• 1. АРМИЯ
  • 2. ВОЕННЫЕ ОПЕРАЦИИ
  • 3. ОБОРОНА
  • 4. ЗАКОНЫ ВОЙНЫ
  • Глава V

    ВОЕННОЕ ДЕЛО

    1. АРМИЯ

    Могущество Хеттской империи, как и других современных ей государств, зиждилось на интенсивном развитии нового типа вооружения, распространившегося по всей Западной Азии вскоре после 1600 года до н. э., — легкой колесницы, запряженной лошадьми.

    Боевая колесница как таковая новшеством не была. Уже у шумеров применялось два типа колесниц — двух- и четырехколесная; но из-за сплошных колес они были тяжелыми, и в качестве тягловой силы приходилось использовать диких ослов. Главной боевой силой в шумерском войске всегда оставалась пехота. О том, как обстояло дело в этой области в последующий период аморейских царств, мы знаем не так уж много, но почти наверняка можно утверждать, что лошади в военных целях не применялись. Ассирийские торговцы в Каппадокии использовали лошадей как тягловую силу, но колесницы у них по-прежнему были старого шумерского образца (четырехколесные). Запряженная лошадьми легкая колесница со спицевыми колесами впервые появилась только после падения аморейских царств. В Вавилонии касситского периода, в Египте XVIII династии и в молодом царстве Митанни такие колесницы возникли примерно в одно и то же время, и появление их вызвало настоящую революцию в военном деле. Отныне решающим фактором в сражении стала скорость.

    Ответить на вопрос о причинах появления этого неожиданного нововведения нам помогают богазкёйские архивы: в них обнаружился трактат о выездке и акклиматизации лошадей, записанный на четырех табличках неким Киккули из Митанни и содержащий некоторые специальные термины из языка, родственного санскриту. На этом языке говорили арии Северной Индии. Из других текстов нам известно, что правители Митанни поклонялись индоарийским божествам — Индре, Варуне и богам-близнецам Насатьям; и таково же было происхождение их личных имен. Следует сделать вывод, что с этим арийским племенем в Западную Азию пришли мастера-коневоды, от которых местные народы и переняли искусство разведения лошадей. Примечательно, что имена индийских божеств входят в состав личных имен касситских правителей Вавилонии, хотя в прочих отношениях касситский язык не имеет ничего общего с наречием ариев.

    При Суппилулиуме и его преемниках Хеттская империя также приобщилась к этому искусству. Наглядное представление о хеттской армии того периода можно создать по египетским рельефам, на которых изображены сцены великой битвы при Кадеше. Здесь сразу бросается в глаза, что колесницы хеттов действительно не имели себе равных. Но вопрос о том, был ли этот вид вооружения столь же развит в эпоху Древнехеттского царства, остается открытым. С одной стороны, сообщается, что при осаде Уршу, которая, как мы помним, имела место в ходе одной из ранних кампаний, в битве участвовало 80 колесниц. Но текст, в котором мы находим это указание, не документ, а литературное произведение, относящееся, по-видимому, к более позднему времени. Трактат Киккули был написан еще позже, а хетты едва ли стали бы нанимать митаннийского специалиста, если бы к тому времени уже сами освоили искусство выездки лошадей. Впрочем, как бы то ни было, в своем описании хеттской армии мы сосредоточимся исключительно на периоде империи, от которого сохранилось столь впечатляющее свидетельство, как египетские рельефы.

    Хеттская колесница отличается по конструкции от египетской. У той и у другой — колеса с шестью спицами. Но египетская колесница рассчитана на двух седоков — возницу и бойца, а хеттская, несколько более массивная, — на трех, так как функции нападения и обороны были разделены между двумя бойцами. Оружием нападения служили копья и луки. Наряду с прямоугольными использовались щиты, напоминающие по форме широкое двойное лезвие боевого топора; такой щит держали вертикально (фото 3). Благодаря дополнительному бойцу хеттская колесница получала преимущество в ближнем бою, который мог последовать за первой атакой.

    Пехота в хеттской армии, несомненно, превосходила колесницы по численности, но в бою на открытой местности, к которому хетты всегда стремились принудить своего врага, она играла лишь вспомогательную роль. На египетских рельефах пехотинцы изображены не в сражении, а стоящими вокруг крепостных стен Кадеша на охране царя и обоза.

    Таковы были главные роды войск в хеттской армии. Конницы у хеттов не было, хотя в отдельных случаях упоминаются верховые гонцы. Иногда для внезапных атак применялись подвижные отряды «суту» — по-видимому, наемных легковооруженных лучников. В связи с возведением фортификаций время от времени упоминаются саперы. Обозы, как свидетельствуют изображения на египетских рельефах, составлялись из массивных четырехколесных повозок, запряженных волами, и тяжело груженных ослов. Флотом хетты не располагали, и остается неясным, какие суда использовались для сообщения с островом Кипр, который, по всей вероятности, находился под хеттским контролем.

    Что касается экипировки хеттских пехотинцев, то египетские рельефы здесь вступают в противоречие с собственно хеттскими памятниками. На первых хетты изображены в длинных свободных одеяниях с короткими рукавами. А на анатолийских памятниках воины (и божества-воители) облачены в короткие рубахи наподобие туник, подпоясанные на талии и доходящие только до колена, а иногда — только в юбки, похожие на шотландский килт, причем торс остается обнаженным. Высказывалось предположение (впрочем, чисто умозрительное), что длинная одежда, изображенная на египетских рельефах, — это своего рода униформа, в которую хетты облачались на время походов через жаркие сирийские равнины.

    Самое интересное и примечательное изображение хеттского воина — горельефная фигура на внутренней стороне огромной монолитной створки так называемых Царских ворот в Хаттусе (фото 4). На этом стражнике — только подпоясанная юбка и шлем; вооружен он коротким мечом и боевым топором. Юбка воина представляет собой простой кусок ткани, обернутый вокруг бедер; кромка этого полотнища обозначена на изображении косой полосой, идущей книзу от пояса. Юбка украшена горизонтальными полосами, в орнаменте которых косые линии чередуются со спиральными завитками. Шлем снабжен наушниками, плюмажем и длинным назатыльником. Рукоять меча выполнена в форме полумесяца, клинок слегка изогнут, а ножны оканчиваются резким изгибом кверху. Лезвие боевого топора вырезано по форме человеческой руки, зажавшей рукоять между большим и указательным пальцами; режущий край образует округлую выпуклость над «запястьем». Само местонахождение данного рельефа позволяет с уверенностью утверждать, что перед нами — типичный хеттский воин в боевом облачении. Много общего у этого воина с одной бронзовой статуэткой неизвестного происхождения (фото 5а): юбка такого же покроя, обнаженный торс и следы шлема, некогда венчавшего голову; правда, на ногах у воина со статуэтки заметна обувь, а воин со створки Царских ворот, скорее всего, босоног. Топор и меч, подобные тем, что изображены на рельефе Царских ворот, были найдены при раскопках в Бейсане (Палестина); топоры такого же типа встречались и в персидской области Луристан.

    В отличие от этих воинов хетты, изображенные на египетских рельефах, вооружены длинными копьями. Данный вид оружия встречается и на анатолийских памятниках, но главным образом на тех, что были возведены уже в неохеттский период, после падения империи. Возможно, эти расхождения объясняются неоднородностью культур, входивших в состав Хеттского царства.

    Следует иметь в виду, что армия, выступившая против египтян при Кадеше, была самой мощной из всех, что когда-либо удавалось собрать хеттским царям. На эту величайшую в истории хеттов военную кампанию царь Муватали призвал войска из всех союзных и зависимых государств, связанных соответствующими статьями договоров. В обычных походах хетты, как правило, обходились собственными силами и поддержкой стран, расположенных вблизи места сражения.

    В покоренных городах, по всей вероятности, оставался небольшой гарнизон, некоторую часть которого составляли наемники, однако о методах его рекрутирования нам почти ничего не известно. Дезертирство считалось тяжким преступлением, и начальнику гарнизона четко предписывалось сообщать обо всех таких случаях во дворец.

    2. ВОЕННЫЕ ОПЕРАЦИИ

    Сезон военных кампаний приходился на весенние и летние месяцы; зимним операциям препятствовали обильные снегопады на Анатолийском плоскогорье. Ежегодно с наступлением весны рассматривались знамения, и если они предвещали удачу, то царь отдавал приказ о мобилизации, назначал время и место сбора и лично выступал в поход во главе войска. Как правило, кампания продолжалась все лето. С приближением осени военачальники нередко говорили царю, что «год слишком короток» и времени хватит лишь на мелкие операции, по завершении которых воины возвращались по домам, на зимние квартиры.

    Хеттские цари были искусными стратегами и тактиками. Они всегда стремились напасть на вражеское войско врасплох на открытой местности, где непобедимые хеттские колесницы можно было пустить в ход с полной отдачей. Единственное спасение для неприятеля заключалось в том, чтобы уклониться от решительного сражения, рассредоточить свои войска и перейти к партизанской войне. В этом отношении великий поход в Месопотамию, который Суппилулиума совершил в начале своего правления, обернулся для хеттского царя стратегической неудачей, ибо он прошел мимо митаннийской столицы в глубь Сирии, так и не встретившись с армией Митанни. Зато в «Анналах Мурсили II» сохранилось краткое описание удачной военной операции:

    «Как только я услышал эти слова [имеется в виду донесение о замысле некоего Питтаггаталли, намеревавшегося не допустить хеттское войско в город Сапиддува], я устроил лагерь в Алтанне и оставил там обоз; войску же я приказал заранее построиться в боевой порядок. И поскольку [у неприятеля] были сторожевые заставы, то если бы я попытался окружить Питтаггаталли, дозорные заметили бы меня, и тогда он не стал бы меня дожидаться и ускользнул бы до моего прихода. Поэтому я обратился лицом в противоположную сторону, к Питтапаре. Но когда наступила ночь, я развернулся и двинулся на Питтаггаталли. Я шел всю ночь без остановки, и рассвет застал меня на окраине Сапиддувы. Как только взошло солнце, я выступил против него на битву; и те 9000 человек, которых Питтаггаталли привел с собой, вступили против меня в битву, и я сражался с ними. И боги стояли рядом со мной, величавый бог грозы, господин мой, и богиня солнца из Аринны, госпожа моя, <…> и я сокрушил врага».

    Если хеттам не удавалось застать неприятеля врасплох, тот нередко успевал укрыться в крепости или засесть на вершине горы. Тогда принудить его к капитуляции можно было лишь продолжительной осадой.

    О том, каким способом хетты вели осаду, мы знаем не так уж много, но, без сомнения, в этом деле они были мастерами. В противном случае царь Суппилулиума едва ли смог бы взять столь мощную твердыню, как Каркемиш, всего через восемь дней осады. Единственное указание на технику осадного дела мы встречаем в повествовании об осаде Уршу, где упоминаются таран и «гора» — крепостной вал наподобие того, каким позднее пользовались римляне для подведения осадных машин к стенам.

    О том, сколь искусны были хеттские цари в тактике ведения боя, лучше всего свидетельствует подробно описанное в одном египетском тексте сражение при Кадеше. Хеттской армии в Кадеше удалось укрыться от египетских разведчиков. Ничего не подозревающие египтяне подошли к городу и принялись разбивать лагерь. В это время отряд хеттских колесниц незаметно для неприятеля покинул город через противоположные ворота, переправился через реку Оронт и нанес сокрушительный удар по центру египетской колонны. Вероятно, египетская армия была бы полностью уничтожена, если бы в этот момент на выручку ей не подоспел отдельный полк, который двигался к Кадешу с другой стороны и, в свою очередь, застал врасплох хеттов, разорявших лагерь. Благодаря этой счастливой случайности египетский фараон спас остатки своей армии и сумел представить своим подданным битву с хеттами великой победой, но обмануть беспристрастных исследователей ему не удалось.

    3. ОБОРОНА

    Искусством обороны хетты владели в таком же совершенстве, как и стратегией и тактикой нападения. Находки археологов наглядно свидетельствуют о том, насколько мощными укреплениями были окружены хеттские города.

    Богазкёй почти со всех сторон был защищен природными укреплениями — глубокими ущельями и скалами; но открытый сектор на вершине горы огородили массивными стенами, остатки которых сохранились и по сей день. Укрепления были двойные: перед главной линией стен, примерно в 6 метрах от них, проходило невысокое вспомогательное ограждение. Главная стена состояла из двух слоев кладки, соединенных поперечными стенками; образованные ими прямоугольные ячейки были заполнены щебнем. Таков типичный для хеттов метод строительства оборонительных стен. Внешний слой стены особенно прочен: он сложен из массивных камней неправильной формы (предпочтение отдавалось камням, близким по форме к прямоугольнику или пятиугольнику) длиной от 0,3 до 1,5 м, плотно подогнанных друг к другу, но не скрепленных строительным раствором. Каменную стену когда-то венчала кирпичная надстройка, но до наших дней она не сохранилась. Оба ограждения — и главное, и вспомогательное — укреплены выступающими за линию стен прямоугольными башнями, отстоящими друг от друга приблизительно на 30 м; каждые из трех ворот фланкированы гигантскими блоками каменной кладки, выступающими внутрь ограждения. Обе стены покоятся на высоком крепостном валу, передняя сторона которого облицована камнем. К воротам ведут крутые скаты, тянущиеся вдоль наружного ограждения; на уровне верхнего края внешней стены скат резко переходит в площадку шириной около 6 м, по сторонам которой высятся огромные привратные башни; внешние ворота отодвинуты вглубь, за линию наружного ограждения, более чем на 4 м, а внутренние представляют собой проем в главной стене. Кроме того, под крепостным валом проходил туннель, позволявший защитникам города совершать внезапные вылазки. Оборонительная мощь этой системы укреплений настолько очевидна, что трудно понять, каким образом неорганизованным варварским племенам удалось несколько раз захватить и разграбить город. (Рис. 3–6 и фото 7.)

    Городская стена, обнаруженная при раскопках в Алишаре (неподалеку от Богазкёя), имела схожее устройство, но вместо башен-бастионов здесь применили менее удачную зубчатую (ступенчатую) конструкцию, при которой анфилада открывается только в одном направлении. А стена небольшой крепости на вершине Юмюк-тепе близ Мерсина в Киликии — почти точная копия главной богазкёйской стены, только каменная кладка здесь не столь массивна.

    Как уже упоминалось, до нас дошли инструкции, адресованные командиру, возглавлявшему гарнизон приграничной крепости. В число его сугубо военных обязанностей (гражданские перечислены в предыдущей главе) входили расстановка часовых для наблюдения за дорогами, запирание ворот на ночь, своевременный ремонт укреплений и поддержание запасов пищи, воды и дров. К сожалению, большая часть пунктов, в которых изложены эти предписания, дошли до нас в плохом состоянии, и процитировать их дословно мы не можем.

    Политика позиционной обороны проводилась главным образом на северной и юго-западной границах — в тех областях, где были обнаружены города-крепости. Именно в этих направлениях Хеттское царство граничило с суровыми гористыми районами, от завоевания которых хетты отказались, предпочтя удерживать обитавшие там дикие племена на почтительном расстоянии. А от более цивилизованных соседей (Арцавы на западе и Египта на юго-востоке) страну Хатти отделяли зависимые «буферные государства», защищавшие ее территорию от внезапного нападения.

    4. ЗАКОНЫ ВОЙНЫ

    Древнейшие хеттские цари завоевывали и грабили соседние земли без зазрения совести и в извинениях не нуждались; но к XIV веку до н. э., как мы уже видели, взаимосвязи между цивилизованными государствами окрепли, поэтому хеттские цари эпохи империи никогда не объявляли войну, не подыскав тому оправдания, даже если речь шла всего лишь о конфликте с безвестным племенным вождем у северной границы. Как правило, хеттский царь посылал неприятелю письмо с требованием выдать хеттских подданных, укрывшихся на его территории. Если требование не удовлетворялось, за первым письмом следовало второе, в котором царь возлагал вину за первый акт агрессии на неприятеля и объявлял, что небеса сами укажут правого в этом споре, даровав ему победу в испытании войной. Вот описание переписки такого рода, предварившей нападение на Хайясу в седьмой год правления Мурсили II:

    «Покорив землю Типии, я послал письмо Аннии, царю Ацци, и написал ему: «Мои подданные, что перешли к тебе, пока мой отец находился в земле Митанни… [верни их мне]» [Один из списков документа здесь обрывается, и далее мы цитируем по параллельному тексту, в котором содержится сильно пострадавшая от времени другая версия этого письма.]

    Но царь земли Ацци написал мне в ответ <…> следующее: «Относительно того, что ты пишешь мне, — если бы [у меня были гражданские пленники], или кто-либо другой перешел ко мне, [я бы их не выдал], и если ты требуешь <…>».

    Но я написал в ответ так: «Я пришел и встал лагерем у границы твоей страны, но я не нападал на твою страну и не захватывал ни гражданских пленников, ни коров, ни овец. Но ты возбудил ссору (?) [с моим величеством], и пришел [и напал на] землю Данкувы [и истребил ее жителей]. Посему боги встанут на мою сторону и решат дело в мою пользу».

    В таком же духе выдержан вызов, который Мурсили послал царю Арцавы на третьем году своего правления:

    «Мои подданные, что перешли к тебе, — когда я потребовал их обратно, ты мне их не вернул; ты назвал меня ребенком и не принял меня всерьез. Вставай же! Сразимся, и пускай бог грозы, господин мой, разрешит наш спор!»

    Самой изысканной апологией такого рода следует признать 326-строчный документ, который царь Хаттусили III написал после успешного свержения Урхи-Тешуба. Это произведение, свидетельствующее о высокоразвитом политическом сознании, мы подробно обсудим ниже.

    Условия мирного договора с врагом зависели от того, сдался ли тот добровольно или сопротивлялся до последнего. Город, захваченный силой, считался законной добычей победоносного войска; обычно его отдавали воинам на разграбление, после чего сжигали дотла. Иногда руины такого города объявляли навеки проклятым местом и посвящали богу грозы в ходе торжественной церемонии. В дальнейшем это место считалось пастбищем божественных быков Сери и Хурри, а тех, кто осмелился бы нарушить запрет и поселиться здесь, ждала погибель. Выживших жителей разрушенного города переселяли вместе со скотом в Хаттусу, где распределяли как крепостных между хеттскими военачальниками и сановниками. Но, судя по всему, никакого иного вреда им не причиняли. Жестокость и страсть к пыткам, которыми, по свидетельствам хроник, отличались ассирийские цари, хеттам были совершенно чужды.

    В случае, если неприятель быстро капитулировал, хеттский царь обычно довольствовался присягой на верность. Соображения, которыми он руководствовался в подобных ситуациях, наглядно иллюстрирует эпизод с Манапа-Даттой из «земли реки Сеха», прежде проявившим себя ненадежным союзником:

    «Как только Манапа-Датта, сын Мувы-льва, услыхал обо мне: «Его величество идет!» — он послал гонца мне навстречу и написал мне так: «[Господин мой], не убивай меня, но возьми меня в союзники; что же до людей, которые перешли ко мне, то я доставлю их моему господину». Но я ответил ему так: «Некогда твои братья изгнали тебя из твоей земли, а я препоручил тебя жителям Каркисы; я даже послал жителям Каркисы подарки от твоего имени. Но, несмотря на это, ты не последовал за мной, а последовал за Ухха-цити, моим врагом. Как же теперь мне взять тебя в союзники?» Я бы пошел дальше и уничтожил бы его, но он послал навстречу мне свою мать; и она пришла, и пала к моим ногам, и сказала так: «Господин наш, не убивай нас, но возьми нас, господин, в союзники!» И поскольку женщина вышла навстречу мне и пала к моим ногам, я сделал одолжение этой женщине и не пошел в землю реки Сеха».

    Приняв капитуляцию, хеттский царь прекращал военные действия против бывшего врага и заключал с ним договор, в соответствии с которым правитель неприятельского царства оставался на троне, но попадал в зависимость от хеттского царя и принимал на себя ряд обязательств. Жители побежденного царства в этом случае именовались «покоренными на месте». О типичных условиях таких договоров можно судить по следующим выводам, завершающим рассказ о завоевании Арцавы:

    «Итак, я покорил землю Арцавы. И одних я взял в Хаттусу, а других покорил на месте и наложил на них дань войсками; и с тех пор они поставляли мне войска регулярно. И когда я покорил всю землю Арцавы, общее число гражданских пленников, которых я, мое величество, привел в свой царский дворец, составило 66 тысяч гражданских пленников; тех же гражданских пленников, волов и овец, что привели с собою в Хаттусу знатные люди, воины и колесничие, было не счесть. И когда я покорил всю землю Арцавы, я возвратился домой, в Хаттусу».









    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх