Позднее современники отмечали, что подобную и очень похожую внутреннюю душевную борьбу пережил и первый реформатор Мартин Лютер, бывший старше Иниго Лойолы всего на семь лет. Для Лютера могучей основой его учения стало Священное Писание. Лойола не очень впечатлялся догмами. Он разбирался в своей душе, о злом и добром в ней. При внушениях от доброго духа душа испытывает радость и утешение, при внушениях от злого духа – утомление и муку. Лютер не принимал никаких внушений и видений, Лойола жил во внутреннем созерцании, расцвеченном неуемными фантазиями.

К концу лета 1523 года Лойола потерял душевное равновесие. Он перестал радоваться и не находил успокоения в молитве, и тут же приходил в восторг. Иниго обратился за советом к пророчице Беате Манресской и услышал в ответ: «О, если бы Христос явился тебе!» Эти слова потрясли Иниго, у которого вырвалось: «Господи, я ничего не хочу делать, что могло бы оскорбить Тебя!»

Иниго Лойола решил подвергнуть себя более суровому испытанию. В полукилометре от Манреса, на скалистом берегу впадающей в Средиземное море реки Льобрегат, он нашел пещеру, куда с трудом можно было взобраться ползком по непроходимой тропинке через колючий репейник. В пещере Иниго бичевал себя, бил в грудь камнем, не ел по несколько дней, потом съедал плесневелый хлеб и коренья, когда чувствовал приближение голодного обморока. Иниго попытался лишить себя сна, сильно ослаб и часто терял сознание. Лойола сделался существом не от мира сего, потеряв чувство времени и пространства. Видения окружали его, который то боролся со злыми духами, являвшимися искушать его, то приходил в полный восторг от вида небесных чудес и явлений, то потрясенный падал в обморок после бесед с Богом. В манреской пещере в голове Иниго Лойолы начали складываться «Духовные упражнения», изменившие первого духовного рыцаря и давшие начало истории ордена иезуитов. Многие современники впоследствии заявляли, что написать такую могучую книгу без непосредственного содействия Бога было невозможно. Впоследствии десять долгих месяцев в Манресе Игнатий Лойола разделил на период покоя, период сомнений и борьбы, и период великих озарений и полного преображения. «Что же это за новая жизнь начинается сейчас?» – говорил будущий святой.

Однажды случайно прохожие нашли его в глубоком обмороке у входа в пещеру. Полумертвого от истощения Лойолу принесли в манреский госпиталь, где хороший уход вернул ему здоровье. Позднее Игнатий говорил, что в борьбе со злым духом он сумел не впасть в один из страшных грехов – грех гордости. Будущий святой в Манресе понял, что может одерживать духовные победы и преодолевать великие искушения силой молитвы: «Помоги мне, Господи, помоги! От тебя одного жду успокоения моего духа. Я не откажусь от руководителя, посланного Тобой, даже если это будет собачка, присланная руководить мною и успокаивать мою взволнованную душу. Я бы ей повиновался как своему господину и следовал бы за ней, как за путеводителем». Позднее первый генерал Общества Иисуса вспоминал, что Бог обращался с ним как школьный учитель с учеником, обучая и наставляя его. Иниго понимал порядок мироздания, таинство Евхаристии, тайну Святой Троицы, получал откровения Священного Писания.

Недалеко от Манреса над рекой Кардонер стоял очень древний монастырь Сан-Пабло-и-Вальдаура, подчинявшийся цистерцианскому ордену. В начале осени 1522 года пилигрим Лойола вдоль реки шел поклониться древнему алтарю. Он ненадолго присел лицом к реке, протекавшей внизу. Глядя в глубину, Лойола вдруг почувствовал, что постигает тайны веры. Внутренними глазами «он видел и узнавал множество духовных вещей, понимал все то в науках, что могло относиться к вере». Великое озарение открывало ему тайны бытия, которых он понимал множество. Лойола получил великую ясность понимания природы вещей и тайн веры и длилось это очень долго. Он стал глубоким психологом, изучившим иллюзии души, страсти сердца, мучения совести. Он знал, как излечивать больные души, и какое давать им образование. Он понял, какие ему нужны соратники и ученики. То, о чем он думал, думал, думал, вдруг приобрело строгие очертания, превратилось в четкую систему. Иниго Лойола встал с камня на берегу реки Кардонер другим человеком. Он понял, что пойдет на смерть за эту веру, которую он не только исповедовал, но и воочию увидел. Видения раскрыли ему тайны католических догматов и заставили их пережить. Лойола теперь мог входить в состояние особого возбуждения чувства и особого просветления разума. От озарения на реке Кардонер у него осталось чудесное впечатление, как будто тогда он был другим, иным человеком, с другим, иным умом. Лойола называл это событие «уроком катехизиса, данным самим Богом». Озарения приходили к Игнатию Лойоле всегда, когда ему было нужно принять важное решение. Сам первый генерал ордена иезуитов никогда не сомневался в реальности этих озарений. Он чувствовал, как перед ним раскрывается Небо, а Господь, Троица, Мадонна виделись ему во всем своем величии, силе, полноте и милосердии. Иниго Лойола продолжил работу над «Духовными упражнениями». Воображение духовного рыцаря стало жить среди католических догматов, и всецело подчинялось его жизненной воле и контролю его изощренного ума. Иниго Лойола становился тем, кем хотел быть, творил и формировал свое «я» по определенному идеалу. Первый духовный рыцарь имел необычную единственную в своем роде силу воли, командовавшую всеми эмоциями и чувствами. Эта сила воли дисциплинированно повиновалась ему и претворяла в образы и переживания все то, что занимало душу Иниго. Исключительное влияние его личности на современников, последователей и учеников основывалось именно на его страшной власти над своим «я». Он стал анти – Лютером, потому что не стал Лютером. Неожиданный характер будущего святого формировался в среде воинственно-религиозного воодушевления испанского рыцарства, строгой католической набожности Испании, глубокой религиозной мистики. Иниго Лойола взял из окружающей атмосферы то, что отвечало его природе и создал свое «я», использовав характер и силу воли. Сильная личность всегда казалась современникам таинственной, своеобразной и необъяснимой. Духовный рыцарь уже не сомневался в том, что должен защищать истинную веру, католическую церковь и папу, как непосредственного представителя Бога на земле.

Иниго часто говорил в Манресе со своим духовником, который убеждал его в том, что прославиться можно обращением в истинную веру язычников, а не строгими лишениями и самоистязаниями: «Ценнее всего проповедь, проникающая в сердце, и каждый язычник, обращенный в христианство, может считаться ступенью великой лестницы, по которой можно достичь неба». Для проповедования на востоке, для обращения неверных нужны здоровье и силы. Иниго отказался от своего строгого поста, привел себя в порядок, переоделся в одежду пилигрима. Он не будет простым паломником. Он станет миссионером. В середине февраля 1523 года Лойола пришел в Барселону. В середине марта он высадился в Гаэте и пешком пошел в Рим. Лойола обошел все святые места Вечного города, а в великую Пятницу 5 апреля на площади у Собора Святого Петра он находился среди тысяч богомольцев, которых благословил папа Адриан VI. В середине апреля Иниго из Рима пешком пошел в Венецию. В Италии свирепствовала эпидемия чумы. Люди прятались друг от друга, города закрывали ворота от мнимых и настоящих чумных. Иниго голодал и ночевал на сырой земле. В середине мая он незамеченным и без документа о состоянии здоровья прошел в ворота города на воде. Два месяца Лойола прожил в Венеции, ночуя на площади святого Марка, у дворца Бьянко Каппело. Там он встретил богатого и знатного испанца, герцога Андреа Гритти. Земляк помог ему, и после аудиенции у венецианского дожа Лойола получил бесплатное место на правительственной галере, в середине июля вышедшей из городской гавани на Кипр. На протяжении всего долгого пути он говорил, что непосредственно беседует с Господом, Иисусом Христом и Девой Марией. Иниго даже стал обличать экипаж корабля в неправедной жизни и только чудом не был высажен командой на необитаемый остров. В середине августа он благополучно сошел на кипрский берег. На корабле с паломниками Иниго в конце августа доплыл до Яффы. С караваном богомольцев 4 сентября первый духовный рыцарь вошел в Иерусалим. Иниго Лойола не раз посетил все места в святом городе, связанные с земной жизнью Спасителя. С 5 по 23 сентября пилигрим причащался у Гроба Господня, проходил Крестным путем, посетил Вифанию, Елеонскую гору, Вифлеем, Иордан, Гору Искушений, несколько дней оставался у потока Кедрон.

У Лойолы были рекомендательные письма к провинциалу ордена францисканцев на Святой Земле. Обитель представительства в Иерусалиме нуждалась во всем необходимом и могла содержать только несколько монахов. Через месяц из поездки по Палестине прибыл провинциал и принял Иниго. Он сказал, что знает о желании Лойолы проповедовать на Святой Земле, но дело это очень непростое. Многие приезжали с такими же желаниями в Иерусалим, но многие погибли, умерли от непривычного климата, были взяты в плен. Представительство ордена францисканцев всегда выкупало пленных христиан, но увеличивать их еще на одного романтика совершенно необязательно. Вообще, для проповедования на Святой Земле необходимо разрешение Святого Престола, а непокорных ждет церковное отлучение. Умный францисканец, очевидно понял, кто перед ним, и разговор затянулся. Провинциал проэкзаменовал собеседника и выяснил, что Лойола не знает арабского и турецкого языков, не имеет понятия о исламе и истории мусульманства. Когда выяснилось, что Иниго незнакомо слово teologia – научное богословие, разговор прервался. Упрямый баск сам увидел свое невежество. Провинциал прямо сказал ему, что предприятие Лойолы является чистым безумием, а уверения Иниго, что турки и арабы с божьей помощью поймут его испанскую проповедь, ничем не подкрепляются. Нужно быть не только достойным, но и знающим человеком, чтобы считать себя способным на такое высокое и важное дело, как обращение ко Христу неверующих. Пилигрим Иниго Лойола должен на корабле с паломниками вернуться в Европу! Тридцатитрехлетний испанец, не знавший ни одного слова по-латыни, должен изучить богословие и только потом проповедовать. 23 сентября из Яффы Иниго отправился на Кипр, куда прибыл в начале октября. В Венецию через месяц отплывали два корабля. Капитан большого венецианского корабля отказался везти паломников бесплатно, но их взяли на маленький кораблик. Через несколько часов после отплытия началась буря, и большой корабль разбился на кипрских скалах. Почти два тяжелых зимних месяца кораблик Лойолы носили морские волны, пока он не смог пристать где-то в Апулии. В середине января 1524 года Иниго появился в Венеции. Он принял участие в нескольких ученых диспутах, на которых ему опять сказали в глаза, что он круглый невежда, который для начала должен сесть за букварь.

В начале февраля Лойола пешком пошел в Геную сквозь две воюющие армии испанского короля и императора Карла V и французского короля Франциска I. Дважды его принимали за шпиона и чуть не расстреляли. Бывший офицер счел для себя унизительным идти безопасным кружным путем и шел через расположения войск, сторожевое охранение, штурмы и сражения и каждый день мог быть случайно убит. Лойола добрался до Генуи, где его очередной испанский знакомец посадил на корабль до Барселоны. В конце февраля 1524 года Иниго Лойола вернулся в Испанию.

Два года назад духовный рыцарь покинул родовой замок. Он прошел через многочисленные испытания, ужасные бури и тысячи опасностей. Что теперь ждет его, одинокого духовного рыцаря? Иниго хотел работать на благо людей, спасть души своих братьев во Христе. Но он не захотел стать ни кающимся паломником, ни монахом уже существующего ордена. Лойола понимал, что его цель – укрепить веру в Бога у европейских народов и с помощью этого стать славным продолжателем дела Франциска Ассизского. Он был не образован и действовал один. Ему необходимо стать ученым и собрать духовное братство, воинствующее во славу Божью – «Это нужно – значит, это должно быть сделано». Для спасения душ необходима теологическая подготовка. Иниго Лойола не хотел учиться в Италии, несмотря на то, что это была родина латыни. Он много раз слышал итальянскую поговорку: «Если испанцу нужно вбить в стену гвоздь, а молотка под руками не будет, то он заменит его своей головой и вобьет гвоздь в стену». Тупоголовый испанец не будет учиться в Италии. Он будет учиться в Испании и Франции. Лойола еще не знал, что учеба продлится десять лет и степень магистра свободных наук, означавшую диплом о высшем образовании, он получит, когда ему исполнится сорок пять лет. Для создания духовного братства воинов Христа и рыцарей Девы Марии дону Иниго Лопесу де Рекардо Лойоле останется всего двенадцать лет. Он знал, что теперь у него все получится и он все успеет. Предопределенное свершится.

Сразу по прибытии в Барселону Иниго Лойола сказал о своем желании учиться местной благотворительнице Исабель Росер и магистру школы Эстудио Хенераль Херонимо Ардеволю. Исабель обеспечила его всем необходимым для жизни, а бакалавр и руководитель кафедры грамматики Ардеволь согласился обучать его бесплатно. Весь 1524 год Ардеволь как репетитор готовил Иниго к учебе, в 1525-1526 годах был его особым учителем. Тридцатитрехлетний Лойола старательно учил грамматику и латынь в группе учеников, на двадцать пять лет моложе его. Добрые люди помогли ему советами, деньгами, одобряли и поддерживали его. Иниго просил учителя за нерадение и неуспехи наряду с другими наказывать себя розгами. Он привел Ардеваля в церковь святой Марии на Море, стал перед ним на колени и поклялся закончить учебу, какие бы препятствия перед ним не стояли: «Обещаю, что всегда буду слушать и учиться у Вас, пока в Барселоне у меня сеть хлеб и вода, которыми я могу обойтись». Учитель предложил Иниго перевести на латинский язык «Христианского воина» Эразма Роттердамского. Ему не понравилась книга знаменитого автора, который призывал реформировать церковь методами, к которым общество не было готово. Вместе с учебой Иниго проповедовал на барселонских площадях и его красноречивые выступления слушало все больше и больше народа. Страстными речами Иниго заставлял провинившихся искренно каяться перед Богом и исправляться на самом деле. Власти Барселоны почему-то не интересовались самозваным проповедником и не мешали его миссионерской деятельности. В портовом городе заговорили о суровом и благородном аскете нравственности и вокруг Лойолы постепенно сложился кружок ревностных последователей. У него появились четыре ученика – каталонцы Артиага, Каллист и Кацерес и француз Жеган. Учитель и ученики стали носить одинаково длинные кафтаны и шляпы серого цвета. На выступлениях Лойолы в барселонских домах некоторые экзальтированные слушатели падали в обморок. Для личного спасения души были необходимы строгий и аскетичный образ жизни и еженедельные исповеди и причастия. Для заботы о душах своих ближних постоянно проводились собрания на частных квартирах, где Иниго пытался морально влиять на слушателей речами, в каждой из которых разбирал одну из десяти божественных заповедей.

Когда закончились два года обучения в барселонской школе, учитель сказал Лойоле, что он весьма преуспел в учебе и может продолжать ее в высшем учебном заведении. Иниго проэкзаменовал доктор теологии, посоветовавший ему то же самое. С XI века в бурно растущих средневековых городах появились universitas, университеты, высшие учебные и научные заведения, которые вели подготовку многогранных специалистов, обладавших всей совокупностью знаний и культуры. Первые высшие светские школы появились в итальянской Болонье, французском Париже, английском Оксфорде и Кембридже, испанской Саламанке. Среднее и высшее образование не разделялось. Все средневековые университеты имели начальные школы, одновременно являясь и крупными научными центрами. Летом 1526 года Лойола и его ученики отправились в многолюдный, оживленный и богатый город Алкала-де-Генарес, который называли средоточием кастильской образованности. В 1498 году знаменитый кардинал и регент Кастилии во времена детства будущего испанского короля и императора Карла V Франческо Хименес-де-Чиснерос основал в Алькале университет. Две недели Иниго и его ученики жили подаянием и проповедовали в городе, пока управляющий алькальским госпиталем Богородицы Милосердной не дал им комнату и все необходимое для существования. Лойола и его товарищи поступили в университет, где начали изучать логику, метафизику, богословие. Преподаватели рассказывали студентам «Логические термины» Доминго Сото, «Физику» Альберта Великого, «Сентенции и изречения» Петра Ломбарского, содержавшие систематическое изложение всей схоластической теологии. Лойола и его ученики переселились в дом испанского дворянина Диего да Гиа, владевшего большой типографией. Иниго и товарищи стали обучать школьников катехизису. Ежедневно они ходили по улицам Алькалы, проповедуя и прося подаяние. Вокруг них стали собираться кающиеся, о них заговорили в городе. Многие обращали внимание на незнакомого босого студента в черном плаще и шляпе с широкими полями. Многие жители называли Лойолу святым и стали приглашать его в качестве исповедника, хотя он вообще не был священником. По доносу из Толедо прибыли члены инквизиторского трибунала. Четверых студентов задержали и допросили, по какому праву «люди в серых кафтанах» разыгрывали роли духовников, не имея никакого права на совершение каких-либо духовных действий, и зачем они проповедовали покаяние тем, кто этого совершенно не хотел. Иниго Лойола узнал, что на него донесли алькальские священники и монахи в беспокойстве потерять свои доходы. Само собой, качество и нравственное содержание проповедей местного клира были намного ниже и слабее проповедей студентов. Но это вообще никого не интересовало. Впоследствии Иниго Лойола, постоянно встречавший активное сопротивление католического духовенства и монашества, учитывая это при создании ордена иезуитов. Именно из-за этого неожиданного завистливого сопротивления общество духовных рыцарей получило такую гибкую и одновременно жесткую структуру. В Алькале будущий святой понял, что его жизнь и борьба за истинную веру может получить смертельный удар вовсе не от язычников и неверных, а от братьев-католиков и даже от руководителей Римской церкви. Лойола решил, что его противники будут узнавать о его ударах тогда, когда они будут их поражать. Теперь его противниками могли стать все, кто мешал Иниго работать во славу Господа.

Следствие вел толедский генерал-викарий инквизиционного трибунала. Он сразу понял, что Лойола не еретик и не сектант, а просто настоящий, но все еще невежественный католик, еще не способный быть ни священником, ни духовником. Через несколько дней с четверых студентов сняли обвинения в ереси и выпустили из тюрьмы. Инквизиторы вернулись в Толедо, а дело было поручено закончить викарию-заместителю местного епископа доминиканцу Фигероа. Через некоторое время он объявил Лойоле и его товарищам, что произведенное следствие и процесс не обнаружили никакой ошибки ни в их учении, ни в их образе жизни. Им запретили носить одинаковую одежду, поскольку студенты не были священниками, и выполнять религиозные службы. Лойоле и его товарищам было приказано вести себя как все прочие студенты. Иниго не сдержался: «Не знаю, какой толк в этих расследованиях? Зачем нам чинят затруднения, если мы не совершили никакой ереси?» Доминиканец спокойно ответил: «Нет, вы не еретики, но если вы учините ересь, вас просто сожгут». Лойола посмотрел на Фигероа и вдруг заявил: «Вас тоже сожгут, если Вы учините ересь!» Доминиканец так же спокойно напомнил Иниго, чтобы он не забыл обуться. 21 ноября 1526 года дело о несостоявшихся еретиках было закрыто, но Иниго Лойоле не пришлось долго учиться в университете Алькалы. В начале 1527 года Фигероа опять арестовал Лойолу и его учеников. Теперь обвинения были гораздо серьезней.

Наслушавшись рассказов Лойолы о его страннической жизни во славу Божью, две замужние дамы решили совершить пешком в нищенской одежде паломничества к Божьей Матери Гваделупской и к Жеанской Плащанице. Ночью доньи Мария де Вадо и Людовика Веласкес исчезли из своих домов. Алькала загудела.

Утром к дому Лойолы пришли альгвазилы и попросили его ненадолго пройти с ними. Через полчаса Иниго уже сидел в алькальской тюрьме. У Фигероа на столе лежали заявления мужей бежавших дам об их исчезновении. Родственники не знали, где их жены, но почему-то уверяли, что это дело рук Иниго Лойолы. Вся Алькала следила за разгоравшимся скандалом. Сорок дней отсутствовали две доньи, и сорок дней апреля и мая 1527 года Иниго сидел в тюрьме. Мать герцога Диего Макведа Тереза Карденас и бывшая кормилица сына Карла V Филиппа Алиенора Маскареньяс попросили выпустить Лойолу под залог, но Фигероа резко отказал. Иниго отказался от адвоката, объявив, что «Тот, ради любви к которому я сюда попал, вызволит меня, если захочет». Лойола узнал, что очередной донос на него написал профессор Алькальского университета Педро Сируэло, которому, очевидно, не нравился красноречивый студент. На допросах Иниго сказал следователям: «Вам следует знать, что эти две женщины много раз горячо убеждали меня в том, что они как странствующие рыцари хотят пойти по всему свету, чтобы служить нищим в госпиталях, но я всегда отговаривал их от этого намерения, поскольку дочь так юна и хороша собой. Я сказал им, что если они хотят навещать нищих, они могут делать это в Алькале, так же как и молиться перед Святыми Дарами». Дело принимало дурной оборот для первого духовного рыцаря, но на сорок третий день взбалмошные доньи вернулись домой из паломничества. Под присягой они подтвердили, что дон Иниго Лопес де-Рекальдо отговаривал их от поездки, и они не послушались его настоятельных советов. Фигероа освободил Лойолу, посоветовав ему не баламутить народ. Ему запретили проповедовать до окончания университета. В конце июня 1527 года Иниго опять пришлось отвечать на вопросы Фигероа. Следствие интересовали многочисленные обмороки слушателей выступлений Лойолы, а также его утверждения о чудодейственной силе, которую дает ему обет целомудрия, данный им еще в Манресе. Интересовались теорией Иниго о различии между смертными и искупаемыми грехами. Это не давало достаточного повода, чтобы осудить Лойолу за ересь, но 1 июня 1527 года в Алькале ощутимо запахло горелыми дровами костра инквизиции. Методы работы испанской инквизиции, разработанные недоброй памяти великим инквизитором Томласом Торквемадой, были широко известны, и дон Иниго Лойола решил пойти к архиепископу Толедскому Фонсеке. Первому духовному рыцарю казалось, что перед ним закрыли все двери для спасения заблудших душ, без всякой причины. В июле Лойола с товарищами вышел из Алькалы и пришел в Вальядолид, к епископу. Фонсека одобрил его решение продолжить учебу в Саламанке и дал денег на дорогу. Незадолго до этого архиепископ Толедский специально для помощи талантливым испанцам основал в Саламанке Старшую коллегию святого Иакова.

Саламанкский университет, лучший в Испании, был образован в 1215 году по указу короля Кастилии Фердинанда III Святого. Ученые крупнейшего европейского и лучшего испанского университета и научного центра в XIII – XVI веках перевели на испанский язык множество трудов гениев человечества, начиная с Авиценны. В Саламанкском университете действовала знаменитая школа эллинистов, изучавшая научное и духовное наследие Древней Греции.

В страшный период инквизиторства Торквемады несмотря ни на что саламанкские ученые, единственные в Испании, изучали гелиоцентрическую систему Николая Коперника. Лойолу и товарищей приняли в университет города, который справедливо называли «маленьким Римом».

В Саламанке с середины июля 1527 года Лойола с учениками учился, ухаживал за больными и проповедовал на улицах. Жители толпами стекались на его выступления, Лойолу опять приглашали в дома знатные люди. Местное духовенство и монашество очень расстраивалось и кто-то уже через десять дней после приезда четырех студентов написал на них донос. В конце июля доминиканский монах и викарий Саламанкского епископа Фриас посадил Иниго в тюрьму, приковав цепью к стене. Почти месяц доминиканские инквизиторы допрашивали Лойолу.

«Мы хотим узнать о вас поподробнее. Мы студенты, учились в Барселоне и Алькале. Что же вы проповедуете? Мы не проповедуем, мы беседуем с людьми о Божественных вещах. Если нас зовут, мы приходим. О каких же Божественных вещах вы разговариваете? Мы беседуем о разных добродетелях и хвалим их. Мы говорим о разных пороках и порицаем их. Вы не ученые, не священники, не монахи, а беседуете о добродетелях и пороках. Говорить об этом можно лишь от учености, или от Святого Духа. Вы не ученые, а значит, вы говорите от Святого Духа. Я не хочу больше говорить об этом. Но почему? Сейчас столько заблуждений, особенно от Эразма Роттердамского, обманувшего целый мир. Вы не хотите объяснить то, о чем беседуете? Отец! Я не скажу больше того, что уже сказал вам. Я буду говорить только перед своими настоятелями, которые могут обязать меня к этому. Ну что же, в конце концов, человеколюбие начинается с себя самого. Оставайтесь в тюрьме. Мы все равно добьемся, что вы заговорите».

Доминиканцы впоследствии говорили, что Иниго Лойола произвел на них сильнейшее впечатление. В тюрьму постоянно приходили монахи, чтобы посмотреть на первого духовного рыцаря. В ордене произошел раскол из-за решения о судьбе Лойолы и инквизиторы были вынуждены соблюдать порядок ведения следствия так, как было положено, а не так, как они это делали обычно. В этот момент Лойола отдал Фриасу свои «Духовные упражнения», которые прочитали многие доминиканские монахи. Три доктора богословия объявили, что в упражнениях нет ничего противохристианского, однако слог сбивчив и неясен, видна неопытная рука автора. 20 августа Иниго Лойолу судили и этот процесс продолжался три дня. Все присутствовавшие на процессе говорили, что Лойола отвечал так, что придраться было не к чему.

«Когда мысль является простительным, а когда смертным грехом? Как необразованный человек может это определить? Верно это определение, или нет, Господь рассудит. Если же вы считаете это неверным, осудите это. Не сыщутся в Саламанке такие кандалы и такие цепи, которых бы я не желал бы ради любви к Господу».

В ночь на 22 августа из тюрьмы из-за оплошности охраны сбежали все заключенные. Лойола и его товарищи остались в пустом узилище и это произвело сильное впечатление на весь город, в котором уже было много сторонников Иниго. 22 августа ему зачитали судебное решение: «Нет никаких ошибок в его жизни и учении. Он может беседовать о Божественном, но никогда не должен определять, какой грех смертный, а какой простительный». В ответ на оправдательный приговор, что само по себе было невозможным явлением в инквизиторском трибунале, дон Иниго Лойола ответил, что подчинится этому решению. Он во всеуслышание объявил, что не одобряет приговор, который не осудил его ни в чем. Ему просто заткнули рот и лишили возможности помогать людям тем, чем он может. Фриас заявил, что Лойола не еретик и его поведение добропорядочно. По окончании богословского факультета Саламанкского университета дон Иниго Лопес де-Рекальдо может проповедовать опять. Учить Закону Божьему он может уже сейчас. Доминиканский викарий очень внушительно посоветовал известному своим красноречием оратору продолжить учебу, поскольку Лойола совсем не искусен в риторике и легко может впасть в ересь. Взбешенный Лойола заявил во всеуслышание, что инквизиция непонятно почему выталкивает его из Испании, в которой не понимают его великих идей. Лойола заявил, что не останется в Саламанке. Суд закончился и его эхо самостоятельно пошло гулять по всей Европе. В начале 1527 года тридцатишестилетний Иниго Лойола оказался на испанском распутье. Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги рабу Твоему Иниго!

Лойола думал о том, чтобы вступить в какой-нибудь монашеский орден, но не из знаменитых, а находившихся в упадке и забвении, чтобы там претерпеть. Однако созерцательная жизнь была не для него. Иниго решил пойти учиться в Париж. В конце сентября 1527 года он вышел из Саламанки и в начале февраля 1528 года он прибыл в Париж. Столица Франции в начале XVI века славилась так называемой академической свободой для умственной деятельности, гарантом которой был сам король Франциск I. Ученики Лойолы с ним во Францию, воюющую с Испанией, не пошли.

Парижский университет был ведущим богословским учебным заведением в Европе. Само слово «университет», «universitas maristrorum et auditorum», «всемирное сосредоточие преподавателей и студентов», впервые было применено к Парижскому высшему учебному заведению. Устав Парижского университета, написанный английским ученым Курсоном, в 1200 году был утвержден французским королем Филиппом II. Со времен Карла V Мудрого университет в Париже стали называть «старшей дочерью французских королей». В 1252 году Роберт Сорбонн преобразовал богословский факультет Парижского университета в отдельное высшее учебное заведение, которое с гордостью стали называть «непрерывным галльским собором». Университет, имевший большие льготы и привилегии, с XIV века вмешивался в политические события во Франции и имел своих представителей в генеральных собраниях. Сорбонна всегда следила за чистотой католической религии, помогала Ватикану в борьбе с ересями. Во Франции изучение философской диалектики было объединено с богословием и под названием схоластики получило большую известность в Европе. В Париже начала XVI века преподавали светила науки Гомбо, Буханан, Говеа, Бюде, Латомус, Дантес, Ласкарис, Рамус, Саменьяк. С наступлением Реформации именно Сорбонна стала первой опровергать учение Лютера, Цвингли, Кальвина. В Парижский университет и Сорбонну со всей Европы стремились тысячи слушателей, желавших, правда, не только укрепиться в догматах христианской веры, но и ознакомиться с реформаторскими учениями.

Парижские профессоры проэкзаменовали тридцатисемилетнего Иниго Лойолу. Обучение в университете велось на латыни, и Лойоле было рекомендовано более основательно изучить латинский язык. Вообще, уровень его знаний, полученных в Испании, был признан элементарным. В Париже было много высших учебных заведений высокого уровня. В середине XIV века архиепископ Руанский Жиль Эслен де Монтегю основал в Париже Коллегию для изучения гуманитарных наук. Туда и поступил Иниго, которого во Франции стали звать Игнатием. Полтора года вместе с детьми Лойола изучал латинский язык и другие науки в парижской Коллегии Монтегю. Учиться было трудно, на саму учебу пришлось только шесть месяцев.

У Игнатия были деньги, собранные ему для учебы испанскими благотворителями. Он поселился в госпитале недалеко от Коллегии. Слово «hospitalis», объединяло в себе два значения – «странноприимный дом», в котором заботились о паломниках, и «больница». Свои деньги Игнатий отдал на хранение испанскому земляку, который их благополучно потратил. Милостыню испанцу в Париже подавали плохо, и из-за безденежья Лойола переселился в дальний госпиталь Святого Иакова в предместье Сен-Дени. Путь до Коллегии был долгим, а госпиталь закрывался рано. Игнатий был вынужден пропускать некоторые лекции, что сильно мешало учебе. Несколько часов Лойола тратил на дорогу, потом учился, потом просил подаяние, чтобы прокормиться. Несмотря ни на что, он продолжал работать над своими «Духовными упражнениями». Он видел, что мало преуспевал в изучении наук и не знал, что делать. Испанский монах посоветовал ему раз в год на два месяца ходить за сбором средств во Фландрию, где было множество благотворителей. Средств, там собранных, хватало на год, чтобы хоть как-то перебиться. Игнатий побывал во Фландрии весной 1529 года, осенью 1530 и осенью 1531 года, когда он побывал и в Англии. С 1531 года Лойола стал изучать философию и другие, как тогда говорили, свободные искусства, в основанной в 1460 году Коллегии святой Варвары. В январе 1532 года Игнатий Лойола получил диплом бакалавра свободных искусств, в марте 1534 года стал магистром. Осенью он уже изучал теологию. Современники и последователи отмечали, что отличительными чертами его характера были склонность к самым удивительным мечтаниям, стремление к самым невозможным подвигам и предприятиям, твердость воли в достижении поставленной цели.

Научные занятия и получение знаний Игнатий Лойола рассматривал как средство достижения поставленной цели – обращения язычников в христиан, христиан – в кающихся, презирающих все мирские соблазны. Об успехах Реформации Лойола в Испании слышать не мог, но во Франции многие профессора были заражены идеями Мартина Лютера.

Игнатий Лойола продолжал проповеди об умственной и телесной нравственности, на которые собирались массы людей. Однажды почти все студенты Коллегии оставили свои аудитории, чтобы послушать Лойолу. Профессора пожаловались ректору, требуя его высечь за бунт слушателей, но управляющий Коллегией святой Варвары особый совет монахов не стал этого делать. Три студента продали свое имущество, разделили деньги и поселились в госпитале святого Иакова, продолжая учебу. Это произвело большой переполох в Париже. Студентов не могли переубедить и с трудом вернули в университет, договорившись, что сначала они получат дипломы, а потом уже осуществят свои замыслы.

О Лойоле заговорили в Париже. Некоторые заявляли, что он сводит с ума школяров. Сам Игнатий совершил паломничество в Руан, до которого было сто шестьдесят километров. За два дня Игнатий дошел из Парижа до Руана, босиком, без воды и еды. По возвращении его вызвали в инквизицию. Доминиканский монах magister noster Ори выслушал Игнатия Лойолу, долго разговаривал с ним и отпустил с миром. У инквизитора было много других, настоящих проблем.

Реформаторское движение по изменению ситуации в Римской католической церкви быстро набирало силу. Угроза для Святого Престола была намного серьезнее чем еретические движения и сектантство III – V веков и духовно-монашеский кризис XII – XIII столетий. Реформаторские течения приняли массовый характер. В них отрицались церковная иерархия и вообще священство. Реформаторы заявляли, что спасти душу в католической церкви уже невозможно. Они стали отрицать церковные таинства, кроме крещения и причащения, мессы, обедни, представительство всех святых, их мощи, иконы, кресты, церковное убранство. Ярость почти всего лучшего, что было в средневековом обществе, справедливо вызывала продажа индульгенций, отпускавших прошедшие, настоящие и будущие грехи за деньги, без покаяния. Реформаторы осуждали церковные доходы, справедливо говорили, что следует слушать только справедливых священников и монахов, ведущих праведную жизнь, а таких людей в любые времена было немного. Священники и монахи давно не соблюдали обета бедности. Они представали перед обществом суетными, алчными, чувственными людьми, занимающимися только удовлетворением своих прихотей и желаний. Разлагавшееся духовенство и монашество давно не утверждало торжество христианской веры ни проповедями, ни праведной жизнью, ни молитвой, ни знаниями, ни собственным примером. Плати деньги и можешь считать, что христианские заповеди написаны не для тебя. Плати деньги – и греши, сколько хочешь. Плати деньги – и забудь про Священное Писание. Многие средневековые ученые, доктора, священники, монахи, даже сеньоры не были согласны с наплевательским отношением к христианству, а уж тем более никто не хотел жертвовать церкви, понимая, что деньги не пойдут ни на помощь бедным, ни на строительство школ, госпиталей, странноприимных домов. Во многих городах Европы реформаторы открыто говорили, что «церковь перестала способствовать их счастью».

Духовная дисциплина почти отсутствовала. В некоторых местностях слова «священник» или «монах» стали ругательством. Дух Реформации грозил ниспровергнуть всю католическую религию. Из северной Германии реформаторы перешли в Швейцарию, Скандинавию, Англию. Франция и Голландия рукоплескала мартинистам, лютеранам, кальвинистам, Италия слушала направленные против католичества речи. Падение Рима к 1530-м годам казалось неизбежным. Инквизиция свирепствовала только под сенью наикатолического испанского короля, но в других европейских странах ей развернуться, к счастью, не дали. Сам Игнатий Лойола на дух не переносил инквизицию, но решил посвятить свою жизнь борьбе с реформаторской чумой, наползавшей из Германии. Он не собирался негодовать и ужасаться, а хотел всеми силами бороться с ересью. Бесчисленные толпы монахов давно утратили влияние на сердца людей, не было веры и остальному невежественному, порочному и бесстыдному духовенству. Нужны были другие силы с другим духом для борьбы с Реформацией. Он, Игнатий Лойола, создает эти силы и станет их вождем. Целью его духовного рыцарства станет не только обращение язычников и усовещевание грешников. Он будет бороться с ересью. Его войско будет победоносно бороться с еретиками.

Игнатий Лойола понимал, что ему нужны воины, духовные рыцари, которые не только умерщвляли плоть и совершенствовались в аскезе. Ему нужны были настоящие бойцы, имевшие достаточно мужества и силы для борьбы с непобедимой до сих пор Реформацией. Они должны были следовать примеру апостолов, а основой их жизни и деятельности должны стать проповеди и миссионерство. Они должны стать для народов Европы откровением в христианстве. Им не нужна пышная свита и внешний блеск. Они должны под палящим солнцем, дождем, холодным ветром идти по всем европейским дорогам, наставлять заблудших и невежественных, будить у грешных людей почти заснувшую совесть. Духовные рыцари должны побеждать проповедников Реформации истиной, словом, примером, молитвой, глубокими знаниями не только богословия, но и философии, права, логики. Это должны быть образованные, культурные и непоколебимые люди, приходящие на помощь всем нуждающимся и дающие их душам небесный свет. Лучшие представители народов Европы, проникнутые искренней верой, должны пополнять ряды духовного рыцарства, находя в будущем ордене свой идеал. Он, Игнатий Лойола, найдет и подготовит таких людей. Он, Игнатий Лойола, создаст такой орден, который станет универсальным и могущественным орудием католической церкви. Он, Игнатий Лойола, станет всем для всех, чтобы приобрести сердца всех. Он, Игнатий Лойола, добьется того, что вера в Бога будет настолько велика, что человек не колеблясь уплывет в море на доске, если у него нет корабля, или лодки. Все его воинство никогда не будет почивать на лаврах: «Работающие в винограднике Господнем должны опираться на землю лишь одной ногой, другая уже должна быть приподнята для продолжения пути».

К 1534 году отчаянно-холодное и яростно-спокойное желание Игнатия Лойолы создать войско духовных рыцарей поддержали четыре испанца, португалец и швейцарец – Петр Фабер, Франциск Ксавье, Иаков Лайнес, Альфонс Сальмерон, Николай Бобадилья и Симон Родригес. Первым, кто принял идею Лойолы о духовном рыцарстве для обращения людей и борьбы с ересью стал швейцарец – савояр Петр Фабер, его товарищ по комнате и учебе. Сын бедных крестьян из небольшой деревни Вилларе близ Женевы, тихий, набожный, образованный и кроткий характером Петр Фабер вместе с Игнатием изучал философию в Коллегии святой Варвары. Игнатий объяснил Петру свои принципы, учил, как нужно бороться со своими недостатками – осторожно, не со всеми сразу, а преодолевая их один за другим. Точно так же, одну за другой, надо развивать свои добродетели, как можно чаще ходить на исповедь и причащаться. Петра Фабер, остроумный юноша с пылким воображением и уже посвященный в сан священника, увлекся необыкновенной идеей, твердо поверил в миссию Лойолы, стараясь проникнуть в тайны его Духовных упражнений. Сам первый духовный рыцарь, уже не был так стремителен, как раньше, он долго искал и выбирал соратников и учеников, привлекая их на свою сторону. Вторым рыцарем Лойолы стал Франциск Ксавье из хорошо памятной Игнатию Памплоны, знатный, любезный, одаренный человек, после университета ставший преподавателем философии в городе Бове, недалеко от Парижа. Фабер и Ксавье под руководством Лойолы в течение месяца делали весь очень сложный цикл Духовных упражнений. В 1532 году к Лойоле сами пришли романтик Альфонс Сальмерон и Иаков Лайнес, рассудительный юноша с умом старика, мгновенно ориентирующийся в теологии, дипломатии, логике. Очень начитанный Лайнес быстро понял выдающиеся перспективы задуманного Лойолой дела. Чуть позже к Игнатию присоединились неутомимый и пылкий Николай Бобадилья и высокомерный Симон Родригес. Всем первым духовным рыцарям было восемнадцать – двадцать пять лет. Они часто собирались у сорокалетнего Лойолы, проводя время в разговорах о борьбе с реформацией и о миссионерстве в Палестине, о победе христианской веры над язычниками без оружия. Впоследствии Лойола говорил, что его выбор первых соратников не мог быть умнее, лучше и счастливее. Все шестеро с увлечением слушали пылкого энергичного энтузиаста с железной волей. Лойола видел сам, насколько они религиозны и совестливы. В сорок два года Игнатий, по воспоминаниям современников и соратников, обладал какой-то сверхъестественной силой. Только он мог возбудить у молодых и умных студентов одного из лучших европейских университетов такой энтузиазм в пользу достаточно химерического предприятия. Шестеро первых иезуитов поверили Игнатию и шли с ним и за ним до конца своих жизней. Сохранилось описание сорокалетнего Лойолы: «В его фигуре не было ничего импонирующего. Он был худощав и не высокого роста. Его костистое лицо было скорее выразительно, чем красиво. Темные глаза смотрели, казалось, скорее, внутрь, чем наружу. Волосы сильно редели на широком и высоком лбу. Он несколько хромал и поэтому когда шел или стоял, обычно опирался на палку. Его костюм был всегда изыскано опрятен, но крайне прост. На его осанке всегда лежал опечаток уверенной в самой себе и сдержанной на словах grandezza прирожденного дворянина. Он никогда не смеялся и не шутил, никогда не терял своего почти торжественного спокойствия».

15 августа 1534 года к парижскому предместью Монмартр, у Сен-Жака, шли семеро человек, в простых очень узких черных кафтанах до пят, в черных кожаных башмаках, в черных шляпах с очень широкими полями. Этот день был праздником Успения Пресвятой Богородицы. Игнатий Лойола хотел, чтобы все члены его будущего ордена избрали Деву Марию своей Дамой и посвятили себя служению ей. Семеро спустились в подземную часовню, на месте, в котором 9 октября 272 года был замучен первый парижский епископ святой Дионисий. В мрачном и грубом подземелье серели голые и темные стены, неприветливые и молчаливые. Перед образами мерцали несколько свечей. На простом каменном алтаре стояла обезглавленная древняя статуя, держа в руках голову. Семеро встали перед алтарем на колени и помолились. Священник Петр Фабер отслужил торжественную мессу и причастил всех. Перед алтарем встал Игнатий Лойола и на евангелии поклялся отныне жить в целомудрии, бедности и послушании. Мы будем всегда и вечно, как духовные рыцари бороться за Божье дело, Пресвятую Деву и ее сына Иисуса. Мы посвящаем свою жизнь защите святой римской церкви и ее верховного главы папы. Мы посвящаем свою жизнь распространению истинной веры между неверующими. К вящей славе Господней! Ad majorem Dei gloriam!

За Лойолой клялись все шестеро. Ad majorem Dei gloriam! Они еще долго оставались в часовне, читая молитвы. На алтаре часовни сорокатрехлетний Лойола написал три большие буквы – J.H.S. – Jesus Hominum Salvator – Иисус людей Спаситель. Это означало, что семеро хотят посвятить свою жизнь Богу, стать «слугами Спасителя Иисуса». Эти буква стали девизом будущих иезуитов.

Семеро торжественно пообедали у фонтана Сен-Дени. Теперь они будут жить в одном доме, иметь общую трапезу. Они окончат учебу и посвятят свою жизнь уходу за больными христианами в Иерусалиме. Они будут обращать в истинную веру сарацин. Если же они не смогут туда добраться или там остаться, то пойдут в Ватикан к наместнику Господа на земле и будут служить папе в любом назначенном им месте, без условий и вознаграждения. Да будет так.

Игнатий Лойола продолжил изучать богословие в доминиканском монастыре в Париже. Остальные соратники также продолжали учебу. В конце зимы 1535 года Лойола был вызван в инквизицию и в который раз защитился от непонятных обвинений перед инквизитором Левеном. Он договорился с соратниками встретиться в январе 1537 года в Венеции – к этому времени все шестеро должны были завершить учебу, получить дипломы и стать священниками. Лойола назначил Петра Фабера главой Общества и 15 апреля 1535 года уехал из Парижа, в котором жил, учился, проповедовал более семи лет.

В конце апреля Игнатий Лойола приехал на родину, в Аспейтию. Он проповедовал, учил, разъяснял катехизис, разрешал споры, примирял соперников, основывал для бедных благотворительные фонды. Он побывал в родовом замке Лойола, встретился с братьями, но надолго там не остался и поселился в госпитале Магдалены. На его проповеди собиралась вся округа. По его просьбе местные власти запретили азартные игры, разорявшие многих людей. На его занятия с детьми, которых Лойола наставлял в христианском вероучении, приходило множество взрослых. Игнатий беседовал с людьми о грехах и распущенности, маловерии, безнравственности. Под его влиянием обленившееся местное духовенство было вынуждено более ревностно исполнять свои церковные обязанности. Впрочем, Игнатия назвали ханжой и предложили опять сделаться идальго, достойным своего рода. В ответ Лойола произносил проповеди под открытым небом, так как церкви уже не вмещали всех желающих его послушать. Современники писали, что его негромкий голос почему-то был слышен на расстоянии трехсот метров.

С августа 1535 года Лойола побывал в Обаносе, Альмасане, Сигуэнсе, Мадриде, Толедо, Сегорбе. Из Валенсии Игнатий морем прибыл в Геную, оттуда пешком через Болонью поздней осенью 1536 года пришел в Венецию, где стал ждать своих соратников. Лойола вел духовные беседы, давал свои упражнения. В декабре он познакомился с Джанпьетро Караффой, будущим папой Павлом IV, покровителем и создателем вместе с Каэтаном Тиенским ордена театинцев, монашествующих клириков.

Основатель ордена Каэтан Тиенский родился в 1480 году в Виченце в семье древнего дворянского рода. Он получил прекрасное образование, служил в Ватикане у знаменитого папы Юлия II. В 1516 году Каэтан Тиенский принял пострижение. Через три года он образовал группу священников и прелатов римской курии, в которую вошли шестьдесят человек. Эта группа собиралась в церкви святых Сильвестра и Доротеи и называла себя «Ораторией Божественной Любви». Священники совместно молились, готовили проповеди, обсуждали способы и методы борьбы с лютеранской ересью, спасения и обращения всех колеблющихся и неверующих. Он говорили о борьбе в Реформацией мирными способами. Каэтану Тиенскому и его группе начали подражать в итальянских городах. «Оратория» размышляла о причинах видимого и очевидного упадка церкви, считая, что это происходит из-за испорченности белого духовенства, которое перестало заботиться о спасении душ своих прихожан. Священники решили создать общество, которое будет реформировать жизнь, нравы и просвещение приходского духовенства, для возвращения ему апостольских добродетелей.

Каэтан Тиенский встретился с епископом Караффой Театинским, чья епархия находилась в Неаполитанском королевстве. Он предложил ему создать полумонашеский, священнический орден театинцев, целью которого будет не только созерцание и молитвы, но исправление нравов духовенства, для которого члены нового ордена должны стать примерами пастырской службы. Священники – театинцы принимали три монашеских обета бедности, целомудрия и послушания. Они совершали таинства и богослужения, для народа как обычные священники. Однако театинцы были освобождены от всех монашеских церемоний и обрядов, занимавших у монахов большую часть их времени. Они одевались в черную мантию, вместо монашеского капюшона носили берет, жили в частных домах. Во главе ордена театинцев, официально называвшихся «Конгрегацией клириков», встал епископ Караффа. Театинцам запрещалась личная и коллективная собственность, собирание милостыни. Орден принимал исключительно добровольные пожертвования. Из среды театинцев вышло много епископов и кардиналов католической церкви, они активно боролись против Реформации, но массовым это движение не стало.

Игнатий Лойола служил в Венеции в театинском госпитале, видел, как Караффа занимается со своими послушниками. Он часто беседовал с епископом Театинским. К тому времени Лойола уже видел свой путь борьбы с Реформацией, свой путь миссионерства, свой путь создания и деятельности духовного рыцарства. Лойола и Караффа часто спорили, отстаивая свои идеалы, методы и способы борьбы за веру.

В январе 1537 года в Венецию пришли все шестеро соратников Игнатия Лойолы. В Париже Петр Фабер нашел еще трех сторонников – швейцарца Леже, французов Кодюра и Бруэ. Девять духовных рыцарей специально шли из Парижа в Венецию через Германию, почти все население которой участвовало в спорах и диспутах о религии и догматах, несмотря на то, что не имело для этого соответствующих знаний и подготовки. Два месяца Петр Фабер с товарищами шли по Германии, одетые как простые странники, с посохами, котомками с книгами, распевая гимны и псалмы. Духовные рыцари вызывали лютеран на диспуты, открыто спорили о вере со священниками городов, через которые они проходили. Выпускники Парижского университета, знатоки диалектики, риторики и красноречия часто имели блестящий успех в религиозных спорах и диспутах с тяжеловесными немцами. Группа Фабера прошла через всю Бургундию, Баден, Вюртемберг, Баварию, Зальцбург и Тироль. Слава о них достигла императора Карла V, уполномоченный которого при святом Престоле отец Ортис рассказал о духовных рыцарях в Ватикане.

Поход группы Петра Фабера стал известным во всей Европе, в течение двадцати лет до этого слушавшей почти только реформаторских проповедников. Мартин Лютер своим примером наглядно доказал, что можно быть хорошим христианином и не признавать римского папу абсолютным владыкой совести и души каждого человека. К 1537 году от Святого Престола фактически отошли Англия, Швейцария, Франкония, Гессен, Бранденбург, Дания, Швеция, Норвегия. Реформаторы активно действовали в альпийских долинах, на берегах Рейна, в Пьемонте, во Франции, в Польше, в Наварре. Многие итальянские сеньоры учились богословию у Жана Кальвина. Реформация атаковала Рим, взяв Вечный город в плотное полукольцо. Реформаторы уже открыто проповедовали в римских церквях и их антикатолические речи справедливые и обличительные грехов римской курии слушали многие итальянцы. Ватикан терял почву под ногами, и его положение становилось все более и более сложным. Реформаторы повсеместно заявляли, что Святой Престол колеблется в своем основании.

Римский папа Павел III из дома Фарнезе назначил комиссию по изучению причин упадка веры, в которую вошли кардиналы Караффа, Контарини, Садолет, Поль, архиепископы Фрегозо, Алессандри, Джиберто, аббаты Кортези и Бадиа, одни из самых образованных и преданных Святому Престолу священников. Их доклад о причинах упадка и способах исправления веры был очень мрачен и намного превосходил в своей критике католической церкви все то, что говорили о ее недостатках, лютеране, цвинглиане, кальвинисты, англикане и другие реформаторы. Римский папа ужаснулся, читая почти три десятка главнейших злоупотреблений и недостатков духовенства и монашества, из-за которых Рим называли разнузданным лагерем бездельников, тунеядцев, развратников и преступников. Комиссия предложила поставить под строгий контроль поведение монахов, провести ревизию монастырей, погрязших в предрассудках и суевериях, категорически запретить симонию, торговлю церковными должностями, освободить духовенство от обета безбрачия, который не соблюдался и порочился внебрачным сожительством священников. Комиссия считала необходимым в корне изменить направление и сам дух университетского образования, подрывавшего авторитет католической церкви. Было признано запретить торгашеский произвол монахов, продававших индульгенции, называвшиеся отпустительными грамотами. Комиссия рекомендовала установить священникам и капелланам достойное жалованье, которое отвратит их от алчного мздоимства и лихоимства. Павел III несколько дней изучал доклад комиссии, предлагавшей грандиозную реформу Римской католической церкви. Кто будет ее проводить по всей Европе? Святой Престол прекрасно понимал, что нужны новые Франциск Ассизский и Доминик, нужны новые люди и их должно быть очень много. Ватикан был завален предложениями о создании новых монашеских орденов для борьбы с Реформацией. Часто предложения и уставы новых апологетов католичества были дельными и конструктивными, но далее этого дело почти не шло, или продвигалось очень туго. На борьбу с Реформацией поднимались сотни достойных праведников, но нужны были тысячи и десятки тысяч сторонников.

Духовные рыцари Лойолы прибыли в Венецию во время ее войны с Турцией. Корабли в Святую Землю не ходили, и Игнатий с соратниками в Иерусалим и Палестину добраться не мог. Десять будущих иезуитов стали ухаживать за больными в венецианских госпиталях святого Иоанна и святого Павла. В госпитале «для Неисцелимых» они ухаживали за такими больными, от которых можно было заразиться, мыли и перевязывали самых тяжелых пациентов. Духовные рыцари приобрели большую славу в Венецианской республике.

Игнатий Лойола начал проповедовать среди венецианцев, десять лет назад уже осмеявших его и во время возвращения из Иерусалима на площади святого Марка. На его призывы к покаянию собрались толпы венецианцев. Местное духовенство испугалось потери и так не очень больших доходов и на Лойолу посыпались доносы. Венецианские священники и монахи быстро собрали информацию о Лойоле, который был тут же объявлен бежавшим из Испании и Франции еретиком, несколько раз подвергавшимся инквизиторскому суду. Теперь он принес яд своего учения в Италию. Лойолу нужно арестовать и судить и пусть он молится, чтобы обошлось только тюрьмой. За Лойолу заступился епископ Караффа, уже назначенный кардиналом в Ватикан. Он ходатайствовал за Игнатия перед папским нунцием в Венеции Вералли. В день суда венецианские священники потребовали запретить Лойоле выступать в их приходах, поскольку он не духовное лицо, а отъявленный еретик, уже с позором изгнанный из Испании и Франции. Обвиняемый представил суду свои объяснения, Караффа их подтвердил, а Вералли вынес оправдательный приговор.

В апреле 1537 года за благословением Святейшего Отца на миссионерскую деятельность в Палестине и за разрешением рукоположения в священники для всех духовных рыцарей в Рим поехали уже известные Ватикану за поход по Германии Фабер, Ксавье и Лайнес, которые везли с собой рекомендательные письма Караффы и Вералли. В Риме им помог представитель императора отец Ортис, которого Фабер знал лично. Он помог Фаберу, Лайнесу и Ксавье получить аудиенцию у папы Павла III. Римский первосвященник благословил всех на миссионерский труд в Иерусалиме и Палестине и дал денег на дорогу. Духовные рыцари получили привилегию папы получать посвящение в священники у любого епископа в любое время. Радостные и счастливые посланцы вернулись в Венецию к Лойоле.

В Венеции находился епископ далмацкий и Лойола попросил у него рукоположить его и соратников. 15 июня 1537 года они стали дьяконами, а 24 июня – священниками. Палестина по прежнему была недосягаема и в ожидании кораблей Лойола предложил проповедовать и набирать новых членов в Италии. Духовные рыцари разделились и начали проповеди в Виченце, Тревизо, Бассано, Падуе, Вероне, Монфеличе, Верчелли. Одновременно, в один и тот же день и час, по всей Италии Лойола и его соратники вышли на площади, встали на возвышение, замахали руками и шляпами, привлекая людей. Они призвали людей каяться, презреть мирские блага, которые у реформаторов считались даром божиим. С пылким красноречием и горячим воодушевлением они проповедовали против ересей, волнующих католический мир, против распущенности духовенства, против равнодушия властей. Духовные рыцари производили сильное впечатление. С июля по сентябрь проповедовали они в Италии. Местные священники пробовали над ними насмехаться и соратники Лойолы воочию увидели тяжелое состояние католической церкви. Сам Игнатий проповедовал в Неаполитанском королевстве, в Альбанетте, под стенами знаменитого аббатства Монте-Кассино, в области Терра ди Лаворо. Спокойный, мягкий, просто одетый, но непреклонно стойкий и пламенно красноречивый, Лойола следил, руководил и направлял деятельность своих соратников. В сентябре 1537 года все духовные рыцари собрались в Виченце, чтобы совместно размышлять о будущем своего общества, о его названии, о методах и способах борьбы с ересями. Они видели, что Римская католическая церковь, сам папа находятся в величайшей опасности, религия и вера рушатся, и необходимы срочные и кардинальные перемены. Необходимо идти в Рим, к папе, сказать ему, что мы решили собрать большое войско духовных рыцарей, все силы которого должны быть отданы первосвященнику, обращены на борьбу со всеми врагами Ватикана. С восторгом духовные рыцари, которых с Лойолой уже было тринадцать, приняли его предложение создать «Compagnie Jesu», «Дружину Иисуса», «Фалангу Иисуса» – братство, орден Христовых воинов: «Мы соединились под знаменем Иисуса Христа, чтобы бороться с ересями и пороками, поэтому мы образуем Товарищество Иисуса». Их полк, их войско будет называться по имени своего командира. На собрании в Виченце было решено, что Лойола, Фабер и Лайнес пойдут в Рим, а остальные пройдут по всей Италии, проповедуя и набирая людей в свое товарищество. Они не малочисленный кружок проповедников, но войско Иисуса, со своей программой и будущим уставом.

В конце октября 1537 года Лойола, Фабер и Лайнес из Альбанетты отправились в Ватикан. В середине ноября в двух километрах от Вечного города в церкви Ла-Сторта у Игнатия Лойолы было видение. Он молился Богородице и просил поместить его рядом с Ее Сыном. Вдруг что-то переменилось в его душе и Лойола ясно увидел, как Бог Отец поместил его со Своим Сыном, и Игнатий, даже не усомнился в этом. Лойола очень долго не выходил из церкви и Фабер с Лайнесом стали волноваться. Наконец Лойола вышел с сияющим и вдохновенным лицом, и сказал, что он сейчас удостоился разговором с Богом, который явился ему со своим Сыном, и будет покровительствовать Фаланге Иисуса. Лойола смог сказать Христу о своей преданности и Господь произнес: «Romae tibi propitious ego», «В Риме я буду благоприятствовать тебе».

Игнатий Лойола сказал Фаберу и Лайнесу, что видел закрытые окна. Нас ждет серьезное противостояние, нам нужно непрестанно быть начеку. Нас будет любить народ и уважать папа, но мы будем иметь много противников среди сильных мира сего. Это не помешает нам, потому что мы будем действовать мудрее недоброжелателей. Нас ждет еще один инквизиторский суд, но он будет последним.

Осенью 1537 года представитель императора Карла V знаменитый профессор и доктор богословия отец Ортис представил Игнатия Лойолу римскому папе Павлу III. После часовой беседы папа одобрил его предложение создать общество Иисуса для борьбы с ересью и разрешил будущим иезуитам проповедовать во всех римских церквях. Лойола сказал, что новые рыцари обойдут весь мир, поражая еретиков словесным мечом, исправляя возникающее зло, возвращая церкви ее блеск и величие. Игнатий избегал говорить слово «орден». Он знал, что в Ватикане очень нерасположены к созданию новых орденов, которых появлялось множество и они быстро показывали свою совершенную бесполезность. Петр Фабер и Иаков Лайнес получили профессорские кафедры Священного Писания и схоластики в духовной коллегии Дела-Сапиенца. Лойола сам вызвался проповедовать и исправлять нравы римлян.

Лойола, Фабер и Лайнес поселились в римском доме испанского идальго Квирино Гарцони, недалеко от церкви Тринита-деи-Монти. Кардиналы Контарини и Караффа предложили Игнатию составить устав нового ордена, который должен быть не похож на предыдущие уставы, иначе папа никогда не утвердит его.

Весной 1538 года, во время Великого поста Лойола в течение месяца в Монте-Кассино давал Духовные упражнения отцу Педро Ортису, а затем вернулся в Рим. К маю все духовные рыцари собрались вокруг него. Ежедневно Лойола проповедовал в церквях, часто в храме Богоматери Монтсерратской. Каждый член Фаланги Иисуса получил свою часть города, в которой резко и беспощадно обличал еретиков. О духовных рыцарях заговорили в Риме с уважением, называя их безупречными людьми.

В мае 1538 года все духовные рыцари собрались в доме Гарцони в Риме. На заседании Фаланги Иисуса Игнатий Лойола выступил перед соратниками:

«Небо закрыло нам путь в Землю Обетованную с той целью, чтобы отдать нам весь мир. Немного нас для такого дела, но мы увеличиваемся и начинаем формировать войско. Однако никогда отдельные члены не окрепнут в достаточной степени, если между ними не будет общей связи. Поэтому нам необходимо создать устав для семьи, собранной здесь во имя Бога, и дать не только жизнь новорожденному обществу, но и вечность. Так как духовные рыцари Богом предназначены для духовного завоевания мира, то является бесспорно необходимым составить из них воинство, которое могло бы существовать до конца света. Решено – создать орден. Не может быть сомнения в том, что новому ордену обещано бессмертие, потому что Бог Отец и сам Иисус Христос говорили со мной об этом. Думаю, орден нужно назвать Общество Иисуса. Это наивысшее из всех имен божественным образом было мне внушено еще во время моего уединения в Манресе и недавно у Рима подтверждено, когда Бог Отец приобщил меня к Своему Сыну. Поэтому, дорогие братья, нам нечего искать другого названия».

Соратники Лойолы верили его озарениям, принимавшимся за истину. Они одобрили название ордена «Общество Иисуса», данное свыше. Днем иезуиты проповедовали, а часть ночи посвящали созданию структуры и иерархии нового ордена, продумывали основы его устава. Кроме обетов бедности и целомудрия члены ордена будут давать обеты послушания. Во главе ордена будет стоять избираемый пожизненно генерал, облеченный неограниченной властью.

Проповеди духовных рыцарей привлекали все больше и больше народа. Низшее духовенство завидовало иезуитам и жаловалось в Римскую курию, что неизвестно откуда взявшиеся «черные кафтаны» – так называли в Риме соратников Лойолы – мешают их служению. Что касается римских монахов, то многие из них пришли в ярость, узнав, что Игнатий создает новый орден. Против Лойолы выступили доминиканцы и августинцы, доходы которых значительно упали и «трапеза их оскудела». Они жаловались, что неизвестно откуда явились какие-то бродяги, которые хотят отнять у них последние крохи. Религиозные проблемы, борьба с реформаторами, спасение души монахов и духовенство совершенно не интересовали. Надо погубить Лойолу и его товарищей! Причем тут вера, когда мы хотим вкусно есть и сладко спать. По всему Риму пошли слухи, что Лойола и его соратники очень опасные люди и тайные приверженцы Мартина Лютера. Был распущен слух, что одна знатная незамужняя римлянка, духовником которой был Франциск Ксавье, вдруг забеременела. Лойола легко доказал, что его друг здесь ни при чем, но это было только начало травли.

В Риме большие толпы народа своими проповедями собирал монах августинского ордена Аостино. Лойола критиковал его выступления, назвав их лукавыми и снисходительными. Диспут Аостино и Лойолы, который смотрела и слушала половина Рима, с блеском выиграл Игнатий. Тут же, в июне, власти получили несколько доносов о том, что Лойола – еретик, осужденный инквизиторским судом в Алкале, Саламанке, Париже и Венеции. В этих городах его изображение было сожжено на ауто-да-фе, потому что сам виновник бежал. Лойола потребовал у губернатора Рима вызвать всех доносчиков и предъявить доказательства его преступлений. В присутствии губернатора и папского легата доносчики признались, что не могут сказать ничего дурного ни о нравах, ни о жизни духовных рыцарей. Губернатор отказался проводить расследование, но о доносах говорил весь Рим и Лойола потребовал провести разбирательства. Папа был в Ницце, где мирил испанского и французского королей. Только в начале осени 1538 года он вернулся в Рим, и Игнатий Лойола встретился с ним в летней папской резиденции Фраскати. Судебное следствие началось. В Рим из Алькалы, Саламанки, Парижа, Венеции прибыли инквизиторы Фигероа, Фриас, Ори и Вералли, которые на суде подтвердили, что Игнатий Лойола не еретик, и на всех судах был оправдан. 18 ноября 1538 года суд Рима торжественно оправдал Игнатия Лойолу. Доносчики во главе с августинцем Аостино были изгнаны из Вечного города. Через несколько дней они появились в Женеве, где выступили уже как враги католицизма. Очевидно, в Швейцарии их трапеза уже не была столь скудной, как в Италии.

В доме Квирино Гарцони, который благородный дон подарил Обществу Иисуса, члены ордена теперь встречались постоянно, проводя частые заседания. Было единогласно решено просить папу дать согласие на учреждение их ордена, несмотря на то, что Павел III был вообще против создания новых монашеских орденов, предлагая всем желающим вступать в уже существующие многочисленные монашеские конгрегации и объединения. Римская курия ссылалась на постановление Четвертого Латеранского собора 1215 года и Второго Лионского собора 1274 года, запрещавших образование новых монашеских орденов. Запрет, впрочем, нарушался папами, если они видели, что новые подвижники принесут пользу католической церкви.

20 ноября 1538 года Игнатий Лойола и его товарищи объявили, что предоставляют себя в распоряжение папы, в соответствии с Монмартрской клятвой 15 августа 1534 года. Они переехали в дом Антонио Франджипани, где прожили почти два года. Количество духовных рыцарей постоянно росло. 25 декабря 1538 года, в полночь, отец Игнатий Лойола совершил свою первую мессу на престоле Яслей Господних в церкви Санта-Мария-Маджоре.

Лето 1538 года было неурожайным. Начавшаяся суровая и беспощадная зима надолго осталась в памяти итальянцев. Начался голод и холод. Бедняки десятками замерзали на улицах и площадях итальянских городов. Все духовные рыцари ходили по Риму, подбирали замерзающих и обессиленных от голода людей и относили в дом Гарцони, ставший большим приютом. Спасенных отогревали, кормили, поили, давали теплую одежду и немного денег. Все деньги Общество Иисуса, все пожертвования, которые собирал Лойола, шли на спасение людей. Весь богатый Рим жертвовал Лойоле и его соратникам, спасавшим сотни и тысячи бедных римлян. Зимой 1539 года весь Рим знал, чем занимаются будущие иезуиты. Простой народ любил и уважал духовных рыцарей. И знать и беднота постоянно превозносили Игнатия Лойолу, получившего благодарность и признательность папы Павла III.

Мартин Лютер назвал Рим «Вавилонскою блудницей». В Германии Вечный город по-другому уже не называли. Все реформаторы указывали на Рим пальцем, встречая одобрение даже в тех странах, где католицизм процветал. Это было справедливое обвинение. В Риме господствовала и процветала безграничная распущенность. Многие, у кого были средства, женатые и холостые, молодые и старые, духовные и миряне, имели содержанок. Это даже не скрывалось, этим гордились. Рим ежегодно посещало множество иностранцев, что также привлекало в Вечный город множество куртизанок. Не лучшим было положение и в других итальянских городах. Павел III неоднократно хотел прекратить этот скандал в столице мира. Созданная Святым Престолом комиссия кардиналов еженедельно заседала несколько месяцев, но найти средства прекратить зло не могла. Кто-то из кардиналов обратился к Лойоле, и вдруг все изменилось.

Игнатий, известный и гениальный проповедник, обратился к самым знатным и богатым римским дамам с просьбами о пожертвованиях на строительство монастырей и приютов для кающихся грешниц. Лойола попросил римлянок принять звания покровительниц монастырей. Это было очень почетно и весьма благожелательно воспринималось обществом. Пожертвования были очень большими, а потому собралась очень значительная сумма. На эти деньги очень быстро и под жестким контролем духовных рыцарей были построены монастыри и приюты, главным из которых стала великолепно отделанная и украшенная Обитель святой Марии. Лойола запретил превращать эти заведения в настоящие монастыри. Он прекрасно понимал, что их будущие обитательницы должны иметь право уйти, если им не понравится. Силой никого не удержишь. Послушниц не подстригали в монахини, они не давали обеты и не подчинялись уставам. Никаких стеснений, никаких насилий над человеческой волей не было. В своих проповедях Лойола пригласил публичных женщин в построенные им монастыри и они туда пошли. Весь Рим собирался смотреть на роскошные и пышные процессии, устраиваемые отцом Игнатием.

Впереди процессии шли красивые дети, несшие курительницы с благовониями и бросавшие в толпу цветы. За детьми шли три человека громадного роста с тремя огромными знаменами. На первом знамени были изображена Богородица, на втором рубинами были вышиты буквы J.H.S., Jesus Hominum Salvator, девиз ордена иезуитов, на третьем знамени изображалась кающаяся грешница, на голову которой три ангела надевали венец мученичества. За знаменами в узких черных кафтанах до пят и в черных широкополых шляпах с загнутыми вверх краями шли отец Игнатий и его товарищи. За ними шли кающиеся грешницы, но не в печальных серых покаянных одеждах, а в белых кисейных платьях в жемчужных ожерельях и с цветами в голове. В конце процессии шли новые духовные рыцари, неся розовые венки и смиренно опустив головы. Вся процессия громко пела гимн Veni Creator Spiritus.

Перед домами знатных римлян и покровительниц, давших благотворительные деньги, процессия ненадолго останавливалась, и весь Рим узнавал о христианских поступках хозяев зданий. Это было очень почетно, и многие старались помогать этому предприятию Общества. Публичным женщинам понравились эти процессии, они увлеклись ими и все монастыри и приюты быстро заполнились. Монастыри для кающихся грешниц начали строиться по всей Европе.

Отца Игнатия прославляли всюду, рассказывая, что он обратил к покаянию и благочестию множество римских публичных женщин. Вся Европа говорила, что римский разврат кончился и папе больше не грозил скандал, так вредивший Ватикану. Об Обществе духовных рыцарей, бескорыстно спасавших множество голодных, холодных и грешных людей, заговорили не только в Риме. Реакция отца Мартина Лютера на сделанное отцом Игнатием Лойолой неизвестна, но Рим больше не могли называть «Вавилонской блудницей». Теперь это была ложь.

В 1539 году Петр Фабер подготовил первый документ, в котором содержались сведения о том, как создавалось Общество Иисуса. Постоянное обращение к молитве, проведение духовных упражнений, помогающих определить цель жизни, личные и общественные размышления о послушании, как основе существования Общества Иисуса, настойчивость и многие способы познания Божьей воли, о которых говорится в документе, создавали у первых иезуитов твердую уверенность в том, что образованию их ордена способствовало Провидение. «Собеседование первых отцов» дошло до нашего времени:

«В конце поста, когда приблизился час расставания и мы были должны распрощаться и расстаться, а именно к этому были устремлены все наши помыслы: как можно скорее достичь той цели, которую мы себе поставили и о которой так долго размышляли, и чего так пламенно желали, – мы решили собираться в продолжение тех дней, которые оставались до нашей разлуки, и обсуждать между собой смысл нашего призвания и правило жизни.

Мы сделали это несколько раз. Среди нас были французы, испанцы, савояры, кантабрийцы. Наши мнения расходились относительно нашего устроения, и у всех нас был лишь один помысел и одно желание – «познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная», соответственно сути нашего призвания. Однако несколько разноречивых мнений было высказано наиболее пригодных и действенных способов делания как для нас, так и для нашего ближнего. Однако не стоит удивляться тому, что эти разноречивые мнения были высказаны среди нас – слабых, нестойких людей. Ведь и сами апостолы, князья, столпы святой Церкви и прочие достигшие совершенства люди, с которыми мы не достойны сравниваться даже в наименьшем, расходились во мнениях, а порой даже противоборствами. Они оставили писания, в которых содержатся разноречивые мнения. У нас тоже были разноречивые мнения, и мы желали и старались обрести путь, свободный от каких-либо препятствий и, шествуя по нему, принести жертву всесожжения нашему Богу таким образом, чтобы наша суть, личности уступили место Его хвале, Его чести, Его славе. В конце концов все вместе мы решили и постановили предаться, с большим, чем обычно рвением, молитве, покаянию и богомыслию и со всей возможной тщательностью, все оставив, «возложить на Господа заботы наши». Мы уповали на то, что Тот, Кто столь благ и щедр, не отказывает в благости благоразумия не только всякому человеку, умоляющему Его в смирении и простоте сердца, но даже дает ее «всем просто и без упрека». Он не оставит нас и даже по милости Своей поможет нам «несравненно больше всего, чему мы просим или о чем помышляем».

Мы начали прилагать все наши человеческие усилия и предлагать друг другу некоторые вопросы, которые требовали внимательного, осторожного и трезвого рассмотрения. Обычно на протяжении дня мы вникали в эти вопросы, богоразмышляли над ними и углублялись в них также и через нашу молитву. Вечером каждый из нас раскрывал другим то, что ему казалось наиболее справедливым и подходящим, чтобы все вместе мы пришли к какому-то более определенному и надежному мнению, которое было рассмотрено и, благодаря наиболее убедительным доводам, одобрено наибольшим числом участвующих.

В первый вечер, когда мы собирались вместе, был предложен следующий вопрос. После того, как мы предложили и посвятили свои жизни и свои личности Господу нашему Христу и Его истинному и законному Наместнику на земле, будет ли духовно лучше, чтобы он располагал нами и посылал нас туда, где, по его рассуждению, мы принесем наибольший плод среди турок, индейцев, еретиков, среди любых других людей, неважно, верных или неверных. Духовно рассуждая, будет ли лучше сохранять между нами столь тесную и прочную связь, превращающую нас в единое тело, которое никакая физическая разлука, какой бы большой она ни была, не способна разъединить? Или же это принесет меньшую духовную пользу? В ближайшем будущем Верховный Понтифик пошлет с миссией в Сиену двух наших братьев. Должны ли мы заботиться и беспокоиться о тех, кто туда пойдет, как и они о нас, и оставаться в полном общении друг с другом, или же мы должны заботиться о них не больше, чем о тех, кто находится вне Общества?

В конце концов мы дали утвердительный ответ на этот вопрос. Поскольку всемилостивейший и всепрощающий Господь благоволил собрать и соединить нас, столь слабых и вышедших из столь разных стран со столь различными культурами, мы не должны разрушать то, что Бог собрал и соединил, но скорее утверждать и укреплять это, объединяясь в единое тело. Мы будем заботиться друг о друге и общаться между собой ради лучшего процветания душ тех, к кому мы направимся. Ибо, по сравнению с разобщенными и разбросанными по разным местам силами, объединенные силы обладают большей крепостью и энергией для осуществления всякого трудного благого начинания. Мы также желаем, чтобы люди поняли, что мы ничего не утверждаем от себя и не делаем по собственному вдохновению, но только то, что Бог положит нам на душу, а Апостольский Престол утвердит и одобрит.

Принеся на всю жизнь обеты целомудрия и нестяжания перед лицом преподобнейшего легата его Святейшества, когда мы пребывали в Венеции, будет ли духовно лучше принести третий обет – обет послушания одному из нас, чтобы мы смогли с большей чистотой, большей хвалой и более достойно исполнять во всем волю нашего Господа Бога и вместе с тем державную волю и повеления его Святейшества, которому мы предложили от всего сердца все нас принадлежащее: волю, ум, силы?

Решая этот вопрос, мы провели многие дни в непрестанной молитве и размышлениях, но ни к чему не пришли. Духовно рассуждая, лучше ли всем удалиться в пустыню и оставаться там тридцать или сорок дней, предаваясь богомыслию, посту и покаянию, чтобы Господь удовлетворил наши желания и внедрил в наши умы решение этого вопроса? Или же трое или четверо из нас, во имя всех, должны с той же целью удалиться в пустыню? Или же, если никто не должен уходить в пустынное место, можем ли мы, оставаясь в Риме отвести половину дня исключительно нашему делу, чтобы с большим удобством и более глубоко предаваться богомыслию, размышлению и молитве, а остаток дня посвятить нашим обычным служениям – проповедям и исповедям?

Мы решили остаться в Риме. Во-первых, мы желали избежать толков и соблазнов в городе, среди людей, которые бы рассудили и подумали легковесно, что мы сбежали, или что мы затеяли нечто новое, или что у нас ни твердости, ни постоянства в нашем деле. Во-вторых, мы не желали подвергать риску, в случае нашего отсутствия, то, что на наших глазах начало приносить преизобильный плод в исповедях, проповедях и прочих духовных служениях, плод столь изобильный, что, будь нас вчетверо больше, и то мы не смогли бы, как, впрочем, и теперь, удовлетворить нуждам всех.

Вторая возможность, которую мы начали обсуждать, чтобы найти путь к решению проблемы единоначалия, заключалась в обращенном ко всем и каждому предложении внутренне подготовиться тройным способом.

Во-первых, каждый будет готовиться, то есть отдаваться молитве, покаянию и богомыслию, и постарается обрести мир и радость во Святом Духе «во всем, что касается послушания, усиливаясь сделать все от него зависящее, чтобы более устремиться не к начальствованию, а к послушанию, при условии, что при этом будет воздаваться равная слава Богу и равное восхваление Его Величия.

Во-вторых, ни один из членов братства не будет говорить об этом с другими и ни у кого не будет узнавать о причинах выбора. Таким образом, позиция каждого не будет определяться убеждением другого. Каждый будет искать лишь того, что откроется ему в молитве и богомыслии как духовно наиболее подходящее.

В третьих, каждый будет смотреть на себя как на внешнего по отношению к нашему братству и не притязающего когда-либо быть принятым в него. Таким образом, и благодаря этому он, безусловно, не будет под влиянием своих чувств мыслить и рассуждать скорее так, а не иначе. Будучи как бы внешним, он в полной свободе выскажет свое мнение. Он подтвердит и утвердит на основе собственного суждения то, что, по его мнению, послужит вящей славе Божьей и более надежно сохранит братство.

Мы собрались, готовые изложить всевозможные возражения и доводы претив послушания одному, которые каждый из нас в частном порядке нашел благодаря размышлению, богомыслию и молитве. По очереди каждый изложил то, что ему открылось. Один, например, сказал: создается впечатление, что слово «подвижничество» или «послушание» получает в народе христиан не тот приме, какой оно заслуживает, – по нашей вине и в силу наших грехов. Другой же сказал: если мы желаем жить в послушании, тогда, возможно, Верховный Понтифик принудит нас жить по-иному, уже существующего и утвержденному уставу. И тогда, из-за того, что мы не получили возможности и поприща трудиться ради спасения души, единственной цели, к какой мы стремимся после заботы о нашем собственном спасении, все наши желания окажутся тщетными, желания, которые, как нас кажется, были благословлены Господом Богом. Третий же сказал: если мы начнем послушаться и подчиняться кому-либо, тогда меньшее число людей войдет в наше братство для истовой работы на ниве Господней. Истинных работников мало, а жатва весьма обильна, и многие, по слабости и нестойкости человеческой, ищут здесь «своего, а не того, что угодно Иисусу Христу». И четвертый, и пятый и другие многие высказались, перечисляя возражения против послушания одному.

На другой день собеседование развивалось в противоположном направлении. Были представлены все преимущества и благо послушания, которые каждый обрел в молитве и богомыслии. Каждый по очереди изложил то, о чем он размышлял, или приводя свою мысль к абсурду, или же прямо утверждая ее. Один из нас сказал: если нашему братству будет поручена некая задача для исполнения, без сладчайшего ига послушания, никто по-настоящему не возложит на себя тяжесть исполнения, сбросит свой груз на другого, что мы не раз испытали на опыте. Другой сказал: если наше братство окажется без послушания одному, оно не сможет долго ни продержаться, ни сохраниться, что противоречит нашему изначальному намерению – навечно сохранить наше богатство. Любое братство надежнее всего сохраняется послушанием. Следовательно, оно представляется нас необходимым, прежде всего нас, принесшим обет постоянного нестяжания и неизменно и постоянно пребывающим в трудах земных и духовных, мало благоприятствующих сохранению нашего Братства. Третий сказал: послушание лежит в основе героических поступков и добродетелей, даже в обычных обстоятельствах. Действительно, тот, кто поистине живет в послушании, в полной мере готов исполнить то, что ему прикажут, идет ли речь о чем-то весьма трудном, или же о том, что связано со стыдом и насмешкой и делает нас «позорищем для мира». Например, если кого-то заставят ходить по улицам и общественным местам обнаженным или в непривычных одеяниях. Даже если этого никогда не прикажут сделать, тот, кто вполне готов исполнить это, отвергнув собственное суждение и всю свою волю, неизменно будет причастен к геройству, а это еще более увеличит его заслугу. И еще: ничто так не сокрушает гордыню и высокомерие, как послушание. Ибо гордыня превыше всего ставит свое собственное суждение и свою собственную солю и никому не уступает. Наоборот, послушание ведет сражение в противоположном смысле, ибо оно всегда следует суждению и воле другого, оно всему уступает и теснейшими узами связано со смирением, врагом гордыни. И еще: хотя мы предались в полное послушание Понтифику и Высшему пастырю, каждый из нас и все наше братство, тем не менее он не сможет заниматься нашими обыденными личными делами. А если бы и смог, это ему не подобает.

На протяжении многих дней мы рассмотрели под разными углами зрения великое множество вопросов, касающихся решения проблем, взвешивая и изучая наиболее весомые и действенные доводы, не оставляя наших обычных дел – молитву, богомыслие и размышление. В конце, по благодати Господа, мы вынесли решение – не большинством голосов, но и без того, чтобы хотя бы у одного из нас было противоположное мнение. Для нас духовно более прилично и необходимо оказывать послушание одному из нас, чтобы мы смогли лучше и точнее осуществить наши изначальные желания: во всем исполнять Божью волю, обеспечить более надежное сохранение Общества, суметь достойным образом позаботиться об исполнении всех тех дел, которые нам представятся, как духовных, так и земных.

Сохраняя то же правило и тот же способ рассмотрения для изучения всего другого, каждый раз подвергая исследованию противоположные точки зрения, мы углублялись в эти и другие вопросы на протяжении примерно трех месяцев 1539 года, от начала Великого поста и до праздника Иоанна Крестителя. В этот день все было мирно закончено и завершено и согласие проникло в душу каждого из нас, хотя и не без множества бдений, молений и страданий душевных и телесных, прежде чем мы пришли к этому заключению и решению».

С середины марта до июня 1539 года Игнатий Лойола думал и думал о судьбе Общества Иисуса, его уставе, способах и методах борьбы за чистоту веры, о спасении душ, о противодействии Реформации.

«Почему за Мартином Лютером пошли сотни тысяч последователей? Только потому, что почти все его обвинения в адрес Римской католической церкви обоснованны? Этого мало? Что он предлагает взамен? Его учение очень простое. Может быть в этом его сила? А может Лютер прав? Ты знаешь, что он не прав. Почему же тогда задаешь себе этот вопрос. А ты ли его задаешь? Человечество должно жить по заповедям Божьим. Только тогда оно добьется счастья и благоденствия. Но разве можно стать достойным Господа не утруждая себя? Лютер смог? А сотни тысяч его последователей смогли? Недаром этот августинский монах с трудом остановил бунты и мятежи, вызванные толкованиями его учения. Теперь что, каждый протестант сам себе Господь? Многие из тех, кто идет за Лютером, исполняют только внешние формы его учения. Почему? Им так удобнее? Не надо затрачивать усилий? Но ведь без усилий невозможно стать праведником. А все ли хотят праведной жизни? Господь дал всем нам свободу выбора. И что же выбирают люди? Ты собираешься их переубедить, направить на путь истины? А если они не хотят? Но ведь реформаторы атакуют, они проповедуют уже здесь, в Риме, не спрашивая, хотят ли люди этого. Мартин Лютер говорит, что на том стоит и не может иначе. Но и я иду своим путем и не могу иначе. Он выбрал свою дорогу, но и я выбрал свою. Он действует в Европе, а я буду действовать во всем мире. Как мне бороться с тем, что проповедуют реформаторы? Как мне объяснить людям, что есть истина? Когда много людей собирается вместе, они легко попадают под влияние сильных эмоций и быстро одухотворяются. Можно ли, собрав вместе, одухотворить целый народ? Существует ли такие идеи и чувства, которые могут на него воздействовать? Все люди имеют разное образование, обладают разными способностями, талантами и возможностями, но характеры сильного мира сего и его парикмахера очень похожи. Значит ли это, что большая часть наших обыденных, ежедневных действий, вызывается скрытыми причинами, ускользающими от нашего наблюдения и анализа?

Количество настоящих идей не может быть большим. Могу ли я утвердить идеи истинной веры у большого числа людей? В какой форме это надо делать? Это должна быть самая простая форма. Воздействие моих идей на людей не должно быть коротким, но обязательно длительным. Многие ораторы воздействуют на толпу идеями, не доказывая их справедливость. Я и мои духовные рыцари всегда будем говорить только о справедливых идеях, и мы сможем доказать их истинность. У всех людей есть сильное религиозное чувство. Оно выражается любовью к Богу, боязнью его силы, подчинением его заповедям, принятием его догматов и желанием распространять их. Мы покажем людям, что все возможности нашего ума, воли, фантазии направлены на службу Господу.

Люди чтят традиции, без которых не может быть цивилизации. Однако традиции не должны перестать и превращаться в привычки. Нашим традициям полторы тысячи лет и мы объясним людям их ценность. Народ слушает ораторов с сильной волей и твердыми убеждениями. Лютер убедителен так потому, что сам попал под обаяние своего учения. Мы станем сильнее Лютера. Мы восстановим у людей религиозную веру. Именно сила веры – самая могущественная сила в человеческом обществе. Мы будем бороться с ересями силой проповеди. Мы не будем делать этого с помощью внушения, этого оружия демагогов. Мы будем убеждать людей, изменять их отношение к церкви, основываясь на взаимопонимании, неконфликтности, искусстве слушать и критиковать. Мы будем обаятельны, выразительны, остроумны, внимательны, доброжелательны и оптимистичны.

Должны ли мы указывать в уставе и других документах способы, методы и средства достижения своей цели. Нет! Мы не будем этого делать. Мы помогли несчастным римским падшим женщинам, но наши враги тут же начали кричать, что на исповедях мы узнали у них все тайны и пороки их клиентов, часть которых занимает высокое положение в обществе. Наши противники заявляют, что успехи духовных рыцарей связаны с давлением, которые мы оказываем на сильных мира сего тайным знанием их пороков и прегрешений. Никто не будет знать наше оружие, чтобы использовать его против нас. Инквизиторским трибуналам на меня доносили не неверные и язычники, а добропорядочные католики, и мотивы их действий не имели никакого отношения к христианской вере. Противники Общества Иисуса, а имя им легион, все извратят, все перевернут с ног на голову, все оболгут. Нет, мы не дадим им знания своего оружия, которое никогда не будет вредить людям. О наших ударах враги будут узнавать тогда, когда они их поразят! Наши противники сами так захотели.

Может ли цель, которую добиваются, оправдывать любые средства, которыми ее добиваются? Аристотель учил Александра Македонского, что это руководящий принцип всей мировой политики. Совсем недавно Никколо Макиавелли писал, что это – руководящий принцип политической мудрости. Спиноза утверждал: Всякому государству позволительно насилие над другим. Главной целью всякого государства должно быть собственное благо. Главная цель всякого человека – его собственное благо и выгода. Мартин Лютер, отец-реформатор, объявил, что считает дозволенными всякие средства лишь бы они вели к спасению. Всю историю человечества цели и средства порождали и определяли друг друга. История учит, что невозможно осуществить никакого грандиозного дела или плана, если строго считаться с правами и благами отдельных личностей. Уже тысячелетия то лучшее, что осуществляют выдающиеся личности, достигается ценой лишений и страданий некоторых людей. Те, кто отвергают тезис «цель оправдывает средства», отвергают все перевороты, заговоры, которые совершаются только с нарушением существующих прав, а значит, и отвергают дела многих великих людей и их идеи, направленные на движение человечества вперед. Разве не благом было свержение Калигулы и Нерона? Вся политика, шпионство для государства, охрана порядка и граждан основана на принципе «цель оправдывает средства». Ни один философ, ни один мыслитель не смог примирить господствующие в политике принципы с требованиями строгой морали. Враг не говорит безнадежному больному, что он завтра умрет. Добрые люди спасают невиновных, обманывая их преследователей. Сын берет на себя вину отца, спасая его от казни. Сами властители заявляют, что существует высшая нравственность, совсем непохожая на традиционную строгую мораль. Но проповедование принципа «цель оправдывает средства» неизбежно сопровождается массовыми злоупотреблениями исполнителей. Само государство создавалось и действует с массовыми нарушениями нравственности и справедливости. Многое из того, что сейчас считается священной традицией, основано на вопиющей несправедливости. В существующем мире право и добро осуществляется с помощью нарушения права и добра, а высшие идеалы часто достигаются с помощью бурных потрясений, заговоров и переворотов. Это трагично, но общие законы проверяются на конкретных примерах.

Общество Иисуса будет совершенствовать людей в христианском учении и жизни. Мы будем распространять истинную веру проповедями слова Божия, подвигами любви к ближнему и дальнему. Мы будем настаивать и учить тех, кто не имеет истинного понятия о христианстве. Мы будем исповедовать верующих и давать утешение христианам. Все люди должны быть довольны той благодатью, которая дана им Святым Духом. Нельзя завидовать тем, которые одарены ею более. Святой Престол заявил, что нужны новые поколения монахов и духовенства. Общество Иисуса займется воспитанием и образованием юношества. Для того, чтобы наши коллегии начали учить и воспитывать детей во всех крупных городах Европы Обществу нужны тысячи, десятки тысяч духовных рыцарей. Но принимать мы должны лучших из лучших, учить и воспитывать их, давать им прекрасное образование.

Проповеди среди народа, воспитание и образование подрастающих поколений, защита основ истинной веры в борьбе с реформаторами – вот наши главные средства и методы. Они принесут нам победу.»

Игнатий Лойола весной и летом 1539 года писал не только устав Общества Иисуса, продумывал его иерархию, структуру, миссионерскую деятельность. Он подготовил Общий экзамен для вступающих в орден иезуитов, состоявший из ста разделов, который дошел до нашего времени:

«Главное из того, что должен знать любой человек, желающий войти в Общество Иисуса.

Да изложат кандидатам изначальный замысел тех, кто впервые объединились в этом Обществе. В Общество принимают лиц, уже освободившихся от мирских уз и решивших целиком посвятить себя служению Богу, в той или иной монашеской корпорации. В соответствии с этим все желающие вступить в Общество должны, до того как начать послушническую жизнь в одном из домов или коллегий Общества, раздать все свое имущество, отказаться от наследства и прочих ожидаемых благ и распорядиться ими, прежде всего освобождаясь от долгов и прочих обязательств, если они имеются, и в этом случае они должны действовать без промедления. В противоположном случае они должны употребить свое имущество на добрые и благочестивые дела, раздать нищим. Христос говорил: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим, и следуй за Мной». Они могут распределить свое имущество по своему усмотрению, исторгая из своей души всякий помысел когда-либо вновь овладеть им.

Каждый вступающий в Общество, следуя завету нашего Господа Иисуса Христа, должен сказать себе, что он оставил своего отца, свою мать, своих братьев, своих сестер и все, чем он обладает в мире. Также он должен исполниться уверенности, что именно к нему обращены слова: «Кто не оставит отца своего и матери, а также и жизни своей, тот не может быть моим учеником».

Да приложит он усилия к тому, чтобы потерять всякую плотскую привязанность к своим близким, и да преобразит ее в духовное родство, возлюбя их единой любовью, какую требует данная нам заповедь любви вопрошающей. Да совершит он это подобно человеку, умершему для мира, отвергнувшему себялюбие и живущему единственно ради Господа нашего Иисуса Христа, Которого он да почитает и за родителей, и за братьев, и за все, что есть в этом мире.

Ради великого восхождения в духе и особенно ради глубочайшего самоуничижения и смирения, следует вопросить кандидата: поистине ли он согласен с тем, чтобы все его проступки, ошибки и все, что от него исходит, и все, что в нем заметят, доводилось до сведения старших кем-либо, дознавшимся об этом не из исповеди. Поистине согласен ли он, как и другие, содействовать исправлению ближнего и своему собственному через взаимное обличение, в должной любви и милосердии, чтобы помочь взаимному развитию в духе, особенно тогда, когда – ради вящей славы Господа Бога – к этому их призовет отвечающий за них настоятель.

Если кандидаты желают следовать путем общества, они получат пищу, воду, питье, одежду и ложе бедняков. И да исполнятся они уверенности в том, что в обители обладание наибеднейшим способствует его величайшему духовному благу и содействует утверждению между всеми равенства и умеренности. Первые члены Общества познали нужду и нищету. Те, кто приходит после них, должны по возможности продвинуться столь же далеко, как их предшественники, и даже еще дальше, в подражание нашему Господу.

Братья, принесшие четыре обета, братья, принесшие три обета, и, если настоятель посчитает это полезным, обучающиеся послушники, одобренные Обществом и принесшие первые обеты, – все они, до принесения своих обетов также должны, подобно первым членам Общества, на протяжении трех дней, в определенные часы, просить милостыню у ворот ради любви к нашему Господу Богу. Вопреки обычным человеческим представлениям, братья смогут, в служении и прославлении Бога, еще более смириться и еще более духовно возрасти, создавая славу Его Божественному Величию. Они окажутся более подготовленными и вновь повторят это, когда от них это потребуется или когда они почувствуют необходимость или полезность этого, чтобы отправиться в любую часть света по повелению или указанию Верховного Викария Господа нашего Иисуса Христа, либо во имя его и того, кто в это время будет главой Общества. Ибо наш обет требует от нас подготовленности и внутренней расположенности совершить все то, что нам повелят совершить в урочное время, ради нашего господа, не ожидая и не испрашивая какого-либо вознаграждения в этой преходящей жизни, но постоянно уповая на ту жизнь, которая во всех отношениях вечна по Владычному и Божественному Милосердию.

Когда будет наступать время смирения и самоотречения, когда необходимо выполнять самую простую и черную работу, например, готовить пищу, убирать помещения, следует с полной готовностью выполнять именно то, к чему ты испытываешь наибольшее отвращение, если бы тебе было приказано выполнить такую работу.

Тот, кто идет на кухню готовить или помогать повару, должен с полным смирением подчиниться повару во всем, что касается его работы, и неизменно оказывать ему полное послушание. Если же он поступит по-иному, то создаст впечатление, что тем более он не окажет послушания и любому настоятелю. Ибо истинное послушание смотрит не на того, кому оно оказывается, но на Того, во имя Кого оно совершается. Если оно совершается исключительно ради нашего Творца и Господа, тогда оно относится к Нему – Господу всех. Следовательно, нет никакой необходимости размышлять, о ком идет речь, о поваре или настоятеле обители, или о том, кто отдает приказ, ибо, здравом рассуждении, подчинение оказывается не им и не ради их, но исключительно Богу и только ради Бога, нашего Творца и Господа.

Во время болезни должно оказывать полное послушание не только духовникам, чтобы они наставляли душу, но и с не меньшим смирением, и врачам и братьям милосердия, чтобы они наставляли тело. Действительно, первые трудятся ради совершенного духовного здоровья, а вторые – ради полного телесного здравия. Одинаковым образом больной должен проявить великое смирение и великое терпение, чтобы посетители и те, кто говорят и общаются с ним, получили не меньшее назидание во время его болезни, чем тогда, когда он пребывал в полном здравии, и все это ради вящей славы Господней.

Нам представляется необычайно важным, перед лицом божественного величия, чтобы у настоятелей были полная осведомленность о тех, кто им подчинен. Это необходимо для того, чтобы они могли лучше или руководить и лучше их наставлять и, учитывая их суть, лучше руководить ими на пути Господнем.

Будучи более осведомленными относительно их внутренних и внешних дел, настоятели смогут также лучше, с большей заботой, с большой любовью и с большим попечением помогать им и охранять их души от искушений и опасностей, с которыми они могут столкнуться в будущем. Мы должны быть готовыми, в силу нашего обета и образа жизни, идти во все части света каждый раз, когда мы получим повеление от Верховного Понтифика или от нашего непосредственного руководителя и главы.

Чтобы должным образом осуществить эти миссии, посылая тех, а не других, возлагая одну задачу на одного, а другую на другого, не только весьма важно, но основополагающе, чтобы настоятель был полностью осведомлен о влечениях и настроениях тех, за кого он несет ответственность, а также и о недостатках и грехах, которые ранее им были присущи и к которым они более подвержены и более влекомы. Настоятель должен все это учитывать, ибо тогда он сможет лучше управлять ими, не подвергая их, свыше их сил, опасности и усталости, превышающим те, какие они могли понести с любовью о нашем Господе. Благодаря этому, настоятель сможет достойным образом, сохраняя в тайне все то, что стало ему известно, направлять и осуществлять все необходимое и полезное для вселенского тела Общества.

Подобно тому, как мирские, следующие за миром, любят, и с великой настойчивостью стремится к почестям, известности, славному имени, вызывающему почтение у людей, согласно учению мира сего, так и те, кто шествует в духе и поистине следуют за Христом, нашим Господом, и любят и настойчиво стремятся к противоположному, то есть желают облечься в одеяния и багряницу Господа из чувства любви и почитания, которые принадлежат Ему по праву. И до такой степени, что, не впадая в оскорбление Божественного Величия и не вводя в грех ближнего, они желают претерпеть несправедливости, лжесвидетельства, бесчестие, быть принятыми за умалишенных и считаться таковыми, не давая к этому никакого повода. И все это ради своего желания хоть в чем-нибудь уподобиться нашему Творцу и Господу Иисусу Христу и подражать Ему, облачаясь в его одеяния и багряницу, ибо и Сам Он облачился в них ради нашего великого духовного блага и ал нам образ для подражания, чтобы во всем том, что для нас посильно, по Его милости и благодати, мы желали подражать и следовать Ему, ибо Он есть путь, ведущий людей к жизни.

Кандидата необходимо спросить, испытывает ли он влечение ко всему этому, столь спасительному и столь плодотворному для совершенства его души.

Если же в силу человеческой слабости и беспомощности он не ощутит в себе эти столь пламенные стремления к нашему Господу, тогда следует спросить его, испытывает ли он хотя бы малейшее желание ощутить их в себе. Если кандидат ответит утвердительно, что у него действительно есть стремление к этим столь святым устремлениям, тогда нужно вопросить его, чтобы это стремление осуществилось наилучшим образом: решился ли и готов ли он при необходимости принять и терпеливо страдать, по благодати Божьей, всякую несправедливость, насмешки, оскорбления, связанные с багряницей нашего Господа, как и все прочее подобного рода, – или от какого-либо насельника обители, или от какого-либо члена Общества, в котором он желает нести послушание, смиряться и достичь жизни вечной, или же от какого-либо постороннего человека, – в жизни сей не воздавая злом за зло, но добром за добро.

Чтобы вернее достичь такой степени совершенства, столь драгоценной для духовной жизни, величайший и важнейший долг каждого заключается в стремлении, в нашем Господе, к большему самоотречению и постоянному самоумерщвлению, настолько это доступно человеку. Наш же долг – помогать и споспешествовать, в той мере, в какой Господь дарует нам свою Благодать, кандидату ради вящей славы и вящего прославления Господа».

За девять месяцев 1539 года Игнатий Лойола создал все необходимое для полноценной работы ордена духовных рыцарей. Были разработаны иерархия, структура, организация Общества Иисуса, определены цели, смысл, методы, способы и средства деятельности нового ордена, написаны требования и экзамены для вступающих в орден. Игнатий готовил программу воспитания и образования юношества, программу работы знаменитых иезуитских коллегий, изменивших людей Европы. Он совершенствовал и совершенствовал свои Духовные упражнения, работа над которыми заняла у него еще десять долгих лет. С июня 1537 года он собирал членов Общества и читал им написанный тогда же устав ордена духовных рыцарей:

«Кто желает быть членом Общества, которое мы называем именем Иисуса, кто желает сражаться под знаменем Христа и служить одному Господу Богу и его наместнику на земле, римскому папе, тот должен дать торжественный обет целомудрия и вечно помнить цели нашего Общества. Оно основано единственно для того, чтобы совершенствовать людей в христианском учении и жизни, и распространять истинную веру проповедованием плоти, подвигами любви, воспитанием истинного понятия о христианстве, наконец, исповедованием верующих и подаянием христианского утешения.

Каждый должен довольствоваться той мерой благодати, которая дарована ему Святым Духом, и не должен питать неразумной ревности к другим, которые, быть может, одарены ею более Для этого и чтобы поддержать порядок, необходимый в каждом благоустроенном обществе, мы из нашей среды должны избрать себе главу, или генерала. Он один будет иметь право решать, но какое дело кто годен и кому поручить какое занятие.

Генерал с согласия прочих членов ордена должен иметь право постановлять для Общества известные правила и уставы, которые сочтет нужными для цели Общества. Он не может ничего постановлять без ведома и совета прочих членов. Поэтому в главных, важных случаях, при установлении общих правил и положений, имеющих для ордена важнейшее и постоянное значение, генерал должен созывать на совет всех членов Общества, или по крайней мере большую их часть, и тогда вопрос решается простым большинством голосов. В менее важных случаях и особенно в делах, нетерпящих отлагательства, достаточно созвать на совет только тех членов, которые найдутся поблизости. Однако приводить уставы и постановления в исполнение, то есть начальническая и исполнительная власть принадлежит одному генералу.

Генерал ордена теряет свои права и звание в шести случаях:

1. Если он явно совершит смертный грех.

2. Если он убьет или ранит кого-нибудь.

3. Если употребит в свою пользу доходы коллегий.

4. Если подарит их кому-либо без пользы для Общества.

5. Если отторгнет недвижимую собственность домов или коллегий Общества.

6. Если будет покровительствовать лжеучению.

Духовник генерала назначается не им, а Обществом.

Каждый и всякий должен быть убежден, что те, которые живут по закону послушания, должны предоставить себя руководству божественного Провидения, которое действует при посредстве старшин ордена. Слепое послушание требует, чтобы человек превратился в труп, которому можно придать какое угодно положение; или в посох, которым может управлять, по своему усмотрению, тот, кто держит его в руках.

Да будет известно всем членам нашего Общества и да напишут они это неизгладимыми буквами не только на дверях своих обителей, но и в сердцах своих на всю свою жизнь: все наше Общество и, следовательно, все и каждый, кто в него вступает, обязываются верно повиноваться нашему святому отцу – папе и всем его преемникам и только с этим условием имеют право трудиться для Бога. Хотя Евангелие учит, и потому церковь признает догматом, что все верующие в Христа обязаны повиновением и покорностью римскому папе, как видимому главе церкви и наместнику Иисуса Христа, тем не менее, чтобы показать великое смирение нашего Общества вообще и полное самоотречение каждого его члена в особенности, чтобы всенародно засвидетельствовать решительный наш отказ от собственной воли, мы обязываемся принять особый обет послушания. Этот обет должен состоять в том, что мы обещаем всегда немедленно и безобетно повиноваться всему, что нам прикажут нынешний или будущий папы, насколько это послужит для блага душ и для распространения религии: какие бы поручения они нам не давали, хотя бы они послали нас к туркам или к другим неверным, даже в самую Индию, или к еретикам лютеранам, схизматикам и правоверным.

Поэтому все, кто намерен поступить в наше Общество, должны, прежде чем принять на себя такое бремя, хорошенько взвесить и подумать, обладают ли они для этого достаточною душевною силою, чтобы с Божьей помощью взобраться на такую крутизну. Они должны подумать, одарил ли их на это дело Святой Дух такою степенью своей благодати, чтобы они могли надеяться при его помощи не пасть под великим бременем такого призвания. Но, раз решившись твердо быть христовым воином, они должны денно и нощно не снимать меча и каждый час быть готовыми выполнить свои обязанности.

Никто из членов Общества не должен увлекаться честолюбием, самовольно брать на себя миссии и должности и тем более вступать от своего лица в переговоры с римским престолом и вообще с духовными властями. Все это принадлежит одному наместнику Христа – папе и генералу ордена. Все приказания должны исходить от них. Но если член ордена получил какое-либо поручение, то ни под каким видом не должен отказываться от него и обязан немедленно его исполнить. Генерал, со своей стороны, обязывается не входить без ведома Общества ни в какие соглашения с папой по важным миссионерским предприятиям.

Все и каждый должны дать обет повиноваться генералу во всем, что касается уставов ордена. Генерал же обязывается давать только такие приказания, которые, по его мнению, направлены к достижению цели Общества. Особенно он должен заботиться о том, чтобы Общество никогда не упускало из виду воспитания юношества и наставления невежественных взрослых в главных основаниях христианского учения: в десяти заповедях и прочих главнейших положениях христианства, более или менее подробно, смотря по обстоятельствам, времени и месту и по способностям лица. Это тем необходимее, что без оснований христианской веры невозможна истинная добродетель. Генерал и все Общество должны обращать строгое внимание на то, чтобы никто из членов ордена не отказывался посвящать себя первоначальному обучению христиан, воображая, что он призван совершить нечто более высокое, и считая такую деятельность слишком ничтожною для своих способностей и познаний. Между тем ничто не может быть полезнее этого первоначального обучения, как для наставления ближних, так и для подвигов смирения и милосердия и, наконец, для достижения нашей цели. Словом, для пользы ордена и в видах постоянного упражнения себя в смирении, члены Общества должны во всем и всегда повиноваться генералу, по правилам Общества, и чтить в нем представителя Христова.

Опыт учит, что только те люди ведут чистую, назидательную и полезную жизнь, которые более всего чужды яда алчности и всего более приближаются к евангельской бедности. Известно, что Господь Иисус Христос сам заботится о питании, одеянии рабов своих, служащих царству небесному. Поэтому все и каждый член нашего ордена должны дать обет вечной бедности и объявить, что ни для себя лично, ни вообще для своего ордена не станут присваивать себе недвижимости, владений и их доходов, а будут довольствоваться тем, что миряне добровольно пожертвуют им на их бедность. Но они могут иметь при университетах коллегии и для этих коллегий могут нанимать имения и другие имущества с доходами и процентами с них, чтобы обращать их на пользу и надобности учащихся. Надзор за коллегиями и учащимися, управление ими и их доходами принадлежит одному генералу и уполномоченным от него братьям. Они заведуют всем, что касается принятия, увольнения, возвращения и исключения учителей, смотрителей и учеников, а также ведения устава, правил и положений, обучения и руководства для учащихся, их наставления, наказания, пищи и одежды, вообще всего, что касается воспитания, попечения и управления. Таким образом удобнее всего предупредить злоупотребления имуществами и доходами со стороны учеников. Что же касается Общества, то оно ни под каким видом не может обращать коллегиальных имуществ в свою пользу. Все доходы с коллегиальной собственности должны употребляться на воспитание учеников. По достижении ими достаточных познаний в науке. Общество может, по тщательном испытании принимать их в свою среду и давать места учителей.

Все члены ордена, посвященные в священники, должны отправлять все церковные требы, хотя бы не имели ни прихода, ни вообще постоянной должности и доходов с них. Они должны оправлять церковные службы каждый особо, каждый сам по себе, а не все вместе, как монастырская братия.

Надо заботиться о своем теле и здоровье, чтобы сохранить силы, необходимые для служения Богу. Тот, кто заметит, что какое-то блюдо вредно ему, должен заявить об этом своему начальнику. Никогда не следует доводить умерщвление плоти до крайности и лишать себя того, что необходимо для сохранения сил. Физический труд не должен утомлять ум и подрывать силы организма. Гимнастические упражнения, постепенно развивающие тело, обязательны для всех без исключения. Слишком строгое и продолжительное бдение и слишком строгое подвижничество безусловно запрещены. Всякий и каждый обязан отдавать отчет о своем физическом режиме духовнику, который делает заявление начальнику, если находит что-нибудь вредным. В каждом общежитии имеется специалист, который следит за общественной гигиеной.

Таков устав нашего ордена, составленный нами под покровительством святого отца Павла, и представленный нами на утверждение апостольского престола. Это краткий очерк, но тем не менее довольно ясный для тех, кто интересуется нашими намерениями и деятельностью. Он может служить руководством всем, кто пожелал бы вступить в орден. Мы по опыту знаем, каким тяжким испытаниям подтверждена жизнь, подобная нашей, и потому постановили не допускать никого в наше Общество без предварительного испытания. В воинство Иисуса следует принимать только тех, кто высказал усердие в служении Христу и оказался чист в жизни.

Да ниспошлет Христос милость и благодать свою нашему слабому начинанию во славу Бога Отца, ему же слава во веки. Аминь».

В июне, июле и августе 1539 года духовные рыцари разошлись по всей Европе выполнять свои миссии в соответствии с правилами Общества Иисуса. В начале августа 1539 года Игнатий Лойола передал проект устава ордена иезуитов на утверждение римскому папе Павлу III. По всей Европе шли религиозные войны, вооруженные конфликты с реформаторами, экспансия самой Реформации на католический мир, сопровождавшиеся несоблюдением законов, неумеренностью желаний, деградацией общественной жизни из-за зависти, сопровождаемой клеветой, служебными злоупотреблениями, предательствами, обманами, жаждой власти и богатства.

Через кардинала Контарини Лойола передал проект устава ордена иезуитов Павлу III, который в это время находился в Тибуре. Павел поручил рассмотреть его отцу Томасу Бади, magister sacri Palatii, который очень хвалил устав. Папа внимательно прочитал проект и воскликнул: «Digitus Dei est hic!», «Здесь перст Божий!» Игнатий Лойола обещал дать Святому Престолу целую армию, готовую подчиняться папе: «Посвятить свою жизнь постоянному служению Христу и папе, исполнять военную службу под знаменем креста, служить только Иисусу и римскому первосвященнику, как его земному наместнику».

3 сентября 1539 года Павел III принял Игнатия Лойолу, который попросил утвердить Общество Иисуса буллой. Павел III передал устав на рассмотрение комиссии из трех кардиналов: «Дело слишком важное, чтобы я мог положиться только на свое личное мнение». Пока работала комиссия, папа дал первые поручения духовным рыцарям. Фабер и Лайнес были посланы в Парму, Бобадилья – в Искию, Леже – в Брешию, Кодюр – в Падую, Бруэ и Страда – в Сиену, Ксавье и Родригес – в Лиссабон. Во всех местах соратники Лойолы действовали в высшей степени удачно. К духовным рыцарям, новым слугам Святого Престола, начало проявляться повышенное внимание в обществе, в котором совсем не все сочувствовали Игнатию, активно действовавшему в Риме.

Кардинал Бартоломео Гвидиччиони, очень знающий богослов, даже не стал рассматривать устав ордена иезуитов, сославшись на постановления Латеранского и Лионского соборов XIII века, запретивших создание новых духовных и монашеских орденов: «Каков бы ни был новый орден, Церкви он так же не нужен, как и многие другие, от которых она была бы рада избавиться». Гвидиччиони заявил, что создаваемый Лойолой орден возбудит зависть других орденов, а в Церкви и без этого хватает раздоров и всеобщей ненависти. Ей не нужны новые поводы к вражде: «Лучше уничтожить все ордена, или, по крайней мере, уменьшить их количество, чем плодить монахов, которые, как всем известно, принесли папскому престолу больше вреда, чем пользы».

Дело не двигалось с места целый год, но хлопоты Лойолы и его сторонников все же увенчались успехом. Большую роль сыграла успешная деятельность духовных рыцарей. В марте 1540 года в Индию с миссией отправился Франциск Ксавье, впоследствии названный ее апостолом. Миссионерская деятельность иезуитов на других континентах началась. Кардинал Гвидиччиони из противника Общества Иисуса превратился в его ревностного сторонника: «Новое Общество будет служить рычагом, при помощи которого римская церковь, потрясенная реформацией, снова поднимается на высоту, а папа приобретет в нем орудие, какого еще не имел». Устав ордена иезуитов был тщательно исследован комиссией кардиналов и найден превосходным.

3 сентября 1540 года в торжественной обстановке римский папа подписал буллу «Regimini Ecclesiae Universae». Орден иезуитов под названием Общество Иисуса был утвержден, но количество его членов ограничивалось шестьюдесятью человеками. Отец Игнатий не захотел назвать духовных рыцарей ни лойолитами, ни игнитианцами, как это было принято у монахов. Он всегда говорил, что во главе ордена иезуитов стоит Иисус Христос. Имя «иезуиты» утвердилось за духовными рыцарями со второй половины XVI века. Официально ордена назывался «Societas Jusu», «Общество Иисуса». Буллу римского папы об утверждении нового ордена читали в храмах всего католического мира:

«Общество Иисуса состоит из желающих воевать под знаменем креста и служить только Господу и римскому первосвященнику, Его викарию на земле. Они должны дать обеты целомудрия, бедности, послушания генералу и повиновения папе. Генерал имеет неограниченную власть, но он обязан составить устав Общества с согласия большинства членов. В управлении делами Общества генералу предоставляется полная свобода.

Мы хотим, чтобы все члены вообще и каждый из них в особенности давали обет нищеты, бедности, и объявляем, что даже для содержания Общества или в пользу его никто из членов вообще каждый в отдельности, ни все вместе, не имели права приобретать недвижимое имущество, государственные процентные бумаги или какие бы то ни было доходы, но должны довольствоваться подаянием для удовлетворения своих насущных нужд. Члены Общества могут иметь при университетах свои коллегии, владеющие доходами, земельной собственностью и капиталами, употребляемыми на удовлетворение нужд студентов. Генерал Общества сохраняет полную административную власть как над этими имуществами, так и над студентами в отношении выбора, отказа, принятия или удаления начальствующих лиц и самих студентов и ведает вообще все дела по управлению коллегиями, но так, чтобы ни студенты не могли злоупотреблять этим имуществом, ни само Общество не могло присвоить его себе и обратить не в пользу студентов».

4 марта 1541 года все иезуиты собрались в Риме. Лойола прочитал им буллу папы о создании Общества Иисуса. Совместно был уточнен и дополнен устав ордена: «Каждый член Общества должен никогда не упускать из виду Бога, или, точнее, цели учреждения ордена, ибо она одна представляет истинный путь к Богу». Духовные рыцари, дававшие монашеские обеты, не стали монахами. Члены прежних орденов жили общинами в монастырях, постоянно молились и вели созерцательную жизнь, посвященную Богу. Они были отрешены от общества и мира, занимаясь богословием и созерцанием. Исключение, да и то достаточно относительное, составляли францисканцы и доминиканцы. Иезуиты должны были жить в обществе и мире. У духовных рыцарей были обители, дома, позднее миссии, в которых они не жили постоянно, но всегда были готовы делать, что назначат, или идти, куда прикажут. Целью ордена была его деятельность среди людей на благо католической веры и Святого Престола. Очень скоро многочисленные миссии ордена разъехались по всем странам и континентам для обращения язычников и борьбы против еретиков. Одной из самых главных задач Общества было светское и духовное воспитание. Необходимо было учить и наставлять не только юношество, но и невежественных взрослых, давать им образование и воспитание. Лойола часто говорил, что только это может остановить распространение ересей. Будущих иезуитов готовили в орденских новициатах, всех студентов – в орденских коллегиях. Все духовные рыцари были тесно связаны между собой. Структура и иерархия ордена, придуманная Лойолой, давали Обществу необыкновенную силу и энергию, которой не имея до этого ни один монашеский орден. Современники и последователи почти в один голос заявляли, что нельзя не удивляться и поражаться необыкновенному и могучему уму, создавшему Общество Иисуса. Противники Лойолы пытались утверждать, что в уставе иезуитов ни слова не говорится о тех целях, которые велы бы к благу человечества, и ничего не говорится о самосовершенствовании иезуитов, что почему-то считалось главной задачей духовных братств. Членов общества упрекали, что их устав противен разуму, потому что требует полного отречения от личной воли, слепого подчинения, пассивной деятельности, отрицания родственных связей. Иезуитов, действующих во всех странах, обвиняли в отсутствии любви к родине.

8 апреля 1541 года в доме у римской церкви Санта-Мария-делла-Страда духовные рыцари избирали своего первого генерала. Все отсутствующие члены общества прислали письменные заявления. Избрание происходило с помощью записок, в которых было только одно имя – отец Игнатий. Лойола отказался, несмотря на то, что Сальмерон говорил, что «он породил их всех во Христе и вскормил своим молоком». Еще дважды повторяли выборы. Игнатий Лойола, находившийся в церкви Сан-Пьетро-де-Монторио, согласился официально возглавить Общество Иисуса. 17 апреля папа Павел III утвердил выбор духовных рыцарей.

22 апреля 1541 года все иезуиты собрались в церкви святого Павла, Chiesa extramuras, расположенную вне городских стен Рима. В капелле Пресвятой Девы в Базилике святого Павла свою первую обедню в качестве генерала ордена служил Игнатий Лойола. Перед раздачей причастия он громко прочел буллу папы об учреждении общества Иисуса, и произнес четыре обета. В конце обедни перед алтарем генерал принял присягу всех иезуитов. Отец Игнатий прослезился – сбылась мечта всей его жизни. Общество Иисуса было создано, официально утверждено и может действовать. Упрямый романтик и рыцарь из Страны Басков создал грозную и могущественную когорту, фалангу, боевую дружину для охраны и защиты горячо любимого им католического мира. Через год ему исполнялось пятьдесят лет. Сохранилось его описание, 1541 года, как слегка прихрамывающего лысоватого человека среднего роста, с лицом оливкового цвета, впалыми щеками, большим лбом, глубоко сидящими и сверкающими глазами, с загадочно – странным выражением лица. Соратники говорили, что на нем лежал отпечаток святости, враги называли его помешанным человеком. Позднее его часто называли мировым гением.

«Мы должны завоевать европейское общество и подчинить его папскому престолу. Мы должны распространять христианское учение по всем континентам, по всему миру. Мы должны преобразовывать нравы и весь духовный строй католического духовенства и монашества и пробудить у множества людей угасшее религиозное чувство.

Армия духовных рыцарей будет проповедовать людям, действовать на их души, а не просто блистать изысканной речью. Блестящих ораторов много, но если в их выступлениях нет идеи, их забывают почти мгновенно. Армия иезуитов будет проповедовать. Пусть им помогают мои Духовные упражнения, которые руководят совестью. Мы воспитаем и выучим подрастающее поколение. Мы будем и говорить и делать. Каждый получит свой участок работы. Весь мир надо разделить на орденские провинции для учебы и проповедей. Лайнес и Сальмерон поедут на собор, где весь католический мир определит, что такое чистота веры. Кодюр уедет во Францию, Фабер, Бобадилья и Леже – в Германию, где очень трудно, Бруэ – в Англию, Араос и Виллануова – в Испанию, Сальмерон – в Ирландию, Родригес уже в Португалии, Ксавье – в Индии. Я буду в Риме. Нужен центр, нужны помощники. Нужно в первую очередь создавать школы и коллегии. Папа передал нам церковь Санта-Мария-делла-Страда. Мы соединим пастырские и монашеские обязанности, не будем сутками ежедневно молиться и петь в хоре. Нам не нужна особая орденская одежда. Все свои силы мы должны тратить на достижение цели Общества. Мы отбросим прочь все неглавное, придаточное и посвятим себя существенному, действенному, основному, целесообразному. Пусть болтают другие. Мы будем работать. В Риме смеялись, что после избрания генералом, я несколько дней прислуживал мальчиком на кухне. Они не понимают, что такое смирение и что оно дает. Надо скорее закончить Духовные упражнения. Они очень нужны рыцарям ордена. Надо написать уставы и программы иезуитских школ и коллегий. Надо. Надо. Надо. Мы должны по всему миру успешно проповедовать наши идеи. Мы окажем влияние на ход истории, человечества, мы изменим ее. Я знаю, как и зачем это сделать. Господь моя надежда и опора».

Положение католической церкви, ослабленной почти одновременными отпадением миллионов людей, было сложным и печальным. В вере все больше и больше любовь сменялась холодностью. Духовенство и монашество отличалось невероятным невежеством и такой же распущенностью. Монастыри закрывались повсеместно. Найти свое место в миру монахам и монахиням помогали реформаторы, на стороне которых находились почти все общество и ученые. Католицизм и Реформация уже много лет вели непрерывную и жестокую борьбу. Мартинисты, лютеране, кальвинисты, протестанты справедливо говорили, что бесстыдство, скупость, невежество стали отличать тех, которые должны и обязаны блистать всеми добродетелями. Люди теряли уважение к религиозным предметам. Даже в римских церквах ночью держали цепых собак, чтобы воры не украли священные сосуды. В других городах ситуация была еще хуже, чем в Риме. Совершающиеся со смехом кощунства и святотатства уже не были чрезвычайным явлением. Религиозные догматы были погребены под горой темных, спорных, вывернутых наизнанку вопросов, на которые якобы не было ответов. Богословы изучали не догматы, а вопросы, вопросы, вопросы. Целые школы философов – схоластиков занимались не изучением самого католического вероучения, а рассматривали вкривь и вкось бесконечные версии и варианты, спор по которым был закончен еще в V веке. Народ становился все более и более суеверным – в таком состоянии с него было намного легче собирать налоги и получать доходы. Мартин Лютер потребовал заменить существующие, общепринятые богословские понятия и большая часть средневекового европейского общества сказала этому да. В Европе давно полыхал религиозный пожар, университеты один за одним переходили к Лютеру и Кальвину, симпатизировали и одобряли реформаторов, количество которых стало огромным. В хаосе псевдоидей Реформация стала неуправляемой и хаотичной. Католическое духовенство и монашество мечтало искоренить Реформацию, но сделать это было не в состоянии. Все силы антиреформаторские направлялись на восстановление государей и правителей против нового движения. Ненависть миллионов людей вызывала нечеловеческая деятельность инквизиции. С такой «поддержкой» католический мир быстро сокращался. Начались разговоры, что папы, духовенство, монашество не просто порочны, но и преступны. За церковь заступались, но безуспешно. С появлением ордена иезуитов все изменилось. Везде и всюду, где сталкивались Католицизм и Реформация, появлялись соратники Лойолы и своим умом, красноречием, энергией, железной волей побеждали, побеждали, побеждали. Иезуитам стал удивляться и поражаться весь мир. Он не знал, что это только начало.

Современники писали, что Игнатий Лойола в пятьдесят лет стал более энергичен, чем в тридцать. В ордене иезуитов действовала железная дисциплина, и его невозможно было победить. Кичившихся своей ученостью тут же посылали прислуживать на кухню, чрезмерно гордившиеся знатностью рода сейчас же посылались подметать улицы, праздные могли целый день перетаскивать камни туда и обратно. Обсуждать приказания было запрещено. Орден иезуитов был проникнут одним духом и одной волей и поэтому всегда достигал своих целей.

Игнатий Лойола понял, где находился корень зла тогдашнего состояния католической церкви. Он определил, что необходимо воспитать и образовать новое общество и попытаться перевоспитать уже существующее. И воспитание и образование должно находиться в одних, но достойных руках. Иезуиты должны воспитывать, образовывать, учить, преподавать в низших, средних и высших учебных заведениях, в школах и университетах. Христианский, католический мир должен был стать умным. Благотворительность, миссионерство, проповеди и исповеди должны были помогать воспитанию и образованию молодежи, что стало главной задачей ордена. Для ее решения была необходима образцовая организация. Игнатий Лойола ее создал. Враги назвали ее неограниченной монархией, друзья – высшим созданием разума в человеческом обществе.

Общество Иисуса состояло из шести классов: послушники, ученики, светские кандидаты, духовные кандидаты, исповедники трех обетов и исповедники четырех обетов. Переход из класса в класс зависел от способностей и степени развития претендента. Игнатий Лойола и его соратники по всей Европе собирали в общество умных и талантливых людей. В орден не принимали еретиков, убийц, женатых и лиц, бывших до этого в каком-либо другом монашеском ордене.

Устав ордена предусматривал его строгую вертикаль – папа, генерал, избираемый пожизненно генеральной конгрегацией и утверждаемый папой, ассистенты, провинциалы, ректоры коллегий, прокураторы, исполнители.

Все члены ордена иезуитов беспрекословно и слепо повинуются своему генералу, не позволяя себе рассуждать. Им не нужно волноваться за неправильные решения генерала, которым мог стать только человек исключительных способностей и талантов, умный и честный. Прием всех новых членов, назначения на все орденские должности зависели от генерала. Он созывал верховный совет, конгрегации, председательствовал на них и имел два голоса. Ничто не совершалось в ордене без ведома и согласия генерала. Лойола установил, что денежные средства, выделяемые на содержание генерала, расходуются советом ордена, который имеет право, в случае растрат или явно соблазнительного образа жизни, немедленно сместить генерала. Он руководит Обществом, контролирует деятельность всех его членов, для чего поддерживает постоянную переписку. Основная его обязанность – забота о развитии и совершенствовании ордена, выполнение его целей и задач. Он должен иметь великолепное образование, быть неутомимым, решительным, деятельным, мудрым, осторожным, знать человеческие достоинства и слабости, обладать железной волей для достижения цели. Генерал издает новые постановления и законы ордена, отменяет прежние, освобождает от их соблюдения, если считает это нужным.

При отсутствии генерала в Риме его замещал назначаемый им генеральный викарий. Он же руководил орденом в случае смерти генерала, созывал генеральную конгрегацию для новых выборов. Избранный генерал не имел права отказаться от должности.

Очень важную роль в ордене играл адмонитор, личный духовник генерала, дававший специальный обет папе наблюдать за руководителем ордена и предостерегать его от ошибок.

Вместе с генералом управление орденом осуществляли четыре или пять его помощников, ассистенты, называвшиеся совет ордена. Ассистенты заведовали ассистенциями – сферами влияния и деятельности ордена. Первыми помощниками генерала Лойолы стали Иаков Лайнес, Иероним Надаль, Иоанн да Поланко, Гонсалес да Камара и Кристобаль де Мадрид, которым подчинялись ассистенции:

Итальянская, с провинциями Рим, Сицилия, Неаполь, Милан, Венеция;

Португальская, с провинциями Португалия, Гоа, Малабар, Япония с Сиамом, Тонкиной и Кохинхиной, Китай, Бразилия и Мараньон;

Испанская, с провинциями Толедо, Кастилия, Арагония, Бетия, Сардиния, Перу, Чили, Терра-Фарма, Мексика, Филиппины, Парагвай и Квито;

Французская, с провинциями Иль де Франс, Аквитания, Лион, Тулуза и Шампань;

Германская, с провинциями Англия, Верхняя Германия, Нижний Рейн, Верхний Рейн, Австрия, Богемия, Голландия, Фландрия, Польша и Литва.

Генерал имел право отстранить ассистентов от должности, но сам сместить их не мог. Ассистенты могли созвать общую конгрегацию – собрание ордена, и теоретически низлагать генерала, в случае общего желания ассистенций и провинций. Адмонитора – духовника и ассистентов генерала назначала генеральная конгрегация сразу же после выборов нового главы ордена. Генерал мог единолично изменить устав, и изменить статус совета ордена, сделав своих ассистентов просто исполнителями своей воли, но подобных случаев в истории Общества не было.

Территории и земли, где действовал орден иезуитов, делились на провинции, во главе которых находились провинциалы, назначаемые генералом на три года. Они отвечали за исполнение распоряжений и приказов генерала. Провинциалы имели назначенных генералом адмониторов и трех помощников – ассистентов, составлявших совет провинции. Раз в три года созывалась провинциальная конгрегация. Она обсуждала местные проблемы, решала важнейшие дела, выбирала делегатов на генеральную конгрегацию, высказывала свое мнение о потребностях провинции, о действиях совета ордена. Провинциалы руководили иезуитскими учреждениями на своей территории. Они имели полную власть над членами ордена в своей провинции. Ежемесячно провинциалы посылали генералу доклады о текущих и наиболее важных событиях. Они ежегодно готовили и направляли в Рим отчет о состоянии своей провинции. Вся переписка велась особым шифром, составляющимся самим генералом ордена, который прекрасно знал, как четко и эффективно работают его провинциалы.

Генерал назначал провинциалов и вице-провинциалов. Провинциалы назначали преподавателей, учителей для послушников и учеников, прокураторов, ведавших имущественные дела, духовных префектов, префектов учебных заведений и здоровья, научных префектов, проповедников, духовников, консультантов, профессоров. Все назначения утверждаются генералом ордена, который сам назначает ректоров коллегий, настоятелей домов и обителей, исповедников и послушников. Ежегодно провинциалы направляли генералу самые полные списки всех иезуитов провинции, с указанием характера, способностей, наклонностей, связей, ума, знаний каждого. Генерал хорошо знал, на ком останавливает свой выбор.

Генерал посылал в провинции ревизоров или комиссаров-уполномоченных, докладывающих ему о состоянии дел.

В каждой провинции есть особый прокуратор, занимающийся имуществом и пожертвованиями. Ему подчиняются прокураторы иезуитских учреждений. Провинциальными прокураторами руководит главный прокуратор, подчиняющийся генералу.

В провинциях много орденских служащих – экзаменаторы, принимающие новичков в орден, учителя новичков, помощники настоятелей обителей, заведующие кухней, винным погребом, трапезой, помещениями и комнатами, заведующие храмами, предупреждающие о постах и праздниках, застольные чтецы, санитарные префекты, заведующие библиотеками, причетники, больничные служители, привратники, заведующие одеждой, снабженцы, распределители, повара.

Ректоры многочисленных коллегий Общества назначались генералом ордена и подчинялись провинциалам. Уже при жизни Лойолы сеть учебных заведений ордена действовала во всех его провинциях. Из коллегий в общество Иисуса принимали юношей, отличавшихся талантами и успехами в науках.

Послушники, или новиции, делились на три группы. В светскую группу входили будущие учителя, чиновники, бухгалтеры, в духовную – будущие священники и миссионеры, в индифирентную, безразличную – юноши, чьи наклонности и таланты еще не были определены.

Послушником ордена мог стать любой человек, если только он не был уже послушником в другом ордене, в возрасте 15-18 лет. Послушники поднимались в четыре часа утра и ложились в девять часов вечера. В течение двадцати дней они находились в пробном доме, domus probationis, под присмотром попечителя и его помощника. Если желание вступить в орден оставалось твердым, и претенденты удовлетворяли своим поведением руководителей пробного дома, то юноши переводились в действительные новиции и поступали на два года в новициат, где проходили испытание. Они отделялись от своей воли, семьи. Для всех были одинаковы правила повседневной жизни, одежда, пища, жилище. Они имели право пользоваться для личных потребностей своим собственным имуществом. Если новиций чувствовал себя неспособным продолжать испытание, то мог свободно остановить орденский новициат.

В первый год новиции работали в больницах и выполняли самую черную и грязную работу, слушали лекции. Во второй год они занимались учебой, проводили «Духовные упражнения» Лойолы, ходили к святым местам, просили милостыню, проповедовали, по средам и пятницам веред сном совершали самобичевание, умерщвляли плость, обычно цепью, состоявшей из звеньев в форме лошадиной подковы длиной и шириной до трех сантиметров. Каждое звено цепи имело зубцы на внутренней стороне.

После двухлетнего новициата юноши давали обеты бедности, целомудрия и послушания, от которых их могли освободить иезуиты старших классов. Послушники становились учениками, усиленно занимавшимися научными занятиями, уже при более строгой дисциплине.

Учеников переводили в третий класс светских кандидатов и четвертый класс духовных кандидатов-коадьюторов. Из этих классов уже не было возврата в мир. В этих классах свои способности и знания. Светские кандидаты, coadiutores saecjlares, не посвящались в духовный сан, не занимали важные должности в ордене. Они отвечали за содержание, коллегий, обителей, миссий. Светскими коадьюторами могли стать союзники ордена, оказавшие ему важные услуги.

Духовных кандидатов первые два года называли схоластиками, испытанными учениками. Они служили в коллегиях и миссиях помощниками, становились проповедниками, духовниками, ректорами, профессами – элитой ордена.

По достижении тридцатитрехлетнего возраста духовные кандидаты в торжественной обстановке в присутствии высшего руководства произносили обеты и переходили в пятый класс исповедников трех обетов. Они несут сознательную службу на благо Общества Иисуса, занимают важные должности, выполняют важные обязанности.

Исповедники четырех обетов, высшая ступень иерархия ордена, называемые профессы, давали присягу на безусловное повиновение папе. Это люди, доказавшие свою безусловную преданность ордену и достойные посвящения в святая святых Общества. Профессом мог стать только очень талантливый, умный, знающий, опытный и верный человек. Таким людям, которых даже в периоды высшего расцвета ордена, было только несколько десятков, поручались важнейшие дела. Профессы становились провинциалами и ассистентами, знающими тайны ордена. К ним мог обратиться папа. Сами они обращались к папе и согласия генерала ордена. Собственно членов шестого класса называли настоящими иезуитами. В их руках находилась судьба ордена. Профессы жили в особых обителях и одной из их главных обязанностей была миссионерская деятельность. Они недолго находились в обителях. Профессы получали поручение и уходили его исполнять – в дальнюю страну, в отдаленнейшей части света, в еворопейскую страну для создания коллегий и борьбы с ересью, в духовники многих государей, папскими легатами с посольствами, в управляющие провинциями. Профессы преподавали, проповедовали, руководили. Они не могли занимать духовные должности, только под угрозой смертного греха, по повелению папы и по согласовании с генералом ордена. Они навсегда оставались иезуитами – Лойола не хотел лишиться выдающихся членов общества. Профессы были обязаны присутствовать на всех генеральных конгрегациях, обязательно высказывали свое мнение о изменениях, которые должны были произойти в ордене. Преемника генерала обычно выбирали из профессов.

В генеральных собраниях – конгрегациях участвовали совет ордена, провинциалы, исповедники, ректоры, настоятели, делегаты провинций. Это была верховная власть Общества Иисуса. При выборах генерала избирателей запирали и держали на хлебе и воде. Каждый присягал выбирать по совести того, кто по их мнению наиболее способен исполнять высокие обяазнности генерала. Если кто-то пытался интриговать, лишался права быть избранным. Выборы должны были совершаться абсолютным большинством голосов.

Любой старейший иезуит являлся ревизором и контролером младших членов общества. Профессы были обязаны каждые полгода давать отчет совести. Все иезуиты ежемесячно исповедовались и приобщались святых таинств. Все учреждения, обители, миссии иезуитов обладали правом убежества. Деятельность ордена была обширна и многогранна, и ее никто не выставлял на показ. В распоряжении ордена были привлеченные помощники, называемые «светские иезуиты». Они занимали разное положение в обществе, являлись чиновниками, военными, профессорами, приходскими священниками, докторами, дипломатами, адвокатами, юристами, придворными, помещиками, писарями, моряками, полицейскими, журналистами, портными, торговцами, художниками, актерами, ремесленниками, писателями. Многие из них получили образование в иезуитских коллегиях и сохраняли отношения с бывшими наставниками и воспитателями.

Полуофициальный костюм иезуита напоминал костюм баска – черная сутана, черный плащ и черная широкополая шляпа. Он не был обязателен. Иезуиты могли быть епископами, кардиналами, офицерами.

Провинциал Кастилии Миранда писал своему другу после своего назначения ассистентом генерала ордена: «До моего прибытия в Рим, где передо мной раскрылись все тайны, я не имел настоящего понятия о значении нашего Общества. Его внутреннее управление представляет собой целую специальную науку, которую не знают даже сами провинциалы. Надо занимать мою теперешнюю должность, чтобы проникнуть во все эти тайны».

Совершенствование и спасение души иезуитов по мысли Игнатия Лойолы достались мысленной молитвой, строгим совместным обсуждением своих поступков, чтением духовных книг, частым принятием Святых Тайн, уединением. «Духовные упражнения» являлись главным средством для спасения.

Спасение душ ближних и дальних людей достигалось обучением Закону Божию, проповедью, собеседованиями и духовным руководством, спорами с врагами церкви, посещениями больниц и тюрем, миссионерством и обучением юношества.

Войско странствующих духовных рыцарей было обязано перемещаться по всему миру для борьбы с ересями и для обращения неверных. Младший повиновался старшему без рассуждений, даже если он умнее. Устав ордена составлялся для воинов, которые борются с врагом, точно исполняя приказы. Выполняя поручение, член ордена должен был «как шар катиться по направлению, в соответствии со сделанным по нему ударом», он должен был быть «эхом, повторяющим переданный ему звук».

Генерал общества Иисуса находился в Риме, в центре католического мира. Он и его ассистенты вели активную переписку с провинциалами, и находились в курсе всех дел. Игнатий Лойола в декабре 1542 года говорил помощникам, что за последние несколько дней написал почти двести пятьдесят писем. Провинциалам еженедельно докладывали настоятели обителей, новициатов и ректоры коллегий. Провинциалы ежемесячно докладывали генералу обо всем, важном и интересном для ордена. В начале каждого года провинциалы направляли генералу общий доклад, а также перечень членов и учреждений провинции. Многие материалы, которые было нельзя доверить бумаге, передавались генералу устно. Любой иезуит мог направить ему письмо с изложением своих идей, нужд, жалоб.

Орден быстро разрастался. У него был римские церкви Делла-Страда и святого Андрея, у замка святого Ангела была построена первая обитель для профессов четырех обетов. В Риме действовали сиротские дома, приюты для молодых девиц, дома для падших женщин. Игнатий преподавал в созданной им школе для мальчиков. В Риме много говорили о его необычных педагогических приемах. Почти год он готовил программы для иезуитских коллегий, не прекращая активной работы по руководству ордена.

14 марта 1543 года папа Павел III подписал буллу «Iniunctum nobis», которой разрешил Игнатию Лойоле принимать в Общество Иисуса столько членов, сколько необходимо для его деятельности. Папа разрешил генералу изменять и дополнять устав, в соответствии с обстоятельствами и требованиями времени, не согласовывая его с римским первосвященником: «Лойола и все другие будущие генералы Общества имеют право с согласия важнейших его членов, но, впрочем, совершенно произвольно, изменять, отменять, дополнять и вновь издавать уставы Общества, смотря по надобности. Измененные или вновь учрежденные положения будут иметь совершенно одинаковую силу с прежними и должны считаться вполне законными, хотя бы даже Римский Престол вовсе не знал о их существовании». Полномочия Общества Иисуса были увеличены буллой «Exponi nobis» 3 июня 1545 года. Теперь ни одно государство, ни одна европейская страна не могла определить, соответствует ли устав ордена иезуитов действующим законам и существующим порядкам. Орден несколько раз в XVI веке публиковал свой устав, снимал с себя обвинения в неофициальной деятельности в других странах. По булле 1545 года иезуиты получили право везде, где они могут появиться, проповедовать, исповедовать, разрешать от грехов, освобождать от наказаний, наложенных церковью, разрешать от обетов, клятв, налагать епитимии, служить во всех церквях в любое время без согласия местного духовенства и даже епархиальных епископов. Иезуитов слушал народ, но некоторые другие монашеские ордена и часть духовенства теряли остатки своего влияния и доходов. Они пытались дискредитировать Общество Иисуса, но узнать подробности о его деятельности не смогли: Лойола не посвящал слишком много людей в тайны ордена, справедливо считая, что «в большое стадо легче пробраться паршивой овце, чем в маленькое».

Иезуиты имели право строить и приобретать собственность во всех частях света. Их имущество было неприкосновенно, поскольку принадлежало Святому Престолу, и освобождено от всех налогов и поборов. Никто не имел право облагать податями имущество Общества Иисуса. Орден был изъят из юрисдикции епархиальных епископов, которые были обязаны ему содействовать. Общество Иисуса было независимо от любой светской и духовной власти, подчиняясь только Ватикану, а значит, могло действовать эффективно.

Недруги ордена заявляли, что создана новая, неограниченная монархия, государство в государстве, которое прокрадывалось в другие страны, чтобы овладеть ими или подчинить своему влиянию. В короткое время у ордена появилось множество союзников, которых стали называть короткополыми иезуитами. Благодаря им духовные рыцари могли оказывать сильнейшее влияние на европейское общество. В коллегиях иезуитов уже во второй половине XVI века учились тысячи студентов, получавших великолепное образование и воспитание. Их тут же обвинили, что они создают свой особый народ, связанный с ними различными интересами, вольными и невольными. Противники ордена написали и опубликовали примитивную книгу «Тайные советы», «Secreta Monita», заявив, что она была выкрадена у иезуитов, что было даже технически невозможно. Общество Иисуса дало опровержение, что эта книга не имеет к ним никакого отношения, но в появившихся памфлетах псевдоконкуренты духовных рыцарей заявили, что книга «Тайные советы» рисует вернейшую картину способов, которыми пользуются иезуиты для достижения своих целей:

«Приступая к созданию какого-нибудь заведения, необходимо стараться понравиться местным жителям, неся самые низшие обязанности в больницах, около бедных, находящихся в заключении и в горе, выслушивая исповедь без лицеприятия и с готовностью. Такой образ действия заставит восхищаться нашим милосердием. Не следует забывать, что необходимо скромно и благочестиво испрашивать разрешение на совершение богослужения и исполнение треб, и заслужить благорасположение духовенства и мирян, в которых может оказаться нужда. Первую полученную милостыню следует раздавать бедным, чтобы богачи становились к нам щедрее. Необходимо, чтобы все члены казались проникнутыми одним духом, чтобы у них были одинаковые манеры, чтобы поражать своим единством. В начале наши должны воздерживаться от покупки имений иначе, как на имя скромного друга. Чтобы мы казались беднее, земли, находящиеся вблизи какой-либо коллегии, нужно приписывать к отдаленным коллегиям. Таким образом, никогда не узнают точно наших доходов. Для устройства различных учреждений надо выбирать предпочтительно богатые города. Следует стараться выманить как можно больше денег от вдов под предлогом неотложных нужд. Только провинциалу известны доходы каждой провинции. Сокровища Римского двора должны быть покрыты глубоким мраком тайны. Наши обязаны громко заявлять о том, что не обременяют никого, как другие монашеские ордена, что они исполняют свои обязанности бесплатно, и не взирая на лица, что они посвящают себя преимущественно воспитанию детей и благу народа.

Надо прилагать все старания, чтобы привлечь к себе внимание и благосклонность правителей и наиболее значительных лиц. С этой целью надо скрывать все дурное в их поступках и подавать им надежду на получение, при нашем содействии всевозможных льгот и разрешений.

Поддерживая какого-нибудь правителя, берегитесь говорить ему что-либо определенное. Если то, что имелось в виду, не удастся, следует выдвинуть вперед тех из нас, которым ничего неизвестно и которые скажут, что на орден возводят напраслину, замешивая его в дела, совершенно ему неизвестные. Чтобы овладеть умом правителя, следует войти в соглашение с теми из наших, которые могут добиться для него чего-либо приятного от других правителей и в особенности от папы. Надо вкрасться в доверие к его любимцам и слугам, принося им в подарок разные мелкие священные предметы. Это делается с целью узнать вкусы правителей, чтобы сообразоваться с ними впоследствии. Надо следить за браками государей, чтобы им предлагались в жены лица, нам преданные. Надо влиять на принцесс через камеристок и этим путем разузнавать их семейные тайны. При назидании принцев следует держаться мнений самых снисходительных авторов. Необходимо разъяснить кающимся, как выгодно исповедоваться у отцов ордена, которые имеют право давать отпущение всех грехов и освобождать от всяких епитимий. Надо приглашать вельмож на проповеди, собрания, собеседования, посвящать им стихотворения и тезисы, оказывать всевозможные любезности.

Необходимо стараться получить все, что можно, от епископов и других иерархов, выражать им величайшее почтение, чтобы они поручали нам зависящее от них учреждение, хвалить их публично и даже письменно, если они окажутся усердными относительно ордена. Им надо помогать, если они желают получить какую-либо милость от Рима. С ними надо обращаться бережно, особенно в случае канонизации какого-либо из наших, чтобы получить от них грамоты, ускоряющие ход дела при Святейшем Престоле.

Мы должны стараться получить должности воспитателей принцев. Если кто-нибудь из наших получит место духовника, он должен часто говорить о правосудии, заявляя, что никаким образом не желает вмешиваться в дела государства. Затем он должен перейти на достоинства лиц, которым можно поручать высокие должности, и наконец указать на друзей ордена. С этой целью наши должны сообщать исповеднику имена друзей, особенно тех, которые много жертвуют ордену. Исповедники и проповедники должны обращаться с принцами мягко, кротко, ничем не задевая их ни в проповедях, ни в частных беседах. Если эти господа пожелают сделать им какой-нибудь маленький подарок, они не должны его принимать. Пусть укажут им взамен провинцию, или коллегию, на которую попросят обратить милостивое внимание. Они должны довольствоваться очень простой комнатой в общежитии и оказывать особенно любезное внимание самым низшим придворным чинам, чтобы не говорили, что они прислушиваются к вельможам.

Что касается других монахов, то надо терпеливо сносить эту породу людей. Не нападая на них открыто, следует проводить мысль, что наш орден есть монашествующий орден по преимуществу. Надо следить за недостатками монахов и говорить о них с друзьями скромно и с сокрушением. Надо указывать на то, что они хуже нас исполняют свои обязанности. В особенности же надо противодействовать тем, кто посредством школ вздумает конкурировать с орденом. Необходимо всевозможными средствами мешать из преуспеванию.

Чтобы завладеть богатой вдовой, надо выбирать пожилого отца, веселого характера и умеющего вести приятную беседу. Расположив эту особу в пользу ордена, он предложит ей участвовать в его добрых делах. После присоединения ей будет дан духовник, который обязан главнейшим образом удерживать ее в состоянии вдовства, уверяя, что она тем самым избавляется от чистилища. Кроме того, он должен уговорить ее устроить у себя в доме часовню и тем удалить от себя мирскую суету. Следует привлечь на свою сторону капеллана, и отцы иезуиты должны по временам служить обедню в этой часовне и говорить наибольшие проповеди. Мало-помалу следует заменять старых слуг новыми, преданными ордену. Через них надо узнавать все, что делается в доме. Вдову надо почаще исповедовать и причащать. Для того, чтобы она не заподозрила, что ее хотят обойти, следует предлагать ей женихов, которым она заведомо откажет. Надо удалять от нее духовных лиц, не преданных ордену. Надо исподволь заставить ее делать добрые дела, а духовник должен дать ей понять, что она может давать милостыню по его указанию. Чтобы эти пожертвования назначались ордену, надо сообщить ей об индульгенциях, которыми располагают провинциал и генерал, и уверить ее, что она может заслужить и все те, которыми располагают другие ордена. Во время исповеди надо относиться к ней мягко, снисходительно выслушивая признания в кокетстве и даже чувственности. Если она нездорова, то на нее нельзя налагать епитимью. Следует даже запретить ей ходить в церковь. Надо ей устраивать в доме и в саду маленькие тайные свидания с особенно нравящимися ей отцами. Надо добиться, чтобы она давала ежегодно известную определенную сумму ордену. Затем ей следует постоянно говорить о пользе добровольной бедности, намекая на то, что ордену приходится учреждать различные заведения. Таким образом, ее можно будет довести до того, что она отдаст ордену все свое имущество, если у нее нет детей.

Если у нее есть дочери, то надо заставить их идти в монахини, чего можно достигнуть путем постоянных нападок со стороны матери.

Если же у нее есть сыновья, то с раннего возраста надо ими овладеть и устроить так, чтобы они поступили в орден, внося в него свое имущество. Надо особенно стараться об обогащении ордена, привлекая к нему единственных сыновей, которых надо уверять, что они приносят приятную Богу жертву, оставляя родительский дом и поступая в новициат. Для доказательства бедности ордена настоятели должны делать займы и затягивать уплату по своим векселям. Если кредитор заболеет, надо уговорить его вернуть расписку, и таким образом орден унаследует занятую сумму, не навлекая на себя ненависти наследников. Не мешает также брать взаймы за небольшие проценты с тем, чтобы отдавать эти деньги от себя за большие проценты. Помимо извлекаемой из этого пользы может случиться, что кредиторы решатся оставить свои деньги нам в собственность. Орден также может заниматься торговлей, прикрываясь именами богатых коммерсантов, наших членов. Надо навещать умирающих богачей и говорить им, что подобно вазе, гасящей огонь, милостыня утешает грехи. Следует поучать жен, жалующихся на пороки своих мужей, что они имеют право утаивать деньги из хозяйственных сумм, чтобы искупать грехи мужей и вымолить им прощение.

Те из нас, которые не будут стараться обогатить орден, будут удалены из него, под предлогом отсутствия призвания. Следует дать знать во все заведения ордена, чтобы говорили дурно об отосланном члене, и рассказывать всюду, что орден никого не удаляет иначе, как по важному поводу. За выбывшим надо зорко следить и предавать гласности все в его поведении достойное порицания или могущее быть дурно истолкованным. Если за ним ничего подобного не окажется, на него надо бросать тень двусмысленными словами. Надо за него молиться, чтобы не думали, что иезуиты действуют пристрастно».

«Тайные советы» успеха не имели. Умные и образованные люди сразу видели грубую подделку, а простые люди книг не читали, из-за неграмотности, или из-за отсутствия денег на их покупку. Читать же или пересказывать «Тайные советы» даже богатым вдовам многочисленным недругам ордена было лень.

Иезуитам все чаще и чаще предлагали высшие церковные должности, считая их наиболее достойными кандидатами. Брат императора Священной Римской империи Карла V римский король Фердинанд предложил иезуиту Лойоле, посланному в Германию, стать епископом триестским. Он обратился к папе и тот не возражал. Все другие монашеские ордена всегда гордились, когда кто-то из братии получал важный духовный сан. Генерал ордена иезуитов ответил папе и королю:

«Мы, члены Общества Иисуса, Христовы воины, должны обладать всеми качествами хорошего солдата. Нам следует всегда быть готовыми выступить против врага, и потому мы не можем ничем связывать себя. Наша первая обязанность идти по знаку Вашего Святейшества всюду, куда вы прикажете, с одного конца света на другой. Можем ли мы, следовательно, прилепляться навсегда к какому бы то ни было месту? Кроме этого, смирение нашего общества запрещает нам принимать такие важные должности и мы не хотим таким возвышением возбуждать к себе зависть других орденов, и без того уже недовольных нашими успехами. Поэтому мы постановляем, раз и навсегда, что члены Общества Иисуса не могут получать высшие церковные должности».

Игнатий Лойола, чуждый честолюбия для себя лично, отказался от сана кардинала. Он хотел только развития и совершенствования Общества Иисуса.

Орден иезуитов и его генерал были полностью готовы к борьбе с Реформацией, и она началась. Игнатий Лойола прекрасно понимал, что сила ничего не сможет сделать против идеи. Теперь все решали слово и дело.