849

ших объектов энергетики, несколько угольных шахт и некоторые каналы телевидения.

Тем временем безработица возросла по сравнению с 60-ми годами в 10 раз и приблизилась к 2 миллионам, значительная часть молодежи оказывалась не у дел сразу после школьной скамьи или университетской аудитории.

В самом плачевном положении оказались иммигранты из Африки и Азии, в большинстве своем мусульмане. Имея заниженные жизненные стандарты, в прежние благополучные годы они могли без особого труда вести вполне устраивающее их существование. При этом многие из них не очень-то стремились интегрироваться в окружающий их европейский мир, предпочитая жить своими общинами - плодясь и множась. Теперь оказалось, что далеко не все они нужны этому миру. Кое у кого разыгрались нервы: дело дошло до того, что иммигранты, число которых не достигало 7% населения Франции (3,7 млн. человек) стали совершать большинство преступлений. Уровень преступности «на душу населения» в Париже (123 на 1000 в год) стал выше, чем в Лондоне, Нью-Йорке и Чикаго. А ведь совсем недавно французы гордились тем, что у них одна из самых криминально безопасных столиц.

Этим не преминули воспользоваться политики. Самый известный из них - Жан-Мари Ле Пен, бывший пужадист и ультраколониалист, а впоследствии - добрый товарищ Владимира Вольфовича Жириновского. В 1984 г. на выборах в Европейский парламент за Национальный фронт Ле Пена было отдано 11% голосов.

Понятно, что при достигнутом уровне производительных сил, при развитой системе социального обеспечения, наконец, при сложившихся в обществе представлениях о ценности всякой человеческой жизни, пусть даже самой никчемной (смертная казнь во Франции была отменена еще в 1982 г.) - при таких условиях с голода вряд ли кто помирал. Но появилось понятие «новые бедняки» - это люди, хуже других питающиеся, живущие в плохих жилищных условиях, морально угнетенных своим аутсайдерством. Соответственно - люди, довольно рано умирающие. «Новые бедняки» стали официально признанным явлением. Социальные пособия для подобных людей определялись с таким расчетом, чтобы они могли «иметь доход необходимый для включения в общество». Специально ради этого был восстановлен налог на крупные состояния. В 1989 г. пособием пользовались около 1 миллиона человек, но по некоторым оценкам (правда, максимальным), «новых бедняков» во Франции около 4 миллионов.


Были и другие тенденции. Менялась социальная структура общества. Меньше становилось крестьян и производственных рабочих традиционных отраслей - типичных французских пролетариев. Меньше представителей прежних буржуазно-интеллигентских «средних слоев» - чиновников, нотариусов, лавочников и торговцев по-оборотистей. На смену им во всех сферах деятельности приходили люди, оснащенные современными знаниями, владеющие информационными технологиями. В первую очередь это управленцы нового типа, работники передовых отраслей (число квалифицированных рабочих стало в несколько раз превосходить число неквалифицированных), преподаватели, научные сотрудники (студентов стало почти в 4 раза больше, чем сельскохозяйственных рабочих), работники сферы обслуживания. На прежнем уровне осталась только доля типичных «хозяев жизни»: высшего чиновничества, крупной буржуазии, остатков владетельного родовитого дворянства. Таких как было 3% от численности населения в начале XX века, так примерно столько же и осталось в конце.

Программы по квалификации безработных оказались достаточно эффективными. Те, кто прочно сидел или стоял на своем рабочем месте, получали весьма приличную зарплату. И были продвинуты чувством собственной продвинутости и уместности в этом мире. Они умели ценить блага цивилизации и охотно пользовались ими. Годовая инфляция за счет неолиберальных мер снизилась до всего нескольких процентов - франк, как в доброе старое время, стал весом и надежен.

Все это в целом имело важные внутриполитические последствия. Упало влияние профсоюзов, популярней стали либеральные взгляды, возросло число людей, предпочитающих классовый мир классовому противостоянию. Французская компартия, как это ни горько было признать многим людям старшего поколения, романтикам Народного фронта - превратилась во второстепенную политическую силу. У нее остались сторонники из числа недовольных сложившимся положением, на выборах она собирает такое количество голосов, которое необходимо, чтобы иметь фракцию в Национальном собрании, но недостаточное, чтобы получить мандат на управление страной. Такое положение, скорее всего, сохранится и в обозримом будущем (хотя политические прогнозы - занятие очень скользкое). * 851 ни *

Позиции французских коммунистов в 79-е годы подорвали и два сторонних фактора, повлиявших на общественное настроение: публикация массовым тиражом книги Солженицина «Архипелаг ГУЛАГ» и правда о чудовищных злодеяниях режима «красных кхмеров» в Камбодже, бывшей когда-то частью французских колониальных владений. Конечно, можно сказать, что первое случилось давно, а второе - далеко, но всегда найдется немало людей, которые подумают: «Все они одним миром мазаны».

А еще: в 1990 г. 75% французов считали себя католиками, но только 13% из них регулярно ходили в церковь. Протестантов было всего 1 миллион человек, а мусульман - 3 миллиона. Нравы стали еще свободнее: если в 1972 г. в брак вступили 417 тысяч пар, то в 1985 г. - только 273 тысячи. Это меньше, чем в военные годы, когда население было малочисленнее, а 2 миллиона молодых мужчин находились в плену или на принудительных работах! Итог печален: французское общество не обеспечивает своего демографического воспроизводства. Семьи, имеющие более 2 детей, составляют всего 22%, и среди них много иммигрантов.


***

Качественно менялась ситуация на международной арене. В 1985 г. новый советский лидер М.С. Горбачев провозгласил курс на перестройку. Но что это такое - было не очень понятно. Во всяком случае, на демократизацию намекал только один пункт в Указе, развязавшем идиотскую антиалкогольную кампанию, который гласил: чтобы трудящиеся меньше пьянствовали, они должны активнее участвовать в общественной жизни и в производственном самоуправлении. А еще 1985-й стал годом наиболее ожесточенных боев в Афганистане - Горбачев надеялся одним мощным ударом покончить с этой проблемой.

Но далее все пошло неожиданно радикальным образом. Старая партийно-правительственная верхушка была отправлена на заслуженный отдых, а новое руководство не смогло или не захотело удержать события под контролем КПСС.

Горбачев превратился в голубя мира. В начале 1989 г. советские войска оставили Афганистан. Переговоры с США принесли окончание «холодной войны». А потом бурлящая волна накрыла Восточную Европу. Пали коммунистические режимы, рухнула Берлинская стена, развалился Варшавский блок. Михаил Сергеевич стал ратовать за построение «европейского дома», общего для всех народов Европы. В 1990 г. он нанес визит во Францию, во время которого был подписан «Договор о согласии и сотрудничестве между СССР и Французской Республикой». Наступал качественно новый этап в отношениях двух стран: в договоре было заявлено, что стороны «рассматривают друг друга как дружественные государства и основывают свои отношения на доверии, солидарности и сотрудничестве».

Но уже в 1991 г. вслед за официальной самоликвидацией Варшавского блока распался и Советский Союз. При этом военная организация НАТО осталась в целости и сохранности, и даже начала «расширяться на Восток». А президент Миттеран, ранее вроде бы соглашавшийся с идеей «европейского дома», взял курс не на общеевропейскую, а на западноевропейскую интеграцию. Тем не менее, в 1992 г., во время визита в Париж первого президента России Б.Н. Ельцина, был подписан договор между Российской Федерацией и Францией, положения которого повторяли договор 1990 г.


***

Главными инициаторами углубления именно западноевропейского единства выступили Франция и Германия. То, что происходило тогда в Восточной Европе - кровопролитные, хотя и локальные конфликты на территории бывшего СССР, страшная полномасштабная война в Югославии, разгул преступности, политическая нестабильность, административная неразбериха, повсеместная коррупция - все это заставляло дистанцироваться от суверенных новообразований (были, конечно, и более тонкие соображения, о которых гадать не будем).

Еще в июне 1990 г. в люксембургском городке Шенген были подписаны соглашения, по которым граждане стран «Общего рынка» могли беспрепятственно передвигаться из одной страны в другую, без виз и таможенного контроля.

А в декабре 1991 г. в голландском Маастрихте было объявлено о создании политического, экономического и валютного Европейского Союза. Внутри его отныне могли свободно перемещаться не только люди, но и товары, услуги, капиталы. Граждане союзных стран получади единое европейское гражданство, а их общей валютой с 1998 г. становился евро. Объединяющиеся государства сохранили, разумеется, все свои властные структуры, но создавались и наднациональные органы: парламент, совет министров, суд, банк, счетная палата. Фактически, была провозглашена западноевропейская конфедерация.

Французы неоднозначно отреагировали на судьбоносное соглашение: завзятые европеисты - правые, социалисты, радикалы - все были в восторге; коммунисты, голлисты и сторонники Ле Пена были решительно против - кого-то пугал гнет международного капитала, кто-то тревожился за сохранение национального своеобразия. Общенародный референдум дал перевес европеистам лишь в 1 процент, и с 1 января 1993 г. Франция стала членом единой Европы.


***

В 1995-м Миттеран не стал баллотироваться на третий президентский срок - он и так уже установил рекорд президентского долголетия (14 лет). Ему было уже 78, и он тяжело болел (скончался на следующий год).

Внутриполитическая ситуация в годы его правления всегда была напряженной, а на тот момент особенно. В 1993 г. левые потерпели сокрушительное поражение на парламентских выборах, и обладающий высоким личным авторитетом Миттеран опять прибег к тактике «сосуществования»: поручил формирование правительства лидерам победивших на выборах правых партий.

Экономика развивалась в целом довольно успешно, чему были и весомые зримые свидетельства: в 1994 г. была окончена грандиозная «стройка века» - открылся тоннель под Ла-Маншем, не только в Париже, но и во многих других городах вздымались все новые небоскребы. Гуще становилась сеть скоростных автострад, поезда летели со скоростью до 300 км/час. Но за все приходилось платить немалой ценой. Так, производство пшеницы в 1995 г. достигла 30 млн. тонн (в 1975 г. - только 19 млн. тонн), но фермеры и их работники продолжали в массовом порядке бросать свое занятие и перебираться в города. В запустение приходили целые районы веками ухоженных земель. Безработица достигла уже 3,5 миллиона человек, что составляло 12% трудоспособного населения - в 2-3 раза больше, чем в США, ФРГ, Японии. Особенно тревожило состояние экологии - загазованных городов и захимиченных рек. Обострялась проблема иммигрантов, меры против них приближались к драконовским: въезд в страну был существенно ограничен, незаконно въехавшие высылались независимо от срока проживания.









Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх