Тина[2]

Начало лета. Яхта, ошвартованная кормой к пирсу, плавно покачивается. В снастях посвистывает не злой ветер. Поскрипывает такелаж. В борт звонко плещется мелкая волна. Воскресенье. День отдыха перед очередным этапом путешествия. Молодежь ушла за рапанами. На яхте Малахов и его тринадцатилетний племянник Костя. Он в экипаже в качестве юнги. В ожидании ребят капитан решил подремать в каюте, а Костя занялся наведением порядка на палубе и ремонтом парусов.

Сквозь некрепкий сон, Малахов услышал всплеск упавшего за борт чего-то тяжелого, пьяный смех и топот по скрипучей сходне.

— Соседи веселятся, — решил он и повернулся лицом к переборке.

Но поспать не пришлось.

— Дядя Дима, за бортом тонет собака! — взволнованно прокричал Костя в проем входного люка.

— Что ты паникуешь? Какая собака? — недовольно начал было отчитывать племянника капитан.

— Ничего я не паникую, — огрызнулся Костя, — пьяные кретины с соседней яхты сбросили в воду собаку, а сами ушли.

Малахов выскочил в кокпит и увидел у борта барахтающегося черного дога. Тот ошалело скреб передними лапами о яхту то, погружаясь в воду с головой, то, с усилием всплывая на поверхность.

Прямо в шортах и в майке капитан бросился за борт. Вода ещё не прогрелась и крапивой обожгла тело. Подплыл к догу, погладил. В тёмных глазах собаки был ужас. Взял пса за ошейник. Тот в страхе прильнул к Малахову и стал громоздить передние лапы на плечи. В какой-то момент оба ушли под воду. С трудом, высвободившись от объятий обезумевшего пса, Малахов завел одну руку ему под грудь, а другой потихоньку начал разворачиваться сторону пирса. Дог заупрямился, вывернулся и опять начал панически молотить передними лапами по воде. Пришлось залепить ему оплеуху. С грехом пополам, подплыли к пирсу. Пока Малахов прикидывал, как лучше переправить пса на берег, тот обмяк и повис у него на руках. Дыхание стало прерывистым и тяжелым.

— Костик! Срочно аптечку и кусок прочной веревки! — крикнул он, поддерживая на плаву теряющего сознание дога.

Брошенный конец закрепил за ошейник. Приказал юнге потихоньку его выбирать, а сам, поднырнув, взвалил собаку на загривок, ухватился руками за сваи пирса, и начал медленно распрямляться. Когда передние лапы оказались на берегу, вытолкнул пса из воды. Почувствовав твердую почву, тот встал, отряхнулся, попытался пойти.

Оказалась, что это сучка, подросток — по щенячьи угловатая и очень худая. Сделав пару заплетающихся шагов, она вдруг завалилась на бок и задрожала. Сердце стучало глухо, не ритмично.

— Костя! Одеяло!

Пока Костик бегал на яхту, Малахов сделал укол кордиамина. Потом осторожно уложили собаку на одеяло и перенесли в тень ближайшей акации. Мальчишка, не на шутку перепуганный, положив голову собаки на колени, нежно поглаживая, что-то шептал ей на ухо.

Малахов огляделся. Пирс пустынен. На яхте справа, рубка закрыта на замок. На яхте слева, входной люк открыт. Пошел туда. В кокпите следы недавней попойки. Заглянул в каюту. На диване храпел в дымину пьяный рыжий мужик. Попытался его растолкать, но тот не просыпаясь, смачно выматерил его, оттолкнул руку, перевернулся на живот и снова оглушительно захрапел.

Вернулся к пациентке. Собака уже пришла в себя. Она сидела «столбиком» с любопытством разглядывая Костика. Увидев Малахова, глухо зарычала.

— Ну, что утопленница? Оклемалась?

Та перестала рычать, слегка наклонила голову набок и вопросительно уставилась на него.

— Костя, принеси-ка этой красавице чего-нибудь перекусить. Ну, а ты кто ж такая? Где твой хозяин или хозяйка? Как ты оказалась на яхте? И, что за подонок сбросил тебя в воду?

Догиня внимательно выслушала его тираду, приветливо мотнула хвостом, медленно подошла и ткнулась мордой в ладони. Он погладил её. Собака дружески потерлась о ногу. Знакомство состоялось.

Не спеша, съев угощение и аккуратно вылизав миску, собака вернулась под тень акации, улеглась на одеяло и, протяжно вздохнув, закрыла глаза.

«Спасатели» присели на бордюр поодаль. Костя рассказал следующее: Подвыпившая компания, — здоровый рыжий мужик с собакой и двое парней лет двадцати, появилась неожиданно. Собака боялась идти по узкой сходне, но хозяин силой втащили её на яхту. Сели выпивать. Когда собрались уходить, кто-то предложил:

— Давай, её искупаем?!

Хозяин схватил собаку, перенес через леер и бросил в воду. Парни, матерясь, ушли, а совсем опьяневший Рыжий крикнув собаке:

— Наплаваешься, вылезешь! — свалился в каюту…

Едва Костя закончил рассказ, как на пирс выбежала молодая женщина в джинсах и клетчатой распашонке. Она нервно оборачивалась по сторонам, явно кого-то разыскивая. Подбежала к ним. В отчаянии, даже не поздоровавшись, выпалила:

— Вы не видели высокого рыжего мужчину с черным догом? На груди у собаки белая звездочка. Зовут Тина!

Из своего укрытия к ней с лаем выскочила спасенная.

— Тина, девочка, почему ты мокрая и дрожишь? — бросилась женщина к собаке. Нервы её не выдержали, и она разрыдалась. Немного успокоившись, обратилась к Малахову:

— Где эта пьянь перекатная?

— Он спит в каюте — кивнул тот в сторону соседей яхты, — и добавил: — Рыжий сильно пьян и вам лучше, его не трогать. Собака пусть ещё полежит. У неё был сердечный приступ. Я сделал укол, поэтому всё страшное уже позади. Надо чтобы она немного пришла в себя. А вы успокойтесь. Мы вам поможем добраться до дома. Вы далеко живете?

— Нет, минут пятнадцать ходьбы. Большое вам спасибо за помощь. Вы теперь для Тины отец — спаситель! — застенчиво улыбнулась она, поднимаясь с колен.

Её лицо, мгновение назад бледное и испуганное, вдруг ожило и стало доверчивым и нежным. Только сейчас Малахов заметил, что она, эта женщина, очень даже недурна. Легкая, точеная фигурка, упругие девичьи груди, мягкие, правильные черты смуглого от загара лица, выразительные серые глаза и пышная копна каштановых вьющихся волос, придавали ей очарование школьницы-подростка.

Поймав на себе оценивающий взгляд, женщина грустно улыбнулась и попросила закурить. Присела рядом на бордюр. Прижала к себе морду притихшей Тины.

— Я вижу, вы сильно привязаны к Тине. Переживаете прямо как за малым дитя, — прервал неловкое молчание Малахов.

Глубоко затянувшись и, медленно выпустив длинную струйку дыма, незнакомка ответила: — Вы правы, — поколебавшись, продолжила — так сложилось, что детей у нас нет, муж в последнее время сильно пьёт, поэтому Тина для меня всё…

Она замолчала, нервно покусывая губы. Пристально посмотрела на Малахова, как бы оценивая: не сделала ли оплошность, раскрыв душу незнакомому человеку?

В её долгом, изучающем взгляде сквозила растерянность, измученной житейской неустроенностью, молодой женщины.

Что-то кольнуло и трепетно сжалось в душе Малахова. И это она, по-видимому, тонко уловила. Смутившись, быстро отвела взгляд и сосредоточенно уставилась на кончик подрагивающей сигареты.

— Извините, — не поднимая головы, прошептала она…

— Не переживайте, жизнь, бывает всякой и, иногда, невольные откровения посторонним людям, очень помогают. Я это знаю по себе, — успокоил он её.

Костик принес бутерброды, и термос с чаем.

— Расскажите, что произошло — попросила она.

Малахов рассказал все, как есть.

— Мерзавец! Этого я ему никогда не прощу! — срывающимся голосом отчеканила женщина. И, не сдерживая вновь нахлынувших слез, по-бабьи засуетилась:

— Вы спасли Тину! Я вам так признательна! Я даже не знаю, как мне вас отблагодарить?

— Успокойтесь, — дружески урезонил её Малахов. — Вы нам ничего не должны. Покажите Тину врачам. Мужу, на трезвую голову, попытайтесь объяснить, что для выздоровления Тины нужны покой и согласие в семье. Если не поймет, договоритесь с родственниками или друзьями, чтобы они взяли на время Тину к себе. Тина добрая собака. Берегите её. В этом и будет ваша благодарность…

Тина совсем отошла. Радостно крутилась между ними. Настойчиво теребила хозяйку: — Пора домой!

На прощание Малахов погладил Тину, ласково потрепал за шею.

— Ну, будь здорова красавица! Больше не тони!

С рассветом, снялись с якоря. Путь лежал на запад, к Тарханкуту. Но случившееся не давало покоя. Малахов нервничал, боясь признаться, что эта хрупкая женщина ему совсем не безразлична, а он в суете даже не спросил её имени. От этого надолго испортилось настроение…

Осенью снова оказались в том портовом городе. Ошвартовались на том же месте.

…Малахов медленно брел по приморскому скверу, вспоминая летнюю историю. Народу было мало. Курортный сезон закончился. Среди деревьев мелькнула собака. Пригляделся: так это же…

— Тина! — негромко позвал он. Собака резко остановилась. Повернула морду в его сторону. Потянула воздух и с заливистым лаем бросилась к нему.

— Ну, здравствуй утопленница! — гладил он похорошевшую догиню. Она ластилась, игриво покусывая руку и радостно поскуливая. Через мгновенье и взволнованная хозяйка была рядом. Ошалелые от случайной и такой желанной встречи, они долго не могли вымолвить ни слова. Тина металась от одного к другому, подталкивая и радостно погавкивая: — Ну, ну! Смелее! Смелее! Ведь нам вместе так хорошо!…


Примечания:



2

Опубликован: «Слава Севастополя» 02.07.04 №118 (21 808)









Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх